В мрачной темноте комнаты невыносимо жарко, в воздухе витает приятный аромат парафина от горящих свечей, а атмосфера так и пропитана напряжением. Моё тело возбуждённо гудит и неконтролируемо дрожит, будто меня вытащили на штормовой ветер, не забыв облить ледяной водой. Можно подумать, что мне страшно, но нет, всё во мне сгорает от предвкушения. В голове хаотично сталкиваются сразу тысячи вариаций того, что сейчас будет происходить.
Что он придумал на этот раз?
За спиной слышатся медленные шаги; от резкого хлопка закрывающегося ящика я неосознанно вздрагиваю, но не поворачиваюсь.
Приказа не было.
Неотрывно я смотрю в одну точку, не смея совершить лишнее движение. За это обязательно последует наказание. Не такое, от которого ты будешь закрывать лицо руками и визжать прекратить, а от которого ты будешь скуля молить не останавливаться и требовать ещё. Коленями я упираюсь в пол, поглаживая вспотевшими от волнения ладонями бёдра. Ремни портупеи с силой сдавливают кожу на моей груди, мешая сделать полноценный вдох.
— Что ты выбираешь, Гермиона? Голос или зрение?
Всё.
Я хочу
всё, что он может предложить.
Но, посмей я ответить так, мне не достанется ничего. Мастер сегодня милостив, сегодня он предоставил мне возможность выбирать. Конечно, мне бы хотелось видеть его глаза в момент, когда он будет доводить меня до криков, но по предыдущему опыту я знаю, что отсутствие возможности видеть обостряет все остальные чувства в сто крат. Глупо отказывать себе в подобном удовольствии.
Мой выбор очевиден.
— Зрение, — тихо произношу я, наклоняя голову ещё ниже, помня, как ему нравится моя излишняя покорность.
— Хороший выбор. Тебе разрешено стонать, кричать, если я что-то спрашиваю - ты отвечаешь коротко и быстро. Это понятно?
— Да, Сэр.
— Отлично. Встань.
Беспрекословно я исполняю приказ, поднимая своё тело на ноги, и ожидаю дальнейших указаний. Кончиками пальцев он медленно ведёт по позвоночнику. От неожиданности я дергаюсь и закусываю губы, подавляя еле слышный стон. Даже такое мимолётное касание посылает миллиарды острых импульсов по рязгорячённой коже. Между ног уже невыносимо мокро, а из-за отсутствия белья последствия моего возбуждения медленно стекают по внутренней стороне бёдер.
Громкий крик срывается с губ, когда он резко обхватывает мою грудь, пальцами оттягивая соски, и впивается жестким укусом в изгиб шеи.
— Моя покорная испорченная девочка, как же я ждал сегодняшней встречи. А ты? Ты ждала?
Как подобрать слова, когда все мысли в голове превратились в сплошное жидкое месиво, когда воздух встал поперёк в сжатых лёгких? Моё промедление с ответом не остаётся без внимания. Лёгкий удар грубой ладонью приходится по быстро опадающему животу, огненная вспышка стреляет судорогой по оголённым нервам, закручиваясь жаром в моём центре.
— Да… Да, Сэр, я тоже ждала, я так соскучилась по вам.
Я слышу, как он улыбается, целуя чувствительное место под ухом. Нежность его губ и жесткая хватка на груди слишком контрастны.
— Скажи мне, Гермиона, на что ты готова пойти ради моего удовольствия?
Что за нелепый вопрос, он и так прекрасно знает, что на
всё. Он может делать со мной всё что угодно, пробовать все возможные извращённые игры, применять любое наказание и трахать меня так, как ему будет угодно — мною не будет сказано и слова против. Я давно приняла его тьму и отсутствие света без остатка.
— Я сделаю всё, что вы мне прикажете, Сэр.
Очевидно мой ответ его удовлетворяет, глупо было бы рассчитывать на нечто иное. Я его покорная игрушка, тот самый подопытный кролик, позволяющий ставить на себе любые эксперименты.
Невыносимо медленно его рука опускается между бедёр: с лёгким нажимом он проводит по промежности минуя то самое место, что так нуждается в его внимании.
— Тогда приготовься к чему-то новому. Сегодня я подготовил для тебя сюрприз.
