Запрещённый секс-тейп

                    

Grace — Don't Own Me (feat. G-Eazy)

      Добро пожаловать в нашумевший стриптиз-клуб «Purple Rain».       В единственный во всём городе, не имеющий аналога элитный клуб, где публику развлекают не только сногсшибательные девушки, магнитом притягивающие к себе запоминающимися броскими образами и феерично-огненными танцами, но и обаятельные юноши, очаровывающие гостей безупречной внешностью и невероятно мощной харизмой. Неоновая вывеска, ярко горящая над входом, вещает привлекающую внимание надпись: «Оказавшись здесь однажды — останешься навсегда». Ведь так говорит каждый присутствующий здесь и каждый, кто побывал в модном заведении всего раз. Незабываемый, впечатляющий, ни с чем не сравнимый раз, схожий разве что с первым испытанным в жизни ошеломительным оргазмом.       В этом явно что-то есть.       Заинтересованных собирается немало; неравнодушных — не счесть. И в чём же заключается самобытность, казалось бы, обычного ночного заведения, за столь короткое время набравшего максимально бешеную популярность?       Ответ прост.       Всем известно, что стриптиз — магия чувственного танца. Искусство очаровывать и вызывать потаённые желания даже у самого прихотливого гостя. В погоне за новыми ощущениями любой мужчина опустошит кошелёк вплоть до последней копейки, лишь бы ненадолго забыться и с головой окунуться в незабываемую атмосферу, пропитанную настоящим волшебством. И это волшебство — не просто раздевание под красивую музыку; не только сексуальное представление, волнующие эротические танцы и стройные девушки в ярких костюмах. Не только роскошный интерьер, непринуждённая обстановка и качественный алкоголь. «Purple Rain» — уникальная находка как среди искушённых женщин, так и среди мужчин, любящих хорошо сложенных, грациозных, страстных… парней. Двадцать первый век, как никак. Свобода выбора процветает. Но строгие установки, навязанные консервативным обществом, всё ещё имеют место быть. Некоторые фантазии остаются невоплощёнными; тяга и склонность к запретному — чем-то недозволенным и аморальным. Печально.       Но «Purple Rain» не знает ни о каких правилах, игнорирует любого рода ограничения и с распростёртыми объятиями приглашает каждого скитающегося в свою священную обитатель.       И нет.       «Purple Rain» не гей-клуб, где собираются милые влюблённые парочки или, чаще всего, одинокие люди, ищущие легкомысленные развлечения на одну ночь. Не какой-нибудь закрытый бар, где на вечеринке встречаются лишь квир-персоны и небинарные личности. «Purple Rain» — земной рай для истинных эстетов. Здесь — настоящие ценители искусства и почитатели прекрасного, а искусство и прекрасное здесь — красивые полуобнажённые тела.       Значит, и лица среди посетителей — одни и те же.       Чтобы попасть сюда, нужно обладать специальным VIP-пропуском. Во избежание непредвиденных ситуаций, встречающихся чуть ли не на каждом шагу. И Ким Тэхён — двадцативосьмилетний, уставший от всего, обычный на вид библиотекарь — в глаза этот пропуск не видел. Как новенькому гостю, никакого разрешения при себе не имеющему, Тэхёну пришлось бы пройти строгий фейс-контроль, если бы не пришедший на выручку лучший друг, работающий в элитном заведении высококлассным барменом на протяжении полутора лет.       И имя этого друга, широко известного в не очень широких кругах — Чон-боже-как-же-он-хорош-Чонгук.       Да. Вы не ослышались. Он самый.       Чересчур самоуверенный, заносчивый, наглый засранец, от которого, если не желаешь остаться с разбитым сердцем, лучше держаться подальше. Бежать на все четыре, пока не поздно. Он высокий, сильный, с разноцветной вязью татуировок на всей правой руке. Накачанный, с широкими плечами, чертовски красивый, раскрепощённый и дико сексуальный. Он тот, кого как назло никогда не позабудешь. Редкостный извращенец. Одним словом — влажная мечта любой современной девушки с отменным вкусом и любящей рисковать. И именно из-за него Тэхён, знатно подуставший после работы, потащился в злополучный для себя клуб, чтобы только встретиться с ним и поговорить по душам.       Как в былые времена.       Сам же Ким Тэхён — полная противоположность беззастенчиво дерзкому Чонгуку, меняющему половых партнёров гораздо быстрее, чем остальные — перчатки. Сдержанный, немногословный, немного отчуждённый, временами даже странный, что, несомненно, напрягает. Знакомые называют его нестандартной личностью, весьма скрытной и таинственной. Ведь, как известно, тёмные лошадки не прилагают особых усилий, чтобы выглядеть тихими и невозмутимыми. Всего лишь искусная игра в «нормальность». Сблизишься с ними и копнёшь поглубже — откроешь для себя много чего интересного. А может — и весьма отталкивающего.       Последние недолгие отношения с миловидной застенчивой девочкой, часто захаживавшей в библиотеку за научной фантастикой, закончились лет пять назад. С тех пор Ким позабыл, что такое романтические свидания, совместные походы в кино и нежный секс. До жути. Отвратительный. Нежный. Секс. Секс, которым обычно занимаются либо пары перебесившиеся, либо те, кому за шестьдесят. Третьего не дано. Одна и та же миссионерская поза, один и тот же тошнотворный сценарий и скучные прелюдии — никакого разнообразия. Тэхён решил разбавить сексуальную жизнь чем-то весьма специфичным и нетрадиционным, предложив своей девушке неплохую, по личному восприятию, идею, за которую получил хлёсткую пощёчину, обидный поток ругательств и, как вишенку на торте, — горькое расставание.       На первый взгляд, его может стать дико жаль, но…       Секс при постороннем наблюдателе, а именно при Чон-мать-его-Чонгуке. С чего бы? Никто не знает. Вот и первый удар под дых. Желательно — грубый, анальный, с сопровождением матерных слов и унизительного, максимально унизительного обращения. А вот и второй, будто исподтишка. Стоило бы начать с чего-то более простого и менее шокирующего, но, как говорилось ранее, отстранённый и несговорчивый Ким Тэхён — не от мира сего. Ему подавай всё и сразу. Неординарный, непредсказуемый, часто пугающий своим равнодушием человек с извращёнными сексуальными предпочтениями. Отбитый на всю голову скрытный развратник под стать Чон Чонгуку.       Он выбирает столик на одного, с презрением осматривая присутствующих рядом, и садится подальше ото всех, будто сторонясь прокажённых — двуличных и фальшивых ничтожеств, не признающих собственных пороков и внутренней уродливости. Что ни говори, но Тэхён хорошо разбирается в людях, как в наказание видит их насквозь — полностью обнажёнными, без прикрас, настоящими и неприглядными, — и читает, будто открытые книги с откровенно отвратительным содержанием. Его собственное — не менее безобразное, но в отличие от окружающих его подделок, Ким признаёт и принимает свою истинную сущность. Какой бы она ни была. Та молодая девушка напротив, с пирсингом на нижней губе, строит из себя страстную почитательницу особого творчества, а на деле выискивает среди присутствующих первоклассного сексуального партнёра. В глазах Тэхёна — обычная, беспринципная, развязная сука. Неприметная пара за соседним столиком разглядывает в танцовщицах третью спутницу, готовую добавить особой остроты в наскучившую интимную жизнь. Разумеется, за хорошую оплату. Но стриптиз-клуб — не бордель, чёрт возьми. Люди забываются, слишком увлекаясь, как только дело касается удовлетворения собственных низменных потребностей и желаний. А тот престарелый мерзавец впереди…       Тэхён мысленно перерезает ему глотку, пачкаясь у всех на глазах в хлыстающей фонтаном крови.       Безумие.       Седовласый бизнесмен с безупречными манерами и лоском — часто встречающаяся личность, одетая с иголочки, спесиво ухмыляющаяся и попивающая дорогое шампанское. Чаще всего — имеющая красавицу-супругу, прилежных сыновей и шикарную должность на работе. Но вдобавок, как заводской дефект при покупке идеального на вид товара — нездоровую тягу к юным мальчикам с андрогинной внешностью. Он без особого энтузиазма посматривает на симпатичную танцовщицу на сцене, незаметно, но слишком часто поглядывает на наручные часы Rolex, закатывая глаза и недовольно цокая — Тэхён точно так же ни в ком не заинтересован, кроме Чонгука, уже как полчаса отработавшего свою смену, но почему-то продолжающего обслуживать клиенток, без стеснения заигрывающих с ним. Только Тэхёну нет никакого дела ни до притягательных артисток на сцене, ни до знойных красоток за соседним столиком, пытающихся всеми усилиями привлечь его внимание. Тошнотворный спектакль затягивается, игра в «элитное общество» страшно действует на нервы. Ким поправляет круглые очки с тонкой оправой и втихаря продолжает наблюдать за ничего не подозревающим стариком-извращенцем, словно Джеффри Дамер, вышедший на охоту за очередной лёгкой жертвой в ночном клубе, где каждый ищет своё.       Мерцающие огни, полупрозрачный дым — пурпурный свет прожектора мельком попадает на лица праздных зрителей; в лучах неоновой подсветки в диком танце блистает эффектная танцовщица с впечатляющим исполнением. Откровенный наряд, ярко-красная помада и вызывающие движения бёдрами, напоминающие страстный секс. Тэхён не впечатлён. Совсем. Его вкусы не специфичны, напротив — даже слегка примитивны. Однако… Он сражён лишь одной женщиной, чьего лица он никогда не видел и вряд ли когда-нибудь увидит — начинающей юной модели, ведущей онлайн-трансляции для взрослых и прячущей свою личность в чёрно-белой кошачьей маске.       BlackAngel2003 — настоящий ангел. Порочный, искушающий, с запоминающимся тембром голоса, роскошными формами и длинными золотистыми волосами. Самоуверенная дерзкая японка, исполняющая любое твоё заветное желание, даже самое неприличное. Естественно, за неплохие деньги.       Двумя днями ранее она нарочно пролила на себя молоко, демонстрируя в прямом эфире, как белые капли стекают по тонким губам вниз по остренькому подбородку — это первое, на что Тэхён обратил внимание, пытаясь хоть немного разглядеть открывшиеся глазам изящные черты лица. Но не вышло. Сосредоточиться на чём-либо другом было весьма затруднительно — налитый кровью вставший член вовсю сочился природной смазкой, неприятно упирался в ширинку тесных брюк и требовал быстрой разрядки. Перед ним, по ту сторону экрана — большая упругая грудь, испачканная молоком. И не чья-нибудь, а женщины недоступной, развратной. Разыгравшееся воображение подкидывало будоражащие сцены животного соития, и Ким чувствовал себя таким же мерзким типом, какими являлись все остальные зрители. Он боготворит её, он вожделеет ей и бессовестно на неё мастурбирует. Дело дрянь. Но чего ожидать от одинокого изголодавшегося парня, не получающего должного внимания в реальности и ищущего его на просторах грязного интернета? Да ещё и помешанного на таком же грязном сексе? Получив триста алмазов от некоего пользователя, скрывающегося под ником NastyGuy, BlackAngel2003 сбросила с себя полупрозрачную ночную рубашку и тем самым повергла зрителей в неописуемый шок.       Напряжение вмиг возросло.       Дыхание сбилось, застряло в лёгких.       Её руки уверенно блуждали по обнажённой груди, размазывая по коже остатки разлитого молока; поигрывали с ярко алеющими бусинами сосков в обрамлении припухших ареолов, царапая их ноготками, прокручивая между пальцами и слегка оттягивая.       Тэхён представил, как мнёт их, упоённо покусывает и жадно сосёт, позорно кончив раньше времени. Он едва успел высвободить затвердевший крепкий член, чтобы провести рукой от основания до головки хотя бы пару раз. Ощутить ошеломляющий кайф всего на одно ничтожное мгновение — да чёрта с два. На экран монитора брызнула белёсая струйка спермы, запачкавшая всё и вся. Каким же жалким и ущербным он себя ощутил: случись такой казус в постели с BlackAngel2003, она бы не раздумывая бросила Кима на следующее утро. Да, он сомнительный парень, не вызывает доверия и выглядит, как типичный ботаник, на уме у которого — невесть что. Последнее — далеко не ложь, но кончать раньше времени — вообще не про него. Он умеет трахать, умеет сдерживаться и доводить своего партнёра до звёзд перед глазами. Ещё как. Вот только второй шанс мало кто получает, и Ким в том числе — во всём виновато правило грёбаного первого впечатления. А что касается Чонгука…       Он о чём-то увлечённо беседует с кокетливыми клиентками, виртуозно разливает по бокалам горячительные напитки и очаровательно улыбается, искусно притворяясь милым мальчиком с обворожительными ямочками и невинными глазками, как у Бэмби. А на деле этот «милый мальчик» трахает всё, что ему приглянется, каждую и каждого, кто ему по вкусу, будто бездуховное существо, питающееся блаженными стонами, вскриками и оргазмами — сухими и мокрыми. Ему никто не отказывает; понятие «отказ» ему не известно. И эти клиентки точно знают, на что подписываются, на чью уловку клюют, предвкушая в красках горячую ночку с самым бесстыжим блядуном, которого только можно повстречать. Тэхён мгновенно мрачнеет, понимая, что до Чонгука ему по какой-то причине ещё очень далеко. Что ничего хорошего ему ни с кем не светит. Своё он никогда не повстречает.       Увы.       Гаснет свет.       Ким корит себя за то, что пропускает прямой эфир недоступного падшего ангела, пока Чонгук, по всей видимости, договаривается с клиентками о подходящем месте встречи и времени, в очередной раз забивая на лучшего друга детства. Чонгук переменился, как только устроился в этот злосчастный клуб; Чонгук больше не тот взбалмошный задиристый мальчуган с соседнего двора, любящий ночные посиделки, дрянное пиво и компьютерные игры. Что-то с ним не так. Либо он избегает Тэхёна и потому всякий раз находит веские причины отлынивать, либо Тэхён ему просто больше не интересен.       