Ненавижу.

«Ты фея, Рокси». Тяжёлые розовые сапоги шумно бились о лужи, пока разгулявшийся дождь стекал по бледному лицу, заливая собой всю видимость. «Ты их добыча, Рокси». Она не знала, куда бежит, но знала, что там ей всё равно будет лучше, чем в баре. Лучше, чем с теми странными феями, которые решили внезапно превратить её жизнь в кошмар. «Ты хорошая, Рокси». Упрямые нравоучения звучали где-то на подкорке сознания, заставляя раздражённо стиснуть челюсти. «Да ни черта!» — Кричал её внутренний голос в своём запоздалом ответе. — «Ни капли я не хорошая! Не такая, как вы! Не ваша копия!» — Мысли путались, пытаясь догнать друг друга в этом бешенном хороводе, подгоняемые ритмом сердца. — «Я не фея! Не хочу я учиться магии, не хочу спасать чьи-то жизни, если могу пострадать сама! Не хочу быть ответственной за всё это! И чьей-то добычей я тоже быть не хочу!» Она не видела красные огни светофора, не видела, за чьей спиной началась дорога. Но ясно ощутила грубую ладонь на своём запястье, рывком потянувшую назад, под оглушительный сигнал проезжающей машины. Всё плыло, но она ясно чувствовала запах сигаретного дыма и виски, ощущала под мокрыми пальцами плотную ткань кожаной куртки и слышала звучный знакомый крик с хрипотцой, что-то агрессивно высказывающий ей. Издав рычащий утробный звук, она яростно оттолкнула своего не то охотника, не то спасителя, в ту же секунду срываясь на крик. — Не смей меня трогать! — Девушка истерическим движением смахнула лишнюю влагу с лица. — Огрон — так тебя зовут?! — В фиалковых светлых глазах гремели молнии, в то время как губы, подведённые бледной помадой, дрожали от ярости и бессилия. — Чёртов псих! — Последовал неконтролируемый удар в грудь. Ладонь с громким шлепком упала на мокрую от дождя куртку, а в следующий миг была перехвачена сильной рукой тёмного мага. — Что ты, чёрт возьми, позволила себе только что?! — Грубый прокуренный голос отозвался холодом, бегущим по позвоночнику вниз, а взгляд серо-голубых глаз был настолько тяжким, что девушка на мгновение зажмурилась, отворачивая голову. — Отпусти мою руку! — Брыкаясь, кричала Рокси, пока глаза медленно, но верно наполнялись слезами. — Достало! — Трясущаяся ладонь мощным рывком легла поверх бледной руки Огрона, безрезультатно пытаясь спихнуть её. — Достали Винкс со своей опекой, достала магия! Ты достал, со своими дружками! — Она извивалась под внимательным пронизывающим взглядом холодных глаз, не обращая внимания на отсутствие агрессивных действий. Огрон просто смотрел на её истерику, будто бы на дешёвое абсурдное шоу, крепко сжимая тоненькое запястье. Он никогда не ценил в женщинах эту совершенно неуместную глупую привычку — плакать. Потому что никогда не знал, что должен делать. Просто смотрел. Иногда с улыбкой. Иногда, как сейчас — изучающе. Прожигал, казалось бы, душу пытливым заинтересованным взглядом, пока фея, захлёбываясь в собственной ненависти, кричала о чём-то, суть чего он даже не пытался понять. Она била. Безостановочно била по руке, уже почти что бессвязно крича о том, как сильно устала жить с синяками от каждой встречи. А он стоял. Спокойно выносил этот маленький бунт под заинтересованные взгляды редких прохожих. Его рука ни капли не дёрнулась, не поменяла своё положение и не ослабила хватку. Он был подобен твёрдому камню. По крайней мере, до тех пор, пока ему не надоела эта совершенно идиотская ситуация, в которой он зачем-то оказался. Рывком дёрнув девушку на себя, он потащил её в самый ближний к ним переулок, почти что не получая сопротивление в ответ. Дальше волшебница спиной полетела в кирпичную стену, чувствуя, как от удара о твёрдую кладку из лёгких разом выходит воздух. Что ж, стоило признать — это был действенный способ прекратить