Сердце болезненно и трепетно сжимается от его обещания. Моё любопытство, подогреваемое предвкушением неизведанного, делило мою выдержку на двое, но я не спешу уточнять, что он имеет в виду. Уверена, он, как всегда, меня удивит. Кончики пальцев слегка задевают чувствительную точку клитора, проверяя мою готовность. Не сдерживаясь, я вскрикиваю и подаюсь бёдрами к его неторопливым движениям.
— Дьявол… Ты уже такая чертовски мокрая для меня.
— Да, Сэр… Только для вас.
Пошлые звуки, издаваемые от нового прилива влаги, приятно щекочут наш слух. Опасно мягкие поцелуи по моей шее не предвещали ничего хорошего: обычно за ними следовало, что-то нестерпимо грубое или болезненно приятное. И только он смог преподнести мне понятие о боли совершенно в другом оттенке. В том самом, когда удовольствие поднимается на ступень выше, оставляя позади себя всякий дискомфорт, когда тело начинает жить собственной жизнью, умоляя о большем.
Протестующий всхлип слетает с моих губ, когда он останавливает движения пальцами и ведёт их выше, через грудную клетку к моему лицу. Понимая что от меня требуется, я покорно раскрываю рот и облизываю блестящие от моей смазки пальцы. Собственный вкус отдаётся лёгкой кислинкой на кончике языка.
— Умница, — воркует он, легко целуя меня в висок.
Мне почти хочется завизжать от того, что я смогла угодить своему хозяину.
С громким стоном я почти до крови прикусываю губы, когда на мои глаза опускается плотная ткань маски. С лишением зрения тело переходит на ощущения, инстинкт самосохранения даёт осечку и уходит в спящий режим, отдавая меня в полное распоряжение.
— Ты же помнишь своё
«Стоп-слово»?
Помню, но, как по мне, это совершенно лишний пункт в нашем договоре. Мною оно не было произнесено ни разу. И вряд ли когда-нибудь будет. Я с готовностью приму всё, что он мне захочет дать и нагло попрошу добавки.
— Да, Сэр. Конечно, помню.
— Произнеси его громко и отчётливо.
—
«Горячо».
— Хорошо. Помни, что можешь остановить это в любой момент.
Ни за что и никогда.
— Вытяни руки и опусти голову вниз.
Ох, надеюсь это то, что я думаю.
Изо всех сил я пытаюсь подавить торжествующую улыбку, чувствуя, как приятный холод кожаных наручников царапает кожу на запястьях — по ощущениям это напоминало ледяной лимонад в самый жаркий летний день. Не знаю, чем я заслужила подобную милость от своего Мастера, раз он исполняет все мои тайные желания, но сковывание являлось моим самым любимом видом проведения наших сессий. В подобном положении я лишаюсь всякого контроля над ситуацией, отдаваясь ему в безоговорочное подчинение.
С громким щелчком он проверяет крепость застёжек и отходит в глубь комнаты. Через несколько секунд слышится, как со звоном скользящих цепей с потолка опускается подвесная кованная ниша. Тело мгновенно охватывает ознобом, между бёдер растекался закипающий жар, принуждая дышать чаще и неравномерно. Тело требует разрядки и мне почти хочется жалобно расплакаться от досады, ведь игра только начинается, а я уже готова умолять о пощаде.
Подойдя ко мне, Мастер тянет за цепочку между наручниками и ведёт меня за собой. Я слепо следую за ним, не смея поднять голову. Резким движением он поднимает мои руки вверх и поочерёдно фиксирует их за крючки на распорке. В таком положении мне приходится балансировать на цыпочках, уверена, моё тело сейчас похоже на туго натянутую струну. Я слышу, как он, закончив приготовления, отходит на несколько шагов назад, видимо наслаждаясь результатом своих стараний. Моё загнанное дыхание громко отражалось от стен в комнате и с каждой секундой его бездействия повышалось на октаву выше.
Кончики его пальцев лениво обводят мои возбуждённые соски, со стоном я вяло откидываю голову назад, наслаждаясь подаренными ощущениями. Но сейчас подобное проявление ласки казалось для меня таким неправильным, мне хотелось совершенно иной тактильности, более грубой, сильной, так, чтобы от боли я закусывала губы в попытках сдержать крики.
