Поварята

      Старательно — чтобы по итогу всё получилось максимально красиво, аккуратно и непременно вкусно, Алёшка раскладывает по ровным кускам мяса совершенно щедрые порции сыра, то и дело ровняет ломтики помидоров, так и норовящие ускользнуть на противень, и ровно между всеми этими важными действами небольшие щепотки сырных «ниточек» складывает себе в рот. Нужно ведь как-никак иметь представление, что за продукты в блюдо входят и насколько они хороши.       — Этот лишний, — констатирует мальчонка после нескольких минут скрупулёзной работы и, откусив половинку помидорного полукруга, вторую его часть заботливо протягивает отцу. Четыре года — это вам не малыш, тут уже совершенно сознательно о взрослых заботиться нужно. Кто, если не он? — Вкусный, да?       — Ещё бы! Мы с тобой так тщательно выбирали в магазине эти помидоры, — вроде бы серьёзным тоном, но в то же время с улыбкой отзывается ему в ответ Субботин. В памяти его ещё совершенно свежи те минуты, что были проведены сегодня в овощном отделе — он всего лишь рассказал о том, что помидоры нужно выбрать целые и аккуратные, и сынишка подошёл к вопросу со всей основательностью. За сыром по итогу они смогли отправиться только после того, как два ящика краснощёких овощей были тщательно перебраны, и только самые лучшие из них попали в мешок, а следом — в тележку. И это ещё перец с огурцами, на счастье, имелись дома. — Давай, я пока уберу противень в духовку, а ты вот в эту чашу, — продолжает он, для полной наглядности ближе к ребёнку придвигая колбу от миксера, — выложишь из банки варёную сгущёнку. Хорошо?       Работа на кухне Субботиных кипит уже с новыми задачами. Старший отправляет будущее горячее блюдо в правопреемницу русской печи, складывает в широкобортную вазу на ножке разноцветное ассорти из тщательно перемытых фруктов и то и дело поглядывает на сына. Младший в свою очередь старательно выскребает из баночки всю по выемкам утаиться пытающуюся «варёнку» (непременно пальцем то и дело себе помогая, а после с превеликим удовольствием его облизывая, куда же без этого?).       — Молодчина, — хвалит Лёня, отставляя опустошённую банку прочь и в поисках недостающего ингредиента оглядываясь по сторонам. — Так, теперь нужно добавить сливочное масло… — оное на столе не находится, и совершенно разумно приходится лезть в холодильник. Там-то, буквально по ту сторону распахнутой дверцы, Субботина-старшего и застаёт серьёзный и совершенно непредвиденный вопрос:       — А оно из слив?       — Почему из слив? — на ходу захлопывая холодильник, хмурясь от непонимания, а после и вовсе застывая с куском в фольгу завёрнутого масла в руке, спрашивает Лёня. Перехватывает детский взгляд и единственное, о чём мечтает в эту самую минуту — получить подробные разъяснения. И Лёша с ними затягивать уж точно не спешит:       — Ну, смотри, если масло оливковое — оно из оливок делается. Это мама мне рассказала. Если под-сол-нечное, — старательно выговаривая слово, продолжает Алёшка, — из подсолнична… подсолинч… из подсолнуха, в общем. Из семечек его точнее. Кунжутовое — из кунжута. Вот и получается, что если масло сливочное, то делается оно из слив.       — Нет, дорогой, — улыбаясь от выстроенной сыном логики и от того, что он наконец понимает, что к чему в этом «сливочном масле из слив», качает головой Лёня. Не забывая про бегущее вперёд время и про не до конца ещё готовый ужин-сюрприз для супруги, он выкладывает в чашу к варёной сгущёнке спешно нарезанное масло, и охотно продолжает заведённый разговор: — не совсем так всё складывается. Если бы масло делалось из слив, оно было бы сливовое. Как варенье. А сливочное оно, потому что из сливок делается.       Мальчишка сводит вместе брови, усердно хмурит лоб… но припомнить такого овоща или хотя бы фрукта оказывается не в силах. Подняв на папу взгляд своих зеленовато-серых глаз он серьёзно и с явно слышимым в голосе любопытством и предвкушением интересуется:       — Они как выглядят?       — Сливки? Мы ведь покупали, — бросает словно бы мимоходом старлей и тут же принимается объяснять: — они как молоко. Тоже беленькие такие, но только погуще. От жирности зависит — какие-то жидкие, какие-то на сметану по виду похожи. Смотри, сначала корову доят, — решая не лишним начать с начала, разводит руками в воздухе Леонид.       — И получают молоко, — точно зная эту часть процесса, кивает Лёша.       — Верно. Потом специальным аппаратом от этого молока отделяют сливки. Они как будто бы в разные стороны разлетаются, — демонстрируя описываемый процесс, Субботин руками в воздухе выписывает как будто бы магические па: — молоко, в котором жира не остаётся, и сливки, в которых он как раз и собирается весь. Потом сливки переливают в другой аппарат. У нас вот маленький миксер, а на заводе большо-о-й, — разъясняет старлей, разведя руки в стороны и с улыбкой перехватив восторженный взгляд сынишки. — Он по-другому выглядит, но так же на кнопочку нажать нужно — и он взбивать будет. Как мы с тобой сейчас масло и сгущёнку в пышный крем. И вот аппарат этот сливки долго-долго взбивает — и получается масло. Его потом по формочкам раскладывают, замораживают — и в магазинах продают.       — Круто! — у мальчишки глаза буквально сияют, а в голове так и рисуются картинки того, как на самом деле происходит это процесс. Словно бы он не услышал его сейчас, а в самом деле сумел рассмотреть — на настоящем заводе и в мельчайших деталях. — А ты видел, как масло делается, да?       — Только по телевизору. Хочешь, тебе тоже покажу, когда приготовим всё?       — Хочу! Конечно!       — Тогда договорились! А пока закрыва-а-ем, нажимаем вот на эту кнопочку… нажмёшь на неё, ладно? — уточняет он и буквально тут же получает согласный и заинтригованный кивок мальчишки. — Нажимаем — и наблюдаем за магией! — констатирует Лёня, и когда заветная кнопочка, пусть и со второй попытки, оказывается нажата, магия словно бы и в самом деле начинает разворачиваться на глазах у Субботиных. Никак иначе объяснить превращение кусочков масла и распластавшейся по дну чаши варёной сгущёнки в нечто цельное, кремово-коричневое и словно бы мягкое на вид попросту не выходит. По крайней мере у округлившего глаза Лёшки, неотрывно глядящего на то, как шевелится внутри миксерной колбы их собственноручно сделанный крем, так и манящий поскорее попробовать его на вкус. — Теперь нужно аккуратно, чтобы не запачкать всё вокруг, смешать крем и печенье, которое мы с тобой поломали на маленькие кусочки. Давай, я мешать буду, а ты всыпай печенье.

--

      Кухня в квартире Субботиных претерпевает изменения, из рабочей зоны превратившись в совершенно уютное и радующее не только глаз, но и нюх (пока что только его), готовое к праздничному ужину пространство. На три стороны оказывается выставлен сервиз с цветочным кантиком, вокруг невидимого радиуса — блюдо с нарезкой, парочка аккуратных салатничков и ваза с фруктами, из-за балконной двери, дожидаясь своего часа, выглядывает старательно слепленный в четыре руки Муравейник, щедро засыпанный сверху маком («Муравьишек должно быть много, — заключил пару десятков минут назад Субботин-младший, зачерпывая ещё одну ложку семян. — Так вкуснее будет»), а на столешнице у холодильника разлива ожидает вместо шампанского прикупленный лимонад.       Лёня уже начинает было каждые пару минут на часы поглядывать и подумывать о том, что стоит, наверное, набирать хорошо знакомый номер… как разрешается уже всё само собой. Из прихожей разносится весёлая мелодия дверного звонка, и в том, кто пришёл Субботины не сомневаются ни на миг.       — Мама пришла! — радостно выкрикивает мальчонка и, буквально спрыгнув с придвинутого к балкону стула (не так чтобы пригодившегося сегодня наблюдательного пункта, если следовать принятой у них в семье формулировке), вперёд папы спешит выбежать в коридор. И не важно, что до замка он не дотянется, до глазка — и тем более, не важно, что ждать под дверью ему всё равно придётся… он просто будет первым. Уже тут, у двери. Первым встречающим, первым дождавшимся. Первым.       И без награды за все свои старания Алёшка не остаётся — и крепкие объятия первым получает, и наполненные любовью поцелуи, и всё вот это материнское: «Какой ты у меня молодец, с работы встречаешь», «Так я по тебе соскучилась, моё солнышко»… Бег сломя голову ожидаемо оказывается совершенно не бесполезным.       — Привет, — улыбается Субботин и, дождавшись своей очереди, получает возможность приобнять супругу и коснуться её губ поцелуем. Он, конечно, тоже молодец, что встречает, и по нему Юля тоже скучала… но совершенно не так сильно — за рабочую смену они всё-таки не раз пересекались то у кабинета Рогозиной, то в гараже между выездами… даже пообедать сегодня вместе сумели. — Ты чего, в магазин, что ли, ходила? — увидев сумку в её руках и тут же поспешив забрать её, старей добавляет ноток недовольства в свой голос. — Говорила ведь, что не нужно ничего. Это столько «ненужно»? Позвонила бы хотя бы. Ну ты чего, Юль?       — Ладно тебе, — Соколова в ответ отмахивается от супруга со снисхождением, словно бы это он что-то вопреки словам вывернул, а не она его просьбы проигнорировала. — Я за чесноком только зашла. Представляешь, чего-то захотелось так, — как ни в чём не бывало начинает рассказывать она, принимая Лёнины ухаживания и выпутываясь из куртки.       — Представляю, — кивает в ответ и, через плечо перекинув её куртку, заглядывает в сумку. — А маринованные патиссоны, мороженое, мойву, лаваш и… что это такое?.. — нахмурившись в непонимании, Лёня запускает руку в недра «ничего не надо», почти что запутывается в упаковках, но всё же умудряется выудить на свет белый заинтересовавшую его стеклянную бутылочку. — А, вишнёвый сироп. Самое то к чесноку. Это всё ты просто за компанию взяла, да? — уже по которому разу заглядывая Юле в глаза, интересуется, по большому счёту логично вытекающее из всего предположение высказывая. — Чтобы им не обидно было на полках оставаться.       — Ну а чего я, просто так, что ли, чеснок буду есть?       — А ты со всем этим его есть будешь? — не скрывая удивления, уточняет Субботин и, представив это блюдо, невольно морщится. Нет, он слышал, конечно, что у беременных бывают свои вкусовые предпочтения… но надеялся всё же, что его такая участь минует, и смотреть на извращения любимой супруги не придётся. Даже после селёдки под шубой из взбитых сливок надеялся. — Судя по количеству пачек лаваша, рулетами заворачивать. Я понял, — кивает он, переварить эту информацию пытаясь и с опаской смотря на Соколову, довольно улыбающуюся от предвкушения. — У нас точно девочка будет. Я тебе отвечаю, — резюмирует старлей с уверенностью и даже аргумент, чётко формулирующийся, находит: — с Лёшкой такой гастрономической вакханалии не было.       Понятия не имя, что такое это загадочная вакханалия, и почему с ним её у родителей не было, Лёшка хмурит брови, переводя взгляд с мамы на папу и обратно, а после закатывает глаза, когда они принимаются в очередной раз целоваться (не то, чтобы он против, но просто своими нежностями они время тянут, и так уж точно дольше прежнего ждать придётся сначала ужина, а после и такого заманчивого Муравейника, при одной только мысли о котором у него текут слюнки). Чтобы хоть как-то сократить ожидания, он вызывается помочь и, двумя руками сжав тканевые ручки, тащит покупки на кухню.       — У нас с Лёшкой, конечно, такие изыски не получились, — сразу предупреждает уже принюхивающуюся и пытающуюся заглянуть на кухню супругу Субботин, разворачивая её в просторной прихожей и ловко усаживая на аккуратную банкеточку, — но мы надеемся, что наш ужин понравится тебе не меньше.       Он улыбается любимой, в лицо ей заглядывая снизу вверх, и, на корточках почти что со всем удобством разместившись, ногу её, осторожно сжимая, приподнимает немного над полом. Молния послушно звякает, и так же точно первый ботиночек снимается и почти что сам перебазируется на галошницу.       Юля улыбается, касаясь его макушки ладонью, и буквально ощущает, как благодаря этой заботе и царящей дома любви и гармонии вся рабочая измученность отступает не на второй план даже, а куда-то намного дальше. Даже усталость трансформируется, из невыносимой превращаясь в какую-то непринуждённо-приятную. Словно не по опросам и обыскам она сегодня моталась в компании с Даниловым, а вместе с семьёй по улочкам какого-нибудь небольшого городка бродила.       — Спасибо.       — Да я на руках тебя носить готов, — перехватывая её благодарный взгляд, не так чтобы впервые это делая, признаётся Субботин. Обнимает супругу за ноги, за годы знакомства и совместной жизни не растеряв всей своей в хорошем смысле слова преданности, восторженности и теплоты во взгляде, касается губами её ещё только начавшего толком округляться живота и о собственном непослушании ещё только начинается задумываться. — Ты ведь сама не даёшься.       — Ну куда? Лёшка для этого есть, а малыша наносишься ещё.       — Малышку. Я уверен, — с улыбкой напоминает он — то, что у них будет дочка, Лёня не сомневается вот уже несколько месяцев. Сначала он просто размышлял о том, что хорошо бы в компанию к мальчику девочку иметь, потом как-то неосознанно стал бросать в детских магазинах взгляды на девчачьи распашонки да платьица… Юля стала смеяться, что он выдаёт желаемое за действительное, и он даже согласился с этим мнением. И правда ведь всё с этого и началось. Когда во снах появляться стали бантики на светленьких косичках, розовые медвежата да игры в дочки-матери, старлей рассказывать и не порывался даже… пока Юля не рассказала ему в одно утро, как проснулась ночью от его бормотания — «Ты с кем-то спорил и утверждал, что девочке не обязательно брать розовую коляску с рюшечками. Где ты вообще такую видел?». Заглянув в глаза и спешно ещё разок чмокнув Юлин живот сквозь свитер, Субботин буквально-таки вскакивает с пола. — И я тебя хочу носить!       — Лёня! — выкрикивает Соколова, вцепившись в плечо, совершенно резво и вместе с тем абсолютно бережно поднявшего её в воздух супруга. — Перестань. Поставь меня обратно!       — Ты ведь знаешь, что я тебя не уроню.       — Знаю, — кивает, заглядывая ему в глаза и видя его счастливую улыбку во все тридцать два, почти что буквально освещающую пространство вокруг них, оказывается попросту не способна удержать своей. Следом ждать себя не заставляет и заливистый смех — всё-таки это невероятно приятно, когда твой мужчина носит тебя на руках (даже вас с ребёнком, если уж на чистоту), смотрит на тебя при этом полными любви глазами и совершенно точно не жалеет о том, что заверил как-то, что у них всё получится, даже если появятся ненавистники, совершенно ловко проигнорировал все её попытки вырваться сначала из поцелуя, а после и из зародившихся только отношений, стойко выдержал все её сомнения, их притирания… и за эти годы не нарушил ни единого данного обещания. — Лёня… я не хочу, чтобы ты надорвался.       — Так я тебя поднимаю, а не… — старлей замолкает на полуфразе и быстро бросает взгляд по сторонам, словно бы пытаясь отыскать в прихожей что-то подходящее для сравнения. Ничего стоящего вот только не находится, и Субботину приходится выдумывать: — внедорожник какой-нибудь. Ты очень сильно ошибаешься, если считаешь себя неподъёмной.

--

      С окончания готовки успевает на самом-то деле пройти уже достаточно времени… но выдыхает окончательно облегчённо младший Субботин, как оказывается, только в тот самый момент, когда подаренный маме букет хризантем занимает почётное место в центре стола, все вкусности (за исключением разве что ещё продолжающего настаиваться Муравейника) оказываются готовы к раскладыванию по тарелкам и долгожданному поеданию… а мама, с восторгом во взгляде и нескрываемой улыбкой рассматривает все их старания. Она оценивает, и они уж точно не зря старались, стремясь сделать всё по высшему разряду.       — Еле-еле успели, — выдохнув, негромко резюмирует мальчишка, заглядывая в противень с покрытым всякими вкусностями мясом. И слова его без внимания не остаются.       — Еле успели? — словно бы не расслышав, переспрашивает Юля, на самом-то деле сопоставив в один момент все разрозненные до этого факты. Точнее просто кусочки жизни, только сейчас ставшие этими самыми фактами, разрозненными фрагментами одного, в этом она уже даже и не сомневается, пазла. — А дяде Стёпе, чтобы времени на подготовку сюрприза побольше было, вы не звонили случайно?       