истерику, однако, ситуация была явно не самая удачная для юной феи. Пронизывающий взгляд серо-голубых глаз казался таким ледяным, что плечи невольно обдало холодом. Рокси испуганно смотрела на то, как они становились всё ближе, не в силах прервать эту тихую молчаливую войну глазами, в то время как маг стремительно приближался к своей добыче. Тело боязливо вжалось в стену, прежде чем его рука грубо обхватила нижнюю часть лица, перекрывая дрожащие губы. — Достали битвы? — Опасным шёпотом произнёс Огрон, смотря с высоты своего роста на девушку. — Синяки достали? Не нравится, когда трогают? — Он лукаво прищурился, а уголки губ дрогнули в кривой безобразной усмешке. — Так вот, девочка. — Мучительно медленно острое бледное лицо приблизилось к фее, не прерывая ни на секунду тяжёлый зрительный контакт. — Я ещё не трогал. Девушка дёрнулась в сторону, судорожно пытаясь вырваться, однако эта жалкая попытка лишь усугубила её, и без того, не самое выигрышное положение. Резко отдёрнув от лица руку, Огрон перехватил слабые запястья, на одном из которых уже образовался красный след от произошедшего под светофором минутой ранее, прижимая их к стене. Её костяшки больно ударились о холодную кирпичную кладку серой многоэтажки, а огромные глаза изумлённо смотрели прямо — туда, где в бледных радужках гуляла голубая метель и искрились молнии. Она могла ударить его в пах коленом прямо сейчас — так легко и просто. Могла вырваться и убежать, но не делала этого, лишь продолжала смотреть с приоткрытыми накрашенными губами, продрогшими и так отчаянно желающими согреться. Она так устала быть хорошей в чужих глазах, что позволила себе сдаться в это мгновение, давая телу ослабнуть и перестать истерично биться против своей жалкой участи. В глазах напротив мелькнуло секундное замешательство, приправленное искренним интересом. «Успокоилась?» — Эту мысль Рокси буквально прочла в выражении его лица. В том, как дрогнули брови, как опустились уголки губ, как едва заметно поднялось правое крыло носа. Губы нервно сжались, когда пальцы чуть ослабили хватку, всё ещё продолжая держать у стены тонкие кисти рук. — А стоило бы. — Прошептала девушка, в безумном порыве дёрнувшись навстречу неминуемой гибели, и впечатываясь дерзким поцелуем в приоткрытые разбитые губы. Это было её первое самоубийство, в правильности которого она, почему-то, не сомневалась. И это был первый раз, когда она, закрыв глаза, уверенно шагнула ногой в пропасть и камнем упала вниз, чувствуя лишь руки, вольно закинувшие её ладони на широкие плечи и обхватившие тонкую осиную талию. Сегодня был день, когда она целовала своего палача, позволяя ему по-хозяйски подхватить упругие бёдра, отрывая ноги от твёрдой земли и сильнее вжимая сдавшееся тело в холодные грязные кирпичи. Будто бы всё это время он готовился совершить подобное — терпеливо ждал и сразу же среагировал, давая девушке понять, насколько она предсказуема. Во всяком случае, именно эти мысли были в её тяжёлой и полной смутных сомнений голове. Крепкие зубки цепляют разбитую губу своего кошмара, кусая, и мгновенно чувствуя вибрацию от утробного рыка. Вкус табака смешался с металлическим вкусом крови, образуя собой горьковато-солёную смесь, щедро приправленную отголосками душевного крика. Ужас от происходящего липкой тягучей жидкостью расползался по венам вместе с желанием, выходящим за рамки дозволенного — и вот уже ладони Рокси бешено зарываются в волнистые алые волосы, спутывая их в своём неконтролируемом припадке. Это бешенство. Болезнь, в одно мгновение поразившая мозг, потому что Рокси чувствовала, как что-то немедленно умирало от грубых поцелуев тёмного мага. И она не хотела этому мешать. Не хотела бороться. Даже больше: в ней закипало отчаянное желание