— Пожалуйста... Прошу вас... Я больше не могу...
— Чего ты не можешь, девочка?
В его тоне явно улавливается издевательская усмешка, ментоловый аромат его дыхания прерывисто касается моих губ и я тянусь за таким желанным поцелуем, но он, продолжая свою игру, не даёт себя коснуться.
— Пожалуйста, Сэр, вы нужны мне... Сейчас.
— Не тебе отдавать здесь приказы, милая, не забывай своё место, — томный шепот перешёл в низкое рычание. От сквозящей угрозы в его интонации я прикусываю язык. Моё нетерпение может сыграть со мной злую шутку.
— Мастер, я не...
Бесполезный поток извинений прерывается грубым поцелуем. Сознание захлёбывается в тянущем на самое дно водовороте чувств, свободной рукой он с нажимом ведёт от лопаток до талии, притягивая меня к себе так близко, что, кажется, лёгкие склеиваются в грудной клетке, не выпущенный кислород колючим комком царапает стенки горла, вынуждая почти задохнуться. Подступающая асфиксия делает своё дело, разум посекундно отключается, унося меня куда-то в сверх реальность. Резкая вспышка боли приводит меня в чувство — увесистый удар его ладони горит огнём на ягодице, и, вскрикнув, я дергаюсь смазывая поцелуй.
— Если ещё раз попытаешься командовать, я высеку тебя так сильно, что любое прикосновение к твоей очаровательной заднице будет похоже на удар электрошокера. Мы же не хотим делать тебе действительно больно, ведь так, малыш?
Я не совсем понимаю смысл сказанных им слов: голова безостановочно кружится и не воспринимает информацию адекватно, будто в неё влили убойную дозу ЛСД и я ловлю мощнейший трип.
— Да, Сэр, простите, я не хотела вас расстраивать, обещаю, я буду вести себя как подобает хорошей девочке.
Над ухом слышится смешок.
— Мне не нужна хорошая девочка, мы здесь вовсе не для этого, — ладонь скользит между моих широко разведённых бёдер и сильно сжимает промежность, большим пальцем надавливая на пульсирующую точку клитора, размазывая сочащуюся влагу, и я захожусь в сдавленном стоне, замирая от острейшего импульса наслаждения. - Мне нужна моя порочная, распутная и покорная Гермиона.
Едва не хныча от досады, я тянусь за ним, когда слышу его отступающие шаги. Мышцы рук сводит судорогой от напряжения, несколько раз я прокручиваю кистями в попытке усилить к ним кровоток.
Справа раздаётся скрип открывающиеся дверцы, непроизвольно я поворачиваю голову в сторону, напрасно надеясь, что мне удастся что-то разглядеть.
— Ты мне доверяешь?
Ещё один нелепый вопрос вынуждает задрожать от догадок. Мастер обещал мне сюрприз и, видимо, настало время раздавать подарки.
— Конечно, Мастер, я вам доверяю.
— Хороший ответ, хочу это проверить. Отклонись назад насколько это возможно.
Делаю как было велено; наручники туже стягивают запястья, когда на них приходится весь мой вес, но я готова стерпеть любую боль, лишь бы узнать, что же он задумал. Несколько секунд я томно ожидаю его дальнейших действий и стараюсь выровнять дыхание. Планка и так шаткого самоконтроля стремительно опускалась вниз, но мною уже было получено первое предупреждение, а я знаю, чем чревата игра с терпением моего Мастера.
Я поражённо ахаю, почувствовав, как на плечи стекает холодная жидкость, приятный клубничный аромат въедается в кислород и пьянит голову. Маслянистые змеевидные дорожки струятся вниз по телу, задевая до боли затвердевшие соски, приятный холодок цепкими мурашками пробегает по коже, концентрируясь между ног, не сдерживая стона, я со всех сил сжимаю колени, в попытке хоть немного унять невыносимый зов возбуждённой плоти.
Его руки нарочито медленно массирующими движениями распределяются масло по быстро опадающему животу. Кончики больших пальцев дразняще касаются моей груди, обострённо-чувствительные рецепторы тела в молитве кричат ему перестать медлить и проявить к нему снисхождение, но дьяволы не могут слышат молитв, а посему пытка продолжается.