Она смотрит с этими словами не на супруга даже, уже несколько лет сдающегося под её пристальным и таким аргументированным (как будто бы) взглядом (если дело безопасности, конечно, же не касается — тут Субботин голыми руками готов вырывать её буквально из огня, ею же самой разведённого, не слушать все её разъяснения и веские причины такого поступка и отчитывать как зелёную курсантку, а после ни на шаг вперед себя не пускать, даже если это просто путь до машины). Сейчас Юля глаз не отводит от светловолосого мальчугана четырёх лет. И Алёшка, взметнув на отца спешный взгляд и понуро опустив голову, с тяжёлым вздохом выдаёт:       — Звонили.       — Тогда это многое объясняет, — качнув головой, отмечает Соколова и, переведя взгляд на супруга, отдельно поясняет: — а то я уж подумала, что Данилов с ума сошёл.       — А думаешь, ему пора уже? — усмехнувшись, уточняет Субботин. Лучший друг всё-таки — нужно будет потом обсудить с ним этот вопрос. Или с сумасшедшими уже поздно подобными вещами заниматься?..       — По крайней мере только это оправдывало его и спасало от получения по голове, — припоминая недавнюю дорогу и собственные желания, делится с супругом Юля. Она встряхивает головой, яркость воспоминаний желая притупить, но даже при этом с лёгкостью улавливает Лёнькин лёгкий смешок. — Вот ты смеёшься, а он меня замонал! Ты просто не представляешь как. Настолько долго из Малиновска в Москву я никогда не ездила! Престарелые черепахи быстрее передвигаются!       Субботин уже откровенно смеётся. А вместе с ним и Алёшка, представляя описанную мамой картину — и черепаху, что уже совсем старенькая, и служебную ФЭСовскую машину, в которой он буквально на прошлой неделе ездил вместе с мамой, предварительно пообещав сидеть тихо и слушаться, и всё это почему-то непременно на почти что пустынной дороге… Престарелая черепаха при этом буквально как скоростной доской дополненная неслась, а хвалёная служебная машина, мигалкой и специальным сигналом снабжённая, на несколько расстояний самой же себя отставала от земноводной. Занятная картина, ничего не скажешь!       — О, я придумал, что в садик нарисовать! — бросает мальчишка и, провожаемый взглядами родителей, уносится прочь из кухни — выполнить рисунок до уже по сути готового ужина он явно не успеет, но на то, чтобы сделать небольшой набросок появившейся после маминого рассказа идеи, времени у него ещё вполне предостаточно. И терять его Алёшка уж точно не собирается. Тем более родителей он знает — пока они разговор закончат, пока ужин по тарелкам разложат… главное, чтобы на поцелуи ещё отвлекаться не стали, а то мясо со спагетти ещё и разогревать придётся.       — Я ему, главное говорю: «Да дави ты сильнее на газ. Мы так до завтрашней смены до города не доедем», а он мне: «То что, у тебя нет токсикоза, ещё не значит, что не может укачать», — пересказывает недавний разговор с напарником Юля, передразнивая при этом Степана. — Нормально? А потом ещё: «Совершенно глупо попасть в аварию в собственный день рождения». Как будто бы ехать хотя бы километров восемьдесят в час — это какая-то сверх космическая скорость! Кошмар, — констатирует она, качнув головой, и, словно бы пока никто не видит, вытягивает из салатника аккуратный кусочек помидора.       — Он обеспечивал нам с Лёшкой больше времени, — констатирует уже известное Лёня и, разведя руками, добавляет: — как мог.       — Это сейчас я понимаю, Лёнь. А тогда… придушить была готова. И Рогозина бы меня оправдала! — заверяет супруга Юля, и Субботин, не став упоминать о том, что не всё оправданное Галиной Николаевной будет принято Власовой, обнимает любимую и так привычно для них обоих целует в макушку.       — Мы с Лёшкой хотели красиво поздравить тебя с днём рождения, и очень переживали, что можем не успеть к твоему возвращению. Немного рисковать Даниловым с его же согласия — было единственным выходом, — пожав плечами, теперь уже в полной мере рассказывает о недавнем на ходу придуманном и совершенно ловко и, как оказалось, неподозрительно провёрнутом плане.       — Ваш сюрприз и правда удался. Вы большие молодцы, поварята мои любимые, — сияя, не распутывая уютных объятий и заглядывая мужу в глаза, совершенно искренне отмечает Соколова. — А перед Стёпой нужно будет не забыть извиниться. Я ведь наговорила ему от незнания…       — Не переживай. Он человек понимающий, — приободрительно добавляет старлей и прежде чем заняться окончательной сервировкой ужина касается Юлиного виска поцелуем.