Софиты устремляются на стройный силуэт фигуристой девушки, появившейся на сцене только что. Она встаёт в гламурную позу в стиле Vogue и жаждет всеобщего бурного восхищения, что вот-вот польётся рекой. Музыки нет, в зале — тишина. Странно. Очень странно. Тэхён оборачивается, поправляя очки, и не понимает, что происходит. Гости неожиданно затихли. Замерли в ожидании чего-то удивительного и необычного. Но чего? Белоснежная кожа танцовщицы мерцает блёстками; откровенный наряд подчёркивает плавные изгибы, а короткие волосы отливают нежно-розовым оттенком. Значит, характер — далеко не нежный и совсем непростой. Вроде бы ничего особенного и примечательного, но в то же время… Танцовщица медленно поворачивается к залу, поднимая руки над головой: у девушки пухлые блестящие губы и маленький нос с милой едва заметной горбинкой. Плечи натренированные, ноги крепкие — она точно не выходит из спортзала. Аппетитная попа, тонкая талия и идеально ложащаяся в ладонь небольшая, изящная грудь.       Тэхён мысленно изменяет своей единственной и неповторимой BlackAngel2003, за которой следит уже целых полтора года, со стриптизёршей, которую видит первый раз.       Чёрт.       Начинает играть волнующая Grace с призывающей быть вольной и независимой You Don't Own Me, и сердце ускоряет ритм.       Танцовщица — на высоких каблуках, в коротком ярком килте. Тёмно-красного цвета кроп-топ идеально облегает грудь и оголяет плоский живот. Очень вызывающе и сексуально — зрителей вмиг накрывает одного за другим. На правом ребре у неё выбито загадочное «Nevermind», приковывающее к себе немалое внимание; её пупок украшен горящим на свету пирсингом, а в пугающих глазах-сиренах, подведённых чёрной подводкой — пожирающее адское пламя. Ничего святого — Тэхён гулко сглатывает, не в силах отвлечься. Девушка купается в безмерном восхищении обескураженных гостей, дразнит их и искушает, будто настоящая дьяволица. Грациозной походкой близится к самому краю, отдавая всю себя без остатка во власть заводящей музыки и призывающей к свободе и равноправию тексту:       Ты мной не владеешь       Я не одна из твоих многочисленных игрушек.       Ты мной не владеешь       Не говори, что я не могу гулять с другими мальчиками.       Она медленно опускается на колени, разводит ноги в стороны и запрокидывает голову назад, приступая слишком неприлично двигать бёдрами. Вырисовывает восьмёрки, ритмично подмахивает тазом и не отрывает волнующе-пьяного взгляда, устремлённого прямо в центр зала. Танцовщица смотрит на кого-то несуществующего, заигрывает с кем-то несуществующим, заводя тем самым ещё больше. Как же хочется, чтобы она танцевала именно для тебя, посвятила свой откровенный танец тебе и исполнила все твои самые сокровенные мечты и фантазии. Воплотила их в реальность по одному. Тебе одному. Но нет. Стриптизёрша — не девушка по вызову; не золотая рыбка. Некоторых даже недопустимо касаться, чего уже говорить о сексе. Она так же недоступна и так же далека, как и BlackAngel2003, у которой, скорее всего, есть молодой человек.       — О боже… — слышится восторженный возглас заведённой зрительницы позади. — Это же он — Baby Blue! Это — Пак Чимин. Наконец-то я увидела его вживую. Мамочки!       Твою же мать. Пак Чимин.       Это он, а не она.       Тут явно нужен алкоголь покрепче.       Озадаченный и сбитый с толку, Тэхён быстро переводит недоумённый взгляд на Чонгука, но Чонгук расслаблен и необычайно спокоен, будто удав: он вообще не обращает внимание ни на спускающегося в зал ломающего всякие стереотипы стриптизёра, ни на разворачивающееся волнение среди входящих в раж посетителей. Разделить своё изумление не с кем. Чонгук занят своими делами, находясь за барной стойкой в окружении горячих брюнеток, а Тэхён всеми усилиями пытается свыкнуться с тем, что завёлся при виде молодого парня, изображающего красивую обольстительную девушку с чертовски невыносимым характером. Коварная стерва с надменной сущностью и очень плохими намерениями. Прямо перед ним, во плоти. Точнее и не скажешь. Baby Blue будто не поддающаяся приручению дикая кошка, гуляющая сама по себе, и сейчас она разгуливает между столиками, выискивая среди гостей счастливца, которому несомненно повезёт быть выбранным ею, или счастливицу, любящую азарт и всякого рода эксперименты.       Тэхён ещё не знает, что Пак Чимин ищет очередную жертву не только для изощрённых плотских утех, но и для жестоких, зверских пыток.       Судя по реакции большинства присутствующих, успевших заскучать и потерять всякий интерес к происходящему, Baby Blue — главная звезда заведения, ради которой здесь все собрались. Поразительный феномен, редкое явление. Тэхён может ошибаться, запросто впасть в заблуждение и не увидеть всей картины в целом, но одно ему точно известно — тем, с какими искренними эмоциями встречают раскрепощённого и дерзкого Пак Чимина, похвастаться может не каждый опытный стриптизёр. А Пак Чимин, он же — чарующий Baby Blue, — исключительный танцор и артист, встречающийся не в каждом ночном клубе. Всё, что разрешается делать в приватной комнате наедине с VIP-клиентами, он делает прямо у всех на виду: касается каждого и каждую, кто тянет к нему руки, даёт ласкать и гладить себя абсолютно везде. Тэхёну кажется, будто сейчас он перенёсся из наскучившей серой яви в свой самый развратный, сладкий сон.       Ох.       Baby Blue останавливается совсем рядом, позволяет вдохнуть кружащий голову цветочный аромат дорогого парфюма, и Тэхён чувствует, как сердце проваливается куда-то вниз, разбиваясь на части. Дыхание учащается, взгляд тяжелеет. Он судорожно сглатывает и больно закусывает губу, поддаваясь назад, будто прямо сейчас ему сядут на колени. Сознание заволакивает багровым туманом, поэтому здраво рассуждать и мыслить становится весьма тяжко. Baby Blue так близко и в то же время так далеко — в этом с Чонгуком они так сильно похожи, что хочется завыть от свербящего изнутри чувства безнадёжности и отчаяния. Несправедливо. Глаза-сирены — дикие, бесстыжие, пытливые. Серо-голубые, наливающиеся безумным блеском. Такие же у Чонгука, только у него тёмно-карие, мерцающие в ночи, будто звёздное небо, и огромные, будто бескрайняя тьма. Розовые волосы непослушно вьются и слегка развеваются, а в груди у Тэхёна нарастает самый настоящий вулканический жар, разрывающий лёгкие. Застеленный обжигающим вожделением взгляд падает на сверкающую в блёстках маленькую грудь и острые ключицы и медленно поднимается наверх — к грациозной гибкой шее и щекам, гладким и пылающим пунцовым.       Пак Чимин долго не раздумывает, с толком выбирает свою цель, и становится ею… тот самый седовласый бизнесмен, с которым Тэхён мысленно рассчитался во всех доступных вариациях, обмазавшись в его крови от макушки до пят. Голову сносит от злости и негодования, челюсть до боли сжимается, намереваясь раскрошить зубы в пыль, а ладони, скрытые под столом, безотчётно стискиваются в твёрдые кулаки. Как же так? Baby Blue ловко запрыгивает на столик, снимает высокие каблуки и наклоняется к взрослому мужчине, беря в маленькую ладошку бутылку дорогого недопитого до конца шампанского. И облизывает мочку уха кончиком языка, всасывая в рот. Тэхёна моментально вышвыривает из грёбаной реальности за пределы необъятной вселенной, а Пак Чимин непристойно крутит бёдрами и самозабвенно сосёт мочку престарелого засранца, умалишённым взглядом посматривая на…       На самого Ким Тэхёна, чёрт его дери.       Это случайность. Всего лишь. Позади столика, за которым кайфует взрослый мужчина, кроме Тэхёна, больше никого нет.       И это ужасно.       Выглядит со стороны как сплошное наказание.       Ким впервые ревнует юного парня — броско разодетого, ярко накрашенного, которому не больше двадцати, и вдобавок не имеющего представления о всяких нормах приличия и чувстве стыда, — к человеку, которого мало того, что плохо знает, так ещё и питает необъяснимую ненависть и злость. Будто его бывшая, безжалостно разбившая сердце, соблазняет у него на глазах самого заклятого врага из всех ныне существующих. Цвета вокруг резко вспыхивают, ненадолго ослепляют и так же быстро угасают — мир неожиданно сужается до точки. До совершенного и непредсказуемого Пак Чимина, развлекающего не того мужчину — мужчину неправильного, внутренне уродливого и ему совсем неподходящего. Его игривость, его особое обаяние и грация — всё это говорит о внутренней свободе и раскованности. А этот сукин сын отнимет у него всё, потушит огонь и уничтожит яркого и блистательного Baby Blue. Навсегда.       Пак Чимин не в тех руках. Он нагибает устои общества каждый чёртов день, идёт наперекор социальным нормам и рвёт всем известные навязанные шаблоны, а все присутствующие здесь уже этим утром позабудут о сегодняшней ночи, вернутся к обычной жизни и назовут такого, как Пак Чимин гадкой мерзостью или того хуже — ошибкой природы. Тэхён надламывает брови, больно кусает губы и опускает разочарованный взгляд куда-то вниз.       Пока не слышит кокетливое:       — Поиграем, аджосси?       Дерзко ухмыляясь, Baby Blue принимает позу собачки. Не забывает о бутылке шампанского и крутит ею в руке, делая всего один глоток. Крики, возгласы, овации — страсти в зале накаляются. Он не глотает, чего-то ждёт, а после, будто по чьей-то указке, неожиданно сплёвывает набранный в рот алкоголь в лицо мужчине, явно не ожидавшему такого развязного и грубого действия. Ему нравится. Определённо. Как и всем остальным гостям, пришедшим в безумный восторг. Тэхёну понравилось бы тоже, если бы это он оказался на месте везучего бизнесмена. А сейчас он просто не в себе — злой и возбуждённый. Baby Blue выпрямляется, легко встаёт на ноги и опускает обнажённую стопу на плечо седовласого мужчины, принимаясь разливать по бедру игристое шампанское. Беспредел. И этот престарелый счастливчик на все сто уверен, что парень, танцующий перед ним, полностью его. Даже не вслушиваясь в текст играющего трека, где напрямую говорится о том, что он ничья собственность и никому не принадлежит. Алкоголь красиво льётся по гладкой коже, струйками стекает вниз — сцена поистине завораживающая и врезающаяся в память против воли, — и Пак Чимин меняет положение ноги, касаясь пальчиками мужского рта — узкие губы мгновенно приоткрываются. Он больше не медлит, нагло проталкивает их в распахнутый рот, и льющийся прохладный напиток попадает прямо в горячее горло. Пак Чимин уверенно командует: «Соси», — и мужчина послушно сосёт его пальцы, после чего следует надменное: «Глотай», — и мужчина вновь подчиняется, не отрывая восторженного взгляда.       Тэхёна бросает в жар; у него загорается всё: и щёки, и тело, и душа.       Катастрофа.       Сбежать бы сейчас ото всех, но от себя далеко и надолго не убежишь.       Он прячется.       Прячется в стильно обставленной мужской уборной, залитой фиолетовым цветом, где пахнет освежающими ароматическими маслами и чьим-то цитрусовым одеколоном — до боли знакомым парфюмом, напоминающим о Чонгуке. Но здесь его нет. По крайней мере, не должно быть. Ким наклоняется над раковиной и недовольно глядит на отражение в зеркале, выискивая смятую пачку сигарет. Достаёт упаковку из переднего кармана джинсовой куртки, быстро вытягивает последнюю оставшуюся сигарету, зажимая её между зубами. И матерится себе под нос, не находя зажигалку. Стоило бы покурить снаружи, но Тэхён горит диким желанием разузнать о Пак Чимине всё. Абсолютно всё. Кто он? Откуда? И не у кого-нибудь, а у самого Чонгука. Он-то о Baby Blue знает многое. Он вдастся в подробности и раскроет все тайны. Поэтому раньше времени покидать заведение нельзя — обратно не впустят. Идея бредовая, абсурдная — Ким знает наперёд, что ему ничего не светит, что он потерпит фиаско, но… сдаться может каждый, а действовать до конца станут только единицы. Взять и отпустить парня — красивого, раскрепощённого, дерзкого, плавно двигающегося и являющегося ярким воплощением самой смелой эротической фантазии — сущий идиотизм.       — С каких это пор мне стали нравится парни, сука?       Музыка в зале затихает, и из закрытой кабинки становятся слышны непристойные чавкающие звуки и мужское удовлетворённое мычание. Забавно — в «элитном» клубе для подобного рода развлечений отведены специальные приватные комнаты, а гости — везде одинаковые и ничем особо не отличающиеся — предпочитают ублажать друг друга в туалете, как в любом другом дешёвом кабаке. Кто-то — особенно смелый и страшно раздражённый — жёстко трахает своего партнёра, совершенно не заботясь о том, что их могут услышать. Тэхёну многого не надо: он глубоко затягивается, выпускает плотный клубок дыма и в красках видит перед собой откровенную сцену, как за этой дверцей некто незнакомый ему двумя руками зарывается в чужие волосы и властно удерживает провинившегося любовника на месте. Поддаётся бёдрами вперёд и с пошло хлюпающим звуком вгоняет твёрдый член в натруженную узкую глотку по самое основание. Желание застукать — заманчивое, соблазняющее, но Ким — не Чон Чонгук, которому дозволено всё. Чонгука позовут к себе, пустят присоединиться, а при виде Тэхёна — тут же вызовут охрану. Реальное очевидно. Сейчас по внешности судит каждый второй, не пытаясь разглядеть в человеке нечто большее — довольно интригующее, будоражащее кровь.       Может, поэтому многие люди остаются недопонятыми и одинокими.       Вернувшись в пустеющий зал, Ким не находит Чонгука за барной стойкой, не видит и клиенток, заигрывавших с ним весь вечер, а, обернувшись в поисках выводящего из себя бизнесмена, цепляется взглядом за Пак Чимина, выходящего из мужской уборной. Он чему-то посмеивается, двусмысленным жестом вытирая пальцами уголки распухших губ — так он и есть тот, кто отсасывал здешнему посетителю? Да. На точёных скулах начинают играть желваки, в глазах — пылать безумная ярь. Как неприятно внутри. Пак Чимин проходит мимо, не обращая на Тэхёна внимания, и направляется в сторону выхода, застёгивая пуговицы пальто, любезно накинутого на плечи седовласым мужчиной, незаслуженно получающим ценный приз. Так всегда всё и заканчивается — Ким Тэхён в который раз остаётся ни с чем.       Не дождавшись Чонгука, он покидает заведение.       И «Purple Rain» закрывается.

