Давай забудем об этом

Вечер ворвался в Камелот. Хотя, вернее будет сказать, вошёл. Плавно, не спеша, с достоинством. Врываться это по части утра. Это оно озаряет небеса бледными дерзкими красками, прогоняет тени, будит всё живое и взрывает солнце, разбрасывая острые прямые лучи его куда только можно и нельзя. Вечер же наступает плавно, медленно гася солнце, остужая воздух прохладным ветерком, разукрашивая небо алыми, розовыми, фиолетовыми и темно-синими пятнами и полосами, заставляя всё стихнуть и успокоиться, прежде, чем уступить место ночи. И вот, в один из таких прекрасных вечеров Артур с Ланселотом прогуливались по аллее для игры в шар. Они часто встречались здесь для небольших прогулок. Люди сюда почти не заходили, зная об этих вечерних свиданиях своего короля и его верного рыцаря, считая аллею их личным  пространством. Это было своеобразное негласное правило, все о нём знали, но никто не говорил об этом вслух. О чем вели они беседу, я пожалуй оглашать не буду, из части от того, что один из участников, в любом случае, уже в диалоге не учавствовал. Ланселот, к великому стыду своему, с головой нырнул в свои мысли, увлеченный какой-то мимолётной идеей, и речи короля текли теперь мимо его ушей. Назвать Ланселота плохим слушателем было бы неправильно. Скорее наоборот, среди всех, с кем приходилось говорить Артуру, он единственный всегда слушал и пытался понять, о чем говорит его господин. Давайте же не будем осуждать рыцаря за допущенную сейчас оплошность, ибо и мы с вами не всегда слушаем собеседника. - А знаешь что, Ланс? Ерунда всё это. - Артур положил руку на плечо друга, вернув тем самым его в реальность. Рыцарь растерянно моргнул, стыдясь того, что последние несколько минут не слушал, о чём говорил его собеседник, и сейчас отчаянно пытался понять, о чём идёт речь. Артур же то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил смятения на лице Ланселота. - Мы так часто говорим о других. О будущем, о прошлом, о рыцарстве, о Круглом Столе, о Дженни (в этот момент всё тело рыцаря напряглось), всё о посторонних людях... - Но? - Ланселот вопросительно поднял бровь, ожидая совершенно очевидного подвоха. - Но мы никогда не говорим о нас! - воскликнул Король. Рыцарь, Совершивший Проступок, остановился, как вкопанный, ошеломлённый таким заявлением. - О нас? - переспросил он, точно стараясь убедиться, правильно ли услышал своего друга. Получив в ответ утвердительный кивок, он задумался. Аллея погрузилась в тишину, прерываемую лишь шелестом ветра, стрекотанием кузнечиков и отдаленными трелями птиц. Миллионы вопросов всплывали в его голове один за другим. Затянувшееся молчание вновь прервал король. - Ты помнишь нашу первую встречу? Здесь, в Камелоте. Ланселот машинально кивнул, не успев даже дослушать вопрос. Помнит ли он? Для него этот вопрос звучал так же нелепо, как если бы у него спросили, умеет ли он дышать. Он помнил всё, каждую секунду, проведенную с его господином, каждый его взгляд, каждую его фразу, каждый жест. - Конечно. Артур просиял. - Это была твоя первая победа. - Нет. - Ланселот покачал головой - Я сбросил тебя с лошади. - Именно! И что за прекрасный удар это был! Клянусь, ты единственный человек, кому я с удовольствием позволил бы сбить себя с лошади ещё раз. И где только ты научился так отменно держать копьё? - Артур рассмеялся и его смех был тёплым, лёгким. И этот смех разлился необъяснимым согревающим чувством в груди Ланселота, заставив того невольно улыбнуться. - Наверное, мне просто везёт. Он не сказал о тех трёх годах, проведёнными за изнурительными тренировками, в попытке достигнуть идеала. О тех трёх годах, с бессонными ночами. Трёх годах с запечатлённым в душе образом сияющего северного короля. Трёх годах, посвященных не ему. Он не упомянул о них за всё это время, не упомянет и теперь. Он обещал себе, что даже не заикнётся о том вечере, когда, ещё будучи мальчишкой, он влюбился в Артура. Не расскажет о том, с каким острым чувством предательства он ехал в Камелот, узнав, что у короля появилась королева. Не поведает ни слова о том, что творилось у него на душе. Но он знал, что пронесёт эту любовь через всю жизнь. Знал, что не сможет утопить её ни в крови, пролитой в бою, ни в славе, ни даже в страсти к Гвиневре. И какой бы окровавленной, избитой и измотанной она ни станет, она не покинет его ни на секунду. Но попытаться похоронить что-то, что будет с тобой всю жизнь - тем более такое сильное чувство, как любовь - затея обречённая на провал. Любовь -  как яд. Если не выплескивать её на других, то её станет слишком много, и она убьёт тебя. И Ланселот знал, что именно любовь его и погубит. Если не сейчас, и не к Артуру, то обязательно потом, годы спустя. - Ланселот, прекращай. - в глазах Артура читался нежный упрёк - Ты слишком жесток к себе. Ты сбил противника с лошади - это честная победа. Тем более, что я сам сделал тебе вызов. - Знаешь, когда я ещё был мальчишкой из Дикого Леса, без имени и звания, - продолжал монарх - пределом моих мечтаний было становление рыцарем. Я воображал о том, как у меня будет вороной конь и великолепные доспехи, что я буду зваться Чёрным Рыцарем и стоять где-нибудь у источника и вызывать всех честных рыцарей, подъезжающих туда, сражаться со мной. - он рассмеялся себе под нос - И ты помог мне претворить эту мечту в реальность. Ланселот заставил себя улыбнуться. Воспоминания прошлого заставляли всё внутри него всколыхнуться. Вместе с воспоминаниями вспыхивали и чувства, и всё то подавленное, невысказанное, загнанное в самые дальние уголки его сердца внезапно воспрянуло с новой силой, поднялось, разрослось так, будто грозилось проломить грудную клетку. - Я сделаю для тебя всё, что угодно. - слова слетели с губ сдавленным шепотом. - Ланс, ты уже сделал достаточно... - Нет. Его ноги внезапно подогнулись под тяжестью собственных переживаний. Он рухнул на колени, пряча голову в коленях Артура, желая тем самым выразить свое полное повиновение и преданность. Но это показалось ему недостаточным, как и всё, что он когда-либо делал, потому что но сам считал себя недостаточным... Недостойным. Он мог бы умереть за Артура без секунды колебания, он отдал ему те три года и отдаст все оставшиеся года, но он чувствовал, что этого мало. Потому что это была его прямая обязанность. В подчинении Артура находились сотни, тысячи других рыцарей, которые с такой же решительностью отдали бы жизнь за своего короля. А он был всего-лишь одним из них. Он остался коленопреклоненен, недвижимый, точно мраморное изваяние. Рука Артура, чуть помедлив, нырнула в волосы рыцаря. Ланселот зажмурился, чувствуя, как сжимается его горло. Однако, это действие послужило ему, как негласное разрешение. Его губы дрогнули, прежде чем он схватил свободную руку короля, припадая к ней в отчаянном поцелуе. Он омывал руку своего лорда горячими слезами и жадными прикосновениями губ, с придыханием шепча его имя. Артур выпустил мягкий вздох. Ланселот оставался на коленях, беспомощно стараясь растянуть момент. Он жался к ногам Артура, ластясь и со стыдом отводя глаза, исполненный чувства благодарности за то, что его ещё не оттолкнули. Он так и продолжал унижаться, проливая вместе со слезами всю свою любовь, в то время, как Артур смиренно принимал её. Наконец дыхание рыцаря стало медленнее и глубже, взгляд прояснился. В аллея вновь погрузилась в тишину. - Ланселот, посмотри на меня. Он робко поднял глаза и тут же опустил их, когда увидел своего короля, охваченного лучами заходящего солнца, точно огнём. И без того являющийся Ланселоту как недостижимый идеал, сейчас он утратил всякую связь с человеческим в глазах своего верного рыцаря. - Пожалуйста, поднимись. - голос Артура был мягким и тёплым, как если бы он разговаривал с ребёнком. Ланселот отрицательно покачал головой, твердо решив, что не встанет. Он ожидал, что увидит ненависть и отвращение в глазах своего повелителя. Ждал, когда в воздух со свистом взметнётся меч, дабы отрубить ему голову. Но то, что сделал Артур, оказалось для него тяжелее любого удара. Он сел. Медленно опустился на колени рядом с Ланселотом, стараясь заглянуть тому в лицо. Ланселот дернулся, побледнев, стараясь помешать королю, так как вид своего господина на коленях вызывал в нём негодование, смешанное со страхом. Их взгляды встретились, точно магниты, и казалось, что можно было даже услышать характерный щелчок. Оба молчали. Ланселот ожидал приговора, Артур считал слова излишними. В глазах короля не было ни ненависти, ни отвращения, но было что-то теплое, смешанное с сожалением. И всё же, не похожее на то, что чувствовал Ланселот. Король плавно подался вперед. Это было не более, чем короткое, нежное соприкосновение губ, но Ланселоту показалось, что поцелуй длился вечность. - Mon roi... - рыцарь почувствовал, как горло его вновь сжимается, а к глазам выступают слёзы. Он судорожно вздохнул, упираясь разгоряченным лбом в плечо Артура. Этот поцелуй являл собой немой диалог, но он вместил в себя больше и был понятнее, чем если бы они использовали слова. - Забудем то, что сегодня произошло. - тишина разбилась, точно хрустальная ваза. - Хорошо. - Пообещай мне. - Обещаю, Ланс. - Я тоже обещаю. Они не забудут. Это будет то, что они будут помнить всю жизнь; то, что не будет давать им заснуть по ночам; то, о чём они подумают в последний раз, прежде, чем умереть с именами друг друга на устах. Но они никогда не заговорят об этом, и каждый продолжит делать вид, будто ничего не было, да и никогда не могло быть. Это будет первая ложь, которая возникнет между ними.