Красный дым в темноте

      За окном шёл дождь. Нет, не так. За окном лило так, будто Великий Библейский Потоп перенесли на сегодня, усилив раз в 40. По подоконникам и крыше барабанили крупные, с перепелиное яйцо размером, капли, отбивая известный только им ритм. Все кустики и травы уже погнулись под тяжестью воды, деревья тоскливо скрипели, когда ветер добирался до них. В общем, природа бунтовала и бунтовала против себя же.       Бобби сидел в своём кресле, укутавшись в плед и попивая холодное пиво. Наконец-то удалось выкрасть один-единственный выходной после двух недель непрерывной работы. Он раза три ездил на охоту (причём два раза — в один и тот же город, так как оказалось, что разворошенное гнездо вампиров там было не единственным), а остальные дни были заняты помощью другим охотникам. В общем, помотала его жизнь за последние недели и так и сяк. Он заслужил выходной.       Впрочем, отдыхом мог служить и нормальный двенадцатичасовой сон, но Бобби решил, что хочет вдоволь насладиться тихими часами. Без вервольфов, без мстительных духов, без вампиров. Без всяких тварей.       Тварь, однако же, думала по-другому. По комнате прошёлся лёгкий ветерок и повеяло знакомым запахом серы вперемешку с парфюмом. Кто же это, чёрт возьми, может быть.       — Опять хлещешь свою дешманскую дрянь? Не надоело, лапуля? Печень посадишь, — послышался цокающий и наигранно недовольный знакомый голос. Как же без него!       — А тебе не всё ли равно? Сам будто свой крейг литрами в себя не всасываешь, — раздражённо отозвался охотник, всё же убирая на столик возле кресла бутылку пива. Нет, он издевается! Бобби хотел просто отдохнуть. Просто отдохнуть без лезущих во всё и вся Королей Ада.       Кроули хихикнул и польщённо улыбнулся:       — Запомнил всё-таки, что мне нравится. Неужто я тебе симпатичен, мой обаятельный? — демон подошёл к креслу с искрящимся от раздражения Бобби. Игриво присел на левый подлокотник, опёрся локтем о спинку кресла и послал воздушный поцелуй охотнику.       — Ага. Уже влюбился в тебя, как старшеклассница в учителя, — Бобби цокнул и закатил глаза. Кроули умеет быть назойливым. Как муха помойная. Ладно, он приставучий и часто раздражает. Но такое внимание… Приятно. И уже привычно. Он даже не может себя представить без этого пижона. И без всех приставаний в ненужное время, и без грустных вздохов, когда после плохого и трудного дня Бобби в окружении бутылок лежал головой на столе и чуть ли не скулил от желания прострелить себе голову, и без внезапных появлений, когда демон вот так приходил и вот так, с хитрым прищуром, смотрел.       — О, как мило, — промурчал демон, — Учитель тоже влюблён в непослушного и злющего ученика в ответ, — хохотнул громко и, щёлкнув пальцами, материализовал себе стакан с любимым виски. Отпил немного и облегчённо вздохнул, протягивая стакан Бобби.       — Если я правильно понял, глоток этого стоит дороже, чем мой дом, да? — охотник с недоверием покосился на стакан с плескающейся в ней янтарной жидкостью. Бобби знал, что всё, что бывает в ухоженных ручках Короля, чрезвычайно дорогое и брендовое. Тот же виски… Крейг. Все уши Роберту прожужжал, когда решил рассказать про этот чудо-напиток.       — Тебе бесплатно, лапуля. Всё бесплатно, — Кроули мягко улыбнулся и посмотрел в глаза Роберта. Полюбовался понарошку нахмуренными бровями и поджатыми губами и снова вернулся к излюбленному выражению лица «богатый пижон». Он буквально всучил охотнику стакан и миленько улыбнулся.       Бобби недовольно и недоверчиво понюхал содержимое тамблера и всё же отпил немного. Чуть поморщился для приличия и отдал виски обратно. Чёрт, а ведь вкусно было. Резкий вкус с послевкусием цитрусовых и табака. Идеально подходит Кроули.       — Неплохо. Но не для меня, — и ведь не соврал почти! Демон в ответ что-то пробурчал и, взяв обратно тамблер, снова стал медленно потягивать виски.       Снова стало тихо. Один только дождь и слышно. Роберту вроде и уютно, а вроде и ещё чего-то хочется, а чего — непонятно.       — Тебе не скучно, лапуля? А то могу предложить кое-что, — Кроули улыбнулся и специально облизнулся. Языком влево-вправо несколько раз подряд, Бобби проследил. Медленно…       — Ты специально это делаешь, да? — всё ещё не отводя взгляд от малиново-розового языка, спросил охотник, кладя руку на бедро Короля и гладя его. Тоже специально медленно и лишь слегка царапая дорогую ткань. Во рту всё ещё ощущались цитрусы, будто решили там поселиться. А в сердце они уже давно.       — Возможно, — шаловливо хмыкнул демон и потянулся к Роберту, вытягивая шею и губы. Тот тихо вздохнул, хотел что-то проворчать саркастичное, но так Кроули на него смотрел — с вызовом и почти детским восторгом, — что Бобби и не посмел тянуть время дальше и потянулся к губам напротив, сталкиваясь с ними и обволакивая, согревая их, чуть прохладных и сухих. Чуть отстранился, закрыл глаза и, наклонив голову вбок, снова поцеловал Кроули, так, что мурашки пробежали по обоим.       Демон шумно выдохнул. Решил, что ему неудобно вытягивать шею, как голубь, и вцепился в рубашку Бобби. Потянул его на себя с нечеловеческой силой, заставляя встать, снова припечатался к любимым губам и сам вжался в его корпус своим. Бобби недовольно промычал, чувствуя, как скрипнули расслабленные до этого суставы, но отталкивать нахала не стал — наоборот, углубил поцелуй, полез с языком, вылизывая рот демона. Кроули в ответ сдавленно простонал и обвил руками шею охотника: мой, только мой.       Бобби положил руки на крупные бока демона и принялся гладить их и мять. О, как же он любил, когда Кроули давал ему трогать своё тело! Эти крупные, мясистые формы… Они буквально сводят его с ума. И они никогда ему не перестанут нравиться. Кроули был мягким, его до чёртиков хотелось трогать везде, кусать, щипать, оставлять свои следы на молочно-бархатной коже, чтобы не смел быть таким идеальным. С ним было безумно, горячо, резко, быстро, грубо, любяще-любяще. И наконец не было тоскливо, как обычно. Как было без него.       Демон рыкнул и, положив свои холёные ладони на грубые ладони охотника, переместил их на свои ягодицы, мол, не то трогаешь, лапуля. Тот молча согласился, тут же начиная сжимать мягкую плоть в классических брюках, впиваться в неё пальцами, наслаждаясь ощущением её принадлежности ему и только ему. Да-а, он был собственником по отношению к этому весселю. Все слышали? Это тело в шикарном костюме — его!       В воздухе витало возбуждение горячих тел, льнувших друг к другу. Роберт медленно перешёл с губ Кроули на его шею, самозабвенно и немного грубо кусая белую кожу и оставляя бордовые засосы. Демон коротко охнул и запустил руку в волосы охотника, прижался к нему как можно ближе и теснее, чтобы чувствовать его лихорадочное тепло и возбуждение, упирающееся в бедро. Бобби одобрительно хмыкнул и, покрыв поцелуями все свои следы, наконец отпустил многострадальную кожу. Оба раскраснелись и тяжело дышали, прислонившись лбами друг к другу.       — Неудобно, — проворчал демон и впился снова в губы Бобби поцелуем — жарким, грубым, мокрым. Он стал медленно, но не слишком аккуратно вести их к обшарпанному дивану. Не люкс, но это правильно, это в стиле Роберта. Толкнул его на скрипучее сиденье, и, наплевав на грязь и пыль в этом домишке, упал на колени прямо между немного раздвинутыми бёдрами охотника. Непослушные пальцы тут же полезли к ремню и молнии на джинсах, чтобы убрать эту глупую мешающую ткань, увидеть и почувствовать под ладонями голую кожу, в которой так нуждался.       — Тише, тише, тигр, — усмехнулся Бобби и накрыл его пальцами своими, чтобы поспособствовать раздеванию себя. Кроули в ответ фыркнул и убрал его руки обратно, кидая пошлый взгляд на покрасневшее лицо Бобби. Не отрывая от него глаз, резво снял ремень, немного подумал и отложил его на пол. Затем расстегнул молнию и наконец-то добрался до белья, гладя через тонкую ткань наполовину вставший член.       Роберт тихо охнул и закусил губу, чтобы его неприличные звуки не разносились по комнате. Демон на это лишь ухмыльнулся и рукой снова провёл по наливающемуся органу — ещё раз и ещё, слушая тихие шипения сквозь зубы и сдавленный мат и ругательства.       — Как-как ты меня назвал? Адская шлюха? — наигранно возмутился и совершенно искренне восхитился Король, — Как же ты грязно выражаешься, лапуля! — и снова пальцем по белью с быстро набухавшим членом — туда-сюда.       — Заткнись и делай, что начал! — уже вскрикнул от нетерпения и возбуждения Бобби, резко кладя руку на голову Кроули и прижимая его лицом к своему паху. Тот от неожиданности замер, но тут же спохватился и глухо замычал, облизывая возбуждение через ткань трусов, положив ладони на бёдра Бобби и гладя-гладя их сквозь грубую ткань джинсов, — Чёрт возьми…       Демон не останавливался ни на секунду, прижимаясь к члену через ткань открытыми губами и помогая себе пальцами, то надавливая ими на ствол, то нежно гладя его. В паху у него самого уже полыхал пожар, но раз Кроули задал себе цель — он не остановится. И Бобби это ужас как нравилось. И ужас как хотелось наконец снять мешающее бельё и оттрахать рот этого безумца, который сейчас доведёт его до грани!       — Если ты сейчас…       — Я понял, лапуля, — тут же ответил Кроули, рывком срывая с Бобби трусы и спуская их до колен. Член тут же принял стойку «смирно» и слегка покачнулся. Он очень нравился демону: не слишком огромный, но точно больше среднего, с крупной малиновой головкой и небольшим изгибом, весь испещрённый ветвями вен… О, он готов рассматривать его часами. А пока просто взялся ладонью за основание и довольно грубо провёл ей вверх-вниз, остановившись на головке и сильно проведя подушечкой большого пальца по кончику головки. Бобби придушенно всхлипнул и неконтролируемо толкнулся вверх.       — О, он такой твёрдый… Я определённо ему нравлюсь, — захихикал Кроули и оставил мягкий, почти невесомый поцелуй возле уздечки члена.       — Господи! Прекращай меня мучить, Кроули, — со стоном откинул голову назад охотник, едва сдерживаясь, чтобы не засадить этому засранцу член по самые гланды. Он понравился его дружку, ишь ещё чего сказал! Как будто самому Роберту Король Ада не нравится… — Ты что, волшебного слова ждёшь?       — Я жду лишь подходящего момента, Роберт, милый, — улыбнулся в ответ демон и широко лизнул член Бобби, основательно — от середины до конца, и тут же взял наполовину в рот. Наконец охотник решил, что стесняться нечего и громко и протяжно застонал, впиваясь одной рукой в обивку дивана, а вторую держа в коротких волосах демона. Это всегда был поистине чудесный момент, когда внутренности будто совершали кувырок, мозг накрывала сладкая дымка, а сердце бешено колотилось о грудную клетку, выстукивая: «Люб-лю».       Кроули не стал задерживаться, но и торопиться не собирался — взял размеренный темп и то поднимал, то опускал голову, отсасывая Роберту. Языком постоянно мягко гладил ствол и головку, останавливаясь на ней и щекоча отверстие. Никогда, никогда Кроули так не старался делать что-то для человека. Такое только с ним, только с этим великим охотником. А как сладки были эти хриплые постанывания и охи! Великолепное, волшебное, потрясающее чувство и сумасбродный вкус — терпкий, но сладкий, с ноткой прекрасного мужского мускуса. И всё его, только его.       Бобби выгибался навстречу умелым движениям, впиваясь ногтями в кожу головы демона. Контролировать стоны и шипения не получалось, так что он просто отпустил себя и иногда невпопад что-то говорил: то ли про потрясающие умения Кроули доставлять удовольствие своим ртом, то ли про то, как он хочет оттрахать вышеупомянутый рот, то ли снова какие-то нежные глупости. Бёдра иногда вздрагивали и толкались навстречу горячему нутру, заставляя член заходить ещё глубже и упираться головкой об стенку горла.       — Господи Боже, Кроули, — хрипло прошептал охотник, чувствуя, как подходит ближе и ближе к оргазму, как под глазами начинают мелькать звёздочки и в паху всё стягивается в тугой узел. Демон на это хмыкнул и только ускорил движения головой, теперь щёлкая языком по всей длине члена. Он аккуратно взял в ладонь мошонку и стал нежно гладить и сжимать поджимающиеся яички, слыша, как стоны стали громче и чаще раздаваться сверху.       