сдохнуть в его грёбаных руках, с силой сжимающих бёдра под тонкими джинсами. Разочарованно простонала, стоило только им грубо вернуть её на место, почти до боли ударяясь ступнями о землю — такую твёрдую после сладких мгновений невесомости. Мужчина нехотя оторвался от истерзанных губ и на выдохе упёрся лбом в серую стену около шеи Рокси. — Какого чёрта, девочка… — Прошептал он в разгорячённую кожу, плавя её ещё больше своим дыханием. Сказанное отчего-то ощущалось не столько вопросительно, сколько отдавало тонкими нотками осуждения и восторга. — Какого чёрта ты делаешь… Сейчас его голос впервые звучал так тихо, мягким бархатом ложась на сантиметры оголённой шеи, заставляя выгибаться ему навстречу, ластиться, как кошка весной. Она провела носом от едва выступающих ключиц до уха, пальцами цепляясь за куртку и поднимаясь на носочках. — Просто заткнись и не останавливайся. — Горячо прошептала Рокси и в следующий момент грубая мужская рука, не церемонясь, схватила её предплечье, кидая в сторону, как тряпичную куклу. Такая слабая по сравнению с ним. Почти невесомая. Сердце замерло всего на мгновение, пока ухмылка на бледном лице Огрона плавно растворялась в чёрной волшебной дымке, а потом лопатки, кажется, почувствовали под собой не сырой после ливня асфальт, а что-то мягкое и пружинистое, внезапно оказываясь в тепле и мраке, разгоняемом лишь светом фонарного столба за окном. Это был самый обычный номер гостиницы. Воздух выбило из груди, когда девушка рухнула на матрас, немного подскакивая. Фигура Огрона появилась так же быстро и плавно, ловким движением откидывая в сторону куртку. Он надвигался уверенно, как хищный зверь на загнанную добычу, только вот добыча совсем не боялась быть съеденной, а наоборот — нетерпеливо тянулась руками к широким плечам, заваливая крепкое мускулистое тело на себя. Ноги в мокрых от дождя джинсах скользнули по его бёдрам, обвивая талию в ничуть не менее мокрой рубашке. Ему, чёрт возьми, так идёт земная одежда. Губы быстро нашли друг друга, с определённой пошлостью сливаясь в едином безумном танце, пока ладони феи скользили по крепко сложенному подтянутому телу, разглаживая складки мокрой ткани. Хотелось порвать эту грёбаную рубашку — настолько она казалась лишней сейчас. Ресницы дрожали от возбуждения, пока в лёгких медленно заканчивался воздух. Она задыхалась магом. Его губами, запахом, ниспадающими прядями алых волос, и руками, с силой сжимающими идеальные изгибы юного тела под майкой. Она идиотка. Выбежала под дождь в такой лёгкой одежде, завтра утром непременно простудится. Однако, жар по всему телу Рокси чувствовала уже сейчас — вместе с чужими пальцами, властно скользнувшими выше, к тонкому розовому бюстгальтеру, залезая под чашечки. С губ в поцелуй вырвался последний отчаянный выдох, после которого девушка отстранилась, с распахнутыми губами выгибаясь в спине. Сумасшествие растеклось по венам, убивая последние крупицы здравого смысла, который смутно кричал где-то на подкорке сознания: «Рокси, ты не должна этого делать! Рокси, он твой враг! Он намного старше тебя!» «Ты грёбаная самоубийца, Рокси!» Отчего-то, у здравого смысла был голос Блум. Что ж, этого факта вполне достаточно, чтобы полностью игнорировать его существование. «Ненавижу Блум». Сильные руки подняли девушку, рывком стягивая промокшую майку и кидая куда-то в сторону. Рокси судорожно пыталась преодолеть несчастные пуговицы, в конечном итоге просто разрывая рубашку. Она чувствовала, как адреналин от происходящего яростно бил по вискам, заглушая все лишние мысли. Оно и к лучшему. Незачем ей сейчас забивать себе голову. Рокси просто сделает то, что сделает. Она не думала ни секунды, когда целовала своего главного врага, потому что, если бы допустила