Три новогодних игрушки

      Говорят, в последнюю ночь года случается чудо. Оно льётся от каждого дома, залетает на крыльцо и просачивается в ставни окон. Доходит до каждого, кто лишь верит. Верит и надеется, что чудо всё-таки случится. Ведь только тем, чьё сердце открыто для чуда, оно и открывается.       Ещё говорят, что нельзя надеиться. Нельзя даровать свою жизнь в руки пустой случайности и забыть о ценности собственных действий, о важности, что мы сами творим свою судьбу. Ведь только тем, кто властен над собой, подвластно и будущее.       Мимо промчалась блестящая карета, запряжённая белоснежными конями. По случаю праздника на уздах и сбруях висели звонкие бубенчики. Их звон мелодией пронёсся следом и скрылся вместе с каретой за углом главной улицы. Мужчина, которого чуть не сбили, даже не поднял головы.       — Господин Мори, доброе утро!       Газетчик, мальчик лет одиннадцати, как всегда стоял на перекрёстке, гогоча про новый выпуск. Увидев знакомое пальто, он тут же подбежал к нему.       — Не желаете газету?       Господином мужчину называл только этот паренёк. Была ли это детская наивность или вежливость, он не знал, но каждый раз в груди откликалось снисхождение и трепет.       — Здравствуй, Оливер. — Мори привычно потянулся за медяком. — Что-то стоящее на досуге?       — Как всегда, господин! — закивал мальчик, принимая монету двумя ладонями в варежках. — Статьи «Главной улицы» на первой странице.       Объёмные шарф закрывал половину его лица и казался невероятно длинным для ребёнка. А потому Оливеру пришлось смешно извернуться, чтобы спрятать монету и вытянуть из подмышки стопку только напечатанного вестника.       — Прошу, господин! Не видел новости про вашу книгу. Вы ещё не отдавали её в издательство?       Пальцы дрогнули, но Мори тут же схватил газету покрепче, прижимая к груди.       — У тебя хорошая память, Оливер.       — Спасибо! — мальчик постучал пальцем по лбу. — Память наше всё.       — Не задерживайся на улице допоздна.       — Хорошо! А вы смотрите внимательнее по сторонам, господин Мори. С праздником вас!       Он снял жестом импровизированную шляпу и тут же помчался обратно в толпу людей, выкрикивая выдержки из газет.       Мори проводил его взглядом, застыв среди спешащих прохожих на некоторое время. А затем развернулся и зашагал дальше.       С неба только-только начинал падать снег. Ветра не было, туч тоже, но воздух, промёрзлый и колючий, всё равно пробирался под пальто. Сугробы нерасчищенных и непротоптанных тротуаров высились тут и там, но никто этого, кажется, не замечал. То и дело на глаза попадались покрасневшие носы улыбающихся людей, где-то носились дети с санками, звенели дверные колокольчики магазинов, галдели зазывалы. Все готовились к празднику, что вот-вот должен был заступить. Все…       Мори посильнее укутался в пальто, поднял воротник, чтобы было теплее. Он словно тень старался идти ближе к стенам, не задевая снующих прохожих и двигающихся по дороге карет. Небольшие крыши домов, заваленные снегом, падающими тенями скрывали его от проглядывающего зимнего солнца, и его лучи падали на тут же вспыхивающий бриллиантами снег, не попадая на сжавшегося и кутающего в лёгкие одежды человека. Дорога домой не должна была быть долгой, тем более, что его маленькая съёмная квартирка находилась не так далеко от главных улиц. Пусть на мансарде, всегда протекающей и продуваемой ветрами, пусть с трудностями отопления, но зато его. Никого не обременяющее место. И где он никого не обременяет.       Мужчина завернул за угол, минуя толпу школьников, а потому не сразу заметил спешащего следом человека. В его плечо врезались так напористо и сильно, что на замёрзшей и скользкой кладке ноги поскользнулись, и Мори ругнул в сухой снег, вздымая в воздух снежинки. Он даже не заметил человека, сбившего его – тот уже скрылся за углом вместе с громкими подростками – и улица полностью опустела. Мори моргнул, фыркнул, сдувая снежинки с носа, и наклонился, пытаясь встать. Первая попытка оказалась неудачной. Но со второй он всё же смог неуверенно подняться на ноги. Газеты, что он нёс под мышкой, и след простыл. Придётся или тратить новый шиллинг, которых и так было немного, или искать ненужную макулатуру среди прохожих. Видимо, статью «Главной улицы» сегодня прочитать не получится.       Мори встряхнул полы пальто от снега, наклонился, сбивая его со штанов. И прямо у потёртых туфель увидел листовку. Маленькую, не больше ладони, совершенно невзрачную на фоне всех тех ярких афиш, что выставляли торгаши на площадях и бульварах. Мори наклонился, поднимая листик. Может, его обронил тот человек? Мужчина вернулся на угол, заглянул на перекрёстную улицу, но там продолжала кипеть суета, среди которой найти кого-то было невозможно. Что ж, теперь не вернуть. Мори поднёс листовку к лицу.       Прямо посередине, витиеватыми, будто выведенными от руки, буквами было написано:              «Новогоднее чудо в честь праздника!»              А ниже:              «Каждый, кто принесёт этот билет в магазин Мадам Рунг, получит возможность забрать три невероятные ёлочные игрушки!»              Надо же было потерять такое, пронеслось в голове Мори. Листовка была чистой приманкой, и всё же мужчина не мог оторвать взгляда от заветных слов. Магазин, о котором он раньше никогда не слышал, отдавал ёлочные игрушки. Да не одну, а целых три. Возможно, в этом был подвох и за них всё-таки нужно было заплатить, но… можно ведь просто посмотреть, правильно? Это ведь магазин. До конца дня оставалось ещё много. Мори успеет заглянуть к этой Мадам Рунг добежать до квартирки до темноты. Хотя и спешить ему было незачем.       Мужчина вновь вчитался в листовку. Внизу, среди обилия нарисованных снежинок, был написан адрес: «Переулок Памяти, 7».       Это было рядом. Не так близко, как могло быть, но рядом. Мори аккуратно сложил листовку, опустил её во внутренний карман пальто и зашагал вниз по улице.       Снег сильнее падал с неба, постепенно превращаясь в крупные хлопья. К завтрашнему утру все дороги превратятся в один большой сугроб, через который не только проехать, но и пройти будет ужасно трудно. И пусть день первого января был выходным, многие работали даже в новогоднюю ночь.       Мимо промчалась ещё одна карета, сворачивая в сторону. А потому внезапно съехавший с крыши экипажа снег посыпался прямо за шиворот Мори. Мужчина вздрогнул, замахал руками, сбивая новую порцию холода, и ускорил шаг. Если он хотя бы ещё раз попадёт в сугроб, то обязательно заболеет. Но заветная вывеска уже попалась на глаза.       