Требовательные ладони вскользь задевают сочащуюся влагой промежность, и лихорадочное желание податься немного вперед почти ломает кости. Мне безумно хочется растянуть ласку, но стоило бы догадаться, что подобный фокус не сработает — издевательский смешок щекоткой отдаётся на затылке.
— Каждый раз, закрывая глаза, я представляю, какими ещё способами могу заставить тебя кричать от наслаждения… Чё-ёрт, этот запах... Ты знала, что пахнешь похотью? — едва дотрагиваясь, он шумно вдыхает пропитанный возбуждением воздух с изгиба моей шеи. — Девочка, у меня едет крыша от власти над тобой... Моя… Ты моя, слышишь?
Его слова циклично застревают в улетевшим сознании, концентрированный коктейль из выброшенного в кровь эндорфина и окситоцина лишает последних сил.
— Да, Сэр... Ваша... Навсегда только ваша... Только пожалуйста... Не останавливайтесь.
Физически я чувствую, как вокруг нас искрится кислород, пуская заряженные шаровые молнии в наши объятые безумием тела. Голова безостановочно кружится от переполненных огненных ощущений, следуемых за его руками. Мягкими поцелуями он скользит вниз вдоль позвоночника, играючи его пальцы проникают между ягодиц, несильно надавливая на тугие мышцы. Я вскрикиваю ощущая как всё происходящее превращается в удушающий пожар, мне хочется сгореть вместе с ним... А лучше в нём.
Томные неторопливые прикосновение шипят под кожей, нарастающий узел возбуждения всё быстрее ведёт меня к границе, где заканчивалась я и начинается совершенно иная, зеркальная часть меня, полная самых греховных и извращённых тайн, разгадать которые смог лишь только он.
— Ты определённо сегодня не отличаешься терпением, Гермиона. Может, отложим мой сюрприз на следующий раз? Как считаешь?
— Нет! Нет, Сэр... Прошу вас... Просто... Просто мне так хорошо и так мало вас.
- Моя жадная ненасытная девочка, - шепчет он, притягивая меня к себе за скулы, большой палец очерчивает искусанные губы, чуть оттягивая нижнюю. - Хочешь получить свой подарок?
— Да, Мастер, очень хочу... Пожалуйста.
Со скотским смешком он на секунду отстраняется и что-то поднимает с пола. Я не успеваю сделать вдох, как на мои ключицы, по капельке, стекает слегка горячая жидкость, по ощущениям напоминающая воск.
— О Боже! Дааааааа!
Звонкий скрежет цепей резонирует по всей комнате, когда я, вздрогнув, натягиваю их руками. Точечными ударами огненные импульсы от скользящих, медленно застывающих дорожек наносили мощнейший урон моей нервной системе. Вспышка боли посылает волну мурашек по всему телу, а глаза под маской закатываются от крышесносных ощущений. Наслаждение, сродни наркотической эйфории, взрывалось залпами фейерверков в каждой нервной клеточке. С тихим энтузиазмом он руководит процессом создания собственного произведения искусства.
Определённо, подобный подарок стоил ожидания.
— Нравится?
Я почти начинаю скулить, вставая на кончики пальцев, чувствуя, как воск стекает по спине и стремится к ягодицам.
Наверное, вот так умирают от гипертермии. Гонимая адреналином кровь закипает в венах и сжигает меня заживо.
— Да! Да, Сэр, мне очень нравится! — кричу я в перерывах между выдохами. — Прошу вас...
— Чего ты хочешь?
— Ещё, пожалуйста... Ещё!
Быстрым движением он тянет меня за косу назад, принуждая выгнуться в спине, тонкая струйка воска закручивается над грудью и скапывает с рёбер, спустя пару секунд кожа приятно стягивается, когда жидкость застывает.
— Чёрт, от тебя невозможно оторваться, - его голос, наполнен низкой хрипотцой, раздаётся совсем рядом.