хоть одну правильную мысль — убежала бы без оглядки и, скорее всего, упала бы в тот же миг, получив мощный разряд магии в спину. Но сейчас она всё равно падает — с каждой секундой всё больше и больше, сидя в крепких объятиях, в то время, как мужчина, губами лаская молочную тонкую кожу на шее, уверенно расправлялся с металлической застёжкой лифчика, пока, наконец-то, ещё один предмет гардероба не полетел на пол номера. Мозолистая ладонь настойчиво толкнула девушку на подушки, подтягивая к себе за бёдра. Открылся очаровательный вид на светлую грудь небольшого размера, которая идеально бы убралась в руку, полуприкрытые лавандовые глаза, и губы — припухшие и покрасневшие, на них больше не было и намёка на помаду после столь страстных и длительных поцелуев. Серо-голубые глаза пьяно скользили по гладкой и светлой коже девушки, цепляясь за каждое выступающее ребро. Он просто возьмёт это тело. Присвоит на ближайший вечер, а может быть, ночь. Заставит слушаться и кричать. Но, почему-то, в разрез своим мыслям, он медленно опускается к груди, с нежностью обводя языком кольцо ореола и чувствует, как стремительно поднимается твердеющая бусинка соска. Рокси вновь выгибается навстречу чужим губам, практически чувствуя то, как губы тёмного мага скривились в беззвучной ухмылке. Это безумие — не похожее ни на что, с привкусом ментоловых сигарет и дешёвого алкоголя. Оно неспеша обволакивает, лишая рассудка, когда длинные ловкие пальцы с узловатыми костяшками незаметно расстёгивают молнию на мокрых джинсах, бесцеремонно проникая под плотную ткань, и Рокси растерянно ахает, вздрогнув всем телом. Эта реакция понравилась мужчине, подначивая уверенно скользнуть пальцем вниз по хлопковой ткани нижнего белья, вызывая очередной приступ дрожи, пока ладони феи отчаянно цеплялись за его плечи в незнании: оттолкнуть или притянуть ближе. Она хотела, безумно хотела сказать что-либо, прошептать его имя или издать до одури нежный стон, но ком в горле перекрывал собой всё, образуя абсолютную невозможность выдавить из себя хоть малейший звук. Губы открывались и закрывались, будто бы она жадно глотала воздух, но Рокси просто плавилась под обжигающими прикосновениями Огрона. У неё совсем не было бабочек в животе, как писали в дамских бульварных романах — они все боялись дёрнуться под пронзительным взглядом ледяных глаз. Зато была дрожь, вызванная избытком страсти. Была агония и резкие вздохи, обрывающиеся с каждым движением пальцев, которые ещё совсем недавно почти смыкались на шее девушки, обещая убить при каждой новой встрече. А затем джинсы были грубо сорваны с ног, отлетая в сторону и громко звякая металлической пуговицей об деревянный пол. Рокси прикусила край нижней губы, изучающе рассматривая очертания мускулистого тела, и каждый оставленный светлый шрам. Огрон же любовался вздымающейся грудью, худыми бледными ногами, едва выступающим животиком и длинными, разбросанными по подушке, волосами, в которых ещё недавно плескался малиновый закат, а в полуприкрытых фиолетовых глазах так идеально смешались холод, уют и пошлость. — Уже было? — Сиплым голосом спросил он, убирая мешающие кудрявые пряди с лица. — Да. — Тихо, практически одними губами прошептала девушка, внимательным изучающим взглядом сопровождая каждое его действие. Дежурный вопрос — дежурный ответ. В любом случае, эта новость сняла некоторый груз с опущенных крепких плеч. Он не любил быть нежным, не любил долгих прелюдий. Он уничтожит её. Разорвёт это тело на части, потому что хочет того. Хочет слышать, как с губ её летят крики и стоны, хочет оставить тёмные пятна на бледной коже. Он нанесёт увечья её маленькой светлой душе, на которой уже виднеются следы его мерзких лап. Он и так слишком долго играл с