И я — лесной пожар. И лес я, и огонь.
И свидетель я, смотрящий на пожар.
Как роняла она слёзы, — так затихали звёзды, но стоило улыбке коснуться её глаз, и солнце разгоняло тучи, а он влюблялся вновь и вновь. И день кончался там, где начинался, запутавшись в петле. Она танцует в его замке, — Том запирает его тоже. И смех её, и её слёзы, и писк смущенья хранились в его думах под замком. Он создал замок из песка, и в нём танцуют ни живы ни мёртвы души. И карнавал не кончится никак, и не утихнут голоса и звуки, а он танцует с ней, — в точь с куклой из фарфора, не смея слов произносить. Рукой к корсету, душа — к душе. Она ему про стужу, про пары по бокам и описану фигуру, про украшенье зала и снасти на столе, она все ждет, когда же он хоть слово вымолвит в ответ. Глаза её полны сомненья, но благосклонны и милы. Не в воле его голос и слабок он на душу. Замок дал ему возможность распрощаться, дал ему минуту для прощения, а он украл её себе. И замок этот одинок, и в том саду с цветами синими, как стужа, танцует тонкий силуэт. Она звонка, всё кружится в воде фонтана с букетом сорванных цветов и вдруг, — бежит ему навстречу. И сколь робка её улыбка, столь гнусны его чувства, что спрятаны за маску. Он лжец, напуган и раздроблен. И Гарри подойдет поближе, не чувствуя уродства, что истончает его душу: — Но как тебя зовут? куда податься тебе есть? От замка падают осколки, — они легки, как перья и ветра. И маска падает у её ног, сломавшись пополам. Как роняла слёзы Гарри, — так затихали звёзды. А он стоял, как истукан, и тихо-тихо обещал: я расцвету в саду том одиноком, и будь судьба — сорвешь меня.Я расцвету, прося прощенья за каждый день, что отнял у тебя.