Настойчивые губы вновь опускаются на мои и сразу же углубляют поцелуй, языком нетерпеливо очерчивая каждую. Грубые ладони сжимают грудь: с хрустом воск трескается и крошками осыпается на пол. Мышцы внизу живота натягиваются в болезненном спазме, мне хочется кричать и биться в истерике от тотального неудовлетворения. В голове словно зарождался грохот, заглушающий все остальные звуки вокруг. И этот калейдоскоп ощущений, столь нестерпимый, уводил меня в зыбкое состояние, подобное атомному взрыву, где внешний мир превращался в хаос, а внутренний — в безумие.
— Господинахрен, какая же ты чертовски сладкая.
Укусами он переходит на плечи, всё ниже, сминает губами покрытые испариной ключицы, пока ладони с силой придавливают мои бёдра к его паху. Я улыбаюсь, чувствуя степень его возбуждение; грубая ткань низко сидящих джинсов больно царапает оголённую кожу. Набирающий обороты жар вновь посылает волну дрожи через все тело, мизерные граммы моего терпения скапывают новым приливом влаги между ног. Исходящая от него темнота расплывается чернильными ручьями, томно концентрируясь в местах, где мы соприкасались.
— Ммм, знаешь ли ты, каких сил мне стоит сдерживаться, чтобы не трахнуть тебя прямо сейчас? - кончиком языка он тянет влажный след от уголка губ до щеки.
— Нет, Сэр, не знаю, — бездумно скулю я, облизывая пересохшие от горячего дыхания губы.
— Врё-ё-ёшь, - рычит он, с силой сжимая меня за челюсть. — Ты же чувствуешь мой член, Гермиона... Чувствуешь, каким твёрдым ты меня делаешь. Маленькая лгунья, что же мне с тобой делать?
— Всё что захотите, Мастер.
В потоке пустых мыслей горели ослепительно яркие воспоминания его наказаний, но я позволю ему делать со мной все что угодно, лишь бы быстрей освободиться от этой напитанной ожиданием агонии. Смешком он щекочет кожу на взмокшем виске, рождая миллионы морозных иголок, скользящих вдоль позвоночника.
— За что ты будешь наказана? — строго цедит он сквозь зубы, отступая назад.
— За ложь, Сэр.
— За подобную вольность я мог бы лишить тебя возможности кончать три сессии подряд, как думаешь, малышка, ты этого заслужила?
Липкий страх от подобной перспективы, сродни смертельному яду высшей категории, медленно рассеивается по мышцам и намертво сковывает сердечные клапаны. Как-то раз он подвергал меня подобной пытке за то, что я посмела прикоснуться к себе без его разрешения. Прощение пришлось буквально вымаливать, стоя на коленях с его членом во рту.
— Сэр, пожалуйста не нужно, я не поду...
Конец фразы тонет в собственном пронзительном возгласе: увесистый удар, судя по всему стеком, приходится как раз по правой ягодице, кожа мгновенно вспыхивает и болезненно пульсирует, как от ожога, я снова дёргаюсь, сжимая руки в кулаки.
— Нееет, я же не настолько жесток, Гермиона, тем более что сегодня я хочу ощутить, как твоя киска будет сжиматься вокруг моего члена во время оргазма. Видишь, мой эгоизм практически спас тебя.
У меня нет возможности ответить внятно: рассудок крошится на песчинки, превращаясь в опасные зыбучие пески под ногами, которые неумолимо с каждой секундой всё быстрее тянут вниз, на мою погибель.
— Но, как по мне, твоё поведение подлежит хорошей дрессировке. Не припомню, чтобы я обучал тебя команде
«Врать».
— Я думала, вам нравятся плохие девочки, Сэр.
Кожаный кончик стека, едва касаясь, оглаживает живот и поднимается выше по рёбрам. Чередой лёгких ударов Мастер осыпает грудь, будто подготавливая к более болезненному, и моя догадка оказывается верной: новый удар стреляет по чувствительным соскам, я взвизгиваю, падая корпусом назад, и кричу во всё горло, в ответ слыша его надрывный стон. Определённо, он наслаждается источаемым от меня страхом, но при этом же я упоительно схожу с ума от осознания его безмерной власти надо мной, что только он знает, когда настанет конец этой мучительной пытки.
— Ну же, девочка, куда же делась твоя дерзость? Ты ведь сама решила сыграть по-плохому.