***

      — Ты слышал новости, Тэ?       — Какие? В чём дело?       Тэхёна отрывают от крайне важного дела, чем сильно раздражают и почти выводят из себя. Личное пространство нарушено. Грубо, нагло — возмутительно. Расположившись на диване, как обычно, подальше ото всех, Ким выбрал книжку с невзрачной обложкой, но с весьма неплохим содержанием. Роберт Грейсмит, «Зодиак. Непойманный убийца». И настолько увлёкся ею, что начал забывать о времени и месте нахождения. И всё бы ничего, если бы не подоспевшие «выдающиеся экспонаты», с каждым разом всё больше мешающие и доводящие до белого каления. Первый — нескладный подросток, не часто захаживающий в библиотеку, но хорошо запоминающийся своим своеобразным стилем.       На этот раз — вычурная толстовка со стразами. Рукава — незакатанные, на спине — цветочный узор, будто идеальная мишень для снайперской стрельбы. Уродливая вещица, неряшливо заправленная в широкие джинсы; выжженные волосы, перекрашенные в ядовитый оттенок. Кошмар. Не привыкшие к такому ужасу глаза вот-вот зальются кровью. Ведь образ и вправду максимально нелепый. Но главное злодеяние безвкусно разодетого мальчишки — в силу привычки загибать краешек страницы, а затем, поздно опомнившись, усердно стараться привести помятый лист бумаги в первоначальный вид. Он выглядит таким жалким и беспомощным, что руки чешутся. Тэхён недовольно фыркает, влепляя засранцу полновесную пощёчину одним только уничтожающим взглядом.       А хотелось бы по-настоящему.       — Это снова случилось, Тэ.       Утро явно не задалось. Чхве Минхо — второй мешающий индивид. По совместительству — чрезмерно надоедливый коллега и далеко не самый лучший друг Тэхёна. Он присаживается рядом под декоративным деревцем и с силой заставляет оторваться от книги.       — Глянь-ка, что пишут. Вчера вечером супруга одного известного в нашем городе уважаемого добропорядочного предпринимателя обратилась в полицию с заявлением, что её супруг третий день не выходит на связь. На работе он отсутствовал, друзья и знакомые видели его лишь на прошлой неделе. Загулял? Навряд ли. Ли Вон Ги — третий пропавший без вести мужчина за последние восемь месяцев. Представляешь?       — Не представляю. Дальше что? — равнодушно произносит Ким, продолжая делать вид, что вовсе не заинтересован в услышанном.       — А то, — тихо отвечает Минхо, боясь, что кто-то может услышать нежелательную информацию, представляющую немалую опасность. — Ты, скорее всего, не в курсе о скандальных слухах, совсем недавно распространившихся в сети.       — Каких именно? — сухо выдаёт Тэхён.       — В одном паблике, посвящённом громким нераскрытым преступлениям, некоторый источник выдвинул весьма занимательное предположение, Тэ. У Ли Вон Ги на ноутбуке нашли нашумевшее провокационное видео для взрослых, вызвавшее широкий резонанс среди многих пользователей.       — Порно? Ну и? Не вижу ничего удивительного.       — Не просто порно, Тэ, — взволнованно твердит Минхо. — Слитое хоум-видео какой-то странной парочки.       — И?       — То же самое видео было найдено у двух других без вести пропавших. Не находишь это странным? Поговаривают, что во всём происходящем замешан какой-то небезызвестный в нашем городе ночной клуб, в котором, якобы, работает та самая нашалившая пара. Поэтому, чтобы не очернить заведение всякими грязными, беспочвенными домыслами, любительское видео удаляют со всех известных порно-платформ.       — Ты видел его? — холодно спрашивает Тэхён, откладывая книгу в сторону.       — Кого?       — Видео, дурень.       — Нет, конечно! — громко отвечает Минхо, вскакивая с места, будто ошпаренный, чем вызывает недовольство читателей. — Я не хочу стать следующей жертвой, Тэ. Боже упаси.       — Какой же ты идиот, Чхве Минхо, — тихо посмеиваясь, с издёвкой отвечает Ким. — Ты действительно на серьёзных щах думаешь, что, посмотрев какое-то некачественное домашнее порно, снятое жалкими любителями, мгновенно лишишься жизни? Левый чел, которому явно нечего делать и тупо занят тем, что выслеживает тебя сутки напролёт, позвонит посреди ночи и сообщит, что осталось жить семь дней? Тебе сколько лет, Минхо? Вроде бы взрослый мужик, а порешь какую-то несусветную чушь.       — Не смешно, Тэ. Можешь сам глянуть и убедиться, что там на видео что-то не так.       — Откуда знаешь? — удивлённо вздёрнув бровью, Тэхён сразу выводит пойманного на крючок собеседника на чистую воду. — Хах, вот же мелкий засранец. Посмотрел всё-таки.       — Клянусь, Тэ, — встревоженно отвечает Минхо, будто готовясь прямо на коленях раскаяться во всех совершённых смертных грехах. — Только первые тридцать секунд — не больше. Я сразу же выключил, честное слово. Умоляю, не говори об этом никому. Мне не нужны проблемы.       — Очень надо. Неважно. Сегодня вечером скинешь мне линк.       — Не надо, Тэ…       — Не обсуждается, — Ким берёт с собой недочитанную книгу, собираясь приступить к работе. — Ты меня чертовски утомил, Минхо. Если нечего добавить, то можешь идти.       — Бедный Ли Вон Ги, — сокрушённо вздыхает Минхо, в сию же минуту исчезая за книжной полкой. — Наверное, и с ним случилось что-то очень плохое.       Уважаемый… Добропорядочный… Фу. Очередная зажравшаяся тварь. Те, кто при деньгах, обычно ни с кем не считаются и смотрят на всех свысока. Поделом Ли Вон Ги. На одного мудака в этом городе стало меньше.       По дороге домой, Тэхён замечает одиноко горящий фонарь, озаряющий пустующую территорию блёклым светом. Ни безустанно сигналящих отовсюду автомобилей, ни раздражающих поблизости людей — абсолютная идиллия, в которой хочется остаться навечно — была бы возможность. Замедляя шаги, Ким внимательно прислушивается к непривычной, умиротворяющей тишине: именно — прислушивается. И в блаженстве прикрывает налитые свинцом, слипающиеся от усталости веки, не скрывая лёгкой эйфории, накрывшей его. Слышится стрекот сверчков — не по сезону. Тэхён останавливается. Неожиданно, прямо на середине дороги. И странно улыбается, напоминая со стороны отъявленного серийного убийцу, совершившего самое чудовищное злодеяние за последние несколько лет. Сейчас он ликует, поскольку скрыл следы, сбежал с места преступления и сумел остаться незамеченным. Точно безумец.       Плевать. На иссиня-чёрном небе блистает алмазная россыпь звёзд, а на душе, тоскующей и опустошённой, расцветает светлая надежда. Впервые за долгие годы. Скиталец Тэхён не останется навечно одиноким и вечно отвергаемым; скиталец Тэхён обретёт своё счастье. А если судьба пренебрегла им — чёрт с ней. Он сам творец своей судьбы.       Уже дома, Ким получает от Минхо ожидаемое входящее сообщение: «Прости, друг, но ссылки на то самое запрещённое видео у меня нет. В интернете захочешь — не найдёшь. Всё везде почистили. Может, где-то висит ещё… Не знаю. В общем, я хотел сказать… я успел скачать. В не самом лучшем качестве, конечно, поэтому… Отправляю тебе на почту то, что есть. Будь осторожен, Тэ. Удачи».       — Вот же двуличный кретин. Клялся мне, что одним глазком подсмотрел, и то — чисто случайно. А на деле — взял и загрузил себе на лэптоп.       Устраиваясь поудобнее за рабочим столом, Тэхён включает ноутбук, берёт горячую кружку с чаем и отпивает, смакуя и наслаждаясь вишнёвым вкусом. Сладкий насыщенный аромат мгновенно успокаивает, возвращает утраченное за день душевное равновесие. Он удовлетворённо причмокивает, облизывая пересохшие губы, и заходит на почту. Ким Тэхён не ждёт ничего обескураживающего и захватывающего дух, рассчитывая увидеть нечто слишком примитивное и давно всеми испробованное. Заезженное. Зачастую люди просто любят поднимать шумиху на ровном месте и приходить в ужас ровным счётом из-за ничего.       Массовый идиотизм.       Слитый секс-тейп, не предназначенный быть увиденным посторонними, начинается так же, как и все обычные посредственные порно.       Действие разворачивается в просторной ванной, уютно обставленной и выполненной в нежных пастельных тонах. Нет сомнений, что комнатка — девчачья. Издалека заметен косметический столик с бежевым пуфом, а вблизи, над зоной раковины — маленькие, ярко-горящие лампочки, отливающие струящимся блеском. Что ж, Минхо слегка приврал. Качество видео далеко не плохое, наоборот — очень даже приемлемое. Ни одна деталь не остаётся незамеченной, а Ким Тэхён, довольно дотошный и придирчивый к мелочам (даже к самым незначительным), скрупулёзно изучает обстановку. Этакий эстет. Внимание привлекает розовый резиновый член — достаточно широкий в объёме, с толстой упругой головкой, сантиметров восемнадцать в длину. Шедевр самоудовлетворения. Вероятно, c режимом поступательных движений и подогревом. Во всяком случае, так того бы желал Тэхён.       Рядом с искусственным, впечатляющих размеров фаллосом, лежат и другие весьма сносные игрушки: ребристая анальная пробка, вагинальные шарики и… особенное для Тэхёна сокровище — огромный дилдо, предназначенный для двойного проникновения — всё в лучших традициях лучшего порно. Чёрный, реалистичный, имитирующий завидные члены знойных афроамериканских мужчин, любящих долбить белых партнёров будто отбойные молотки.       Тэхён откидывается на спинку стула, плотоядно ухмыляясь.       — Что ж. Да начнётся представление.       Кто-то, словно прислушавшись, неожиданно появляется в кадре и меняет положение снимающей всё камеры: в объектив попадают крепкие накаченные бёдра и аппетитные пышные ягодицы.       Ким в восхищении приоткрывает рот.       То, что надо.       У девушки — гладкая молочная кожа, большой, пухлый лобок, заманчиво скрываемый под кружевной тканью высоких стринг. И налившиеся половые губы, соблазнительно свисающие и поблёскивающие в естественной смазке. Как же до невозможного восхитительно; как же горячо, чертовски порочно. Изысканное блюдо для изголодавшегося Ким Тэхёна. Он хмурит брови, чувствуя, как учащается сердцебиение, как каждый гулкий стук начинает отдаваться болезненной пульсацией в висках. Ужасно. Сколько раз Ким представлял, как сосёт сочную плоть, как жадно вылизывает её и зарывается в промежность лицом, купаясь в природных соках? Не счесть. И это сводит с ума.       Да, Ким Тэхён и вправду помешан на женских прелестях, на жарких тугих дырочках и небольшой прелестной груди с вызывающе торчащими сосками. Розового или тёмного цвета — совсем неважно. Он до одури обожает женское тело, и в этом заключается его главная слабость. Глаза слепит, разум туманится. Мгновенно. Голова идёт кругом; пах охватывает необузданное дикое пламя. Скотская похоть накатывает на пару с низменными желаниями — внезапно, одновременно, будто ошпаривая кипятком. Очень не вовремя. Воспылать страстью к незнакомке Тэхён не планировал, как и не планировал исподтишка мастурбировать на неё, а рука ничтожно тянется вниз — к застёжке на ремне. Ёбанный боже. Инстинкты берут своё. Всё идёт не по плану. А ещё в упругие ягодицы, ритмично покачивающиеся и блистающие на экране крупным планом, врезается тонкая ниточка с жемчужными бусинами. Точно выстрел навылет.       Тэхён воображает себе, как срывает трусики зубами и сразу же приникает ртом к влажному жару, и девушка, будто внимая желанию, избавляется от мешающей ткани, спуская стринги вниз.       Удивительно.       Действие будто происходит в реальном времени.       Незнакомка раздвигает ноги, по-кошачьи прогибается, демонстрируя камере наивкуснейший сладкий десерт — мокрые набухшие складочки. Раскрывает двумя пальцами, гладит пухлые верхние половые губы, собирая густо выделяющуюся смазку, и размазывает её по бугорку чувствительного клитора, принимаясь нежно массировать. Испить бы её до дна; вылизать бы дочиста. До помутнения в глазах. Слышен тихий всхлип — девушка сильно возбуждается и жаждет большей стимуляции. Жаждет более глубокого проникновения. Бесстыжая, ненасытная. Такой видит её Тэхён в своём воспалённом воображении, пока подводящий его разум медленно, но верно превращается в полный хаос.       Пальцы тянутся за розовым резиновым фаллосом, что вот-вот окажется внутри горячей узости. Незнакомка театрально капризничает, дёргает бёдрами, насаживая себя на искусственную плоть. Откровенное блядство. Она протяжно скулит, не сдерживая болезненного стона, и сразу же вынимает массивную игрушку. Слишком рано; слишком горячо. Ощущения — острые, непривычные. Девушка не подготовлена. Маленькая ладошка поглаживает уязвлённую, гладкую промежность, а крупная головка члена теперь уже аккуратно скользит по мокрым складкам, массируя мягкий чувствительный клитор. На этот раз проникновение более бережное, осторожное. Расширяющаяся под давлением дырочка полностью обволакивает искусственный член, аппетитно растягиваясь вокруг внушающей ширины. Тэхён же в ответ сжимает металлическую пряжку ремня и в красках представляет, как заполняет трепетно пульсирующее отверстие горячим, крепким членом; как скользит всё глубже, всё яростнее; как невменяемо ударяется головкой о матку, обезумевши помечая своё.       