ней, позволяя зачем-то жить. Чувства и эмоции — это неоправданно дорогой яд, убивающий в людях силу, гордость, и власть, а потому, последние преграды были грубо удалены, когда он почти сорвал с худых ног девушки изящное нижнее бельё белого цвета, после чего избавил от остатков одежды и себя самого. Россыпь засосов и укусов утром зацветёт багровыми цветками на её теле, надолго запечатывая в памяти эту зверскую роковую ночь. Небольшая упругая грудь идеально легла в крепкую руку, и Рокси несдержанно выгнулась, чувствуя, как низ живота сводило от возбуждения и отчаянного желания ощутить мага ещё больше. Ещё ближе. Запустив руку в алые волосы, она притянула мужчину, вновь вовлекая в очередной, полный страсти и искушения, поцелуй. Почему он позволял делать это с собой? Почему она так активна? Почему грёбаное виски так быстро выветрилось из головы в тот же миг, как он ощутил близость нежного женского тела. Её обнажённой души, с которой хотелось содрать жалкие остатки веры в розовый мир. Возбуждение гуляло по венам, будоража кровь и вытесняя из головы лишние мысли. Сухие губы спустились на тонкую шею, дразня, в то время как горячие ладони властно оглаживали покрытую мелкими мурашками кожу. Сложно было сказать, у кого крышу снесло сильнее: у Огрона, что рывком подтянул девушку за бёдра, устраиваясь поудобнее между худых бледных ног; или у Рокси, отчаянно впивающейся в шейный сгиб мага требовательными поцелуями и изнывающей от нетерпения. Ещё пара мучительно-долгих мгновений возни, и горячая плоть плавно заполняет собой всё мыслимое пространство, до жалостливого мычания и впившихся в спину ногтей. Стройные ноги обвили его талию, и этого хватило, чтобы напрочь забыть обо всём на свете, ритмичными толчками вколачивая послушное тело в кровать. Этой ночью они принадлежали друг другу. Рокси ощущала в себе задатки мазохизма, испытывая неподдельное наслаждение от приятной тягучей боли. Возможно, она просто привыкла чувствовать это, каждый день получая ранения и просыпаясь полностью разбитой, коей не была даже после шумных ночей с друзьями, когда на утро раскалывалась голова и совершенно не разгибались затёкшие конечности. Её юность можно было назвать «бурной» и до того, как в повседневную рутину ворвалась шестёрка неугомонных фей, теперь же — она просто немыслима. Ежедневные кошки-мышки с магами Чёрного Круга надоели так сильно, что хотелось выть и царапать от бессилия стены. Сейчас же она, однако, царапала бледную спину в своеобразной мести за причинённые ей увечья. Но бой был равным: его грубая рука властно схватила копну длинных розовых волос, наматывая и оттягивая, заставляя с тихим шипением задрать голову. Пошлые звуки наполняли тёмный гостиничный номер, пока разгорячённые тела постепенно набирали амплитуду и покрывались каплями пота. Огрон растерянно выдохнул, когда маленькие проворные ладони обхватили его широкие плечи, ловко переворачивая на лопатки. Теперь Рокси так сексуально сидела сверху, откидывая мешающиеся волосы назад. — Горячо, фея. — С ухмылкой выпалил маг, когда его руки дерзко и уверенно прижали к деревянному изголовью кровати. Он мог честно признать тот факт, что недооценил эту юную земную фею, и сейчас во взгляде его плескался интерес и плохо скрываемый восторг от такой неожиданной смелости. — Шестеро монашек упали бы в обморок, узнав, чем я с тобой занимаюсь. — Опаляющим шёпотом раздалось над ухом, и Огрон почувствовал, как аккуратная грудь едва касается его кожи при плавных движениях. Рокси издевалась — дразняще-медленно подавалась вперёд и назад. Огрон же, в свою очередь, позволял ей это, мысленно обещая за всё отыграться. Он доведёт её до судорог, будет жадно выбивать громкие крики из груди, а пока — пусть играет. Пусть думает, что