Ещё несколько ударов со свистом рассекают воздух и горят пожаром на бёдрах. Я пропадаю в этих ощущениях, растворяюсь в боли, поминутно она превращается в кристальное удовольствие. Сознание сходит с орбиты и перестаёт обрабатывать текущую действительность. Эмоции в полнейшем хаосе выходят из строя, мне хочется плакать и смеяться одновременно, умолять его продолжить и впервые прокричать
«Стоп-слово».
Слишком ярко. Слишком остро. Слишком интенсивно. Слишком...
СвятаядеваМарияпомогимне!
Хотя, возможно, это богохульство - обращаться к святым в данным момент. Меня наверняка уже давно причислили к рядам грешниц, достойной самого высокоградусного котла на девятом кругу ада.
— Расставь ноги шире!
Новый приказ доносится будто сквозь толщу воды, и моя заминка карается ещё одним хлёстким ударом по бедру. Я раздвигаю ноги, но тут же пытаюсь их сжать, ощутив касание стека на тазовых косточках.
— Ты получишь ещё два удара, Гермиона, но если издашь хотя бы звук, их число умножится надвое.
Сталь в его голосе напрягает куда больше, чем мощный удар по внутренней стороне бедра. Невероятных усилий мне стоит сдержать крик, сцепив зубы на кончике языка, тут же чувствуя металлический привкус крови. На глазах выступают непрошеные слёзы, а на губах растягивается ошалелая улыбка. Боль уходит на второй план, уступая место азарту вперемешку с животным желанием, на скорости оно несётся по артериям и забивается гулом в ушах, мешая прислушаться к звукам вокруг. Я стараюсь выпрямиться, но последний шлепок отпечатывается прямо на промежности. Упоительно сладкие искры взрываясь бегут по телу и разливаются привычным теплом внизу живота.
Бессильно я повисаю на вытянутых руках, ноги трясутся, а сердце так и кажется вот-вот издаст свой последний тихий стук. Звук падающего стека на пол приводит меня в чувство. Тонкие пальцы приподнимают меня за подбородок и тянут вверх, ментоловое дыхание опаляет губы.
— Соврёшь мне ещё раз или как следует не обдумаешь свой ответ - и я сотру свой член до мозолей, но отдеру тебя так сильно и так жестко, что ты будешь умолять меня остановиться, поняла?
Сил хватает лишь покорно кивнуть.
— Ты нарываешься на ещё одну порку, девочка. Может быть мне взять в руки ремень, чтобы ты не забывала, кто перед тобой стоит? Хочешь узнать меня действительно с плохой стороны?
— Да... Да, Сэр... Я вас поняла... Простите.
— Ты прощена, но это последнее предупреждение.
Он обходит меня сзади, ведя ладонями по талии; за лёгким поцелуем в шейный позвонок следует жесткий укус в плечо - уверенна на завтра я увижу целую россыпь лиловых отметин. Иногда я засматривалась на них в отражении зеркала, вспоминая о наших встречах, мечтая, чтобы следующая наступила как можно раньше. Несколько раз он толкается своими бёдрами в мои, создавая восхитительное трение, и я выгибаюсь поясницей, желая получить больше точек соприкосновений с его затвердевшим членом.
— Хмм, мне кажется, наступило время для моего десерта... Что скажешь, ты готова для меня кончить?
Боже, я готова была это сделать как только переступила порог этой комнаты!
— Да, Мастер.
— С каких пор ты строишь из себя скромницу, Гермиона...? Проси убедительней.
— Прошу вас, Сэр... Трахните меня. Трахните, трахните... Пожалуйста.
Сердце истерично начинает отбивать дробный ритм, стоит мне услышать звук расстёгивающейся молнии.
В секунду меня бросает в жар... Его руки обхватывают мои бёдра.
В секунду меня сковывает холодом... Твёрдая головка члена упирается в истекающий пылающий центр.
В секунду мышцы напрягаются до состояния сжавшейся пружины... Резкий толчок вынуждает прогнуться под его руки и закричать так громко, что голосовые связки болезненно саднят в иссохшем горле.
— Блядство... Моему члену так чёртовски хорошо в тебе, девочка... Узкая, всё ещё такая узкая!