Внешне магазин был абсолютно непримечательным. Витиеватая дверь со стеклянными вставками светилась изнутри, так же, как и огромные окна витрин, которые были покрыты настолько плотным и узорчатым инеем, что было невозможно высмотреть скрытое внутри. Никакого названия магазина не было, ярких знаков или афиш тоже. Мори узнал место с листовки только благодаря висящей сбоку железной вывеске с выгравированным снежным шаром. Это точно был переулок Памяти, и точно седьмой дом, потому как кроме этого магазина рядом не было ничего похожего. Мори выдохнул, пуская облачко пара, и, опять отряхнув пальто, дёрнул ручку двери.       Колокольчик над головой зазвенел, переливом посылая звук вглубь помещения и оповещая о новом госте. С таким же перезвоном дверь за мужчиной и закрылась, но тот, казалось, этого даже не заметил. Открывшийся глазам магазин ослепил своей огромнейшей коллекцией товаров. И пусть само помещение казалось небольшим, умещалось в него невероятно много всего. На полках, что заполонили стены от пола до потолка, на стеклянных витринах, везде, тут и там виднелись ёлочные игрушки любой формы и размера. Они свисали с настенных светильников, с декоративных веточек люстр, где-то были аккуратно сложены и рассортированы по приоткрытым ящичкам шкафов, а где-то грудились прямо в коробках на полу.       Мори сделал шаг по тёмному паркету и чуть не распахнул глаза от перелива света блеснувшей от каждой игрушки. Здесь были стеклянные бусы, наполненные снегом, деревянные солдатики и лошадки, витиеватые сосульки и круглые закрученные, словно леденцы, шары. Тут и там горели свечи, и их свет падал на сияющие украшения, освещая весь зал от и до. Но больше всего Мори поразила небольшая душистая ёлка, стоящая прямо посреди магазина. И что более удивительно, абсолютно неукрашенная.       — Доброго праздника! Вам помочь?       Мори моргнул, отрывая взгляд от ели и переводя его на появившегося из-за пушистых веток человека. Это была девушка видом походившая на только-только выпустившуюся студентку. На ней было белое платье до пола с расшитыми кружевом рукавами, а прямо поверх был надет синий, усеянный мелкими камушками камзол. Однако больше всего взгляд притягивали к себе волосы, совершенно неподходящие девушке по возрасту – серебристые, словно иней за окном, заплетённые в длинную, широкую косу.       Мори вдруг почувствовал стыд. На фоне предполагаемой хозяйки и самого магазина он, наверное, выглядел настоящим оборванцем в обычном пальто, брюках и потёртых ботинках, блёклой рубашке, без шарфа и шапки. Листовка во внутреннем кармане у груди будто бы начла печь. Мори потупил взгляд, раздумывая, стоит ли говорить о его попытке бесплатно получить ёлочные игрушки или нет.       — Извините, я…       — Позвольте, я возьму ваше пальто.       Мори вскинул голову.       — Что?       — В моём магазине множество товаров, — подтвердила догадку мужчины хозяйка. — И чтобы осмотреть всё тщательно нужно много времени. В пальто вам может стать жарко.       И она шагнула к нему, протягивая руки. Мори тут же закачал головой, наскоро стягивая с себя верхнюю одежду.       — Что вы, я сам! Не стоит вам…       — Ну не скромничайте.       Девушка оказалась у него за спиной и довольно настойчиво стянула пальто с узких плеч. От непривычной учтивости Мори тут же склонил голову, заламывая пальцы рук.       — Благодарю.       Белокурая хозяйка прошлась к одной из стен, где оказалась одинокая, покрытая золотистой краской вешалка.       — Так вам помочь с выбором? Или вы пришли за чем-то конкретным? — продолжила она, оборачиваясь.       — Да, я, — сбился Мори, поправляя манжеты рубашки. Он вдруг понял, что заветная листовка остался в кармане пальто. — Мне попалось объявление, что за принесённый билет здесь можно получить три ёлочные игрушки.       — Ах, вот как!       Девушка хлопнула в ладоши, возвращаясь в центр зала. Её платье от каждого движение блестело тысячами снежинок.       — Простите, если я ошибся, — затараторил мужчина. — Вряд ли мне удастся заплатить хотя бы за одну игрушку здесь, поэтому я подумал…       — Вы всё правильно подумали, — хозяйка вскинула руку, не давая Мори продолжить. — Три новогодних украшения, да!       — Листовка осталась в кармане пальто, я мог бы…       — Как мне помнится, в ней говориться, чтобы вы принесли её в магазин, а не показали, — улыбка разлилась по красивому лицу. — Позвольте узнать ваше имя.       Видимо, лицо Мори приобрело слишком удивлённый вид, на что девушка коротко рассмеялась. Её смех звучал, будто звон бубенчиков.       — Меня зовут мадам Эрине Рунг, — мягко произнесла она. — А вас?       — Мори, — наконец отмер мужчина.       — Просто Мори?       — Просто Мори.       — Что ж.       Она оглядела его внимательным взглядом, не стирая улыбки с губ. Вдруг крутанулась вокруг своей оси, оглядываясь. А затем проплыла к одной из стеклянных витрин.       — Что же вы застыли? Стоя на месте, вы вряд ли отыщите то, что вам нужно.       — Ох, простите, — Мори тут же шагнул к мадам Рунг. — Я просто подумал, что у вас уже есть три ненужные игрушки, которые можно взять…       — Ненужные! — возглас отразился от стен. — Запомните, Просто Мори, в мире нет ничего ненужного, — голубые глаза, уставившиеся на мужчину, блеснули в свете ламп. — А все, кто говорит обратное, лишь боятся стать ненужными сами.       Неожиданное рвение и уверенность не зародило в душе Мори стыд, а лишь заставило удивиться и задуматься. Впервые он слышал подобные слова. И пусть обычно эта тема втягивала его в споры, сейчас он, к своему удивлению, пожелал лишь согласится.       — Вы правы.       — Конечно права, — девушка вернула себе непринуждённый вид. — Так есть ли у вас желание?       — Простите?       — Игрушки, — мадам Рунг кивнула на стеклянную витрину. — Что именно вы желаете получить?       Мири опустил голову. Под стеклом на него глядели исписанные карусели на ниточке, паровозики и несколько деревянных лошадок. Они были невероятно красивы. Блестели при тёплом свете, залитые лаком, переливались всеми цветами. Мори не понимал, как из всего обилия таких драгоценных вещей можно было выбрать одну. Он поднял руку, только собираясь указать на пухлый вагончик, исписанный белыми узорами, как мадам Рунг заговорила:       — Если вы делаете выбор из-за обилия вариантов, то я попрошу вас остановиться, — Мори вскинул голову, но мягкий взгляд тут же успокоил его. — Я не выгоню вас за медлительность. Наоборот, сейчас вам нужно быть невероятно внимательным.       — Как я могу выбрать хотя бы одну, когда вокруг так много красивых игрушек? — искренне спросил мужчина, оглядывая магазин. — Это место наполнено столькими образами, и все они достойны внимания.       — Но достойны ли они вас?       Мори уставился на девушку, что теперь поглаживала серебристую кисточку косы. Она смотрела ему в глаза открыто и спокойно, словно ждала ответа. Но что он мог ответить ей?       