ей можно безнаказанно поступать с ним так. Но, по правде, тёмному магу безумно нравилось видеть её с этой неизведанной тёмной стороны. Непокорной, искушающей и острой на язык — как же сильно она его заводила своим дурным нравом и взглядом пошлых лавандовых глаз. Однако, быстро же у неё сменилось настроение, ведь только недавно Рокси тряслась от собственной неконтролируемой истерики, от накатившего, обуявшего разум, гнева на весь окружающий магический мир. Как расценить эту смену эмоций с её стороны? Хмыкнув, маг всё же решил остановиться на варианте: «ей просто нужен хороший секс», что было, отчасти, правдой, если судить по тому, с каким наслаждением она запрокидывает голову, распахивая мягкие изящные губы, с которых периодически слетают тихие стоны. Когда хватка на руках слабнет — Огрон умело высвобождается, обхватывая широкими грубыми ладонями осиную девичью талию. Теперь, когда он снова управляет процессом, темп начинает набирать обороты, ускоряясь с каждым новым толчком, выбивающим всё более чувственные и громкие звуки из груди девушки. Когда её соблазнительно-прерывистое дыхание учащается, он грубо нарушает мгновения страсти, меняя позицию и вновь подминая фею под себя. Низ её живота тянет от неприятного ощущения пустоты, и девушка ёрзает, пальцами пересчитывая чужие рёбра под тёплой вспотевшей кожей. Протяжно стонет, когда губы больно впиваются в изгиб шеи, намереваясь оставить там большой багровый засос. Но даже после этого Огрон почему-то продолжает над ней издеваться, оборвав почти перед самым финишем. Проведя языком по только что оставленной пылающей отметине, он отстраняется — и в этот миг Рокси, наконец, разглядела самую демоническую улыбку из всех, что ей доводилось видеть. Она не сразу осознаёт, как её рывком стянули с кровати, как мужская ладонь кольцом сжалась на шее, притягивая для жадного голодного поцелуя, от которого по подбородку тонкой дорожкой потекла густая тёмно-красная капля. Огрон был неумолим в своей жажде осквернить эту фею всеми возможными способами — оставляя грязные отметины, как клеймо, на каждом видимом миллиметре кожи. Вот только удовлетворить эту жажду девушка не позволяла: не мешкая ни секунды, она ответила на поцелуй, с тихим треском разрушая что-то внутри своего самопровозглашённого карателя. Подтащив за собой послушное тело к столу, он резким движением избавил поверхность от всего ненужного, проведя мускулистой рукой по гладкому тёмному дереву и с грохотом сваливая мешающие предметы на пол. В следующее мгновение Рокси полетела на стол, сопровождаемая хищным прицелом серо-голубых бледных глаз. Взгляд их скользнул по спине девушки — её выступающим позвонкам, медленно спустился вниз — на упругие ягодицы, а после — на худые длинные ноги. Ладони обессиленно лежали поверх стола, а сама фея смиренно ожидала дальнейшего развития событий, часто дыша и прикусывая от нетерпения пухлую нижнюю губу. Пальцы мужчины непроизвольно потянулись к нежной светлой коже на шее, почти что ласково проводя вдоль позвоночника вниз до поясницы, вызывая волну мелких мурашек, от которых Рокси несдержанно царапнула ногтями по гладкой деревянной поверхности стола. Это заставило темного мага слабо улыбнуться, чувствуя удовлетворение от подобной реакции на свои действия. Удобнее положив руку на талию девушки, он обхватил свой член, умело направляя головку внутрь, и сразу же хрипло выругался после первого осторожного толчка, чувствуя, как горячие стенки сжимают пульсирующий орган. Вопреки собственному обещанию себе изувечить эту маленькую нежную душу, он наклоняется, покрывая поцелуями её тёплые дрожащие плечи, в ожидании, когда ему разрешат продолжить. Он не узнавал себя в столь странных проявлениях милости и постыдной заботы