Встреча в кофейне

      — Адам. Привеет. — вот их первая встреча спустя несколько лет. Парни стали старше, завели новых друзей, нашли работу и их общение свелось к минимуму, оставляя за собой лишь редкие сообщения в праздники с одинокими поздравлениями, без лишней мишуры. Саймон похож на себя маленького. Больше похоже именно его лицо. Такой же уставший взгляд, спокойная улыбка, которая крайне редко сходила с лица. Черноволосый всегда выглядел спокойно, умиротверённо. Так, словно засыпает с хорошими мыслями или просыпается от приятного сна. — Давно не виделись. — сейчас юноша работает баристой, что ему вполне нравится. Действия, которые постепенно становятся настолько привычными, что это может выполнять заказы с закрытыми глазами. — Как ты? — Саймон не отводит глаз от рыжеволосого парня, смотрящего на доску с названиями напитков, их ценой и количеством миллилитров. Вероятно, выбирал себе кофе и не заметил Саймона.       — Саймон? О, привет. Не ожидал тебя здесь увидеть. — красноглазый вынимает ладонь из кармана и пожимает руки с давним другом. — Ты здесь работаешь? — у Адама тоже узнаваемое лицо. Как раньше вечно хмурым ходил, так и сейчас.       — Адам, что же случилось с твоей большой головой, которую я так любил? — вспоминает школьные времена и подкалывает Ричардсона Джейкоб.       — Саймон. — рыжеволосый действительно выглядит сердитым. — Прекращай. Это меня раздражает. —       Ловис никогда не прекратит. До самой смерти будет подкатывать к Адаму, зная, что это его раздражает. Будет продолжать улыбаться и устало смотреть на друга, ожидая, пока тот посмотрит в ответ и скажет отвернуться от него, а тот не будет слушать.       — Как скажешь, любимый. — уголки губ приподнимаются сильнее обычного. Саймону до дрожи в руках нравится наблюдать за реакцией Адама. За самим Адамом. — Что закажешь? —       — Один капучино. — Ричардсон поправляет волосы и продолжает хмуро смотреть на темнокожего. Чёртов Джейкоб. Знает же, как красноглазого это раздражет. Знает, что Адам будет пытаться заткнуть его и уйти подальше, чтобы не было возможности услышать многочисленные признания в любви. Но в глубине души, Каллеб не хочет, чтобы это прекращалось. Почему-то, ему ужасно нравится подобное поведение школьного друга. Почему-то каждый раз живот начинает приятно болеть, а ему самому становится жарко.       — Пять минут. — черноглазый выглядывает в окно и замечает знакомую девушку. — Адам! Так ты пришёл с Тэмми? Почему не сказал? Почему ей кофе не возьмёшь? М, кстати. Что добавить? Сахар, карамель или сироп? — бариста уже приступает к своему делу, не отрывая взгляда от рыжеволосого.       — За руками своими следи, блин. — замечает красноглазый, что черноволосый совершенно не следит за своими действиями. Хотя сейчас, вроде, всё в порядке? — Да, я с Тэмми. И я беру для неё, а то она замёрзла. Да, добавь карамели. —       — Без проблем. Почему тогда себе не возьмёшь? И почему она не заходит? — Саймон проигнорировал наказ следить за руками. Он сам разберётся, не первый день работает. — Кста, а ты где работаешь? — юноша поставил карамель поближе к себе, для дальнейшего удобства.       — Не хочу я. — буркнул рыжеволосый, что, конечно, было неправдой. Он и сам замёрз, и был бы вовсе не против согреть себя свежим напитком, обжигающим горло. Но. на это нет денег. Но даме угодить нужно. Всё же, Тэмми ему ещё со школы нравится, а нормально ухаживать за ней он начал лишь с недавних пор. — Тэмми сказала, что ей нужно поговорить с мамой. Работаю? На заправке. Отец пристроил. — про работу парень отвечал неохотно. Ведь именно с ней были проблемы. Зарплату задерживали уже на месяц, поэтому приходилось растягивать её, как только можно и брать в долг у семьи или у друзей, что очень сильно бесило Каллеба. Ведёт себя, как слабак…       — Точно не хочешь? Мой кофе очень вкусный. Посетители часто возвращаются, а узнав, что работаю не я, узнают, в какие дни я работаю.и ходят только в эти дни. — и это правда. Такое случалось и не раз. Именно в дни, когда работал Саймон клиентов было больше всего, потому парень довольно сильно уставал. Но зато начальник платил ему больше, по доброте душевной.       — Отвали. — фыркает красноглазый. Неловко будет признать, что у него попросту нет денег на что-то такое простое, как кофе для себя любимого.       — Я тебя понял. — уже догадываясь о причине отказа, Джейкоб ставит первый кофе на столешницу. — Ты не против, если я угощу такого милого парня, как ты? — он наклоняется достаточно близко, чтобы почувствовать дыхание бывшего одноклассника.       — Блять, не делай так! — Ричардсон сделал пару неловких шагов назад, оперевшись спиной о ручку двери и вздрогнул, от внезапного соприкосновения.       — Я приму это за «да». Какой хочешь? — в ответ молчание. Адаму слишком неловко, чтобы просить. Кажется, его щёки покраснели. Заправщик расстёгивает куртку на половину. Тут ужасно жарко. — Можешь не отвечать. Сделаю тот, что заказывают чаще всего. Стандартный размер. — теперь Ловис не смотрит на красноглазого, позволяя тому прийти в себя. Саймон понимает, что может быть слишком внезапным.       Парни стоят в тишине. Красные глаза бегают по небольшому помещению, являющемуся кофейней, по, достаточно маленькой, витрине со сладкими перкусами, которые можно взять к напитку, по аппаратуре и, наконец, взгляд доходит до черноволосого. Такой. красивый. Раньше Адам этого не замечал.       — Три доллара, любимый. Я бы мог сделать этот кофе таким же сладким, как и ты, но, боюсь, что даже если бы я залил все Владик добавки в стаканчик, без добавления кофе, это месиво не смогло бы сниться с тобой. — Ричардсон молча щёлкает того по лбу и положив бумажки на стол, забирает оба напитка. — Давай встретимся позже? Завтра. Ты свободен завтра после четырёх? — Ловис садится на свой стул, на котором он обычно отдыхал, в ожидании клиентов.       — После пяти. Завтра после пяти. Опоздаешь — пизда тебе. — вспоминая о плохой привычке товарища опаздывать, говорит Адам. Каждый раз, когда они, ещё будучи школьниками, договаривались встретиться, темнокожий не упускал возможности опоздать.       — Приходи к кофейне. А если я не опоздаю, то ты чмокнешь меня? — это остаётся без ответа. Каллеб покидает кофейню под звон колокольчика над дверью.