***
Холодные пальцы касаются линии подбородка, проходясь по ней острым коготком. Янтарные глаза ярко светятся в темноте, а вторая рука мягко перебирает густые тёмные волосы. На бледных и слегка искусанных губах расцветает по-настоящему демоническая, хитрая улыбка, которая, несмотря ни на что, притягивает Цзян Чэна. А прошло всего две недели, прежде чем матушка дала согласие. Пусть нехотя, пусть через несколько часовое ворчание, но ведь дала! И именно сейчас они вместе, забывая, что всегда какую-то неделю назад Чэна приходилось чуть ли не силком тащить из дома, а в избе Хуаня заставлять есть. Но метка на руке расцветает новым узором, ползёт выше и вместе с этим пробуждаются чувства. То, что Ваньинь сейчас спокойно сидит на одной кровати с демоном, так ещё и позволяет тому трогать свои распущенные волосы, уже значит многое. Как и ожидалось, печать даёт свои плоды, и они уже пустили свои ветви в маленькое сердечко человека, оплетая его со всех сторон и не давая права на другой выбор, кроме как любить. Любить и знать, что искренне ты бы никогда не подпустил бы к себе подобную тварь. Только похожие мысли вытесняются нежеланной любовью, и волей-неволей приходится смириться, а там уже туман любви обвивает и окунает в себя с головой. — А мне матушка говорила не гадать, а то дьявол злой утащит, — шепчет Цзян, чувствуя, как пальцы держат его сильно за подбородок, а кончик острого носа проходится по нежной коже на шее, вдыхая приятный запах живой плоти. Аромат манящий, настолько, что аж клыки чешутся, но Хуань держит себя в руках, не желая пугать такой лакомый кусочек сразу, не хочет портить то, что ему нравится. Правда искушение настолько сильное... — Не стоит слушать роскозни старых, они не ведуют, что говорят, и я бы в любом случае нашёл тебя... Мы предначертаны друг другу судьбой, и никто бы не помешал мне забрать тебя, даже твоя мать, — Лань склоняет голову, прикасаясь холодными губами к горячей плоти и оставляет влажный поцелуй, стягивая с одной стороны край рубахи, тем самым натягивая её чуть ли не до треска. Юноша лишь кивает, не в силах ответить что-то. Желание внутри стягивается тугим узлом, сводя внутренности судорогой. Приятное чувство растекается по венам, и напряжённые плечи опускаются, пока дыхание медленно учащается. Сердце Цзян Чэна бешено стучит в груди, и Ланю это прекрасно слышно - ему это нравится. Нравится чувствовать то, насколько хрупок человек, насколько он сейчас нуждается и насколько слаб перед собственным желанием. Мурлыкающий звук срывается с губ Хуаня, и демон прикусывает нежную кожу на плече, полностью срывая с младшего рубашку, а руками обхватывает его стройное и подтянутое тело. Цзян Чэн даже не сопротивляется, наоборот, наклоняет голову, дабы дать больше пространства на своей ранее никем не тронутой коже. Острые края клыков едва касаются бьющейся венки на шее, а Ваньинь уже закидывает голову назад, укладывая её на плечо сзади сидящего Хуаня, которому это даже на руку. Мужчина ухмыляется слышно, начиная вновь целовать шею возлюбленного, который не мог сопротивляться, который сам ещё не знает, а хочет ли он этого? — Я не причиню тебе вреда, мой милый лотос, сладкий мой цветочек, позволь мне сорвать тебя? — мурлыкающий тон вызывает мурашки на бледной коже, что так ясно видны, а лиловые глаза младшего прикрываются. На лице Цзяна расцветает алыми цветами румянец, выдавая смущение того с головой. Только спустя пару мгновений Чэн открывает глаза и вместо ответа ему следует затуманенный взгляд, который сам за себя говорит - Чэн хочет. Нет, желает всеми фибрами тела. Он хочет ощутить, какого это - быть во власти демона, какого это - отдать контроль тому, кого все боятся. И