Мори огляделся. Разве он тот человек, что должен требовать к себе что-то достойное? Ему было бы достаточно даже сломанных игрушек, списанных, испорченных. Даже разбитых на осколки. Он бы принёс их домой, откапал бы клей в подвале их домового сантехника, выложил на столе, отодвинув исписанные листы и чернила, и склеил…       Взгляд вдруг упал на деревянные тумбы у стены. На них лежали ленточки и банты, а среди этого обилия цвета несколько маленьких шаров.       — О, — раздалось рядом, и мадам Рунг проплыла мимо прямо в сторону запримеченной тумбы. — Подойдите же скорее.       Мори сделал шаг. Пространство вокруг вновь блеснуло сотнями огнями и затихло, когда он подошёл к комоду с украшениями.       Перед ним лежали несколько новогодних игрушек, но одна привлекла его больше всего. Гранённая, будто ломаная, состоящая из скреплённых между собой осколков потёртого стекла. Будто кристалл, извлечённый из камня.       Хозяйка повела рукой, призывая.       — Возьмите. Они любят, когда их разглядывают вблизи.       Вряд ли неживые объекты могли что-то чувствовать. Однако Мори всё равно послушал, аккуратно подцепил руками игрушку, крепко сжимая и стараясь не разбить. Внутри вдруг вспыхнуло что-то, и Мори приблизил руки к лицу, вглядываясь. Внутри, что не было видно на фоне тёмной поверхности тумбы, перекатывалось что-то красное. За мутным стеклом это казалось вспыхивающим огоньком, лепестком яркого цветка или пламенем почти угасшей свечи. Словно маленькая тайна. Словно внутри скрывалось что-то намного большее, чем снаружи.       — Вам нравится?       — Да.       — Вы уверены в своём первом выборе?       Мори повертел игрушку в руках. От преломления света, казалось, она моргала ему.       — Уверен.       — Как прекрасно! — мадам Рунг вновь хлопнула в ладоши. — Перед тем, как мы снова перейдём к поискам, повесьте игрушку на ёлку.       — Что, простите?       Мори прижал гранёный шар к груди, будто у него только что попытались его отнять. Эмоции вновь отразились на его лице, и девушка шире улыбнулась, замахала руками. Мори вдруг показалось, что с её кружевных рукавов посыпались снежинки.       — Это традиция! Осчастливьте же мою ёлочку, — она нырнула за неё и тут же оказалась с другой стороны. — Не волнуйтесь, потом вы обязательно их заберёте.       Это звучало абсолютно нормально. По крайней мере, в характере улыбчивой хозяйки. Мори шагнул вперёд, аккуратно подхватил плетёную верёвочку, прикреплённую к верхушке стекляшки. На мгновение мужчина вновь замялся, выбирая из множества пушистых веток, но всё-таки потянулся к ближайшей. Колючая хвоя мягко поддалась, узелок соскользнул с пальцев Мори, и вот веточка мерно качнулась, чуть прогибаясь под весом новогодней игрушки.       Выдох сорвался с губ мужчины. Он расправил плечи, будто висящее на ёлки украшение наконец позволило ему вздохнул полной грудью.       — Теперь, — Мори стал оборачиваться. — Нужно выбрать вторую…       Но как только голова повернулась к месту, где должна была стоять мадам Рунг, Мори вдруг сбило с ног. Пространство будто стёрлось, вокруг заметалась вьюга, снег засвистел в ушах, залетая в глаза и открытый в крике рот. Мори падал. Падал и цеплялся за потоки носившейся и бросающей его из стороны в сторону бури, а вокруг была лишь белая мгла, ослепляющая настолько, что мужчина зажмурился.       Всё прекратилось так же неожиданно, как и началось.       Мори продолжал кричать, даже когда земля перестала уходить из-под ног, и пространство вокруг начало приобретать очертания. И остановился только тогда, когда в распахнутый рот прилетел снежок.       — Ну хватит.       Мори распахнул глаза. Уже в третий раз за день он был в снегу. Сидя в сугробе, почти по плечи засыпанный белой мглой, он заозирался по сторонам, заводил голыми руками по земле, будто та вот-вот бухнется вниз.       Осознание медленно начало подступать к голове. Он находился на главной улице, посреди перекрёстка, где буквально сегодня его чуть не сбила карета, а после он покупал газету у мальчишки Оливера. Это точно было то место. Те же фонари, те же тротуары. Мори мотал головой от одной вывески к другой. Даже магазины были те же, но всё-таки… Всё-таки что-то было не то?       — Насмотрелись?       Мори наконец поднял голову. Прямо перед ним, тенью нависая сверху, стояла та самая мадам Рунг. Стряхивая с ладоней снег, она поправила синий камзол, и тот ярко блеснул на солнце.       — Что это, — прохрипел Мори, неуклюже отползая назад. — Что это такое?!       — Не пугайтесь так, в первый раз всегда страшно.       — Я умер?!       Это правда первое, что пришло ему в голове. Звучало совершенно логично. Его наверняка всё-таки сбила та карета, а прогулка до магазина, полного невероятных игрушек, лишь игра его распалённого мозга. И на перекрёстке он очнулся лишь из-за того, что его бездыханное тело прямо сейчас валяется где-то с разбитой головой или переломанной грудной клеткой.       — Боже, упаси! Хотя, признаться, мне и самой всегда было интересно узнать, какого это.       Мадам Рунг перестала приводить себя в порядок и теперь глядела на него теми же весёлыми глазами.       — Что вы сделали?       — Я? Ничего. Вы сами повесили новогоднюю игрушку.       — Вы! — Мори наконец вскочил на ноги, пошатнулся, удерживая равновесие, и тут же отшагнул от девушки назад. — Вы сказали мне это сделать! — он выставил вперёд руки. — Мы только что были в вашем магазине, а теперь...!       — А теперь здесь. Ну же, Мори, успокойтесь. И не стойте на дороге.       Мори мотнул головой и обернулся. В следующее мгновение он увидел только морды двух несущихся на него лошадей. Вскрик вновь разнёсся по улице. Мужчина схватился за голову, сел, не успевая отскочить в сторону, и зажмурился. Он ожидал удар, боль, или хотя бы очередную потерю создания. Но ничего не произошло. Абсолютно ничего. И Мори через страх открыл глаза.       Карета, что должна была переехать его, пронеслась мимо. А точнее насквозь.       — Как это… — смотря ей вслед проговорил Мори. — Что же это…       — Ну хватит терять время! — мадам Рунг оказалась рядом с ним, схватила за руку и потянула вперёд. — Мне так интересно осмотреть всё, не будьте же так медлительны.       Мори был настолько сбит с толку, что послушно последовал за девушкой. Её серебристая коса развивалась от быстрой ходьбы, и мужчина чуть не загляделся на переливы локонов. А затем заметил, что они, вышагивая по внезапно заполненной людьми улице, совершенно не лавируют в толпе. Мадам Рунг вела Мори вперёд, а люди вокруг буквально проходили сквозь их тела.       — Как это возможно? — Мори вскинул руку, пытаясь коснуться плеча идущего рядом паренька, но пальцы прошли сквозь плотную шубу. И только сейчас мужчина осознал, что на нём всё еще нет его пальто. И что он совершенно не ощущает холода, — Это не по-настоящему?       — Скорее это мы – ненастоящие.       — О чём вы?       — Сейчас вы всё сами увидите.       Девушка внезапно остановилась, и Мори чуть не налетел на неё. Она отпустила его руку и махнула кружевным рукавом вперёд.       — Узнаёте?       Мори проследил за тем, куда она указывала. Перед ними было крыльцо маленького букинистического магазина. У подножия каменой лесенки по обе стороны стояли два коротких столба, а на них, переливаясь на свету, блестели два хрустальных колпака уличных светильников. Окна светились жёлтым светом, падая на завалившие ступеньки сугробы. На полках за стёклами можно было увидеть множество корешков книг, листы бумаги и десятки флакончиков с чернилами. Мори нахмурился, шагнул ближе, вглядываясь в знакомые очертания.       — Я знаю это место, — проговорил он. — В студенческие годы я покупал здесь перьевые ручки. Но, — Мори покачал головой. — Этот магазин давным-давно закрылся, как он может быть здесь?       Но ответом послужил звякнувший дверной колокольчик. Дверь букинистического магазина открылась и из неё вывалилось трое мальчишек, взбалмошных и растрёпанных, чуть ли не скатывающихся по обледенелым ступенькам на улицу. Они настолько увлеклись толканием друг друга и смехом, что не совладали с собой. Мори не увидел, кто из них неудачно взмахнул рукой, но отчего-то абсолютно точно знал, что произойдёт дальше: один их хрустальных колпаков покачнулся, слетел с подставки и бухнулся вниз на каменную лестницу. Послышался звон, и осколки полетели во все стороны, сливаясь со снегом. Двое парней тут же ринулись прочь, а третий, застыв с пакетом в руках, уставился себе под ноги.       — Как такое возможно? — прохрипел Мори, отступая.       Но на спину вдруг легла маленькая ладонь, и он повернул голову на стоящую рядом мадам Рунг. Та не отнимала взгляда от ошарашенного парня на ступеньках.       — Вы помните этот момент? — произнесла она, и Мори вновь повернулся вперёд. — Помните день, когда всё началось?       Как он мог забыть. Мори часто прокручивал у себя в голове, что бы случилось, если бы он тогда так же убежал, испугавшись наказания за разбитый колпак. Если бы не пошёл в магазин в тот день, не взял ответственность. Не ринулся собирать осколки. И всё же то, что произошло, нельзя было стереть из прошлого. А именно на него Мори сейчас смотрел.       Будто проецируемые прямо из его головы воспоминания, Мори видел, как из магазина на шум выскочил старенький хозяин. Он тут же заметил разбитый светильник и всплеснул руками, причитая.       — Как же так! Твои дружки постарались? — обратился он к парню.       Тот тут же отмер, опустился на корточки, отбрасывая пакет. Только что купленные перьевые ручки покатились вниз по ступенькам.       — Простите! — он начал лихорадочно собирать осколки.       Хозяин замотал руками, призывая его остановиться. Скрылся в лавке и тут же появился с блюдцем в руках. Паренёк продолжал шарить руками по снегу, выискивая каждую часть, каждый разбитый кусочек.       — Ты порежешься.        Мори прошептал это неосознанно. И его слова, словно проклятье, тут же воплотились перед ним.       Мальчик дёрнулся, ойкнул и засунул палец в рот. Стоящий рядом старик вновь вскинул руки.       — Говорил, не трогай! — он отодвинул парня в сторону и большими, мозолистыми пальцами сгрёб все оставшиеся осколки прямо со снегом, положил на блюдце и отставил его в сторону. — Порезался? Сейчас, подожди, у меня завалялся пластырь.       И он вновь скрылся в дверях магазина, на удивление шустро выплывая оттуда спустя считанные секунды.       — А ну вынь изо рта! Ещё заразу занесёшь.       Парень послушно опустил руку, и хозяин схватил её, нацепил на раненный палец пластырь.       — Простите, — ещё раз извинился паренёк. — Мы не хотели. Моя фамилия Мори, если вы пройдёте на адрес…       — Не ты виноват, не тебе извиняться. Вон, аж все новые ручки рассыпал.       — Простите, — он бросился поднимать пакет и собирать раскатившийся товар.       — Да что ж с тобой делать…       Старик причитал, наказывал, абсолютно не ругая, подхватил парня под руку и вновь потащил в магазин.       — Вы помните, что было дальше?       Голос мадам Рунг казался далёким и абсолютно спокойным. Мори даже не оглянулся в её сторону, не отрывая взгляда от вновь открывшейся двери магазина.       — За честность и смелось, он отдал мне книгу. Совершенно бесплатно. Сказал, она никому не нужна, так пусть хоть кому-то достанется.       «В мире нет ничего ненужного» — пронеслось в голове, и Мори перевёл взгляд на молчаливую девушку. Та смотрела на него внимательными глазами, не переставая улыбаться. Знал ли он, что спустя считанные дни, эта книжка окажется самой важной в его жизни? Мужчина вновь обратился вперёд.       Мори видел, как мальчик спускается по ступеням. В одной руке он всё ещё сжимал пакет с ручками, а в другой потёртую старую книгу. Он неотрывно смотрел на обложку, так же, как и Мори не сводил глаз с этой картины.       — Это была книга Жуль Верна.       Как только слова слетели с губ Мори, пространство вокруг покачнулось. Мужчина вцепился в собственные плечи, боясь вновь провалиться вниз и быть унесённым снежной бурей, но земля не ушла из-под ног. В этот раз всё происходило намного быстрее. Всё вокруг будто заволокло белым снегом, окружение расплылось и тут же вспыхнуло вновь. Но теперь же Мори оказался в совершенно другом месте. Там, где, казалось, никогда больше не окажется.       Здесь был тёмный паркет, покрытый толстым ковром, дубовый стол и шкафы, заваленные книгами. Тяжёлые красные шторы закрывали широкие окна, а возле кровати горела свеча. Мори оглянулся, подошёл к низкой тумбе рядом и потянулся к учебнику астрономии, что был полон закладок и заметок. Пальцы непривычно прошли насквозь.       — Что это за место, Мори?       Мадам Рунг завела руки за спину и оглядывала место, где они оказались. Мори ещё раз прошёлся взглядом по таким знакомым предметам.       — Это моя комната.       Не квартирка под крышей, где он жил сейчас, а дом, где провёл большую часть своей жизни. Место, где было так много тепла, о котором он уже успел забыть.       — Была когда-то.       В груди неприятно заныло, и Мори отступил, сжимая ворот рубашки. Он не хотел быть здесь.       Дверь в комнату внезапно распахнулась. Внутрь ворвался тот самый парень, что секунду назад стоял у букинистического магазина. Отбросив все вещи в сторону, он плюхнулся прямо в огромное кресло и уставился на книгу в руках.       — Что вы видите, Мори?       Мужчина покачал головой, наблюдая, как парень тянется к переплёту.       — Как совершается ошибка.       — Так ли это? — мадам Рунг проплыла вперёд, приблизилась к креслу и нависла над ним, заглядывая в только что открывшуюся первую страницу книги. Парень совершенно её не замечал. — А вот мне видится начало чего-то большего.       