Потерявшись в его грязных словах, я подаюсь бёдрами к каждому жесткому движению. Мои стоны переходят в жалобные всхлипы, когда одной рукой он наматывает мою косу на кулак, а второй отвешивает звонкий шлепок по ягодице. Вытекающая из меня влага создаёт порочные хлюпающие звуки при каждом соприкосновении наших тел. Я чувствую, как пульсация моих внутренних мышц сильнее стягивает его член. По всему телу будто льётся адское пламя, разум отключается, все ощущения обостряются. Он вколачивается в меня растянутыми резкими толчками.
Нарастающее напряжение доводит до взрывоопасного исступления, мне отчаянно хочется кончить, дойти до мелькающего под закрытыми веками катарсиса, рассыпаться и забыться в понятии времени и пространства. На помощь приходят его грубоватые пальцы, так старательно стимулирующие клитор. Темп его мощных толчков увеличивается с каждой секундой, болезненными укусами по тонкой коже плеч этот дьявол доводит меня до беспамятства. Выпустив косу, Мастер ладонью сжимает шею, перекрывая доступ кислорода к лёгким. Его низкий грудной стон, больше похожий на животное рычание, становится последней каплей, тело вспыхивает эйфорией и бесконтрольно трясётся от нахлынувшей волны экстаза, так остро граничащей с болью.
И если бы у оргазма имелся вкус...
Боже, прости...
Он был бы сладок... Как то самое запретное яблоко в руках Евы, в райском саду.
Кристально чистый грех.
— Вот так, умница, - шепотом, замедляя движения, дав мне этим пару секунд прийти в себя. — Давай ещё разок, сожми меня сильнее.
Ноющие мышцы как по команде подчиняются его воле. По кругу он ведёт бёдрами, задевая внутри меня ведомую только ему точку, и я вздрагиваю сжимая, пальцы на ногах. С каждым жестким толчком мои стоны поднимались на октаву выше, тело в истерике снова требовало разрядки. Я едва не захлёбываюсь выдохом, когда его руки стискиваются на талии, а член вколачивается с такой силой, что цепи издают жалобный лязг натягивая запястья до ноющих морщинок. На секунду мне кажется, что мои кости не выдержат подобного напора и с глухим хрустом треснут.
— Гермиоонаа, — растянуто, на выдохе, опуская голову на моё плечо.
Податливое тело, плывущее на эндорфиновых волнах, окончательно капитулирует под натиском острых ощущений. Всеми силами я цепляюсь за остатки реальности, но, будто движимая сильным течением, падаю с обрыва в заманчивую тьму порока, и если бы не его крепко держащие руки, я бы непременно рухнула к его ногам, благодаря за то, что когда-то он выбрал именно меня.
Звон в ушах мешает понять, что он, как и я, подошёл к своей границе. Шумное дыхание клоками вырывается из сожжённых лёгких — я несколько раз вздрагиваю, чувствуя как последние судороги молниями несутся по покрытому потом телу. Стоит ему выйти из меня, как тёплая вязкая сперма стекает по внутренней стороне бёдер.
— Как это было, девочка? Тебе понравилось?
Широкая ладонь размазывает сочащуюся влагу по животу и груди, мне окончательно сносит крышу от подобного жеста правообладания: наверно, именно так себя ощущает человек, когда по его венам впервые несётся доза чистейшего наркотика.
— Да, Сэр... Понравилось... Очень.
Громкий щелчок застёжек на наручниках наконец-то знаменует мою свободу. Ослабленные колени подкашиваются, но он мне не дают упасть, тут же подхватывая под ноги и унося на кровать. Прохлада шелковых простыней приятно остужает кожу. Ведомая инстинктами, я тянусь к нему руками. Пугающее сочетание истерики и блаженного удовлетворения раздирало меня надвое. Я не могу и не хочу больше ждать, хочу коснуться его, свернуться кошкой рядом с ним и, мурлыкая, просить ласки.
— Как ты себя чувствуешь?
Прислушившись к ощущениям, я не нахожу ничего болезненного.
— Хорошо.
— Принести тебе воды?
— Нет, Сэр... Но, пожалуйста, можно мне снять маску?