Сичень принимает это с ухмылкой на губах. Плотное кольцо рук, державшее тело младшего, расцепились и одним лишь движением, демон опрокидывает мальчишку на мягкую кровать, позволяя лишь охнуть, а дальше наконец-то коснуться этих манящих губ, которые словно запретный плод манили уже который день. Наконец, настал этот момент. Руки сразу же опускаются на тонкую талию и сжимают её, пока сам демон нависает сверху, чуть ли не впиваясь в эти губы. Он кусает их, зализывает ранки длинным языком и проникает им же в ротик, вырывая наружу первые и желанные стоны. Тонкие пальчики самого Ваньина вплетаются в каштановые волосы, сжимая их у затылка, прижимая ближе к себе. Теперь и сам Цзян целует в ответ, въедается в чужие и холодные губы в ответ, чуть ли не рыча. Он наконец-то проснулся от этого транса и происходящее ему нравится, хоть лёгкий страх и присутствует. И так понятно, чего именно от него хотят. Тем временем руки демона не медлят. Они уже опускаются ниже, разводя осторожно стройные ножки в стороны, устраиваясь между ними, и проводя кончиками пальцев по внутренней стороне бедра. Мурашки проходят по спине, заставляя слегка прогнуться в спине и что-то промычать. Жаль, что демону до этого уже нет дела и всё, что до этого его сдерживало, Хуань оставил далеко позади. Главное, что сейчас Цзян Чэн тут, рядом, и он в его объятьях, с зацелованными губами, весь горяченький во всех смыслах. Другого и не нужно для полного счастья. Поэтому Лань отстраняется от губ, проводит острым краешком влажного языка по своим персиковым губам - они и на вкус такие же сладкие. Цзян Чэн понял это уже, хорошенько их распробовав. Хищный, плотоядный взгляд старшего заставляет Цзян Чэна вопросительно вскинуть брови и облизать свои губы, собираясь что-то сказать, да только ему не дают. Вновь целуют и не позволяют произнести и слова. Оба предпочитают сейчас действовать, а не разглагольствовать. Не отстраняясь от сладких губ, демон потянулся к небольшой тумбочке, где лежали всякие пузырьки и берёт один из них, выливая его содержимое себе на пальцы. Лишь краем глаза, Цзян замечает это, а после удовлетворённо закатывает глаза, когда тонкие, холодные пальчики старшего сжимают, скручивают и оттягивают его нежный сосок. Наружу опять вырывается стон, только уже громче, пришлось разорвать поцелуй и откинуть голову назад. — А-Чэн, не стоит так стесняться, это рано или поздно произошло бы. Поверь мне, милый мой лотос, расслабься и получай удовольствие, — мурлычет старший, янтарными глазами прожигая стройное тело под собой, осторожно поднося указательный палец ко входу. Ваньинь сразу инстинктивно напрягается, цепляясь руками в широкие плечи Лань Сиченя, пока в голове внезапно начинают крутиться сомнения. А может не нужно? Может, лучше остановиться? Да только давать назад уже поздно, возбуждение демона ясно видно, и его намеренья тоже. Рука того на груди Чэна продолжает терзать нежные и чувствительные бугорки, не щадя. Это раззадоривает, и до Цзяна медленно доходит смысл сказанных ранее Ланем слов. Расслабиться... нужно расслабиться, и тогда всё будет хорошо, а потому юноша старается перестать бояться и убрать напряжение своего тела, давая тем самым возможность Сиченю осторожно вставить длинный палец, а затем сразу же добавить и второй. Не привыкший к таким ощущением парень дёргается под мужчиной, тихо шипя от боли, которая внезапно накрыла его тело от резкого вторжения. Рука с груди перемещается на таз, вдавливая его в мягкую постель, не позволяя даже двинуться, отчего пальцы сильнее впиваются в широкие плечи старшего, парень шипит и всхлипывает от неприятной и резкой боли внизу. Глаза начинают слезиться от неприятных ощущений, но стоит