Тоска вскипела внутри Мори. Он отвернулся, не желая видеть горящие глаза и предвкушающую улыбку. Не желая вспоминать то, чего давно лишился.       — Хватит. Прекратите это.       — Я ничего не делаю, — покачала головой Мадам Рунг и обернулась к нему. — Вы властитель всего этого.       — Да о чём вы говорите?       — Вы ведь поняли, что это, — она кивнула в сторону полностью увлечённого книгой мальчика. — Поняли, кто это такой.       — И что с того? Вы мучаете меня? Верните меня обратно, я не…       Раздавшийся со стороны закрытой двери шум заставил Мори запнуться. Он замер, прислушиваясь, сердце на мгновение остановилось, а затем застучало с невероятной скоростью. Мальчика на кресте кто-то звал. Звал голос, такой знакомый и такой далёкий одновременно. Мори сделал шаг. И тут же замер, потому как читающий мальчик наконец тоже услышал зов, отложил книгу в сторону, вскочил с кресла и понёсся к двери, распахивая её. Мори тут же ринулся следом, но дверь тут же захлопнулась прямо у него перед носом, оставляя за собой отчётливые голоса. Мужчина попытался схватиться за ручку, но та прошла сквозь пальцы, однако когда он упёрся ладонями в поверхность двери, та не поддалась. Пространство вокруг вновь начало расплываться.       — Нет. Нет, пустите!       Мори бился в дверь, но её очертания вместе с голосами становились всё бледнее и бледнее. Вокруг вновь забушевала метель, и Мори отошёл на пару шагов, делая последнюю попытку вырваться из комнаты. Но когда до двери оставалось совсем чуть-чуть, ноги вдруг запутались, спотыкаясь друг об друга, и Мори распластался на тёмном гладком паркете.       Когда он поднял голову, то уже лежал посреди магазина с новогодними игрушками.       — Верните назад!       Мори вскочил на ноги, оборачиваясь к мадам Рунг. Она стояла прямо перед ёлкой, на которой невесть откуда появились несколько украшений. Рядом висела та самая игрушка из скреплённых осколков стекла.       — Вы сами захотели вернуться.       — Но я передумал! Вы сказали, что лишь мне всё подвластно, так почему…       — Ещё мгновение назад вы были уверены в своей беспомощности, — серебристая коса качнулась в след за головой. — Не противоречите ли вы себе?       — Я ухожу.       Хватит с него. Не это он ожидал, приходя за какими-то игрушками в невесть откуда взявшийся магазин. Мори закрутился вокруг себя, выискивая вешалку.       — Верните моё пальто, я не желаю…       — Зачем ты пришёл сюда?       Сменившийся тон заставил прирасти к полу и обернуться. Мадам Рунг всё ещё стояла у ёлки, её глаза неотрывно смотрели на мужчину, и казалось, что пламя свечей отражается в их глубине.       — В листовке… — пусть это и становилось чем-то пугающим, завораживало это намного больше. Мори не смел отвернуться, не смел не ответить. — В листовке было написано, что вы отдадите мне несколько шаров, если…       — У тебя нет места, куда бы ты мог их повесить, — вновь перебила девушка и кивнула на ёлку за плечом.       — Откуда вам знать?       — Я знаю, — её голос звенел, словно замёрзший на морозе чугун. — Так зачем ты пришёл? Что ты хотел найти здесь?       Он ничего не искал. Жадность, проснувшаяся в нём после находки билета, сыграла злую шутку, поэтому он и оказался здесь.       — Это, — начал Мори. — Просто случайность. Я просто шёл по улице. А потом мне в руки попал билет вашего магазина. Что в этом плохого?       Некоторое время вокруг стояла тишина. Мори сжал руки в кулак, уставился в пол, пока мысли крутились в голове. Он вновь вспомнил голос, доносившийся из-за двери его воспоминаний, и в груди сильнее заныло.       — Выбирайте вторую игрушку, Мори.       И он даже не мог ослушаться. Мужчина поднял голову, ожидая столкнуться с пронзительным взглядом, но мадам Рунг вновь улыбалась. В её глазах плескалось веселье, совершенно несочетающееся с твёрдостью голоса. Мори выдохнул, оглядываясь. И уже спустя несколько мгновений покачал головой.       — Я не могу.       — Или не хотите?       — Как можно найти что-то среди всех этих вещей!       — Но ведь вы выбрали первую игрушку. Уверена, у вас получится сделать это ещё раз.       Голова гудела. Характер Мори позволял ему лишь раздражённо мотать головой, но прислушиваться к советам хозяйки магазина. Он смотрел по сторонам, оглядывал шкафы, витрины, стоящие на них коробки, полные всяких украшений. Это всё было не то, чужое, не вызывающее чувств. Мори знал, чего от него хотела мадам Рунг, но как это сделать он понять не мог.       — Я не знаю. Не знаю, какая.       — Ищите суть, Мори.       Они говорили про новогодние игрушки, но почему-то мужчина был уверен, что за этим скрывается что-то ещё. Нечто намного более важное.       Мори прикрыл глаза, успокаивая бушующее сердце. Ему просто нужно выбрать нужную вещь и всё. Ничего сложного. Как найти иголку в сене.       Мадам Рунг молчала, отдавая всё в руки Мори, а тот терялся от навалившихся одновременно свободы и ответственности. Выбрать. Просто найти и выбрать. Он сделал вдох, наконец ступив вперёд. И тут же прикрыл глаза. Плечи опустились, с губ сорвалось что-то, похожее на саркастичный смех.       — Вижу, у вас поднялось настроение?       — Вы будто знали, что я веберу именно её.       — Я знала, что вам будет достаточно просто решиться, — Мори открыл глаза, наблюдая за девушкой, пошагавшей мимо к скрытой тенями коробке. — Ведь как известно, сделать первый шаг страшнее всего.       Игрушка, на которую упал взгляд Мори, поблёскивала из коробки, покоившейся под большими стеллажами. Мужчина приблизился как раз в тот момент, когда мадам Рунг выдвинула её под свет ламп.       — Позвольте мне.       Девушка отступила, позволяя Мори наклонится, подхватить коробку и поднять её на стоящий рядом круглый столик. Содержимое звякнуло и тут же затихло. Мадам Рунг в уже привычной манере запрыгала вокруг, улыбка сияла на её лице.       — Берите, берите скорее!       Её ажиотажа Мори не разделял. И всё же раскрыл створки коробки, отогнул их, чтобы не мешались. На самом верху, будто звезда на ёлке, сияла гроздь золотых колокольчиков.       — Как необычно, — мадам Рунг нависла над коробкой, и Мори, что был значительно выше неё, чуть нагнулся, хоть немного сближаясь с ней ростом. — Обычно многим нравятся игрушки, которую вы выбрали первой.       — Это считается?       — Конечно!       Она вскинула на него горящие глаза и отступила. Мори вздохнул, подхватывая скреплённые колечком колокольчики. По магазину тут же разнёсся переливный звон.       — А теперь на ёлку!       — Что?! — Мори отшатнулся и колокольчики вторили его движению звуком. — Нет, ни за что. Не собираюсь я вестись на это второй раз.       — И третий тоже? — голос мадам Рунг отдавал одновременно и удивлением, и сарказмом. — Не заставляйте меня вновь везти вас за руку.       — Да когда вы, — Мори мотнул головой, сдерживая возмущение. — Послушайте, если вы снова собираетесь играть со мной…       Раскрытая ладонь зависла в воздухе перед его лицом. Мори запнулся, затих под внимательным взглядом.       — Первый шаг самый страшный. Но от того невероятно захватывающий.       Простая до смеха истина. Лёгкая, как снежинка на ветру. Но абсолютно не обнадёживающая на фоне последних событий. Однако большие весёлые глаза продолжали выжидающе смотреть на Мори, и тот сдался, сжав игрушку сильнее.       — Сумасшествие, — пробормотал он и направился к ёлке.       Мадам Рунг закружилась вокруг, лишь её коса мелькала тут и там. Мори потянул руку, намереваясь выгрузить колечко с колокольчиками на ветку, но пальцы застыли в сомнении. Страшно ли было? Да. Хотя, чего он боялся? Всё, что произойдёт, никак его не тронет, не ранит его неосязаемое дело, не обожжёт. Единственное, чего точно не хотелось – снова падать.       Колокольчики звякнули, покачиваясь на ветке. А вместе с ним и всё вокруг качнулось вверх-вниз. Мори отступил, но только сделав шаг, не ощутил опоры и завалился назад, смешно всплеснув руками. В этот раз падение было короче и мягче.       Мори приземлился прямо на упругий диван. Рядом, улыбаясь, как ребёнок, плюхнулась мадам Рунг, и тут же вскочила на ноги, озираясь вокруг.       — Как уютно! А какая ёлка!       В гостиной и правда было уютно. В камине потрескивал огонь, за окном садилось солнце, освещая небо в розовый. А у стены таилась пушистая украшенная ёлка. Мори остался сидеть на диване, откинувшись назад и наблюдая за бегающей по комнате девушкой. Они снова оказались в его доме, но теперь этажом ниже.       — Это место так и дышит благом.       — Прошу, прекратите.       — Это воспоминание с преддверия Нового года? Как давно?       Мори поморщился, но ничего не мог вспомнить. Украшенная ёлка, зажжённый камин, всё это было каждый год без изменений. Традиция, которой всегда придерживались… Было ли так сейчас? Он встал с дивана, прошёлся по комнате, кинул взгляд на кофейный столик, провёл ладонью по кирпичной кладке. Пальцы вновь ничего не ощутили.       — Я не знаю, откуда это воспоминание.       — Раз мы здесь, значит оно важно для вас, — раздалось сзади. — Иначе быть не может.       Мори вновь огляделся. В этом месте происходило множество вещей, здесь копились сотри и сотни его воспоминаний. Одно похожее на другое и одновременно совершенно разные. Он обернулся, только собираясь сказать что-то вновь, как дверь, ведущая в прихожую, распахнулась. Мори вновь увидел молодую версию себя. Но теперь лицо, недавно наивное и улыбчивое, сменилось на гримасу досады. И только Мори напряг память, вспоминая, когда же испытывал нечто подобное, как из дверей следом появились два силуэта. Нечёткие, будто в дымке. Казалось, вот-вот их очертания проявятся, и Мори наконец увидит их лица, но силуэты вновь двигались, и резкие контуры растворялись в воздухе.       — На что ты тратишь своё образование! — воскликнул первый силуэт, и у Мори заледенело в душе. Он вспомнил то, что происходило прямо перед ним. — Четыре года, отданные науке, и на что ты их тратишь?       — Я закончил университет, мама, — парень старался говорить ровно, но подрагивающие пальцы выдавали его напряжение. — Нет ничего страшного, если помимо исследований я буду писать.       — Писать? — раздался голос второго силуэта, намного более низкий. — Я предлагал тебе идти в мою профессию. Хотел быть журналистом – надо было говорить сразу.       — Это не журналистика! Почему вы так против книг? Что плохого в том, что я могу соединить оба любимых дела вместе?       — Распыляться на несколько вещей – то же самое, что строить песочный замок на берегу. Ты никогда не преуспеешь, если и дальше будешь так безответственно относиться к своей жизни.       — Отец, ты только представь! Что люди смогут создать, спустя десятки, сотни лет? Вокруг нас столько всего удивительного, а о большей части мы ещё даже не знаем! Каким будет наш мир в будущем? — блеск заплескался в глазах юноши, и он прошёлся по гостиной, проходя сквозь молчаливую мадам Рунг.       — Ты должен думать не о будущем, а о настоящем! Чего толку от твоих фантазий, если в них нет ничего полезного? Что принесут твои истории, если всё, что в них написано, выдумка?!       Мори обернулся на девушку, прошагал к ней, чуть ли не моля:       — Остановите это.       Мадам Рунг перевела на него взгляд.       — Я ведь уже говорила. В чужих воспоминаниях я не властна.       — Там будет надежда! — тем временем воскликнул парень. — Будет вера и мечты на то, что каждый может достигнуть чего угодно. Разве мама делает не то же самое?       — Дорогой, наука не то, где нужно надеяться на что-то. Все исследования, наблюдения и даже результаты, всё это просчитывается от и до. Учёные вроде меня не опираются на веру, они могут лишь приближать цель. И всё, что мы создаём сейчас, мы берём из прошлого, а не из будущего. И твой отец так же делает это. Все события, о которых он пишет в статьях «Главной улицы», все новости в вестниках основаны на настоящем. Люди хотят жить сейчас, потому что не знают, доживут ли до завтра. А твои книги... — она покачала головой. — Зачем людям читать о том, что никогда не сбудется? Думаешь, им не хватает в этом собственных надежд?       Мори отшатнулся, зажмурился, стараясь исчезнуть отсюда, прекратить всё это. Он помнил, что было дальше. Помнил, что чувствовал, когда собственные родители открыто заявляли о бесполезности его дела. В тот день он впервые решил признаться им, и вот, что из этого вышло.       — Так вот, что я для вас значу, — парень развернулся к силуэтам, вскинул подбородок, скрывая разгорающуюся в душе обиду. — Несбывшаяся надежда?       — Сын…       — Раз так, не желаю больше разочаровывать!       — Сынок, стой!       Но вокруг всё вновь поплыло, пошло рябью, растворяясь в тумане и налетевшей вьюге, перенося в новое место. Высокое здание высилось перед ним, и мужчине хватило одного взгляда, чтобы дрожь вновь прошла по телу.       — Хватит. Хватит! — Мори замотал головой, уже замечая одиноко сидящего на ступеньках парня. — Остановись, — он вцепился себе в волосы.       Раз он сам властен над этим, то должен сделать хоть что-то.       — Что это за место, Мори?       — К чёрту это место! — он развернулся к мадам Рунг. Синий камзол блистал под зажжёнными уличными фонарями. — Не я выбираю, где появится, ведь так? Потому как сюда я бы не вернулся никогда!       — Нечто важное, Мори, — девушка постучала пальцем по виску. — Для тебя здесь произошло нечто важное.       — Важное! — злость наконец накрыла его с головой. Он махнул рукой в сторону сгорбившегося на ступенях человека, прижимающего к груди стопку бумаг. — Одиннадцать раз! Одиннадцать раз меня разворачивали в дверях издательства, говоря о том, насколько бесталантны мои книги. Я ушёл из дома за мечтой, которую не поддержали родители, и лишь подтвердил их разочарование во мне! И именно в этот момент, — он вновь махнул на здание. — Я понял это окончательно! Мать-учёная и отец-журналист, уважаемые, знаменитые люди, чей сын вместо пути науки выбрал писать сказки про фантастическое будущее. Для своей матери я – позор, оскверняющий законы технологий и знаний, а отец даже не притрагивался к моим текстам, не достойным статьям в главной газете города!       Мысли текли из головы, слова слетали с губ, и Мори уже не мог остановиться. Его жизнь, написанная заранее, была такой прекрасной, а он вздумал переделать всё под себя, справиться самостоятельно! И проиграл.       — Мори.       Мягкий голос раздался совсем рядом. И только сейчас он осознал, что они вновь стоят в магазине игрушек.       — Почему ты отказываешься от своего труда?       — Я не отказываюсь.       — Тогда почему ты ни разу не сказал, что твою книгу всё-таки издали?       Это произошло пару недель назад. Мори думал, что обрадуется. Думал, будет счастлив доказать всем, что чего-то да стоит. Но…       В груди что-то надломилось. Отчаяние накрыло с головой, и Мори сдался.       — Пять лет! — крикнул он ни то бездвижной хозяйке, ни то себе. — В полном одиночестве из-за собственной гордости. Я потратил пять лет, чтобы достигнуть чего-то самостоятельно, но зачем всё это?!       — Не многие способны сделать подобное, Мори, — проговорила мадам Рунг, на что мужчина развернулся, заходил среди стеллажей, не желая слушать. — Ты был готов пожертвовать всем ради мечты.       — Бессмысленно.       — Всё в жизни имеет смысл.       — Хватит!       Мори развернулся слишком резко. Стоящая на стеллаже коробка полетела вниз, а вместе с ней и все украшения внутри. Звон разбивающихся новогодних игрушек разнёсся по магазину, а уцелевшие покатились по полу в разные стороны, и Мори даже не задумался о том, что не сможет оплатить ни одну из них.       В магазине повисла тишина. Мужчина тяжело дышал, сжимая челюсть и уставившись на замершие на полу осколки.       — В моменты несчастий мы всегда придумываем то, чего не было, — она наклонилась, поднимая круглый стеклянный шар. — И на их фоне совершенно забываем о счастье, что так ярко озаряет наш путь.       Мадам Рунг вытянула руку. Мори взглянул на шар, сквозь прозрачное стекло которого виднелся маленький домик, засыпанный снегом.       — Бери.       Мори разлепил губы, но его тут же перебили.       — Бери, Мори. Последний.       Обещанный с самого начала. Теперь он не колебался. Схватив шар, снег в котором тут же закружился вокруг домика, Мори нацепил его на ёлку, на которой откуда не возьмись появилась гирлянда.       Ветер захлестал по лицу так сильно, что Мори чуть не захлебнулся. Укрывая лицо руками, он согнулся, пытаясь избежать нарастающего гула, но безуспешно. Однако в следующую секунду наступила абсолютная тишина.       Он стоял посреди поля, по колено в снегу. Снег был на земле, шёл большими хлопьями с неба, затянутое белой пеленой. Вокруг не было ничего, мгла затянула горизонт, на котором еле проглядывался трёхэтажный дом, казавшийся совершенно маленьким на таком расстоянии. Рядом чёрным пятном стояло голове дерево, ветки которого украшали лишь сугробы. А прямо под ним, чуть ли не утопая в снегу по шею, сидел ребёнок.       Мори выдохнул, и пар сорвался его губ. Хотя он всё ещё не чувствовал холода. Здесь было спокойно. И абсолютно бесшумно. И единственное, что нарушало природный покой, был усиливающийся скрип снега под чьими-то шагами. Виновник этого вскоре показался рядом. Это была женщина. Точнее, Мори был уверен, что размытый силуэт был женским. Она остановилась на расстоянии нескольких шагов от ребёнка, что не двинулся с места.       — Что ты делаешь?       — Тихо.       Ещё не сломавшийся детский голос искрил требовательностью и беспрекословностью. На какое-то время всё вновь затихло. Силуэт заговорил:       — Ты слушаешь?       Ребёнок глянул на женщину, будто размышляя над ответом.       — Да.       — Что ты слушаешь?       — Как падает снег.       Это было невозможно делать ни в городе, ни в пригороде, где любой людской шум сбивал, ухудшал слух, не позволяя ощутить намного большее. А здесь, в глуши, это было возможно. Мори нахмурился, шагнул вперёд. Его забрали отсюда давным-давно, а потому воспоминание о такой детской привычке запоздало возвращалось в голову. Он и правда любил слушать снег. В одиночестве, окутанный холодом. Будто с самого начала готовил себя к тому, что вся его жизнь пройдёт именно так. Но затем всё изменилось.       — Ты очень любопытный, да? — женщина села на корточки перед ним. — Я тоже.       — Взрослые не любопытные.       — Кто тебе сказал? Это неправда, — силуэт выставил вперёд ладони. — Я учёная. Знаешь, кто это такие?       Ребёнок задумался.       — Вы пишите много сложных букв.       Раздался тихий смех.       — Да, пишем много сложных букв. Но до этого мы много смотрим и слушаем. Прямо как ты.       — Марта говорит, это странно.       — Ваша воспитательница?       — Марта злая. Она запрещает мне гулять здесь.       — Скорее всего, она просто волнуется, что ты потеряешься в снегу.       Они вновь замолчали.       — Вы пришли забрать кого-то? — вдруг спросил ребёнок.       — Да.       — Кого? Алису? Она добрая. Попо тоже хороший, но слишком сильно любит шоколадное печенье… И Олли.       — Я пришла за тобой.       Мальчик наконец задвигался, вскинул голову в большой шапке на силуэт.       — За мной?       — Да. Я и мой муж, — раздался смешок. — Он тоже пишем много сложных букв, но чуть-чуть о другом.       — Меня никто никогда не забирал.       — Что же… На самом деле я очень рада этому. Потому что буду рада, если ты согласишься пойти со мной.       — Марта говорит, когда детей забирают, они попадают в семью.       — Это правда.       — И у меня тоже она будет?       — Конечно. Если ты позволишь, мы будем твоей семьёй, — мужчина скорее физически ощутил, как женщина улыбнулась, чем увидел это. — Меня зовут Эмилия Мори. А моего мужа Роджер Мори. Ты можешь звать нас по именам, если хочешь.       — Если вы заберёте меня, я тоже буду Мори?       — Именно так! — звонкий голос пронёсся по снегу. — Марта сказала, ты не выбрал себе имя. Выберем его вместе?       Снежинки продолжали падать и падать, и женщина протянула руку, стряхивая их с головы ребёнка. Он вдруг поднялся на ноги, сравниваясь с силуэтом ростом. Шмыгнув носом, ребёнок сжал ручки в варежках.       — Я очень любопытный.       — Это хорошо.       — А вы научите меня быть любопытным профессионально?       