о послушном девичьем теле. Не узнавал, потому что минутой ранее клялся, что она сдохнет в этой мясорубке его извращённой страсти — так где же она? Где же весь тот запал, желание разрушить крохотный лавандовый мир в ярких глубоких глазах? «Вспоминай.» — Шепчет ему внутренний голос чудовища, подначивая продолжать задуманное. — «Вспоминай.» — Не унимается он, пока толчки не становятся жёстче, пока рука не наматывает копну розовых волос, до боли оттягивая назад. Пока из груди девушки не вырывается шипение, а ногти не полосуют тёмное дерево. — «Сильнее.» — Командует голос, и маг подчиняется, вколачиваясь в её лоно с небывалой звериной жаждой. Хотелось выть. Срывать с себя кожу, взбираясь по стене, от этих режущих чувств, от ненасытного желания её нежного тела, что так податливо выгибается и тает под опаляющими ядовитыми поцелуями. — Рокси… — Гортанно простонал он, вдалбливаясь бешенными толчками в фею, и не давая ей возможности произнести в ответ что-либо, кроме мычания. Пальцы сильнее сжали волосы, на этот раз плотно прижав голову девушки к столу. Широкая ладонь обжигающе резко ударила по ягодице, оставляя на ней пылающий след, отчего Рокси поразительно громко вскрикнула, пальцами цепляясь за край стола. Он вымещал на ней злость за собственные пороки — за слабость, по вине которой где-то внутри маленькой червоточиной заново расцветала боль, давно забытая и незваная. Чёртова ошибка в его мерзкой острозубой сущности, в которой не должно было быть ничего, кроме желания рвать на части. «Не затягивай поводок на шее, сучка!» — В слепой ярости кричал он где-то в глубине себя, истерично колотившись о клетку из собственных рёбер. Эта агония началась с первым прикосновением к коже, когда он властно схватил её тонкое хрупкое запястье, когда неземные глаза в немом ужасе уставились на него, когда по щекам потекли её первые, увиденные им, слёзы. Это безумная шутка судьбы, терпеливо поджидающая его так много лет, чтобы плюнуть в лицо ядовитой ртутью, разъедающей паршивую гнилую усмешку. — «Теперь не так смешно?» — Вторил ему в ответ голос, что обычно скрывался под ошмётками разодранной насмерть чёрной души. Горячая ярость разгоняла кровь по венам, заставляя её бурлить, как похлёбку из грешных тел в адском котле. На лбу выступила едва-заметная пульсирующая венка, и мужчина сделал ещё пару резких толчков, едва успевая выскользнуть, прежде чем кончить, изливаясь горячей спермой на бледную спину феи. Устало уперев руки в стол, он судорожно пытался привести сбившееся дыхание в норму, чувствуя, как содрогалось под ним обмякшее тело. — Ты только что чуть не кончил в меня? — Прошептала Рокси, точно также старающаяся отдышаться после оргазма, полученного ей чуть раньше. Голос её был хриплым и вымученным, но маг всё равно сумел различить в нём тонкую раздражённую интонацию. Это даже забавно: слышать возмущения от той, что минутой ранее так несдержанно громко стонала и временами шептала его имя — имя своего врага — без слов умоляя довести до оргазма. Той, что запускала руки в кудрявые алые волосы, вгрызалась в сухие разбитые губы, и так отчаянно нежно цеплялась за широкие плечи, не давая отстраниться ни на миллиметр. — Папе пожалуйся. — Ничуть не уступающим обессиленным голосом вторил Огрон, с тихим выдохом отстраняясь от тёплого девичьего тела. Хотелось закурить недешёвый табак, или пострелять сгустками тёмной энергии по бутылкам, удовлетворяя внутреннюю жажду разрушения. Потому что Рокси ещё жива. Всё ещё дышит — слишком часто для уничтоженной. Всё ещё сохраняя мир в глазах цвета бескрайних полей лаванды, где ему доводилось бывать однажды и куда он хотел ещё раз отправиться — с товарищами или без. Скрипнув зубами, маг признал в глубине сознания, что ему не