только кончикам длинных пальцев коснуться комочка нервов внутри, как перед глазами будто фейерверк взрывается, и громкий, звонкий стон срывается с зацелованных губ, одновременно с красивым прогибом в спине. Резко накатившее удовольствие, словно цунами, сметает всё на своём пути, перекрывает собой боль, и этот кайф с бешенной скоростью несётся по венам, пробуждая все самые потаённые и грязные желания. — Вот так, не стоит напрягаться, мой милый лотос, расслабься и получай удовольствие, — на губах расцветает мягкая и нежная улыбка, что в сочетании с хищным взглядом глаз вертикальными зрачками выглядело довольно противоречиво. И Ваньинь не находит другого выбора, кроме как запрокинуть голову наверх, на подушки, и наслаждаться, выпуская иногда наружу сладкие стоны. Лань Сичень следом осторожно добавляет третий палец, когда два уже свободно двигались в ранее девственном нутре человека, разрабатывая его, срывая всё более громкие стоны и всхлипы удовольствия. Масло, которым ранее были обильно смазаны пальцы, сейчас внутри младшего смущающе хлюпало, заставляя его прятать личико в тканях подушек и простынях. Для Цзян Чэна слишком... слишком стыдно признавать, что его собственное тело издаёт такие звуки. Это непривычно, и стыд накатывает с головой. Однако, стоит только отвернуться, как чужая рука хватает крепко за подбородок и поворачивает обратно, заставляя буквально смотреть будто кошачьи глаза напротив. Не говоря больше ни слова, демон осторожно вытаскивает пальцы и стягивает с себя одежду. Всё это время на его теле была легкая, распахнутая рубаха и такие же лёгкие, ночные штаны. Теперь взору младшего предстало внушительных размеров возбуждение старшего. Неужели он должен будет это принять в себя? Это же невозможно... — Хуань, я не хочу... давай не надо, это... — младший хотел было начать отползать назад, да только сзади деревянное изголовье кровати, а сверху усмехающийся демон, который плавно опускает руку с челюсти на шею, а второй сжимает бедро, слегка приподнимает его. — Не волнуйся, мой милый лотос, всё будет хорошо, не волнуйся, просто расслабься, — уже в который раз произносит Лань Сичень, своим привычно мурлыкающим тоном. А уж эти глаза... они словно гипнотизируют, не оставляя больше шанса на спасение. Словно паук, поймавший свою жертву и играющий с ней. Собственно, так всё и выходит. Цзян Чэн слегка вскрикивает, когда головка входит в слегка сжавшееся нутро, а дальше плавным толчком входит чуть дальше, давая время привыкнуть к новым ощущением, и Ваньинь за это честно благодарен. Его чуть ли не разрывает изнутри. Несмотря на подготовку, на которую Хуань уделил достаточно времени, всё равно дискомфорт был. Он чувствует, как холодные пальцы демона впиваются в его нутро, ощущает это, но так же чувствует насколько он холодный... везде. Так как тело человека горячее, в особенности внутри, холодный демон не может сдержать удовлетворяющего стона, терпеливо дожидаясь сигнала от младшего, когда тот будет готов продолжить. И тот не заставляет себя долго ждать. Чэн подаётся бедрами на встречу, сам слегка насаживаясь и стонет. Приятное чувство растекается внутри, смешиваясь с болью. Чертовски хорошо. Ощущать внутри что-то оказалось намного приятней, чем казалось изначально, и Цзян Чэн забывается, царапает плечи мужчины, прося наклониться и шепчет, что хочет ещё, хочет большего... и он это получает. Лань пусть и старается сдержать порыв внутри себя, так как понимает, что выдержать напор демонической силы не каждый может, но этот юноша сам напрашивается, сам подаётся навстречу и сам извивается, не смотря на то, что рука Ланя по-прежнему держит того за шею. Старший отпускает юношу и нависает сверху, пленяя