Он ругается сквозь зубы.       Девушка поддаётся вперёд, стараясь насадиться до основания, а Ким жмурит глаза, сдерживается, что есть мочи, и до боли закусывает губу. Зрение плывёт, кровь бурлит; обжигающе горячее желание плавит мозги. Внутри всё скручивается, сжимается, словно пружина. Тэхён ощущает себя грёбаным вуайеристом, без разрешения подглядывающим за чьей-то обольстительной, развязной деткой. Просто взять и, расслабившись, насладиться откровенным видом, мягко чавкающими звуками и беспомощными стонами становится просто невозможно. Чертовски невыносимо.       Раздаётся разбитый возглас — фаллос вновь проскальзывает целиком. Дырочка безостановочно пульсирует, громко хлюпает, адски течёт и обхватывает резиновый член, будто тесными ножнами, всё обильнее покрывая игрушку густыми выделениями. Возможно, мягкая на ощупь, округлая грудь дьявольски привлекательной девушки (Тэхён уверен, что она безбожно красивая) соблазнительно покачивается в такт движениям. А движения постепенно становятся сбитыми, рваными, хаотичными. Как назло.       Сплошной разврат; восхитительное соло.       Скулёж, пошлые звуки и тянущиеся тонкие нити густых выделений Тэхёна через экран доводят до исступления. Нагло, развязно, беззастенчиво. Интересно, каково это кончить ещё раз, как в прошлый, ни разу к себе не притронувшись?       Так же гадко и унизительно?       Несомненно, да.       Крупная головка резинового члена продолжительно таранит мокрую, сладко текущую дырочку: смазка звонко хлюпает, сочится наружу, стекает по бёдрам. Молочная кожа покрывается сияющей испариной. Стоны девушки становятся особенно нуждающимися: она безустанно хнычет, с непоколебимой жёсткой решимостью засаживает в себя игрушку и выбивает у Тэхёна последние крупицы здравого смысла. Горячая пульсирующая узость обволакивает, сильно сжимается и мягко чавкает, расширяясь вокруг огромного розового фаллоса, будто расцветающий бутон розы, а Ким представляет себе, как рывком натягивает незнакомку на каменный стояк; как выстреливает в растраханное влагалище тугим напором семени и всё изнутри обжигает.       Тэхён слишком поглощён похотью. Тэхён хочет жёстко, яростно и грязно, будто дикое, неотёсанное животное. Хочет полностью обладать той, что наизусть знает своё тело и умело подводит себя к ошеломительному оргазму.       Она трахает себя — жадно, требовательно, — выбивая из лёгких весь воздух, пускаясь в сумасшедшую гонку за собственным удовольствием, словно от этого зависит вся её жизнь. Вовсю подмахивает бёдрами, совсем себя не щадя. Если не получит желаемый оргазм — испустит последний вздох. Плоский живот содрогается, интенсивные толчки порождают новые отчаянные стоны и всхлипы. Тэхён стискивает зубы и смотрит, смотрит, смотрит, не в силах оторваться. Вот только ему будто нарочно обламывают весь кайф: в кадре неожиданно мелькает чей-то силуэт, и розовый резиновый фаллос резко выскальзывает наружу, громко ударяясь о кафельную плитку.       О нет.       В чём дело?       Тэхён пододвигается к экрану поближе, поправляя съехавшие к кончику носа очки.       Мускулистые руки, широкие рельефные плечи и мощная спина. В них заточена недюжинная сила. Узкая талия, точёные бёдра и огромный крепкий член, увитый выступающими венами, с красивой мясистой головкой, на кончике которой заманчиво поблёскивает смазка. Идеальный размер, тот самый — доводящий до беспамятства, до болезненного жжения внутри, до закатывающихся в приступе эйфории глаз. Девочки любят такие — большие, толстые, совершенные. Появившийся на экране обладатель безупречного достоинства — молодой, полуобнажённый, загорелый мужчина; на нём — ничего лишнего, кроме белой майки без рукавов. Тэхён внимательно рассматривает… Нет. Скорее — изучает завидное телосложение, гулко сглатывая еле проходящую слюну. Восторг. Великолепная мужская фигура. Ким на мгновение забывает о присутствии знойной девушки на экране, минутами ранее ублажавшей себя — без зазрения совести, ни о чём не сожалея. Сейчас его больше волнует приковывающий к себе всё внимание таинственный незнакомец, заставляющий партнёршу беспрекословно подчиниться ему, немедля подпрыгнуть на косметический столик и развести ноги в стороны.       Она слушается его в точности, как бы слушалась своего ёбыря на всё согласная разнузданная девица, а действия у ёбыря на экране — довольно грубые, слишком резкие. Он не намерен церемониться с провинившейся девушкой, пойманной на ночь глядя за вопиющим непотребством. Постановочная сцена? Может быть. Однако, нечто необъяснимое, неподвластное описанию заставляет Тэхёна слегка поднапрячься, усомнившись в безобидности отыгрываемого перед ним любительского спектакля.       На часах полпервого ночи. Чай давно остыл. Манящий аромат вишни улетучился.       Молодой, чертовски привлекательный мужчина, чьего лица не видно, по-хозяйски устраивается между широко расставленных ног, чуть наклоняется и… смачно сплёвывает на гладкую промежность. Затем ещё раз. И ещё, шлёпая по ней огромной ладонью. Бедная девушка, неосознанно елозящая на месте и прикрывающая обнажённую маленькую грудь, безбожно мокрая и слишком возбуждённая. Выделяющейся смазки достаточно. Но её опытному партнёру мало, очень мало. Слышен ещё один сочный плевок, и Тэхён понимает, что мужчина нахально сплюнул в девичье лицо, прежде чем ворваться языком в чужой рот. Подобные проделываемые ухищрения делаются лишь для создания неизгладимого эффекта, не более того. Как-никак, кульминационная сцена — любое качественное порно славится неожиданными развратными поворотами. И чем развратнее, чем грязнее — тем лучше.       Но…       Заведённый не на шутку мужчина тщательно размазывает слюну по раскрытым розовым складкам, безостановочно теребит чувствительный клитор и резко проталкивает пальцы во влагалище, выбивая развязный мяукающий стон. Бёдра содрогаются, пальцы на ногах поджимаются. Безотчётно срывающиеся с губ хриплые стоны — такие придушенные, тягучие — звучат как самая настоящая божественная симфония. Как поэтическая услада для истинных ценителей возвышенного — дерзкого мужчины, беспощадно таранящего трепетно сжимающееся отверстие, и потерявшегося в ощущениях Тэхёна, давящего рукой собственную эрекцию.                     «Кому принадлежит эта сладко текущая щёлка?»       «Мгм…»       «Я спрашиваю ещё раз. Чья это щёлка, сука?»       «А… А-ах. Твоя… твоя-я! Детка, она твоя-я! Только не останавливайся-я! Долби мою малышку! Долби её своими охуенными пальцами! О, да-а!»       «Так тебе нравится, как я это делаю? Нравится, как я трахаю тебя? Язык проглотил? Я не слышу ответа!»       «Да, мне нравится, детка-а! Мне всё нравится-я! Только не издевайся… Прошу, не надо-о!»       «А то что? Кончишь прямо мне на пальцы, сука? Без моего разрешения?»       «О нет. Нет-нет-нет! Ни за что!»       «Ты знаешь, моя маленькая куколка, как сильно я хочу полакомиться твоей щёлкой? Ты хоть представляешь, как сильно я желаю её?»       «Да-да, ты можешь полакомиться ею, ты можешь делать с ней всё, что только захочешь, детка-а».       «Я так сильно хочу отодрать её, растерзать до покраснения, засадить по самые яйца. Хочу увидеть воочию, как ты содрогаешься на моём члене, как бьёшься в конвульсиях и царапаешь мне спину».       «А-ах, да! Выеби её, детка, разрушь её полностью! Пожалуйста-а!»       «Я вылижу все твои соки, куколка, я выпью тебя до последней капли. А если ты справишься и не кончишь, пока я не скажу, я разрешу тебе пососать мои яйца, а после — вобрать их целиком в свой пухлый ротик вместе с членом. Всё, как ты любишь. Договорились, куколка?»       «Поцеловать… пососать… Вылижешь, ты всё вылижешь…»                     Этот голос.       Сердце начинает колотиться как сумасшедшее, лихорадочно вбиваясь в рёбра. В голове набатом стучит кровь. Кроме неприятной пульсации, таранящей виски, больше ничего не слышно. Вообще. В комнате неожиданно становится тихо, бесшумно, что страшно. И душно, катастрофически душно — дышать нечем. Внутри что-то вмиг обрывается и ухает прямо вниз.       Сука, этот голос…       Далеко не женский. Вообще, ни разу. Выразительный, чарующий, какой угодно, но точно не принадлежащий женщине. Он — мужской. И точка. Тэхён сразу же мрачнеет, меняется в лице, чего-то сильно пугаясь. Возбуждение мгновенно спадает, желание кончить как рукой сняло. Издаваемые высокие стоны казались девичьими — он не мог ошибиться, ослышаться. Это просто невозможно. Перед ним на весь экран, как в доказательство очевидного, раскрывалось припухшее, покрасневшее влагалище. А сейчас… Ощущение, будто съёмка — комбинированная, подставная. Ненастоящая, созданная лишь для того, чтобы ввести зрителя-очередную-жертву в заблуждение. И вполне удачно. Ким Тэхён не в себе; Ким Тэхён в замешательстве. Парень, искусно притворяющийся девушкой, не имеет члена и яичек, а его бойфренд продолжает настойчиво фингерить громко чавкающую дырочку и называть любовника своей грязной ненасытной шлюхой.       Какой-то абсурд.       С этим грёбаным видео и вправду что-то не так. Минхо не соврал. Дело даже не в андрогинном парне с вагиной между ног; дело даже не в животном сексе и грязных разговорах. Так в чём же? Затерявшись в бесчисленных догадках, Тэхён сам себе толком объяснить не может. Тревога забирается внутрь ядовитой заразой, а вслед за ней навязывается давящая беспокойная мысль: эта загадочная парочка, вытворяющая безобразные непотребства на камеру, знает, что за ними наблюдают. Знает, что на них бесстыже смотрят, а может, даже передёргивают. Тэхён невольно вздрагивает, переводит взволнованный взгляд на незашторенные окна и чувствует, как кто-то снаружи за ним втихаря наблюдает. Ловит за преступным делом, записывая имя в чёрный список. Невозможно, глупо, бессмысленно, в точности, как и дожидаться появления страшной физиономии из «Зловещей долины». Ким осторожно привстаёт, аккуратными, еле слышными шажками близится к окну и выглядывает наружу, тщательно изучая пустующую улицу. Двор. Вокруг — никого. Кажется, что никого. Он опускает плотные шторы и тяжело выдыхает.       Легче не становится.       Возвращаясь на место, Ким нехотя досматривает запрещённый секс-тейп, слитый неизвестно кем. Он уверен на все сто, что ничем хорошим это не закончится, но что-то извне, что-то странное тянет его увидеть финальную сцену. Пропади оно всё пропадом. Любопытство погубит, но незнание не даст спокойно уснуть. Мужчина на экране всё размашистее и неумолимее двигает пальцами во звонко хлюпающем влагалище, безжалостно и жёстко трахает, доводя любовника до абсолютного сумасшествия. До ярчайшего оргазма; до сквирта. Тонкие струйки прозрачной жидкости брызгают на небритый пах, пачкают мужское естество. Любовник ослушался, не сдержался и мокро кончил, за что, естественно, поплатится. Страшно взъярённый мужчина не прощает партнёру досадной оплошности, не даёт опомниться и прийти в себя. Лишь молча подхватывает под бёдра, яростно насаживая на свой твёрдый толстый член. И горячо выругивается, плюя на сверхчувствительность. Он переходит все грани дозволенного, берясь прямо на весу с особой грубостью драть невольно дёргающееся в объятиях тельце, и тем самым подводит себя, чокнутого и неуправляемого, к извращённому наслаждению.       Камера неожиданно падает назад. Звуки долгих глубоких поцелуев, смачных шлепков голой кожи о кожу и развязных стонов прекращаются. Всего одна ничтожная доля секунды — и мир Ким Тэхёна переворачивается вверх дном. Всего одно неловкое действие — и жизнь Ким Тэхёна приобретает искомый смысл. Кто-то пытается быстро выключить камеру и завершить несостоявшуюся съёмку, но нечаянно засвечивает себя в кадре вместе со своим партнёром.       Тэхён не верит глазам; снимает очки, тщательно трёт глаза. Он перематывает видео и надеется, что ему не показалось. Почему не наоборот? Потому что так у него есть возможность добиться желаемого. Достигнуть своей цели. На этот раз он не упустит шанс.       До боли знакомые чёрные татуировки; короткие вьющиеся волосы нежно-розового оттенка. Всё так, как Тэхён того и желал.       Он набирает в поисковике «Кто такой Ли Вон Ги» и в ожидании затаивает дыхание. Этот пропавший без вести сучий потрох, смотревший злополучное видео в своей квартире, и есть тот самый седовласый бизнесмен из «Purple Rain», которого развлекал Baby Blue.       Тэхён закрывает ноутбук и прячет лицо в запотевших ладонях.       Невероятно.       — Так вот как ты развлекаешься, Чон-мать-твою-Чонгук?