Сингера трясло, у него поджимались пальцы на ногах и бёдра сводило сладкой судорогой. Он как можно крепче схватился за спинку дивана и, не выдержав, с силой прижал голову Кроули к своему паху, начиная хаотично двигать бёдрами, вбиваясь до глотки. Демон, хоть и был мастером фелляции, едва не задохнулся, но вовремя приспособился и теперь просто наслаждался совершенно неприличными звуками Бобби и восхитительным ощущением его члена.       После нескольких особенно глубоких толчков, Роберт судорожно кончил прямо в рот Кроули, всё же сумев сдержать крик наслаждения, и после отпустил его многострадальные волосы и слегка недоумённо посмотрел вниз, где демон сидел и облизывался, как наевшийся кот. Член всё ещё стоял.       — Твоих ручонок дело? — едва отдышавшись, взглядом указал на непроходящий стояк Бобби. Последний раз такое случилось само по себе несколько десятков лет назад. Не по воле организма — месяц назад, когда Его Величество решил устроить секс-марафон.       Демон захихикал и ответил хрипловатым голосом:       — Ну я же должен ещё и себе удовольствие доставить, лапуля. Мне тоже хочется, — он надул губки и состроил щенячьи глазки. Получился, конечно, взгляд адского пёсика, а не милого щенка, но и так было понятно, что про себя Король никогда не забывает. И Бобби тоже не забудет.       — А вот и неверно, — полуигриво улыбнулся охотник и, смотря на слегка нахмурившегося в недоумении Кроули, быстро сел на сиденье и потянул его на себя. Тот опомниться не успел, как его точными действиями перебросили под себя и нависли сверху, скалясь в предвкушении, — Давай, одежду катапультируй куда-нибудь на кресло. Или на пол, тут уж на ваше усмотрение. Быстро, — приказным тоном произнёс он, смотря в блестящие от восторга и возбуждения вишнёво-карие глаза.       — А что, даже не сорвёшь с меня в порыве страсти одежду? В тебе нет ни капли романтичности, дорогуша, — восхищённо пробормотал Кроули, совершенно не собираясь отступать. Потянулся к уху Роберта и зашептал горячо, — Сорви с меня одежду. Оттрахай меня, как последнюю адскую шлюху.       И по венам вновь потекло такое возбуждение, что казалось, что прожжётся кожа. Роберт почти зарычал, буквально набросился на Кроули, сорвал с него пиджак и брюки — на пол полетели пуговицы, но это потом, а сейчас — они, только они. Белья на нём, конечно же, не было. А зачем, когда он вот так с Бобби говорит и вот так на него смотрит? Едва не порвавшуюся чёрную рубашку Бобби великодушно решил оставить, прошептав, что так Кроули даже горячее. Сам же он тоже избавился от давно мешавших джинсов и трусов, болтающихся на щиколотках, снял клетчатую рубашку и майку — и вот они снова в излюбленном положении, почти полностью голые, прижимающиеся друг к другу, как в последний раз, и рьяно целующиеся.       — Мой, — громко и горячо шептал Бобби, выкусывая и выводя поцелуями и засосами признание в любви на шее и оголившейся снежно-белой груди, — Мой, ты мой.       Кроули не отвечал. Только стонал на каждое резкое движение и обнимал Роберта, прижимал его к себе, чтобы полностью стать его. И только его. Выгибался, прижимал его к себе крупными бёдрами, и любил, любил, любил. Горячо и безумно. Как никто и никогда.       — Бобби, прошу, не тяни, — хныкал, извиваясь от возбуждения и желания.       Роберт ещё раз поцеловал его — горячо, пошло, совершенно бесстыдно. Схватил откуда-то взявшийся тюбик со смазкой, открыл его одной рукой и выдавил достаточно смазки себе на руку. Погрел немного холодный гель — он же не изверг какой-то! — и, немного покружив большим пальцем вокруг полыхающего ануса демона (тот нетерпеливо заскулил), ввёл внутрь сразу два, тут же набирая быстрый темп и сгибая их.       