чужие, искусанные губы поцелуем, вновь, как в первый раз въедается и кусает, получая в ответ точно такие же действия. Огонь и интерес внутри затуманивают и вытесняют разум, и демон одним резким толчком входит полностью, отстраняясь в это время от губ человека. Прекрасная картина встречает его: покрасневшие щёчки, слезы на глазах и распахнутый ротик. Видимо, Лань сделал это резко, раз такая реакция и извиняется влажными поцелуями по личику Ваньина и его шейке, слыша тихие всхлипы. — Прости, я не хотел сделать тебе так больно, — шепчет Хуань, прекрасно зная, что Чэн его слышит и понимает, раз в ответ кивает и жмуриться, вновь отвечая на поцелуй. Дальше толчки идут уже более плавные, но в некоторых моментах резкие и глубокие, которые срывают с губ самые постыдные звуки, на которые только возможен человек. Они оба уже не сдерживают себя. Цзян перестаёт стесняться, отдаваясь воле случаю, а Хуань перестаёт сдерживать себя в действиях, покрывает стройное тело под собой поцелуями и укусами, обхватывает сосок губами, а после, слегка прихватывая его зубками, оттягивает, заставляет изгибаться в спине и громко стонать. Разум юноши окончательно поплыл, когда рука мужчины опускается на возбуждённый орган младшего, начиная аккуратно водить вверх-вниз и выбивая из человека скулёж, полный возбуждения. Всего каких-то пару толчков и движений рукой, и Цзян Чэн с громким стоном изливается на ладонь старшего, изгибаясь и теряясь в пространстве, а Хуань, не в силах удержаться перед такой извращённой картиной, кончает следом, предварительно выйдя из разгорячённого тела. Демон сразу опускается рядом, беря свою рубашку, дабы быстренько протереть младшего. Когда он это сделал, мужчина сгребает тело напротив в свои объятья, мягко целуя в шею. Ему, в отличии от Ваньина, не нужен отдых, он в нём не нуждается. — Это было восхитительно, А-Чэн, я думаю, тебе нужен... — даже не закончив говорить, Лань Хуань услышал мерное сопение своего уже человека. Демон перевел взгляд в сторону, на руку юноши, которую теперь полностью своим зимним узором покрыла белоснежная метка.В объятьях дьявола.
30 декабря 2023 г. в 18:54
Рождественская ночь — время сказок и легенд. В эту ночь случается многое но, к сожалению, не всегда хорошее.
Рождественская ночь мистическая, соблазняющая на гадания перед зеркалом, ночных прогулках к замёрзшим озёрам и рекам. Эта - ночь дьявола и бога, когда они восходят одновременно. Поговаривают, что метель в рождественскую ночь предвещает проказы бесов и происки их главного, заснувшего на множество веков демона, что раз в тысячу лет выбирает себе мужа или жену. Сколько девок и юношей уже пропали без вести, и не всем ведь так везёт, попав в лапы сразу к тому дьяволу. Многие проходят через семь кругов ада в когтистых лапах сотни бесов. Такие дьяволу уже не нужны, и тела несчастных находят в озере неподалеку.
В эту рождественскую ночь, за окном царила метель. Она бешено кружила, завывала, словно голодный пёс, и закрывала собой всё, так, что не было видно ничего дальше собственного носа. Цзян Чэн понимал, что, гадать сейчас опасно как никогда, ведь даже луны не видно. Какой здравомыслящий человек будет идти на такой риск? Но Ваньин не планировал останавливаться.
— Я тебе сказала не смей! Цзян Ваньинь, если я только узнаю, что ты пошёл гадать, неделю будешь у меня за домом смотреть, да за лошадьми ухаживать, понял меня?! — Юй Цзыюань была невероятно зла на своего сына. Она несколько лет подряд твердит старшей дочери о том, что гадать в рождественскую ночь нельзя, дьявол завербует, так теперь и сын идёт на это демоническое увлечение! Это неслыханная наглость - просить разрешение на такое, как только ума хватает!