***

      Ким вторую неделю не отвечает на звонки Чонгука. Принципиально.       Безусловно, поговорить хочется о многом, как и выяснить, что на самом деле происходит, но… не по телефону, а с глазу на глаз. Один на один.       Близится вечер пятницы. Близится время, когда над городом сгущаются сумеречные тени; когда совершаются самые безумные поступки. В воздухе витают ароматы диких роз, крепкого алкоголя и непролитой крови. Тэхён решается на опрометчивый поступок, изъявляя стойкое желание вновь посетить ночной клуб. Притворившись беспристрастным наблюдателем, свободно заявиться в логово закоренелых, жестоких убийц, ловящих глупеньких жертв прямо на глазах у всех присутствующих, ни о чём не подозревающих. Как же сладко, наверное, и упоительно, когда вожделенная добыча самовольно насаживается на цепкие изогнутые когти. Самостоятельно сдирает с себя кожу, позволяя обгладывать кости. Блаженство. Не нужно заморачиваться и прилагать какие-либо усилия, чтобы утолить собственный голод, досыта накормив внутренних демонов. Идеальное преступление. Одинокие и всеми отвергнутые соглашаются на любые условия, лишь бы на мгновение почувствовать себя нужными и счастливыми, и в этом заключается их погибель — вслепую бросаться в ловушку. И пока хищники ищут очередного добровольца, Тэхён только и мечтает, чтобы все его сумасбродные предположения оказались не просто бредовыми несбыточными фантазиями, а неоспоримой чудовищной явью.       Ким садится за тот же столик, что и в прошлый раз; так же претенциозно косится на посторонних, собравшихся совсем рядом. И вновь — будто на сей раз специально — остаётся демонстративно игнорируемым самим Чон Чонгуком, пару дней назад без конца названивавшим и тем самым беспокоившим.       Тэхён смотрит в сторону лучшего друга, работающего за барной стойкой; пристально, неотрывно, впиваясь цепким пронизывающим насквозь взглядом. А Чонгук делает вид, что ничего не замечает, продолжая в одиночестве протирать стеклянные бокалы. Затаскивать в постель ему некого. Печально — ночка не задастся. Сегодня не так много гостей, как обычно; зал полупустой и не пестрит знакомыми лицами, и Тэхён понимает — почему. Очаровательный и экстравагантный Baby Blue, он же — непревзойдённый Пак Чимин — в этот вечер, к всеобщему сожалению, не выступает.       Проходят минуты.       Полчаса.       Час.       Привлекательные красотки сменяют друг друга, соблазняя, играя, завораживая чувственными танцами. Наивные гости, не знающие того, что происходит за кулисами, бурно рукоплещут, требуя продолжения. Становится забавно, даже смешно — Тэхён не скрывает издевательской ухмылки, надеясь, что Чонгук заметит. Ведь именно он — во главе всего этого откровенного безумия. Кажущееся на первый взгляд безобидное представление, разворачивающееся на глазах всех собравшихся, смутно напоминает ключевые сцены культовых тарантиновских кинолент. Тэхён в блаженстве закатывает глаза, не сдерживая восторженного стона. О, да. Совсем скоро сексуальные стриптизёрши, одна за другой, примутся сбрасывать с себя человеческие облики, словно мешающую кожу, и предстанут перед зрителями теми, кем являются на самом деле. Жуткими, кровожадными чудовищами, со страшно выпученными глазами, с выпирающими наружу клыками. Питающимися человеческой плотью. А когда Господин Чон Чонгук во всеуслышание объявит охоту, его любимые покорные питомицы в сию же минуту ринутся со сцены в зал.       Паника, хаос, бедлам.       Добро пожаловать в Ад.       Вскоре Тэхёну наскучивает выжидать того, кто сегодня точно не появится — он в спешке выходит из полупустого клуба, останавливается неподалёку от входа и вытаскивает из новой прикупленной пачки ментоловую сигарету, обхватывая её обветренными губами. Мрак холодной ночи не захватывает, свежий аромат жгучего мороза пробирает до дрожи, колет нос, неприятно жжёт щёки и шею. Зажигалки как обычно не находится — Тэхён приходит в ярость. Мгновенно. Железные нервы, но хрустальное терпение — какой есть, не изменишь. Продолжая выворачивать пустые карманы наизнанку и гневно чертыхаться сквозь зубы, он даже не чувствует, что рядом, совсем близко со спины, кто-то неожиданно возникает и подносит горящий огонёк зажигалки к кончику сигареты.       Спаситель нашёлся.       — Как долго ты намерен избегать меня, Тэхён-ши?       Ким оборачивается на голос, делая первую расслабляющую затяжку, и встречается своими слезящимися глазами с Чонгуковыми — чёрными, бездонными. Наглыми. Он — в одной косухе и узких чёрных брюках, неприлично обтягивающих стройные накаченные бёдра, что совсем недавно вбивались во влажное сжимающееся мальчишеское нутро, и выделяющих завидных размеров мужское достоинство, что неделями ранее предстало во всей красе прямо перед лицом изумлённого Тэхёна. Крупные вены, розовая головка, тяжёлые яйца. Такое зрелище не позабудешь легко и просто. Тэхён облизывает сухие губы, жмётся в лёгком не греющем тело пальто и мёрзнет от пронизывающего кости колючего холода, а Чонгук свободно прислоняется спиной к прохладной каменной стене, сгибая ногу в колене.       — Так проблема во мне, Чонгук-и? Я был инициатором разрыва?       — О, какое ненавистное мною слово — разрыв, — Чонгук выпускает облако табачного дыма, задумчиво смотря куда-то наверх. На сверкающие, одиноко разбросанные по небу звёзды. — В нас обоих, Тэхён-ши. Мы не виделись целых полтора года, друг мой. Не знаешь, в чём причина?       — Понятия не имею, — равнодушно отвечает Ким, сбрасывая мизинцем пепел.       — Вижу, ты не настроен на адекватный диалог. Тебя что-то беспокоит?       — Например?       Чонгук чему-то странно улыбается, приподнимает проколотую бровь выше и красноречиво толкает язык за щеку, заинтересованно наблюдая за медленно сменяющимися эмоциями на лице Тэхёна.       — К примеру, что это я отменно трахал девчонку с розовыми волосами на том слитом хоум-видео, гуляющему в сети. И ты всё увидел — от начала до конца.       — Допустим. И что мне с этого? — стараясь выглядеть невозмутимым, спрашивает Тэхён. — Какая мне вообще разница, кого ты ебёшь?       — А с того, что ты, Тэхён-ши, так же, как и все остальные, положил глаз на Baby Blue, и только поэтому заявился сюда во второй раз. Другого повода у тебя нет. Насколько мне известно, подобного рода заведения моего лучшего друга детства не вставляют. Совсем. И никогда не вставляли. Тогда что же ещё могло тебя сюда занести?       — Расправишься со мной равным образом, как и со всеми конченными мудаками, что клюнули на твоего Пак Чимина? На мальчика с вульвой между ног? Ну, дерзай.       — Выбирай выражения, друг мой, — сдержанно произносит Чонгук, надменно посматривая на Тэхёна. — С огнём играешь. Обожжёшься же.       — А ты не угрожай мне, Чонгук-и, — нервно посмеиваясь, отвечает Ким. — Я имею полное право желать его, восторгаться им и приходить сюда столько, сколько мне захочется. Своих прав на Baby Blue ты не заявлял, а значит, он всё ещё свободен.       — Неужели ты, Тэхён-ши, готов увести его прямо у меня из-под носа? Охуеть — ты обзавёлся стальными яйцами. Неплохой апгрейд.       — А кто ты ему? Кто ты Пак Чимину? Какие у вас отношения, кроме сексуальных?       — Тебя даже не волнуют распространившиеся слухи о признанных погибшими. Ну и ну. Вот он — феноменальный эффект Baby Blue. Ты ослеп, котёнок.       — Зачем же мне засорять свою голову всякими вонючими ублюдками, определённо заслуживших стать вашими с Пак Чимином жертвами? — возбуждённо выпаливает Тэхён, неосознанно входя в раж. — Они все до единого заслужили быть сожжёнными, расчленёнными, закопанными прямо живьём. Чем жёстче, чем безжалостнее — тем замечательнее.       — Прости, что? Ты вправду считаешь меня убийцей? Серийным убийцей? Вот так расклад.       — А я обознался? Я не прав, Чонгук-и? Какой-то священник из ближайшей здесь церкви зачитывал мне прямо в лицо: «Похоть, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть». «Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость: да будут преданы смерти, кровь их на них». «Не прелюбодействуй». А затем у него в квартире находят порно с несовершеннолетними мальчиками и секс-игрушки, спрятанные в прикроватной тумбочке вместе с чётками и Библией. Думается мне, ты совершил благое дело, Чонгук-и. Сделал городу одолжение, стерев морального урода с лица земли.       — А ты изменился, Тэхён-ши, — спустя недолгую паузу меланхолично заявляет Чонгук, не отрывая увлечённого взгляда от Тэхёна. — Тебя не узнать.       — О тебе я могу сказать то же самое. Ты для меня сенсация, Чонгук-и. Прямо-таки величайшее открытие года.       Чонгук докуривает, делая последнюю глубокую затяжку. Бросает тлеющий окурок на землю, притоптывает его тяжёлым берцем и неторопливо приближается к Тэхёну, сокращая между ними двумя расстояние.       — Так… — чуть поддавшись вперёд и наклонившись, шепчет Чонгук, заглядывая прямо в душу. — Тебе нравится моя крошка Baby Blue?       — Да, нравится, — не раздумывая, уверенно отвечает Тэхён. — Очень нравится.       — Тебе понравилось то, как он просовывал в себя искусственный член? Как я просовывал в него свои пальцы, а после — свой далеко неискусственный орган? Ты же видел его у меня — по-блядски огромный, толстый, твёрдый, изогнутый к животу, с багровой головкой, блестящей от смазки?       — Да, — Тэхён поправляет очки и смотрит в упор, не краснея, не смущаясь и не отводя взгляда в сторону, как какой-нибудь девственник. — Видел.       — И… на что бы ты пошёл ради Baby Blue? — вкрадчиво произносит Чонгук, опаляя горячим дыханием покрасневшие нос и щёки мёрзнущего на холоде лучшего друга.       — На всё. Абсолютно.       — Абсолютно?       — Да.       — Не против трахнуть Пак Чимина вместе со мной, Тэхён-ши? — интересуется Чонгук, аккуратно вынимая из длинных пальцев недокуренную ментоловую сигарету, обхватывая её губами и испытующе смотря Тэхёну в раскосые глаза.       — Чон… Чонгук?       — Ты не ослышался, друг мой. Я предлагаю тебе секс втроём. Если ты действительно такой решительный и рисковый парень не только на словах, но и на деле, тогда я жду твоего грандиозного появления в моей квартире. В это воскресенье, ровно в десять вечера. Надеюсь, за время нашего, так сказать, «разрыва», ты адрес не подзабыл?       Адрес не подзабыл. А вот дар речи — точно да.

***

Beyonce — Partition (Explicit)

      Чонгук ничего не опроверг, но и вслух ничего не подтвердил.       Великолепный мерзавец. Подливает масла в огонь.       Подходя ближе к его дому и останавливаясь на полпути, Тэхён осматривает пустующую улицу, решает немного прогуляться во дворе и, между делом, взвесить все «за» и «против». Но, как говорят умудрённые опытом: «Перед смертью не надышишься». Причин, из-за которых Чонгук на пару со своим любовником решился поиграть в рискованную ролевую игру — затаскивать в свою постель третьего партнёра, а после — рассчитываться с ним, много. Для Тэхёна — много. Его ненависть абсолютно ко всем людям — патологическая, необоснованная, а у Чонгука имеется конкретный мотив — избавляться от тех, кто делает этот город только хуже.       Но что подтолкнуло его к такому образу жизни?       А главное — кто?       Ким находит запасной ключ от двери под маленьким горшочком с цветами и перед тем, как войти в чужой дом — вытирает ноги о коврик, в спешке разуваясь и вскоре оказываясь внутри. Волнение охватывает грудь и голову, любопытство туманит разум и подгоняет действовать решительнее, смелее. Безрассуднее. Нездоровый азарт и жажда познать всё новое до добра не доведут, но лучше всего раз вкусить запретный плод, чем навсегда отказаться от него и всю оставшуюся жизнь сожалеть. И неважно, что эта ночь может оказаться для Ким Тэхёна последней. Самой незабываемой и самой страшной.       Везде непривычно темно. Беззвучно, тихо. Ким наугад находит спальню, а мог бы для начала — для собственной же безопасности, — устроиться в гостиной. Он на ощупь отыскивает выключатель, освещает комнату и входит в личную обитель Чонгука. Дверь не заперта, даже не прикрыта, что странно. Чонгука в спальне нет, но на кровати — в одном хорошо просвечиваемом, сногсшибательном, лиловом пеньюаре — свободно и непринуждённо расположился Пак Чимин — сам Пак Чимин, о котором Ким Тэхён грезит теперь день и ночь. Словно умалишённый, в край помешанный. BlackAngel2003 давно позабыта и брошена. С кумирами часто так бывает — увы. Незаменимых нет, но есть неповторимые. И один из них — очаровательный, изящный Baby Blue.       Сейчас Baby Blue, по-видимому, витает в облаках, строит воздушные замки, занявшись рассматриванием качественных снимков в модном женском журнале о высокооплачиваемых моделях.       Мечтает когда-нибудь стать таким же известным во всём мире, пользующимся востребованностью и не сходящим с уст fashion-обозревателей, как Сон Хван и Квок Джи Ян.       Серо-голубые глаза-сирены, ярко подведённые чёрной подводкой; сверкающие блёстки на моно-веках, тинтовая красная помада, создающая эффект припухших расцелованных губ. Всё в неизменённом стиле Baby Blue. Он манерно поправляет вьющиеся розовые локоны и бросает поднадоевший журнальчик на пол, разочарованно выдыхая. Поудобнее устраивается на кровати в позе невинной и услужливой девочки, будто сошедшей из аниме для взрослых, и оценивающе рассматривает заявившегося гостя-незнакомца с головы до ног.       — Ну, привет, малыш, — игриво произносит Пак Чимин. — Так и будешь стоять там, у двери? Ближе не подойдёшь? Ну, не стесняйся. Я же без надобности не кусаюсь.       — А где Чонгук? — холодно спрашивает Ким, не двигаясь с места.       — А ты пришёл сюда ради Чонгука или ради меня? — капризничает Baby Blue, обиженно надувая пухлые губы. Актёр неплохой, одарённый — умело отыгрывает сценку.       — Есть правильный ответ?       — То есть?       — Если отвечу, что Чонгук — ты перережешь мне глотку, — безучастно отвечает Тэхён, снимая запотевшие очки и принимаясь протирать их шарфиком. — Если же отвечу, что ты — то он задушит меня кожаными жгутами, пока я буду, к примеру, целовать тебя.       — А Чонгук-а был прав — ты и вправду нестандартно мыслишь. Ты ненормальный, чокнутый! — радостно вопит Пак Чимин, обезумевши хлопая в ладоши. — Вау. Ты потрясающий, малыш. И, как ты уже понял, я не собираюсь делать тебе больно. Даже совсем чуть-чуть. Только хорошо. Очень-очень хорошо. Подойди ко мне, скорее. Не хочешь притрагиваться до появления Чонгука — твоя воля. Но хотя бы, посмотри на меня вблизи, как увлечённый мужчина смотрит на единственный объект своего вожделения. Раздень меня глазами и поласкай. Я это почувствую.       В воздухе кружит нежный цветочный аромат дорогого парфюма — любимого парфюма Baby Blue, купленного Чон Чонгуком в день первой годовщины совместного проживания. Лиловый, просвечивающий маленькую грудь и розовые бусинки сосков пеньюар — также выбор Чонгука, преподнесённый им в качестве подарка за первый секс втроём. Косметика от Dior: алая помада на сочных губах, нежно-розовый блеск на скулах и кончике носа, жидкие тени на моно-веках и кремовые румяна на милых прелестных щёчках — всё это приобретено Чон Чонгуком, чтобы порадовать свою крошку за первое совершённое совместное…       — Ты красивый, Пак Чимин, — заворожённо шепчет Тэхён, долго и безмолвно рассматривая Baby Blue, покорно сидящего перед ним на коленях.       — Ты правда так считаешь?       — Да. Ты сомневаешься в моих словах?       — Нисколько. Я же знаю, как ты хочешь коснуться моей щеки, но отсутствие Чонгука не позволяет тебе этого, — соблазняющим тоном говорит Пак Чимин, игриво кусая нижнюю губу. — Не бойся. Он в ванной и скоро подойдёт. А мы можем начать с тобой вдвоём, а потом Чонгук-а к нам присоединится.       — Нельзя.       — Почему?       — Потому что, если я начну, Пак Чимин, я не смогу остановиться и больше никогда не отдам тебя в руки Чонгуку.       — Вот как мы заговорили, Тэхён-ши?       Как Чонгуку удаётся настолько бесшумно и скрытно заходить в комнату — неизвестно. Он всегда подходит со спины, оставаясь незамеченным, будто притаившийся хищник, готовящийся к неминуемому нападению. Тэхён неохотно оборачивается и застукивает лучшего друга в одном лишь белоснежном полотенце, наспех повязанном на крепких бёдрах, и со смазкой в руках, брошенной на кровать рядом с воркующим Baby Blue. Он улыбается лукаво, коварно — в голове ни одной приличной мысли. Его волосы — мокрые, растрёпанные; его стальные на ощупь мускулы — напряжены; с обнажённого, хорошо натренированного тела сексуально стекает прохладная влага. Чонгуку душно, жарко, некомфортно в мешающем полотенце — веский повод сбросить его с себя, чтобы предстать перед всеми присутствующими полностью нагим и совершенным. Не как Бог, нет. А как самый настоящий Дьявол во плоти. Ведь не зря предание гласит: «Люцифер — самый любимый Богом ангел. Самый красивый и первый, кто стал изгнанным им».       — Подойди ко мне, куколка, — нежно повелевает Чонгук, наблюдая за каждым изменением на лице вечно отстранённого и ничем не заинтересованного Тэхёна. Ким просто ощущает себя намертво пригвождённым к полу и третьим лишним в разворачивающемся представлении. — Вот так. А теперь — встань передо мной на колени, протяни ладони и поиграй с моими яичками.       Пак Чимин встаёт на колени, поправляет лиловый пеньюар и горделиво задирает подбородок, благоговейно смотря на своего мужчину снизу вверх. Обеими ладошками берёт налитый возбуждением твёрдый член и мокро облизывается, находясь в сладостном предвкушении. На кончике головки маняще мерцает капелька предсемени — Тэхён замечает её — прозрачную и крохотную — вместе с Пак Чимином. Одновременно. И пока Тэхён бездействует, не присоединяясь, Baby Blue не даёт упасть ей на пол, накрывая крупную розовую головку своими невозможно пухлыми губами, и мычит от удовольствия, порнушно закатывая глаза.       Чонгук стонет в унисон, шипит и запрокидывает голову назад, зарываясь татуированными пальцами в короткостриженый затылок Baby Blue, слегка надавливая на него и направляя.       — Вкусный, — довольно хрипит Пак Чимин, вынимая сочащийся член изо рта. Подбирает губами тяжёлые яички, приступая самозабвенно сосать их и перекатывать между пальцами. — Ты до безобразия вкусный, детка.       Тэхён тяжело выдыхает, нервно теребя вязанный шарфик.       — Поцелуй головку, — шепчет Чонгук, и Чимин со звонким чпоком послушно целует, — а теперь — возьми мой член в свой ротик и как следует отсоси мне. Покажи Тэхён-ши, как ты это умеешь.       Baby Blue слушается. Он дразнит кончиком языка чувствительную дырочку уретры, поигрывая с ней; облизывает уздечку, не отрывая осоловелого взгляда от наблюдающего за ним Тэхёна, и плотно втягивает щёки, мягко посасывая упругую головку. У Тэхёна наверняка уже внизу всё болезненно ноет и пульсирует, как и у Чонгука, с завидной выдержкой владеющего собой и контролирующего процесс. Не отвлекаясь ни на мгновение, Чимин вынуждает сразу двоих мужчин взглянуть на себя, чтобы насладиться устремлёнными на него мокрыми взорами и прямо на их глазах с безумной ухмылкой, полной животной похоти и вожделения, провести языком по всей длине: от основания до головки.       Он туго втягивает щёки, исполнительно сосёт, жадно заглатывая огромную твёрдую плоть в жар своего узкого горла. Татуированные пальцы путаются в розовых волосах, сжимают их и смело надавливают назад, предлагая заглотить член поглубже. Играться и поддразнивать некогда. Не за чем. Чимин утвердительно кивает, вытирая непрошенные слёзы, и вбирает увитый венами толстый член в тесноту своего жаркого натруженного горла, открывая рот шире. Он судорожно сглатывает, плаксиво стонет и обнимает мягкими стенками упругую скользкую головку, плавно двигаясь пухлыми истерзанными губами по всей выдающейся длине.       — Так… Почему я здесь? — неожиданно спрашивает Тэхён, тяжело выдыхая через нос.       — А? — Чонгук отвлекается лишь на секунду, продолжая ритмично двигать бёдрами. — А ты ещё не понял, Тэхён-ши?       Вязкое семя, смешанное со слюной, густо стекает по острому подбородку и капает на лиловый пеньюар, неприглядно пачкая его. Baby Blue совершенно плевать на это безобразие: он мычит, беспокойно ёрзает на месте и зажмуривает в удовольствии глаза, старательно качая головой и подстраиваясь под ускоряющийся ритм Чонгука. Толчки быстрые, настойчивые, глубокие. Хватка на затылке становится только сильнее: Пак Чимин сдавленно стонет и расслабляет глотку, вбирая разгорячённую плоть до основания, до бьющихся по подбородку яиц. Частые рывки беспощадно распирают; давление только растёт. Звонко чавкающее горло безостановочно насаживают на твёрдый изнывающий орган. И с каждой секундой — всё нестерпимее, яростнее и жёстче.       — Сейчас я отвечу на твой недавний вопрос, Тэхён-ши. А точнее — продемонстрирую.       Чонгук резко вынимает эрегированный член из мокрого рта, размазывает коктейль из слюны и смазки по всей длине и, сжав в кулаке твёрдую плоть, берётся грубо дрочить над покрасневшим лицом разбитого Пак Чимина. Шлёпает головкой по размазанным густо заалевшим губам, по розовым щекам, на которых остаются разводы от семени и потёкшей туши, и подбородку. Baby Blue с блаженной улыбкой распахивает губы и с готовностью подставляет язык, высовывая его наружу.       Горячие капли попадают на разрумянившееся лицо любовника, хорошо поработавшего ртом, языком и горлом. Умело, качественно, впечатляюще — Тэхён свидетель. Пак Чимин прерывисто всхлипывает, мычит и открывает рот ещё шире, требуя своего заслуженного лакомства, будто маленькая собачка, выпрашивающая внимания своего хозяина. И сразу же получает своё, смакуя брызнутый в лицо терпкий насыщенный вкус семени. Чонгук болезненно хмурится, рычит и ругается, продолжая настойчиво дрочить и сдаивать себя до последней капли: он орошает пунцовые щёки, маленький нос и припухшие губы; попадает на лоб, полузакрытые глаза и подбородок, пятная милое личико своей очаровательной куколки, будто грязное животное. И, когда Чонгук приходит в себя, Baby Blue аккуратно приоткрывает слипающиеся веки, с самодовольной ухмылкой сглатывает и слизывает с истерзанных губ оставшиеся капли семени, тем самым по частям выбивая у бедного Тэхёна остатки здравого смысла.       — Ты сказал, Тэхён-ши, что не намерен делить со мной Пак Чимина, — подытоживает Чонгук, заботливо поглаживая макушку сидящего перед ним на коленях Baby Blue. — Что готов отнять его у меня. Заниматься с ним сексом только вдвоём. Без меня. Я же доказываю тебе обратное — подобное просто невозможно. Пак Чимин — мой и всегда будет моим. И трахать я буду его как до тебя, так и после. Нравится тебе такой расклад или нет — меня это абсолютно не ебёт. И если ты не передумал, если ты всё ещё намерен пуститься в рискованную авантюру, я предлагаю тебе тройной союз. Ну что, друг мой. После всего увиденного, ты займёшься сексом со мной и Пак Чимином?       Взор затуманен, разум повержен.       Тэхён прикрывает веки, тяжело выдыхая. Сомневается в случившемся, уверен, что сознание съезжает набекрень, и поэтому так сильно подводит. Не верит в происходящее, не верит своим глазам. В услышанное. Ни в какую. Это сон — самый настоящий эротический сон. В ушах звенит, кровь в венах кипит, а воздух, насыщенно пропитанный сексом и дорогим парфюмом, накаляется, искрит, обжигая лёгкие. Ким не в состоянии справиться с собой в одиночку: глаза резко распахиваются, зрачки расширяются, щёки покрываются лихорадочным румянцем. Грудь начинает ходить ходуном, а низ живота скручивает тугой узел неконтролируемого, дикого возбуждения.       — Ну почему же так категорично, детка? — кокетливо произносит Чимин, кошачьей походкой близясь к Тэхёну и оставляя позади себя Чонгука, расслабленно присевшего на кровати. — Вечно тебя бросает из крайности в крайность. Малышу нужно показать, как хорошо делить одну постель на троих и ни в чём себе не отказывать.       — Не отказывать? — шумно сглатывая, повторяет Тэхён. — Правда? В жопу все устои и принципы?       — Именно так, мой хороший, — Baby Blue вновь опускается на колени — теперь уже перед Тэхёном, — медленно расстёгивает ремень, пуговицу и молнию ширинки, касаясь сквозь ткань твёрдого члена и полных от возбуждения яиц. — Кажется, тебя уже успели больно ранить? Я прав, малыш?       — Есть такое.       — И как это случилось?       — Я хотел… — судорожно, без раздумья выпаливает Тэхён, наблюдая за Пак Чимином, вовсю хозяйничающим внизу. — Я всего лишь предложил своей девушке заняться анальным сексом в присутствии Чонгука. Не настаивал, не заставлял, а просто предложил.       — Да ну тебя, негодяй. А ты полон сюрпризов, Тэхён-ши, — беззвучно посмеиваясь, твердит Чонгук и затягивается вишнёвым вейпом, наблюдая за разворачивающейся перед ним картиной.       — Не перебивай его, Чонгук-а. И? Что было дальше, малыш?       — Она посчитала меня отбитым на всю голову извращенцем и бросила в тот же вечер. Мы даже толком не поговорили, не попытались найти компромисс. Мне просто этого не позволили.       — Вот же напыщенная дрянь, — без грамма притворства заявляет Baby Blue, ласково поглаживая стройные мужские бёдра. — А ты… Моя бедняжка. Мне так хочется тебя утешить, приободрить, расцеловать все твои ушибы, залечить все твои сердечные раны. И знаешь, как?       — Как?       Чимин хитро улыбается, лукаво подмигивая Чонгуку. Достаёт налитый кровью твёрдый на ощупь орган, проводит маленькой ладошкой по всей длине, обхватывая полные яйца. И ласкает их. Задаёт медленный темп и аккуратно, нежно перекатывает между пальцами. Без лишней скромности вслух восторгается всем сразу: и подходящим размером, и нужной шириной — Тэхён преступно идеальный. О таком непозволительно молчать. Baby Blue трепетно целует член у основания, мажет по шовчику мошонки, засасывает яички по очереди. И, сильно увлёкшись, забывает на мгновение о том, что за ним и Тэхёном молча наблюдают. Тэхён кусает губы, мычит, задыхается, не веря своим глазам. В свои ощущения. Сколько он себя помнит — с таким искренним восхищением и любовью к его телу ещё никто не относился. Даже не прикасался. Чимин оставляет дорожку мокрых поцелуев, мягко облизывает багровую головку, смакуя терпкий солоноватый вкус, а затем вбирает в рот, поддразнивая уздечку и дырочку уретры.       — Погоди-ка, давай-ка мы с тобой кое-что попробуем, малыш, — Чимин развязывает лиловый пеньюар, изящно сбрасывает его с гладких плеч и касается мягких грудей, сжимая их с двух сторон. — Трахни меня.       — Что?       — Толкнись между ними. Трахни мою грудь. Я обещаю, тебе понравится, малыш.       Грудь Пак Чимина — совершенная. Порочно идеальная. Не слишком большая, округлая, приподнятая, невозможно красивая. Тэхён в восхищении замирает, ещё не совсем отойдя от умелых губ и сноровистого языка на своём члене. А тут такое. Розовые соски приманивают, призывно стоят, блестят от нанесённого на грудь увлажняющего лосьона с эффектом мерцания. Загляденье.       — Ну же, войди в ложбинку. Отпусти себя и доверься мне.       Тэхён медленно проталкивает член между зажатых грудей, вовсю довольствуясь откровенным видом, и не сдерживает жалобно-блаженного стона, невольно вырвавшегося из горла. Будто звериный, первобытный рокот. Ким приходит в мгновенный шок. Такого ещё у него не было ни с кем и ни разу. Никогда. Baby Blue пользуется моментом, прокатывает возбуждённую плоть между округлыми выпуклостями, встречает одобрительный взгляд Чонгука и продолжает ездить по всей длине, демонстрируя Тэхёну, как сочащаяся смазкой багровая головка показывается наружу и сразу же исчезает. Впечатляющее зрелище. Тэхён инстинктивно, не давая себе отчёта, шлёпает ладонью по трясущейся груди и случайно задевает чувствительный сосок. Пак Чимин вскрикивает, требуя ещё. Тэхён внимает желанию, повторяет то же действо, щипая розовую торчащую бусину, и с упоением вслушивается в тягучие стоны, не упуская ни звука. Затем одаривает шлепком ещё раз, и ещё, продолжая ублажать Чимина, с каждой такой манипуляцией начинающего сильнее водить грудями по члену.       — Кажется, я близко, — придушенно хрипит Тэхён, пока его членом вовсю забавляются. — Кажется, я близко!       