Матрац рядом со мной прогибается, Мастер ложится рядом и обнимает за талию, кладя мою голову себе на грудь. Я обнимаю его в ответ, прижимаясь ближе, и оставлю поцелуй прямо над сердцем. Пальцами он стягивает с меня маску, отбрасывая её на пол. Проморгавшись несколько раз, мои глаза привыкают к неяркому освещению в комнате.
— Засыпай, тебе нужно набраться сил... Я с тобой ещё не закончил, — шепчет он, целуя меня в макушку.
Я предвкушающе улыбаюсь, совершенно не чувствуя себя уставшей.
Говорят, что жаждущие темноты это грешники, пусть так мне не нужен рай и свет... Мой змей-искуситель обитал в аду, а посему там моё место.
***
— Псс... Псс!
Я старательно игнорирую сидящую за мной Джинни, прекрасно зная, что ей от меня нужно. Кинув взгляд на часы, я с ужасом понимаю, что до конца экзамена по математическому анализу остаётся буквально пару минут, а последняя часть теста ещё даже не начата!
— Не игнорируй меня! — шипит она, толкая ногой мой стул.
— Что? — закатив глаза, я чуть поворачиваюсь к подруге, показывая всем своим видом, что не настроена на болтовню.
— У меня паника! Какое у тебя получились значение при вычислении производной второго порядка? Гермиона, умоляю, спасииии, — рыжая бестия складывает ладони в умоляющем жесте и жалобно сводит брови.
— Ноль, — шиплю я, озираясь по сторонам и замечая, как Невилл недовольно косится в нашу сторону.
— Я не умею читать по губам, Грейнджер, а слуховые аппараты стоят чертовски дорого, что у тебя получилось?
Чёрт, если бы статистика смертных приговоров за убийство в состоянии аффекта не была столь плачевна, я бы задушила её голыми руками, невзирая на огромное количество свидетелей вокруг.
Ещё один пинок в сидение окончательно выводит меня из себя.
— Равное нулю! — произношу я громче.
— Мисс Грейнджер, Мисс Уизли!
Я дёргаюсь, услышав строгий голос профессора Драко Малфоя, отдающийся эхом по всей аудитории.
— Мне кажется вы забыли, что находитесь на экзамене! Это не начальная школа, чтобы списывать друг у друга! Мисс Грейнджер, будьте так добры, пересядьте на первый ряд!
Джинни поджав губы провожает меня извиняющимся взглядом. Собрав свои вещи я, пыхтя от злости, спускаюсь вниз по лестнице и присаживаюсь прямо перед профессорским столом. Естественно, мне не хватает времени, чтобы перепроверить свои ответы, так что остаётся только надеяться, что полученная
«С» несильно испортит мой средний балл.
После звонка все студенты сдают свои работы и, громко переговариваясь, выходят из кабинета, а быстрее всех выбегает Уизли, видимо, боясь нарваться на неприятности, которые я несомненно намереваюсь ей устроить. Бегло пройдясь глазами по тесту, я кидаю ручку в сумку и подхожу к профессору. Скрестив руки в замок, он неодобрительно качает головой.
— Мисс Грейнджер, я надеюсь, ваши благородные порывы не выйдут вам же боком: помогая другим, вы и сами можете оказаться в числе отстающих.
— Простите, мистер Малфой, подобного больше не повториться.
— Очень на это рассчитываю.
Я тянусь рукой, чтобы положить листок в общую стопку, и край моей блузки натягивается, оголяя запястье, на котором чётко выделяются тёмные отметины от наручников. Глаза мистера Малфоя неотрывно смотрят на мою руку. За секунду обстановка накаляется, знакомый трепет курсирует по телу и мурашками собирается у солнечного сплетения, разжигая тянущее тепло между ног. Он переводит на меня взгляд, и я замечаю лукавую ухмылку на его губах.
— Советую воспользоваться заживляющим кремом.
Поправив блузку, я покорно киваю.
— Да,
Сэр.
Он усмехается и кивает подбородком мне в сторону выхода. Стараясь снять наваждение, встряхиваю головой, выходя последней из аудитории. В сумке раздаётся звук входящего сообщения, текст которого заставляет меня довольно улыбнуться.
«8 Р.М. Надень красное... Кто-то очень плохо себя вёл сегодня.»
Приказ ясен и понятен.
И я спешу его исполнить.