— Да, хорошо, матушка, я вас понял, — опускает голову, слегка прикусывая досадно губы... слишком уж сильный соблазн погадать на своего суженного, да вот только если мать узнает - убьёт, и это ещё мягко сказано. Сестрица так и не удалось погадать, ведь как толькой ей исполнилось шестнадцать, к ней посватался один из «лучших» юношей деревни, да ещё и состоятельный.
Сейчас самому Цзян Чэну исполнилось шестнадцать, потому матушка так и волнуется. Бесы ищут невесту для своего повелителя именно из числа шестнадцатилетних. Большинство юношей и девушек под влиянием любопытства гадают, но их всегда ожидает лишь три возможных исхода: либо они пропадают без вести, либо оказываются настолько напуганы произошедшим, что не могут даже рассказать. В большинстве такие юноши и девушки пополняют списки утопленников в ближайшем озере. Лишь в редких случаях с особо удачливыми ничего не происходит.
Юй Цзыюань ещё раз смерила сына разъяренным взглядом, прежде чем резко развернулась и ушла в сторону своей небольшой спальни, которую она делила со своим мужем. Её длинная коса с размаху упала женщине на плечо, а в воздухе повис тихий свист от быстрого движения. Она скрылась за деревянной дверью, и свет свечи, просачивающийся сквозь щели, потух.
Цзян Чэн ещё какое-то время сидит на своей кровати, сжимая тонкими пальцами край одеяла. Нужно подождать ещё немного, чтобы не было слишком очевидно. Юноша даже на кровать лёг, накрывшись одеялом, потому что знал, что матушка ещё встанет. И правда, через несколько минут она вышла и, удовлетворённая тем, что сын уснул, вновь ушла в комнату. В этот момент, когда дверь со скрипом закрывается, Ваньинь облегчённо выдыхает, чувствуя, как некое освобождение настигает его.
Время близится к полуночи. Нужно поторопиться, чтобы успеть вовремя, иначе всё будет напрасно.
Проблем с поиском необходимого для ритуала не было. Единственное большое зеркало находится прямо напротив юноши, маленькое круглое обнаружилось на столе (вероятно, сестра забыла забрать его), а свечей у Ваньина было в избытке - они были единственным источником света после наступления сумерек. Он старается двигаться как можно бесшумнее, чтобы скрип деревянных половиц не потревожил чутко спящую мать.
Взяв грелку, где слабо горел огонь, Ваньинь зажигает пять свечей по очереди, ставя их напротив большого зеркала. Маленькое зеркальце располагает так, чтобы было видно отражение большого и отблеск свеч.
— Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный, — тихо шепчет три раза Цзян Чэн, а после испуганным кроликом замирает, слыша тихий треск зеркала. Трещина расползалась, паутиной покрывая всю поверхность стекла.
Цзян Чэн, сглотнув, с ужасом наблюдал за стремительно увеличивающимся количеством трещин. Наблюдал, пока в разрозренных осколках не блеснули янтарные глаза с вертикальным зрачком и жуткая ухмылка.
Страх поселяется в сердце и холодом расползается по телу, как трещины на зеркале. Внезапный жар в руке заставляет сначала вскрикнуть от ужаса и боли, но Цзян Чэн сразу закрывает рот рукой, сгибаясь пополам и стараясь унять боль. В ушах звенит ужасно сильно, а вьюга за окном только усиливается усиливается, стучит в стекло, словно желая ворваться внутрь за выбранной жертвой. Матушка была права, нельзя было... нельзя было гадать сейчас, когда он только вошёл в тот возраст, когда любой и юноша, и девушка расцветает, словно букет цветов. Их сладкий, невинный запах всегда будет привлекать потусторонних существ.