Кроули от этого буквально закричал и выгнулся в пояснице, хватаясь руками за плечи Бобби. Ему было так хорошо, так горячо, он чувствовал себя таким любимым, что хотелось плакать. И всё из-за одного человека, вечно отвечающего на звонки от охотников, умеющего буквально всё и любящего его до чёртиков. В один момент пальцы внутри огладили и резко надавили на простату, выбивая много вымученных стонов и хныканья от адского наслаждения. Кроули в беспамятстве вертел головой, расставлял ноги шире и беспрестанно издавал такие звуки, что, не будь у него внутри пальцев этого чудесного человека, ему бы стало неловко. Он даже не заметил, как к двум пальцам добавился ещё один, он просто до безумия хотел, чтобы вместо пальцев был член охотника.       — Бобби, Боже! Я умоляю…       — О, я даже заставил Короля Ада произносить имя Божье? Горжусь собой, — посмеивается Бобби, понимая, что от одних только стонов этого бесстыдника кончит. Поэтому вынимает пальцы под огорчённое хныканье и выливает ещё немного смазки — уже на горящий от желания член. Смазка приятно охлаждает и даёт немного сил. Или это опять Кроули постарался?..       Решив, что медлить уже нельзя, Сингер, затаив дыхание, приставляет к пульсирующему входу головку члена и одним раскачивающимся движением входит до упора. Оба облегчённо стонут и немного выжидают, когда волна оргазма отойдёт и даст им ещё время. Они никогда друг другом не насытятся.       Подождав несколько мгновений, Бобби предсказуемо срывается — начинает сразу же двигаться грубо и резко, вбиваясь до упора, по самые яйца. Руками он старается дотронуться до адского правителя везде: шея, плечи, бока, живот, бёдра, ягодицы. Везде он оставляет красные полосы от ногтей.       Красный. Цвет крови, секса, вина. И Кроули. Кроули — вишнёвый — глаза. Бордовый — засосы и парадно-выходной галстук. Алый — настоящий Кроули. Дым и настоящая сущность. Вот и сейчас вокруг них скапливаются сгустки алого дыма — Кроули беснуется, хнычет, оболочка не выдерживает. Как же Роберт ненавидит и любит красный.       Демон кричит и скулит, выстанывая одно-единственное имя. Как мантру, молитву, заклинание.       — Бобби! Бобби, прошу, да, вот так, да! Давай же, прошу, прошу, прошу! — хнычет и стонет, не как шлюха. Как нечто совершенное.       Дым становится всё гуще и гуще. Перед глазами почти ничего не видно, кроме лица демона в экстазе. И глаза, ярко-красные глаза. Роберт любит красный, любит даже больше, чем ненавидит. И чем дальше, чем быстрее и грубее он вбивается в жаркое, как раскалённая магма, нутро Кроули, тем больше он в этом убеждается. И когда попадает через раз по простате — Король вскрикивает и выгибается навстречу, обнимает за спину, царапая там кожу и прижимается, целуясь. Целуется отчаянно, до безумия нежно и почти тоскливо. Рассказывает, как и что у него на душе.       Становится ещё жарче. Внизу снова всё стягивается, приливает всё больше тепла. Демон раскинулся на диване бесстыдно — так, как всегда. Это он, это в его стиле. И не прикасается к себе, хочет от одного только ощущения Роберта в себе кончить. А сам Бобби будто чужой оргазм тоже ловит — накрывает в два раза сильнее, чем в прошлый раз. Он обхватил пухлые бёдра покрепче, приподнял их и стал вбиваться хаотично, отчаянно и как можно глубже. Волна накрывает…       Кроули тоже дрожит крупно, зовёт охотника по имени. Тоже два оргазма чувствует — и так он чудесно выглядит, так он стонет и смотрит полуприкрытыми глазами на него, что кончить получается на раз-два. Демон тоже широко раскрывает глаза и готовится к цунами.       — Роберт, Роберт, РОБЕРТ!       На живот и грудь выплёскиваются белые полосы семени. Струи вылетают под большим напором и их так много, что придётся идти мыться. Вот же Кроули… Да и Бобби не лучше — он вздрагивает, когда чувствует, как вокруг его сокращающегося члена пульсирует кольцо мышц. Такого оргазма он не испытывал… Да никогда, на самом деле. С одним только Королём Ада так и получается.       Оба рухнули на диван в попытках отдышаться. Между животами разлилось жидкое тепло. Ну и пусть.       — Люблю тебя, — послышалось тихое от Кроули.       Как мило. Только что в конвульсиях бился, а уже в любви признаётся. Дым в голове и в комнате рассеялся.       — Я тебя тоже люблю.