𝘐 𝘥𝘰𝘯'𝘵 𝘬𝘯𝘰𝘸 𝘸𝘩𝘢𝘵 𝘵𝘰 𝘥𝘰 𝘸𝘪𝘵𝘩𝘰𝘶𝘵 𝘺𝘰𝘶
𝘐 𝘥𝘰𝘯'𝘵 𝘬𝘯𝘰𝘸 𝘸𝘩𝘦𝘳𝘦 𝘵𝘰 𝘱𝘶𝘵 𝘮𝘺 𝘩𝘢𝘯𝘥s
𝘐'𝘷𝘦 𝘣𝘦𝘦𝘯 𝘵𝘳𝘺𝘪𝘯𝘨 𝘵𝘰 𝘭𝘢𝘺 𝘮𝘺 𝘩𝘦𝘢𝘥 𝘥𝘰𝘸𝘯
𝘣𝘶𝘵 𝘐'𝘮 𝘸𝘳𝘪𝘵𝘪𝘯𝘨 𝘵𝘩𝘪𝘴 𝘢𝘵 3 𝘢.𝘮
торонто в январе имел свой особый штрих: невероятно затянутая, понурая зима, холод, пронизывающий до костей. по правде изнуряющая погода.стоял глухой ночной сумрак.
огонек табачной трубки медленно потухал и пеплом рассеивался в воздухе. стэнхейт с жадностью затягивал всю дрянь, отложенную в это мелкое ничто, как хватаясь за последнюю надежду согреть себя в эту мерзлую одинокую пору. внутри расплывалось тепло. гадкая зависимость никотином. сразу после этого едкое чувство отвращения. и не до конца ясно к чему именно: к погоде, возможно к себе самому или к ситуации, в которую тот попал больше месяца назад. она сильно повлияла на его восприятие и видимо вправила мозги, но скорее просто издевательством отразилась на его психике. бессонница стала таким до тошноты частым явлением, что хотелось лезть на стены, стянуть с себя кожу, просто уже сомкнуть глаза и провалиться в сон. но даже таблетки, скорее уже пустые пластины от них не давали результата. и только те редкие случаи, когда всё таки получалось погрузиться в царство морфея, сюрпризы, которые его там ждали, заставляли просыпаться, когда сердце бешено колотилось, а холодный пот стекал ручьями. кошмары. снова и снова, раз за разом возвращали его в эту так хорошо знакомую банную комнату. но там, без шанса на спасение, в темноте он оставался гнить. силы его покидали. казалось было, что он давно уже мертв, а его медленно пожирает вся отвратная грязь в лице опарышей и мух, их личинок. но его спасли. обещали и он доверился. хотя сейчас адаму кажется, что это была «слепая надежда», не более. тогда ему мало верилось в то, что его сокамерник доползет, а уж тем более приведет помощь. правда в том, что первым его заветным желанием после пробуждения было плюнуть в слащавую рожу грёбанного лоуренса за то, что тот оставил лежать его там, обессиленного, совсем слабого. на три ебучих дня. правда в том, что заветным желанием адама, было видеть гордона рядом: у больничной койки фолкнера, склонившегося к нему, как тогда, перед тем как оставить его совсем одного. открыть глаза и увидеть только лоуренса и никого другого. «боевая» рана ныла, каждый раз когда в голову били воспоминания этого кошмарного дня. это был переломный момент, который разделил его жизнь громадной, длиннющей жирной чертой до и после. с гордоном адам пересекался раз-два, не вспомнит точно. это были мало-значимые, скорее случайные встречи. единственным запоминающимся случаем был допрос в полицейском участке через неделю после тех событий. тогда стэнхейт не переставал с восхищением наблюдать за тем, с какой отстраненностью и спокойствием у мужчины получается говорить о произошедшем. после этого показания с них брали по отдельности, и они виделись не так часто. но ему доводилось ловить взгляды гордона на себе, когда всё таки случалось не нарочно видеться. ему хотелось верить в то, что это не просто так. что-то между ними создавало впечатление некой «недосказанности». адаму казалось, что ему надо поговорить с ним, но о чем, он сам не до конца понимал. ведь абсолютно ничего, кроме того происшествия, их с лоуренсом не связывало. сигарета дотлевала. он собрался уже было достать новую, но пальцы не хотели слушаться и горели от холода. пришлось отодвинуть идею на потом и зайти в дом, чтобы не получить такое нелепое обморожение. только внутри зноб как хлестом ударил по мужчине. неприятное ощущение расплылось по всему телу и стэнхейт поспешил залезть под плед, попытаться согреться хотя бы немножко. почти не касаясь батареи попытался дать оценку отоплению, за которое черт возьми платит и платит не малую сумму!на циферблате ровно полночь.
он аккуратно садиться на свою кровать и снова погружается в размышления. признаться честно, единственное, чего бы сейчас хотелось фолкнеру, это позвонить лоуренсу. к слову гордон возможно сидит и работает ночную смену, но знать точно он не мог. его дурная мысль перестает быть просто идеей, как только в руках оказывается мобильник и с каким-то энтузиазмом на дисплее набираются цифры в ряд.его номер.
он помнил, что получил его, еще когда лежал в больнице, но не помнил для чего. адам задумался, прежде чем позвонить. в голову засели сомнения: а вдруг его звонок это то, чего бы хотел лоуренс в последнюю очередь? затаив дыхание, он всё таки решается звонить. долгие гудки. внезапно для стэнхейта телефон заговорил: — здравствуйте, чем я могу вам помочь?