Gloomy Morning

Дилан и понять не успел, когда все кончилось. Когда солнце багровыми огнями поднялось из-за горизонта, когда чёртовы звуки монстров прекратились, растворившись в ночной глуши, сменившись раздражающим перемигиванием полицейской светомузыки и гула голосов. Мимолётная радость — он выжил. Ну, большая часть его. Окровавленные бинты вместо левой руки за ночь перестали бросаться Линайви в глаза, но в свете утра потеря уж слишком стала явной. И без того нервный Дилан готов был взвыть. Может, стоило дать себя укусить снова, а не удирать, сломя голову, когда на горизонте замаячила очередная тварь. Гляди, рука была бы цела. Подумаешь, каждое полнолуние становишься жуткой тварью, способной навредить как своим, так и чужим. Если, конечно, к этому моменту проклятье не было снято. Присутствие полицейского напрягало, как, впрочем, и с десяток его тупых вопросов. Линайви места не находил, ибо все его товарищи по несчастью так до сих пор и не вернулись после произошедшего, и он единственный, как дурак, со сковородой в одной руке, сидит на блядском крыльце этого сраного Хэкеттс Куори, ожидая, что хоть кто-то явится. Но ни через пять, ни через пятьдесят минут посиделок никто не явился, если не считать десятки мешков, которые внезапно стали сносить прямо к лагерю. Напрягающе чёрных, источающих аромат истинной смерти. Тошнотворное чувство подбилось к горлу вместе с жуткой мыслью — он остался совершенно один. Конечно, отчасти он догадывался, когда большинство его товарищей пропало без вести, если так можно сказать, не считая тех, чьи кишки гирляндой успели развесить до того, как они разделились, но это было не так страшно, как думать, что пока Дилан отсиживался в кухне, заперев очередную тварь в холодильнике, за пределами этого помещения царило кровавое море из трупов его летних друзей. Кого-то вынесли из дома. Дилан сглотнул ком. Он не слушал полицейского ни разу, полностью отдавшись жуткой догадке. Это была Кейтлин. За дверями кухни не было так слышно, но он припоминал глухой звук и жуткое чавканье. Не уж-то она упала с высоты? Или же тварь так постаралась её пнуть, превратив в долговечный, мокрый отпечаток на старой, скрипящей древесине? Линайви мотнул головой. Нужно было перестать думать о том, кто и как умирал. Наверняка кто-то остался жив! Пока его вели к машине, голос на фоне что-то бормотал, стоя у кучи мешков, тех самых жутко чёрных. Среди них он отчётливо уловил знакомую фамилию — Хэкетт. Что, прям вся семейка померла? Да что же там, мать его, происходило, пока он сидел в четырёх стенах? Страшнее стало, когда из уст бормочущего посыпались знакомые имена. Одно за другим. Дилан все отдалялся, подталкиваемый «заботливой» рукой полицейского к машине скорой помощи, но чудом смог уловить одно единственное имя, чье ни при каких обстоятельствах он не хотел бы услышать. Райан был мертв. Сердцебиение ускорилось в ритм сбившегося дыхания. Дилан едва на ногах стоял, пошатываясь, бледнея от собственных мыслей и резко разрушившейся хоть какой-то надежды. Мимолётная мысль хотя бы его, Райана, встретить после всей этой заворушки. Улыбнуться, включив себя привычного, может малость подстегнуть какой-то нелепой шуткой, получив нечто такое же в ответ. И надеяться на то, что их маленький, казалось почти что мимолётный, не до конца развившийся то ли роман, то ли намёк на что-то большее, получил бы свое продолжение. Но этими словами весь мир, выстроенный внутри головы Дилана рухнул. Его маленький, уютный мирок вспыхнул и сгорел дотла в мгновение ока, что все ещё держал Линайви в пускай расшатанном, но почти что здравом рассудке. Ноги подкосились, Дилан упал прям перед толпой врачей, пусто смотря в никуда. Ни сорваться на крик, ведь поперёк горла будто бы затвердевшая, цементная масса, ни удариться в яростные вопли, разнося в хлам оборудование внутри машины, куда его силой затолкали. Силы будто бы исчезли, все исчезло с тем самым мгновением, когда краем уха Дилан услышал голос коронера. Райан Эрзалер был убит.