Умиротворение

Сэр Джон закрыл судовой журнал: - Джеймс, уже поздно, хочешь, я проведу тебе процедуру, прежде чем отправлюсь спать? Джеймс поднял глаза от шахматной доски, на которой разыгрывал партию сам с собой. Он получал огромное удовольствие от времени, которое они с капитаном проводили вместе. Они могли часами сидеть в уютной тишине, занимаясь каждый своим делом, и Джеймс не чувствовал необходимости в рисовке, когда они были вдвоем. Это был уровень безусловного принятия, от которого у него почти кружилась голова. «Процедуры» начались через несколько недель после начала экспедиции. К Джеймсу пришёл вестовой мистер Хор и сказал, что капитан желает с ним поговорить. Сэр Джон деликатно объяснил, что в начале той недели он слышал некоторые звуки из каюты Джеймса. Далее он описал последствия онанизма. Мальчики сходят с ума, слепнут и даже хуже. Онанизм - это грех, и сэр Джон опасался за бессмертную душу своего подопечного, но не винил Джеймса за то, что у него не было ни нормального воспитания, ни отца, который мог бы просветить его в таких вопросах. Как можно удержаться от греха, если не знать о существовании самого греха? К счастью, в такую важную экспедицию не выбирают людей, не обладающих определенными способностями к решению проблем, и он нашёл решение, как насытить своего молодого офицера, не рискуя попасть в адское пламя. О том, что Джеймс не верил в существование таких костров, он не считал нужным вспоминать. Так и вышло, что сэр Джон Франклин мастурбировал Джеймсу Фицджеймсу не реже двух раз в неделю (но чаще четыре или даже шесть... по воскресеньям он воздерживался). То, что сэр Джон совершал умственные маневры, чтобы сделать это приемлемым с духовной точки зрения, было неудивительно, поскольку он обнаружил, что те, кто наиболее воспитан в добродетели, имеют равную (если не большую) склонность к пороку. Джеймс как раз познакомился с недавно отрёкшимся от сана священником во время отпуска, когда навещал свою тетю. Как он рассказывал, он был с половиной прихожан. Он также теребил шрам на груди Джеймса, бормоча что-то на латыни. Джеймс не знал латыни и не видел смысла в языке, на котором не говорят вне богослужений. Священник оказался более чем способным любовником, и после этого Джеймс очнулся от дремоты, обнаружив, что его бумажник опустошён, а почти самый любимый аскотский галстук исчез. ...После некоторых экспериментов они остановились на позиции, которая лучше всего подходила им обоим. Джеймс лежал на спине, поджав колени, раздвинув ноги и накрывшись простынёй, а сэр Джон сидел у его кровати, как повитуха, только результатом его действий должно было стать не рождение ребёнка, а завершение работы над Джеймсом. Разумеется, он не опускал голову под простыни, только крепкую руку, которую он держал так, что это можно было бы назвать почтительным. В эти минуты Джеймс позволял своему разуму бродить по страницам прошлых встреч (бывший священник, Джордж Барроу, тот кастрированный кантонский клерк...), а также некоторых воображаемых. Он видел копию Давида Микеланджело, который, несмотря на то что возвышался над ним, обладал членом не крупнее, чем у мужчины стандартных пропорций. Каково было бы забраться на его огромные мраморные колени! Джеймс и сам был крупным мужчиной. И хотя в этом были свои преимущества, иногда Джеймсу нравилось бы чувствовать себя, так сказать, изящным, а это было нелегко, когда приходилось протискиваться через большинство дверных проемов или однажды сломать стул, просто сев на него (он был настолько расстроен этим происшествием, что был уверен: оно будет преследовать его в воспоминаниях до самой смерти). Сэр Джон тоже был крупным мужчиной, но его массивность говорила скорее о вкусных пудингах, чем о кулачных боях, но в этом была своя прелесть. Во время процедур сэр Джон оставался одетым - в конце концов, это была всего лишь одна из его капитанских обязанностей. Первые несколько раз Джеймсу приходилось подсказывать ему, и обучение проходило довольно быстро. Но та зима, проведенная во льдах, дала время для обучения. Иногда он читал стихи вслух, держа в одной руке книгу, а в другой - член Джеймса. Но потом всё всегда происходило по одному и тому же сценарию. Сэр Джон вытирал руку в умывальнике, затем приносил Джеймсу свежую салфетку, и в мгновение ока Джеймс был полностью одет, поставлен на ноги и направлялся обратно в свою каюту. Если удача улыбнется, то к тому времени, как он заканчивал свой туалет, он уже был готов к очередной порции самоудовлетворения. В которой сэр Джон хоть и не присутствовал физически, но присутствие его было очень ощутимым. Ложась после этого в койку, он представлял себе, что сэр Джон все это время подслушивал за дверью, возможно, с собственным членом в руке. Однако он не терял надежды, что однажды Джон окажется по ту сторону двери и будет ждать, когда его примут.