Не разрывая зрительного контакта, Baby Blue переходит от длительной прелюдии к делу: насаживается ртом до середины, обхватывая горячую плоть пухлыми губами, и скользит обратно.       — Постой, нет. Ты не обязан…       — Ой, ну хватит. Я люблю сосать члены, малыш. Видел бы ты, как я беру сразу три в рот.       — Прости, сколько?!       Ким Тэхён обезоружен. Его атаковали и взяли в плен. Безвылазно. Пак Чимин свободно пропускает член в горло. Головка тычется о нёбо, ложится на язык приятной тяжестью. Под мычание и неразборчивые возгласы, доносящиеся сверху, Baby Blue проталкивает головку до задней стенки, из-за чего непроизвольно начинает хрипеть. Но не останавливается ни на миг, не выпускает. Давится членом, весь течёт и с дикой ухмылкой успевает подмигивать Чонгуку, смотрящему на него с беспредельным обожанием и благоговением.       — Запусти руку себе в трусики, куколка, — указывает Чонгук, выпуская облако пара. — Поласкай свою сладкую дырочку. Потереби её.       Твёрдая плоть свободно и беспрепятственно скользит в глубину горячей узости, крупная головка проезжается по задней стенке горла и проталкивается беспрепятственно глубже. Baby Blue жмурится, смаргивая непрошенные слёзы. Член Тэхёна почти такой же большой, толстый и крепкий, как и у Чонгука. Повезло с партнёрами, так повезло. Оказывается, даже самые непристойные, аморальные мечты имеют свойство сбываться; бесстыдные фантазии — воплощаться в жизнь. Так что — берегись своих желаний, развратное дитя.       Заалевшие щёки раздражает небритый пах, колючие волоски царапают нос, налитые возбуждением яйца смачно бьются о подбородок. Пак Чимин хватается за стройные мужские бёдра, помогает себе и не даёт Тэхёну взять инициативу в свои руки, полностью контролируя процесс.       Ким близок к финалу. Он запрокидывает голову, бесконтрольно содрогается, отчаянно стонет, пытается резко толкнуться во всепоглощающий жар, но встречает сопротивление в лице Пак Чимина. Baby Blue старательно сосёт, плотно втягивая щёки. Работает языком, касаясь мелких венок на члене. Погружает пульсирующую плоть всё глубже, легко расслабляя горло. Сжимается вокруг члена, сглатывает, получая довольный стон. Слюна скапливается во рту, безостановочно течёт по подбородку, капает на округлую грудь и смятый, перепачканный в сперме пеньюар.       Измученный, совершенно затраханный вид взмыленного и сбито дышащего Ким Тэхёна заставляет Чимина сжалиться над ним и позволить ему самостоятельно ворваться в тугое горло. Разрешает всего несколькими завершающими толчками трахнуть свой рот особенно остро, бессовестно и ненасытно. Тэхён заслужил свою награду. Он приоткрывает рот, резко выдыхая, с громким грудным стоном вскидывает бёдра и упирается головкой члена в плотно затягивающий жар Пак Чимина — Пак Чимина, тихо посмеивающегося снизу и нарочно вибрирующего стенками горла. Последняя фрикция, и Тэхён кончает густым потоком спермы прямиком в натруженную горячую тесноту, заполняет её собой, как он того и желал, и видит перед расплывающимся взором те самые заветные тёмные мушки, о которых давно позабыл.       — Что скажешь, Тэхён-ши? — интересуется Чонгук, следя за действиями двух разыгравшихся партнёров.       Послеоргазменная нега действует самым настоящим, сильным наркотиком.       — Пак… Чимин… — не открывая трепещущих век, сквозь зубы произносит Ким. — Скорее ложись на кровать и… раздвинь передо мной свои ноги. Хочу съесть тебя. Прямо здесь, прямо сейчас.       Заливисто посмеиваясь и умирая от предвкушения головокружительной близости, Baby Blue снимает с себя влажные трусики, бросает на кровать лиловый пеньюар и устраивается на мягкой кровати с чистыми белоснежными простынями. Ощущает спиной напрягшиеся мышцы груди Чонгука и его мощные сильные руки, обхватывающие его и бережно укладывающие на постель.       Не успевши до конца избавиться ото всех мешающих на себе тёплых вещей, Тэхён вновь замирает, будто заблудившийся оленёнок при свете ярких фар. Только его ослепляющие яркие фары — манящая, сладкая вагина. Тяжёлый взгляд падает на главный объект мужского вожделения и страстного обожания — пухлую, гладкую, заманчиво поблёскивающую в прозрачных выделениях розовую промежность. Такая крохотная; такая аккуратная и пленительная. Тэхён видел её по ту сторону экрана; видел, как красиво она раскрывается, пульсирует, сжимается и соблазнительно течёт. Но видеть, трогать и пробовать на вкус, перекатывая соки на языке — абсолютно разные вещи.       Он опускается на колени, забрасывая ноги себе на плечи. Сжимает пышные ягодицы и массирует их, с головой утопая в новых ощущениях. Пак Чимин — красивый, дурманящий, вкусный. Пахнет созревшей вишней — его любимой ягодой. Облизывая припухшие губы, Чимин наблюдает из-под опущенных век, как Тэхён размеренно стискивает и раздвигает толстые половые губы, плотно прилипающие друг к другу из-за густо выделяющейся природной смазки. Во рту скапливается слюна — Тэхён приходит в неописуемый восторг, лаская восхитительную промежность Baby Blue. И чувствует на себе цепкий проницательный взгляд выразительных чёрных глаз Чонгука. Это возбуждает, заводит неистово, до предела. Ким раздвигает и сжимает пальцами влажные пухлые складки, заставляя Чимина непроизвольно застонать, покрыться пунцовыми пятнами и наконец почувствовать на своей груди круговые движения огромной грубой ладони — её ласкает Чонгук.       Низ живота сладко тянет, между ног всё горит и пылает адским пламенем: Чимин оказывается во власти двух предельно заведённых, ненасытных, горячих мужчин.       Сильные пальцы впиваются в аппетитные ягодицы, упругий язык обводит пульсирующую дырочку и плавно скользит в горячее нутро. Чимин закатывает глаза от переизбытка ощущений, от сбивающих, словно цунами, эмоций, хватаясь за мощное плечо Чонгука, будто за спасательный круг. Чонгук же в ответ наклоняется и принимается жадно сосать и покусывать розовые соски; Тэхён утыкается носом промеж ног, накрывает ртом мокрые складочки и слизывает с подрагивающих стенок скользкую смазку. Чимин жмурится, блаженно ахая, и течёт ещё сильнее.       — Хочу умереть между твоих ног, Пак Чимин. Ты знаешь это? Ты слышишь это?       — Нет, малыш. Лучше живи. Ради меня, для меня. Лучше живи и дари мне все эти ощущения. Каждое утро, день и ночь! А-ах!       На лице одержимого Тэхёна — шальная улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Он дразнит языком чувствительный бугорок, сминает аппетитные округлости, всё глубже проникая языком в пульсирующий жар. Опаляет промежность горячим дыханием, размашисто лижет, ловит каждую обильно выделяющуюся каплю. Смакует во рту и глотает прямо на глазах обезумевшего Пак Чимина. Нежно присасывается к дырочке, мычит от сводящего с ума удовольствия, упоённо лакая сочащиеся природные соки. Сердце колотится, как сумасшедшее. Зрачки под упавшими веками закатываются.       Из груди вырывается стон.       — Малыш так хорошо вылизывает меня, Чонгук-а!       — Лучше меня, куколка?       — Ты не узнаешь, пока не окажешься на моём месте, детка-а!       Пак Чимин надломлено хнычет, стонет и утыкает Тэхёна себе в мокрую промежность, отчаянно и яростно потираясь о чужое лицо в погоне за настигающим наслаждением. Он не прекращает ёрзать, тянуть на себя — Тэхён охотно поддаётся натиску, вжимается лицом во влажные складки и кончиком носа водит по набухшему бугорку чувствительного клитора, стимулируя. Чимин ахает, кусая пунцовые губы, и невидящим взором ловит на себе тёмный взгляд Чонгука.       — Пора, куколка. Кончай.       Baby Blue задыхается, вздрагивает, дёргается. Падает куда-то вниз, будто подстреленная на лету птица. Толчки пальцами и языком — размашистые, быстрые, отточенные. Конечности дрожат, лицо горит. Пак Чимин с громким стоном кончает вязкими струями в раскрытый рот Тэхёна: он глотает, облизывает, сосёт, жадно выпивая до последней капли, будто утро следующего дня никогда не наступит.       Ким поднимается чуть выше, тычется носом в пупок тяжело дышащего Baby Blue и целует сверкающий пирсинг, обнимая любовника за изящную талию. Притягивает к себе с особой жадностью и ненасытностью; вдыхает вишнёвый аромат лосьона и масел полной грудью, и раскачивается на волнах глубокого умиротворения. Он очарован, он пленён. Чимин сладко урчит и обмякает в объятиях, зарываясь пальцами в растрёпанные тёмные волосы Тэхёна, и целует в губы нависающего над ним Чонгука.       — Мне так хорошо с тобой, малыш… — шепчет Baby Blue, поглаживая взлохмаченную макушку Тэхёна. — Ты такой непредсказуемый, живой и темпераментный. Боже…       — А по виду не скажешь, правда?       — Малыш, — Baby Blue мягко касается подбородка Тэхёна и приподнимает его лицо, вынуждая посмотреть прямо в глаза. — В тихом омуте, сам знаешь, кто водится. Внешность не имеет для меня никакого значения. Красивая упаковка, а внутри — непригодная безделушка. А ты настоящий, какой есть. Ты чудесный, совершенный.       — Это ещё не всё, Пак Чимин. Я способен на гораздо большее. Я могу удивить тебя. Поразить до глубины души.       — О. И чем же?       — Дай мне шанс, — еле слышно произносит Тэхён, — и я покажу, чем. Только не отталкивай, не отдаляйся и доверься мне, как в эту ночь я доверился тебе.       — Ох, малыш… Что ты такое говоришь?       Покоясь на ровно вздымающейся груди обессиленного Baby Blue, Ким мысленно даёт себе слово, что завоюет его сердце, вскружит голову и влюбит в себя. Сильно, бесповоротно. Во что бы то ни стало. Любыми способами, даже самыми рискованными, неприемлемыми. Придётся отказаться от обыденного образа жизни — легко. Продать душу Дьяволу и уйти в сектантство — да пожалуйста. А станет необходимым замарать руки в чужой человеческой крови — свободно, без проблем. Только бы не потерять такого желанного и ни с кем не сравнимого Baby Blue.       Слышен шорох.       Мысли обрываются.       Тэхён краем глаза замечает, как Чонгук аккуратно приподнимается с кровати, собираясь ненадолго покинуть спальню. Если получится — бесшумно и украдкой, чтобы не беспокоить изрядно утомившихся партнёров. Но терпит поражение. Тэхён не позволяет ему остаться незамеченным. Ким задерживает на Чонгуке всё своё внимание, вслушиваясь в ровное дыхание и размеренное сердцебиение отдыхающего Пак Чимина. Сам от себя того не ожидая, цепляется взглядом за член, соблазнительно раскачивающийся при каждом малейшем движении. Тяжёлый, толстый, красиво увитый венами и с упругой, розовой головкой. Вблизи мужское достоинство Чонгука даже лучше, чем на экране; ещё совершеннее, безупречнее. Тэхён шумно сглатывает, голодно облизываясь. Такой орган только сосать, не помня себя; пихать поглубже в глотку, задыхаясь со слезами на глазах. И биться в экстазе, трахая себя охуенным членом Чон Чонгука — быстро и беспощадно, — и не знать, куда деваться от вероломного, садистского удовольствия. Согревающее тепло растекается по телу палящим жаром и безудержным желанием, и Тэхёну окончательно сносит крышу.       Он отчаянно хватает Чонгука за кисть и удерживает на месте, не позволяя уйти. Залипает на перекатывающиеся мышцы под загорелой кожей, на вздувающиеся вены татуированной руки, на плиты грудных мышц. Его грудь абсолютно гладкая, мощная, широкая. Тэхён смотрит на лучшего друга детства замыленным, невидящим взором, будто видит впервые. Смотрит не как на приятеля, не как на близкого человека. А как на первоклассного ёбыря, занимающегося отвязным, диким сексом. Ким шумно выдыхает и подталкивает к себе Чонгука за крутые мускулистые бёдра, цепляясь руками за накачанные крепкие ягодицы.       — В чём дело, Тэхён-ши?       Полный твёрдой решимости, Тэхён поддаётся вперёд и наклоняется к призывно стоящему члену, одной рукой держась за бедро, а свободной обхватывая орган у основания. Впервые в своей жизни проводит шершавым языком по скользкой от горьковатого предсемени розовой головке, аккуратно облизывая и глотая терпкую на вкус каплю. И не морщится, что уже удивительно. Чонгук завороженно наблюдает, не мешая и не отвлекая, и периодически перекидывается многозначительными взглядами с Пак Чимином. Тэхён не отвлекается и обхватывает губами мясистую головку члена, слегка посасывая её и проводя языком по уретре. Повторяет те же действия, что и Baby Blue. И чувствует, как Чонгук зарывается рукой в растрёпанные волосы, с силой отталкивая его от себя. Ниточка слюны порочно тянется от члена к распухшим губам и создаёт великолепный непотребный вид.       — Оказывается, ты такая распутная блядь, Тэхён-ши. А я и не знал.       — Ты только взгляни, как малыш послушно приподнял бёдра и выпятил круглую попку. Кажется, я знаю, что с ней делать.       Ким жалобно скулит с членом Чонгука во рту, не зная, чего ожидать, а Чонгук довольно усмехается и хрипит соблазнительным тембром:       — Не отвлекайся. Встань в коленно-локтевую. Вот так, умница. Поработай головой активнее, усерднее. Соси лучше.       На этот раз Тэхён увереннее вбирает член в себя и скользит вниз, широко открывая рот, чтобы приспособиться к выдающемуся размеру. Каково же Пак Чимину сосать такие длинные, широкие в объёме мужские половые органы? Он задыхается, когда крупная головка упирается в неподготовленное горло, когда слёзы предательски подступают к глазам. Тэхён расслабляет горло по мере возможности и насаживается всё дальше, пока его нос не утыкается в твёрдый небритый лобок. Волоски щекочут щёки. Непривычно. Он пробует слегка сжаться вокруг массивного члена, с трудом дыша через нос, и вознаграждается низким стоном Чонгука.       У него получилось.       Естественный запах Чонгука, пьянящий и мускусный, наполняет лёгкие Тэхёна, кружит голову и выбивает почву из-под ног. Первый мужчина в его жизни и первые незабываемые ощущения. Ким медленно отстраняется, обхватывая свободной рукой основание, чтобы помочь себе. Вновь облизывает сочащуюся головку, в полной мере наслаждаясь насыщенным вкусом, и приступает заново двигать головой, обводя языком выпирающие венки на члене.       — Ты когда-нибудь ласкал свою дырочку, малыш? — спрашивает Baby Blue, маленькими ладошками стискивая и разводя упругие ягодицы в стороны, открывая совершенный вид на трогательно сжимающийся нетронутый тёмный анус. — Использовал секс-игрушки или хотя бы свои охуенно длинные пальцы?       Тэхён мычит, не вынимая разгорячённой плоти из широко растянутого рта. Чувствует, как уплывает от переизбытка нахлынувших с головой ощущений, как его тугое отверстие непроизвольно сжимается, сокращаясь.       — Может, мне тебя отстрапонить, малыш?       — Не надо, куколка, — вмешивается Чонгук, начиная быстрее толкаться в рот Тэхёна. — Твоих юрких языка и пальцев будет вполне достаточно. Мы же не собираемся причинять ему вред.       Baby Blue утвердительно кивает. Раздвигает ягодицы, коротко лижет подрагивающий анус. Облизывает всю промежность, от поджавшихся яичек до копчика, яростно впиваясь пальцами в упругие округлости. Затем отстраняется и смачно сплёвывает прямо в дырку, берясь настойчивее толкаться в тугое колечко мышц. У Тэхёна подкашиваются колени, пальцы на ногах поджимаются, мурашки бегут по всему изнывающему телу. Ощущения мокрого и нежного языка, охотно обводящего его анус, часто толкающегося в него и мягко кружащего вокруг нежных стенок, сносят голову и выметают из реальности. С концами.       Нащупывая рукой бутылочку со смазкой, Пак Чимин выдавливает себе на руку, обильно покрывая чувствительное место. Снова размашисто лижет, добавляя побольше слюны. Тэхён бесстыдно стонет с членом во рту, пока в его размягчённое колечко мягко толкается указательный палец. Он бессознательно начинает подмахивать бёдрами, ощущая лишь малейший дискомфорт. Значительного вреда не принесёт. Пак Чимин знает, что делает. Он продолжает лизать, всасывать края ануса, аккуратно добавляя второй палец, погружая чуть глубже. Раздражённое нутро нуждается в лёгкой долбёжке — Вaby Blue ощущает это на интуитивном уровне, и поэтому беспрепятственно входит дальше, нащупывая чувствительный бугорок.       Тэхён плаксиво стонет. Его удерживают на месте, сжимают волосы в кулаке, проталкивают огромный член по самое основание и неумолимо трахают. Трахают с двух сторон. Используют его, будто безвольную марионетку — по своему усмотрению, как заблагорассудится. Челюсть болит, губы горят, сознание плывёт. Собственный член истекает смазкой и безостановочно трётся о смятую постель. Ким закрывает глаза, теряясь в извращённом удовольствии. Он всё острее чувствует болезненную пульсацию в остающемся без внимания члене, настойчиво толкающиеся пальцы внутри себя.       — С этого момента, ты моя сука, Тэхён-ши. Есть возражения?       — Мгм…       — Не бойся, котёнок. Я как следует о тебе позабочусь.       Чонгук нагло трётся пахом о покрытое красными пятнами лицо, яростно двигает бёдрами, безостановочно, грубо и жёстко трахает горло Тэхёна, а Пак Чимин пошлёпывает ягодицу, кусает её и раздражает плотный бугорок. Нежно массирует стенки и стимулирует простату, доводя порушенного, не отвечающего за свои действия любовника до первого в его жизни анального оргазма.       Сокрушительная разрядка змеями проползает по каждому сантиметру раскалённой, словно вулканическая лава, кожи. Тело конвульсивно содрогается, член подёргивается, а влажные от пота бёдра приподнимаются в воздухе. Чонгук не кончает, останавливается, вынимает твёрдую плоть из хорошо отработавшего рта и поощрительно пошлёпывает по раскрасневшейся щеке. Тэхён не успевает прийти в себя, толком опомниться, как сразу же ощущает на своих распухших истерзанных губах соблазнительные, пухлые от природы губы Чимина.       — Развлекайтесь, — затраханно произносит Чонгук, неохотно оставляя наедине целующихся любовников, даже не услышавших его. — Скоро вернусь, голубки.       Чимин без промедления накрывает своим ртом губы Тэхёна, утягивая в долгий, страстный, срывающий тормоза, мокрый поцелуй. Голова затуманена; взгляд расфокусирован. Тело кажется таким лёгким и невесомым, будто не своё. А Baby Blue с напором облизывает губы, будто всю ночь ждал этого момента; сосёт чужой язык и собственным касается нёба, всхлипывая Тэхёну в рот. Ким не позволяет Чимину отстраниться: он прикрывает веки, сминает нижнюю губу и слегка посасывает её. Вновь затягивает в глубокий чувственный поцелуй, переплетая языки в необузданном, диком танце.       А губы у Пак Чимина горячие, влажные, со вкусом спелой вишни, и Ким чувствует, как медленно теряет рассудок.       Baby Blue крепко обхватывает шею Тэхёна, перемещается к тёмным волосам, сжимая их в кулак. Тянет голову назад, оставляя засос на ярёмной вене, будто помечая своё. Выжигая нерассасывающееся раскалённое клеймо. Ким блаженно улыбается и вновь тянется к желанным губам.       Он сходит с ума.       Поцелуй становится нетерпеливым, отчаянным, откровенным. Более интимным. Тэхён спускается ниже, вылизывает шею, прикусывает ключицы. Он целует Чимина до тех пор, пока у обоих не закружится голова; он ласкает руками красивую грудь и сжимает её до тех пор, пока Чимин не сорвётся и не начнёт объезжать его пах. Облизывает за ухом и сладко изводит до тех пор, пока Чимин в его объятиях не закричит и не заплачет от безмерного, всеобъемлющего счастья и не скажет тихое: «Ты мне нравишься, очень».       — Что я могу сделать для тебя, Пак Чимин?       — Ничего не нужно, малыш. Хватает того, что ты уже рядом со мной. И Чонгуком.       — Если кто-то обидит тебя или попытается обидеть, я без промедления, не раздумывая, сломаю ему руки.       — Для всего этого у меня уже есть Чонгук.       — Так какое же мне место занять в твоей жизни, Пак Чимин?       Baby Blue обхватывает тёплыми ладошками горячее лицо Тэхёна, неотрывно смотрит на него, изучает каждую неровность и морщинку, пронзает насквозь серо-голубыми глазами и беспечно улыбается, ничего не отвечая. Тэхён понимает, что влюбился по уши. По-юношески безумно, глупо, пылко, будто в самом деле несмышлёный наивный подросток. А ответом на его последний вопрос служит лишь долгий, опьяняющий поцелуй.       И ночь, не собираясь сменяться утром, продолжается в режиме нон-стоп-экстаза.       С губ Пак Чимина срывается высокий, жалобный стон.       Зажатый между двумя обнажёнными, мокрыми от пота телами, не в силах шевельнуться и вырваться из тисков, он изящно выгибается в пояснице, кричит, балдея от долгожданной, жизненно-необходимой наполненности. Его изнутри распирают два больших, горячих, крепких органа, одновременно двигающихся во влажной, пульсирующей, красиво раскрывающейся под грубым напором нежной узости. Грязно, развязно, до невозможного неприлично. С каждым неровным толчком всё сильнее ощущаются изгибы и вены мощно вбивающихся членов; с каждым неистовым напором — разряды тока, пускающиеся по всему телу, парализующие его.       В Пак Чимине узко, слишком горячо и просто охуенно. Он протяжно стонет в сильных руках невменяемых, сорвавшихся с цепи мужчин, растягивающих своими внушительными размерами нежные эластичные стенки; спиной вжимается в мощную грудь Чонгука, отчаянно хватаясь за шею Тэхёна. Слишком хорошо, что плохо. Baby Blue в кольце властных рук, в полном распоряжении двух отбитых на всю голову друзей, которым, как бы иронично не звучало, можно довериться и полностью отдаться. Потому что Baby Blue сам съехавший с катушек конченный псих. Он бесновато смеётся, смазано целует Тэхёна, кусает нижнюю губу и зализывает её, а после отрывается и поворачивает голову в бок, чтобы поцеловать Чонгука. Пак Чимин в грёбаном раю, но другие скажут, что в самой настоящей преисподней.       Его лишают способности двигаться в такт.       Чонгук накрывает грациозную шею Пак Чимина, слегка сжимает и перекрывает кислород, испытующе всматриваясь в искажённое наслаждением лицо Тэхёна. Стискивает пальцами сильнее, и Пак Чимин начинает задыхаться, закатывая глаза. Из-за расширенных зрачков глаза Чонгука кажутся чёрными, мистическими, будто пылающая огненная бездна. В них пляшет дикий огонь, неистовость и низменные, греховные страсти, и Тэхён больно впивается ногтями в ягодицы Чимина, разводя их в стороны. Подкидывает безвольное тельце наверх и грубо насаживает до самых яиц, врезаясь губами в губы Чонгука.       И самозабвенно целуется с ним, начиная вразнобой двигаться в Чимине. Хватка на шее в тот же миг ослабевает.       — Если бы я знал, что ты такая шлюха, Тэхён-ши, я бы взял тебя ещё в школьном туалете.       — Так ты любишь ебаться в туалетах, Чонгук-и?       — Я люблю делать это везде.       — Ну посмотрим.       Шлепки обнажённых разгорячённых тел заполняют всю спальню вместе с неконтролируемыми, многоголосными стонами. Чонгук с рыком выходит из пошло хлюпающего влагалища и резко вбивается в подготовленный влажный от смазки анус. Чимин содрогается, выкрикивая имена невменяемо трахающих его мужчин, и заливается слезами. Он податливый и мягкий, хорошо принимает в себя массивные члены, наслаждается этим в полной мере и прикрывает слезящиеся глаза, закатывая их от неизъяснимого удовольствия под опущенными веками.       Мужчины срываются, начинают двигаться быстрее, твёрже, ритмичнее. Входят всё глубже, сильнее, беспощадно тараня сочащееся природными соками влагалище и размазанный в смазке анус. Толчки мощные, резкие, финальные. Чимин пытается приспособиться к ритму, двигаться с мужчинами синхронно, но ничего не получается. Он просто безвольная кукла, следующая за чужими бёдрами. И ему это чертовски нравится.       Откровенное безумие.       Горячая сперма выстреливает густыми струями, наполняет теряющего сознание Пак Чимина до основания, до самых краёв, раздувая плоский живот. Baby Blue дрожит, будто в болезненной лихорадке, беспомощно хватает ртом воздух и безостановочно кончает. Течёт, плачет, царапая ноготками мужские руки, не отпускающие его. И Чонгук жутковато скалится, встречаясь своими лукавыми глазами с дьявольски коварными глазами ясно мыслящего Тэхёна.       — Детка-а… Малыш… Что вы делаете со мной! Боже-е!       И прямо на глазах сладко стонущего Пак Чимина, Чонгук рывком хватает Тэхёна за шею и утягивает в мокрый, жадный, умопомрачительный поцелуй.       Сделка с Дьяволом заключена.

***

      Тэхён просыпается ранним утром, растрёпанный, помятый, но умиротворённый. И совершенно один. В свободной постели, приятно пахнущей свежими постиранными простынями и покрывалом. Ким машинально тянется рукой к прикроватной тумбочке за очками, но вспоминает, что вчера вечером впервые отказался от них и примерил контактные линзы. Как он поместил их в специальный контейнер с раствором — не помнит. Кто это сделал за него — тоже. Вообще. Равным образом, как и не помнит того, кто именно и когда переодел его в чистые вещи. В памяти смутно всплывает лишь один фрагмент — как Чонгук вбивался в него снова и снова, натягивал на свой могучий член и по-сумасшедшему трахал, по-собственнически вгрызаясь в плечо, пока Пак Чимин спокойно и беззаботно принимал душ.       Тэхён не сразу осознаёт, как сильно болят натруженные мышцы тела.       За дверью тихо.       Подозрительно тихо.       Ким аккуратно встаёт на ноги, надеясь не наделать лишнего шума и никого не потревожить. Обращает внимание на заледенелые окна на дворе — идёт мокрый снег. Всего пару месяцев назад Тэхён, без ведома и какого-либо предупреждения, заглянул в квартиру к Чонгуку, чтобы забрать оставшиеся комиксы. И именно в тот день он заметил нечто вызывающее подозрение, запрещённое быть увиденным чужими глазами.       Чон Чонгук закапывал свежую яму толстым слоем смолы с гравием, пачкая руки и одежду. Весь взмыленный и выдохшийся, он втаптывал ногой что-то незримое глазу, а после скрылся в гараже. Через некоторое время Тэхён заметил, как его друг переносит из гаража отбойные молотки и небольшой топор, настороженно осматриваясь по сторонам. Ким инстинктивно опустился вниз, скрылся под окном и прижал комиксы к груди, надеясь тогда остаться не пойманным на месте.       Но остался ли?       И сейчас, в полном неведении, он неподвижно стоит у закрытой двери, не зная, чего ожидать. Как только Тэхён окажется снаружи — незнакомый ему Пак Чимин, остающийся для него полным тайн и загадок, молодой мальчик с розовыми локонами и серо-голубыми глазами, в которого он до беспамятства влюблён, вонзит в сердце нож, взявшись хладнокровно прокручивать рукоятку в самую глубь. Как только Тэхён ступит за порог спальни — до неузнаваемости преобразившийся Чон Чонгук, его лучший друг, с которым он провёл всё своё детство бок о бок, обольёт его кислотой. Ким запросто может стать их следующей глупой, загнанной в тупик жертвой, поэтому лучше всего отойти назад. И сбежать, пока не поздно. Но Чон Чонгук на пару с Baby Blue выследит его и всегда найдёт. Спрятаться надолго, далеко и надёжно не выйдет.       Тэхён безразлично пожимает плечами и открывает дверь.       За ней — никого. Коридор пуст. Слышен лишь заливистый хохот — это Пак Чимин, смеющийся шутке Чон Чонгука. Они на кухне — Тэхён следует за доносящимися возгласами и вскоре входит к ним.       Baby Blue, разодетый в розовую пижаму от Victoria's Secret, в расслабленной позе расположился за столешницей, читая очередной модный журнал; Чонгук, надев на себя милый фартук с зайчатами, готовит завтрак на троих. Мнимая семейная идиллия, в которую чертовски хочется поверить.       — О, смотрите! — захлопав в ладошки, радостно восклицает Пак Чимин. — Мой малыш выспался и готов к новым свершениям! Иди ко мне, дорогой. Сядь рядом со мной.       — Ну так что, Тэхён-ши? — обернувшись, произносит Чонгук, облизывая испачканный в соусе указательный палец. — Так и будешь стоять там? Или всё-таки присоединишься к нам?       Многозначительное «присоединишься». Ким согласно кивает, присаживается за столешницу и берёт маленькую ладошку Чимина в свою, нежно целуя. И понимает, что пойдёт на всё ради Baby Blue, как и на всё с закрытыми глазами пошёл Чонгук.       Ведь Пак Чимин — молодой мужчина, удивительный, необыкновенный, не имеющий себе равных. Именно тот, кто насытил яркими красками серую, наскучившую жизнь, ворвавшись в неё в самый нужный момент самым непостижимым образом.       Именно тот, ради которого стоит убивать.