Цзян Чэн быстро отшатывается от зеркала, когда свечи сами собой потухли, а в окне возник мужской силуэт. Лиловые глаза в ужасе широко распахиваются, взгляд беспорядочно мечется в темноте, пока не натыкается на болевшую руку. Белоснежный, замысловатый узор красуется на кисти, и Ваньина прошибает холодным потом.
«Что я наделал? Что я, Господи, наделал?!»— мысленно кричит Цзян, отскакивая от зеркала в сторону своей кровати, уже не обращая внимания на то, как скрипят доски на полу. Сейчас не столь важно, что матушка проснётся. Нет ничего хуже получить эту чёртову метку!
Он сам не замечает, как заскакивает в постель и натягивает на себя одеяло. Боль в руке заставляет зашипеть и прижимать руку к себе, но он в ужасе замирает, как только шаги на деревянном пороге становятся отчётливо слышны. Сердце стучит бешено, словно у оленя, который пытается спрятаться от хищника. Только спасения уже нет. По собственной глупости он получил метку демона, словно пометив его принадлежность кому-то.
Ваньинь плотнее кутается в одеяло, словно оно сможет защитить его от собственной ошибки, дрожит и поджимает ноги к животу. Всю оставшуюся ночь по всему дому слышатся неторопливые шаги, шорохи и тихие постукивания по стеклу. Не смотря на это, матушка и отец ни разу не проснулись, словно и не слышали этих пугающих звуков.
Следующий день начался с тревоги. Матушка проснулась и, увидев разбитые зеркала и неубранные свечи, поняла, что её всё-таки не послушались.
— Цзян Ваньинь!!! — Её крик разбудил даже Цзян Феньмяня, который в это время ещё обычно спит. Глава обеспокоенно заглядывает в комнату сына и замечает, как жена тормошит А-Чэна, стараясь вытрясти из него объяснения. Но стоило ей увидеть белоснежный узор на кисти, как она в ужасе замирает, а потом резко отталкивает того от себя, садится на край кровати и в отчаянии хватается руками за голову. — Я же говорила тебе!!.. Говорила, не смей гадать, тем более и через зеркало! Как мне теперь узнать, что за тварь ты на нас навлек! Сестра и то умнее была, послушалась и жива осталась, а ты?! И чего молчишь? Этого ты хотел?!...
Тираду громких слов и отчаянной ругани прерывает осторожный, но настойчивый стук в дверь. Всё трое замерли. Феньмянь, будучи главой семьи, пошел встречать раннего гостя. Распахнутая дверь тут же впустила в избу колючий морозный воздух. Цзян Чэн наконец вылез из-под одеяла и отправился вслед за отцом. Стоило ему выйти к двери, как он тут же столкнулся взглядом с холодным янтарными глазами. Юноша моментально замирает, чувствуя, как от этого пристального взгляда по спине ползет холодок. Мужчина в белоснежной, словно свежевыпавший снег, одежде смотрит прямо на него, уверенно, неотрывно и хищно, словно готов наброситься в любой момент.
— Доброго вам утречка, уважаемые, — наконец заговаривает он. Слегка поклонившись, неизвестный выпрямляется, позволяя увидеть свое белоснежное, словно у самой зимы, лицо и каштановые длинные волосы, собранные в низкий хвост. Идеальные белый кафтан, белые брюки и белые ботинки, выглядят практически сказочно. Он был настолько прекрасен, что его красоты было достаточно, чтобы заставить всех девушек деревни сражаться за право стать его невестой. Но стоило незнакомцу поднять взгляд, как Цзяны в ужасе вздрогнули, чувствуя, как внутренности скручиваются в тугой узел, а по спине струится липкий пот. Все в нем выглядело совершенным строго выверенным, но до ужаса ледяным, словно вырезанным изо льда. И лишь горящие не ественным ярким янтарным светом глаза говорит о том, что этот юноша не был человеком.