хватило сил, чтобы придушить этот слабый свет, озаряющий его мрачную душу. Ему не хватило себя. — Что ты сейчас сказал? — Под громкое звяканье увесистого ремня она поднялась на локтях. По бледной нежной ягодице лениво стекала тёплая вязкая жидкость, оставленная её неожиданным любовником, узнав о связи с которым, её новые надзирательницы точно не обрадуются. Сопровождаемая его многозначительным раздражающим молчанием, Рокси устало положила ладонь на заднюю часть шеи, разминая затёкший сустав. Тело после мощной разрядки до сих пор пробивала мелкая дрожь, о которой она ещё не скоро забудет, даже если ей хочется сделать это уже прямо сейчас. Всё же, осознание содеянного липкой холодной волной накатывало на фею, заставляя неприятно поёжиться от одних лишь мыслей на тему того, чем закончится её самая необдуманная выходка из всех когда-либо совершённых. — Огрон? — Тихо позвала она, разворачиваясь, чтобы наткнуться на пустынное ничего, сверкающее в свете бледного фонаря за окном. Рокси действительно находилась одна в этом номере — брошенная и осквернённая, и хорошо бы, если бы ей удалось поверить в то, что и не было вовсе этой ночи со всем случившимся между ними. Не было тёмного мага, жарко целующего тонкую шею, не было стонов и криков, сильных рук на её запястьях, и дождя этого не было. И, что самое главное: не было противных бабочек в животе, что щекотали её своими вялыми, порванными немного, крылышками. Но искроплённое тёмными отметинами и укусами тело не даст так просто забыть о её неумолимом падении в бездну, именуемую его именем. И оставалось лишь, глотая жгучее недовольство, стереть остатки крови из прокушенной губы с подбородка, да заново научиться стоять на ногах, пусть те и были словно из сахарной ваты, грозясь вот-вот растаять под мелкими каплями проливного дождя на улице. — Грёбаный урод! — Гневно сорвалось с губ, и девушка со всей силы ударила ладонью об стол. — Я тебя просто ненавижу! — Обиженно прошипела она, и то была самая честная фраза за всю ночь, сказанная в эту самую пустоту, наедине с которой Огрон оставил её. Громко рыкнув, она опрокинула первое, что попалось под руку — ни в чём не повинный стул, одиноко стоявший неподалёку. Эмоции выплёскивались, как кипящая вода из кастрюли, и разобрать сейчас, где там обида, а где искреннее желание разорвать Огрона на части — было катастрофически сложно. «Кто я, по-твоему, чтобы так уходить?!» — Думала Рокси, наспех стирая сухой салфеткой следы их порочной связи. Натягивать на вспотевшее тело ещё не до конца просохшую холодную одежду оказалось слишком мучительно при том, что силы ещё не до конца вернулись к измотанной страстью фее. И злость накатывала от осознания того, что их битвы теперь обречены на излишне частые пересечения глаз, недосказанность и неоднозначность происходящего. Повернув голову туда, куда ранее девушка бросила небольшую сумочку, она обнаружила одинокий нераспакованный контрацептив в яркой розовой упаковке, рядом с которым аккуратно лежала записка. Щёлкнув пальцами, Рокси вызвала слабый огонёк света, позволяющий разобрать на белой бумаге ровное и издевательски-ироничное: «Не забывай об этом в следующий раз.» Челюсти сжались от накатившего гнева. Зашвырнув презерватив в сумочку, Рокси уверенно направилась в сторону балкона, рывком распахивая стеклянную дверь. — Огрон, ты свинья! — Выкрикнула девушка в звёздное небо, до побелевших костяшек вцепившись в перила. — Ты огромная свинья, Огрон, слышишь?! И она бы даже запустила в это самое небо чем-то невероятно тяжёлым, если бы точно знала, что это прибьёт её новоявленную проблему, не удосужевшуюся даже посмотреть в глаза той, тело которой теперь покрыто безобразными метками и укусами. Но это же был просто секс? Разумеется.