Нарциссы, цветущие в тени

      По хрупкому телу был нанесён резкий и болезненный удар, вызвавший у жертвы громкий крик, сопровождаемый падением на землю. Юный творец, что вновь умудрился своим высокомерием оскорбить сверстников, невольно сжался, прижавшись телом к земле и тяжело дыша. Вальден не понимал, каким образом обрек себя на гнев компании одноклассников, однако сопротивляться не осмелился, как бы не хотелось — больше получит. Но внезапно для брюнета вместо очередного удара его ожидал громкий возглас откуда-то издалека. Парнишка перевёл взгляд золотистых очей на личность, которая встала на его защиту, и был крайне удивлён. Тем человеком выступил Наиб Субедар — сирота, страдающий, как и Эдгар, одиночеством, однако прославленный не талантом в искусстве, а постоянными драками, из которых он всегда, хоть и с открытыми ранами, выходил победителем. Не уж то он и вправду заступится за жизнь художника, огребающего за свой длинный язык, или же всё же решит добить вместе с остальными, получая уважение? — Отстаньте от него! — выкрикнул шатен, недовольно прищурив голубые глаза, став похожим скорее на хищного зверька, нежели на 12-летнего мальчика, и приблизившись к компании хулиганов, после чего показательно протянул Творцу руку, желая помочь ему встать. Глава компашки едко усмехнулся, внимательно вглядываясь в Субедара, будто пытаясь выяснить, серьёзен ли его собеседник или же всё же лжёт ради доверия Вальдена, однако, не заметив в недовольных очах ничего, кроме злобы за несправедливое по мнению Наиба наказание, сложил руки на груди и произнёс: — Наиб... Ты же не глупый, каким пытаешься казаться. Эдгар, как обычно, повёл себя не по нашему, лишь зубы скалит, но за слова не отвечает. Разве такой человек заслужил твоей жалости и защиты? — В отличии от вас, у него хоть и нет понятий, но есть душа. Хоть она и едкая, как его слова, однако понимание добра в ней тоже имее— не успел сирота договорить, как был оборван ударом в нос одним из сокомандников его собеседника, из-за чего брюнет, подавляясь защитной реакции, прикрыл лицо рукой, ощущая при этом, как по его губе начала стекать кровь. Вальден, уже стоящий около Наиба благодаря его помощи, нервно дёрнулся, протягивая к своему защитнику руку, будто молча спрашивая, нужна ли тому помощь, но голубоглазый лишь резким движением отмахнулся от творца и с той же резкостью всëк своему обидчику в живот, из-за чего тот согнулся по полам, беспомощно закряхтев.       Ох, знал бы Наиб, к чему приведёт его резкость и справедливость, вряд ли бы стал влезать в драку, но это ведь Субедар! Трудно в их с Эдгаром школе встретить кого-то более драчливого и при этом ненавидящего избиения на пустом месте парня, рвущегося к справедливости. Однако, не смотря на то, что в этот раз победу в драке он не урвал, своей цели он всё равно с гордостью добился. В отличии от Субедара, Вальдену удалось остаться почти без ран, а единственная кровь, имеющаяся на его теле, принадлежала горе-защитнику...       Из искусанных уст брюнета вырвался тихий мат, сопровождаемый шипением со стороны запястья парня. Эдгар, внимательно рассматривая шипящую от медикамента рану, слегка прищурился, после чего перевёл взгляд золотистых глаз на болезненно прикусившего губу Наиба. Юноша, мягко говоря, понятия не имел, как хотя бы немного снизить боль человека, который принял все удары на себя, и, не придумав ничего получше, начал попросту дуть на затягивающуюся царапину, дабы отвлечь хулигана от жгучей боли. Взглянув на лицо Наиба, Эдгар заметил, что тот больше не выглядит обиженным, как было в конце драки, а скорее.. Разочарованным. — Из-за проигрыша грустишь? — тихим голосом, почти что шёпотом поинтересовался Вальден, не желая нарушить такую умиротворенную тишину, наступившую после обработки раны. Субедар тихо хмыкнул из-за вопроса творца, при этом слегка съежившись, после чего показал художнику свою фирменную улыбку, говорящую «Всё отлично», однако в этом случае Эдгар почувствовал в этих слегка приподнятых уголках губ искренность. Как в таком подавленном виде этот грубый и до жути приверженный к своим принципам брюнет был способен показывать такое светлое и греющую душу чувство?! Ах, Вальдену от собственного непонимания характера друга хотелось ударить его! Стоп.. Друга? Янтарноглазый, всё так же не отводя взгляд от улыбки Наиба, внезапно поймал себя на мысли, что посчитал Субедара своим другом. Быстро же этому хитрому и чертовски милому хищнику удалось заполучить доверие творца. Художнику от такого пробития сердца аж стыдно стало. Однако, стыд от собственных и совершенно неожиданно образовавшихся чувств не смог сравниться с тем стыдом, который ему предстояло испытать после отвлечения от размышлений.. — Ало, Субедар вызывает Вальдена! Что ты так на мои губы пялишься? Поцеловать, что-ли, захотел? — с ноткой ехидства произнёс Наиб, который, видимо, пока Вальден размышлял, успел ответить на его вопрос. От такого наглого вопроса, щеки художника покраснели, словно яблоки в августе, после чего парнишка возмущенно протароторил: — Ничего подобного! Я.. Я просто задумался о своём! — полный гнева и злобы голос парня звучал словно мышиный писк, однако осознал Эдгар лишь спустя пару секунд после собственного ответа, когда со стороны Наиба послышался громкий смех, который он постарался скрыть, прикрыв рот ладонью. Спустя пол минуты, Субедар почувствовал на себе злобный, почти что кошачий взгляд со Вальдена, из-за чего брюнет, ещё не успев успокоиться, замолчал, но сопроводил своё молчание тяжёлым дыханием из-за непрерывного смеха. — Извини, не удержался... Так, раз уж ты задумался, повторюсь, я не разочарован, а просто устал. Ты то сам в порядке, цветочек? — выдавив из себя вежливый тон, спросил Наиб, абсолютно не обратив внимания на то, какое прозвище он успел дать Эдгару, которого он так же, пока что неосознанно, посчитал другом. — В порядке я... Погоди ка, цветочек? — переспросил художник, желая удостовериться в том, что ему не послышалось, на что Субедар тихонько фыркнул, после чего пояснил забавное, но приятное. — Ты похож на нарцисс. Не на известного самовлюбленного кретина из мифов древней Греции, а на ласковый и приятный взгляду цветок. Поэтому ты в моих глазах цветочек. — Нарцисс... — прошептал Эдгар, опустив голову, будто повторив это сравнение не для себя и не для Субедара, а для своей души. Ещё никто не осмеливался назвать художника ласковым, что уж говорить про самопожертвования. — А я гляжу вы, мистер вывод, не способны на ложь в своих словах...       Не уж то Наиб всё таки не тот агрессивный хулиган, не познавший родительской любви, о котором все говорят, а кто-то более ценный для творческого сердца юного Нарцисса?