Вновь раздался смех. Женщина поднялась, отряхивая колени.       — Конечно научу, — она протянула ему руку. — Пойдём?       Мори, поддавшись порыву, шагнул вперёд, будто это ему предлагали раскрытую ладонь. Ему настоящему, не прошлому. Будто прямо сейчас он всё ещё был тем самым маленьким ребёнком, наконец переставшим чувствовать себя одиноко.       Но снег в мгновение заносился с невероятной скоростью, застилая всё вокруг в белое. А когда развеялся, вокруг вновь была злополучная гостиная. Та же ёлка и потрескивающий огонь в камине. Мори оглянулся, замечая два силуэта у только что хлопнувшей входной двери.       — Нельзя, нельзя было так кричать на него, — взволнованный, дрожащий голос разносился по коридору. — Надо идти за ним? Что нам делать?       — Оставь, — ответил второй. — Он поймёт.       — Ох, неужели это было жестоко? Не надо было говорить это всё. Ты читал то, что он писал в своих рассказах?       — То сыро и грубо. Неумело настолько, насколько возможно.       — Не ты ли с этого начинал?       — И не мне его этому учить!       Мори не помнил этих воспоминаний. Слова, что сейчас доносились до ушей, были совершенно чужды.       — Я просто так боюсь, — вновь запричитал звонкий голос. — Наш дорогой мальчик идёт дорогой, неведомой никому, от того так страшно.       — Если это и правда то, чего он хочет, то нет того, что остановит его. А до тех пор пусть прогуляется.       — Он не взял шапку.       — Значит, скоро вернётся.       Но он не вернулся. Ни вечером, ни через день, ни даже через год. На стипендиальные деньги и аванс за окончание научного университета с отличием Мори снял маленькую квартирку под крышей захудалого дома. Ему хватило стола, пера и бумаги, чтобы цель маяком сияла впереди. Он был так уверен добиться признания родителей, что решил не возвращаться до тех пор. А затем стыд и одиночество настолько захлестнули его, что он так и не смог прийти домой вновь. Пять лет. Вот, сколько он потратил на книгу, которую всё-таки решили издать.       — Почему вы плачете, Мори?       Он поднял голову в сторону голоса, но всё расплывалось перед глазами. Мужчина вскинул руки, стирая выступившие слёзы, покачал головой.       — Зачем вы это делаете?       — Всё, что вы видели, показывала не я.       — Я не помню таких воспоминаний.       — Не помните? Или забыли?       Дыхание вновь спёрло, но не из-за бушующей вьюги. Мори зажмурился, не давая себе вновь провалится в жалость к себе.       — Вам грустно?       — Вопроса глупее нет.       — Но вы в печали. Сильной, ужасной печали. Вы ведь думаете сейчас о том, на что потратили всё то время после ухода из дома.       — И что с того?       — Вы злитесь на себя. Злитесь, что позволили глупости разделить вашу семью.       — Мои книги не глупость!       Мори вскинул руки, зажимая рот рукой и отходя назад. Рваный вздох сорвался с его губ. Он никогда не говорил это вслух. Ему так часто говорили о том, насколько бессмысленны его труды, что он даже не пытался оспорить это. Никогда.       — Мори, — донеслось мягко, и мужчина вновь увидел улыбку. — Я говорила не про книги.       Он забыл тот миг, когда его забрали из детского дома, потому что был слишком мал. А затем забыл, как стоял за закрытой дверью уже собственного дома, вслушиваясь в приглушённые слова родителей, что так волновались за него. Они никогда не говорили, что не верят в него. Они никогда не винили его в падениях, не навязывали путь. Они лишь показывали мир, каким он может для него стать от того или иного выбора. И так уж повелось, что, выбрав самую сложную дорогу, Мори не заметил, как за спорами и запретами родители отчётливо скрывали страх.       — Я был глупцом?       — Вы были мечтателем, — тут же ответила мадам Рунг. — Были авантюристом. Таким же смелым и рискованным, как ваша книга. Нет ничего ненужного, — вновь повторила она уже знакомую фразу. — Цените то, что пережили, потому как только так вы сможете оценить и то, что переживёте в будущем.       Её серебристые волосы сияли, как и белоснежное платье под синим камзолом. Мори стоящий посреди магазина, только сейчас заметил позади хозяйки абсолютно наряженную ёлку.       — Мне нужно идти, — проговорил он, тут же получая кивок.       Вешалка с его пальто стояла прямо у дверей.       — Не забудьте взять с собой.       Мадам Рунг обернулась, сняла три новогодних игрушки с зелёных ветвей и подошла к Мори в тот момент, когда тот уже натянул одежды на плечи. В её руках покоились те самые украшения, что он выбрал.       — Я не…       — Они ваши. Держите скорее, — она всучила их ему в руки. — И не теряйте больше времени.       Мори не бегал так быстро ещё никогда. Наскоро запихнув игрушки по карманам пальто, он мчался по заваленным снегом улицам, перепрыгивая замёрзшие тротуары и проскакивая вдоль изъезженных дорог. Когда заветный дом показался впереди, он замедлился, сжал рубашку на груди, переводя дыхание. Внутри вновь заиграл страх. Он боялся. Боялся, подойти ближе, подняться по ступенькам, протянуть руку и постучать, боялся, что дверь откроется или что не откроется совсем. Но вот он уже стоял на крыльце, снежинки падали ему на голову, но он не двигался. И всё-таки спустя несколько вечных секунд раздался стук.       Вначале не было слышно ничего. В такой поздний час все люди уже разошлись по домам в ожидание праздника, а потому Мори стоял на улице абсолютно один, и только уличные фонари составляли ему компанию. Но вот раздались шаги. Раздался звук открывающегося замка, дверь распахнулась. И Мори тут же услышал голос.       — Не трогай тарелки, я только расставила их!       Женщина, наконец обернулась к незваному гостю, и приветливая улыбка застыла на её губах. Она совершенно не изменилась. Возможно, к глазам добавилось пару морщин, но в остальном она была такой же. Светлые волосы, завязанные в пучок, зелёное плотное платье. И голос. Звонкий и громкий.       Мори вдруг осознал, что не знает, что сказать. Он бежал сюда сломя голову и совершенно не подумал о том, что же должен будет сделать. Извиниться? Попросить прощения? Или для начала просто поздороваться? Он опустил глаза, не в силах смотреть на такой ошарашенный взгляд. А хотели ли они его видеть здесь? Может, он помешал чему-то? Или они уже ждут гостей, а он…       — Элиот.       Он вскинул голову. И теперь, лишь взглянув на человека перед собой, смог вздохнуть полной грудью.       — Мама.       — Господи, Элиот! — она вцепилась в его плечи, будто тот мог раствориться в воздухе, оглядела с ног до головы. Руки её лихорадочно коснулись намокших от снега волос, легли на щёки. — Ты здесь, пришёл! — она будто опомнилась, утёрла слёзы, обернулась, не выпуская его из рук. — Роджер! Роджер, иди сюда!       — Ну что ты раскричалась, что?       А вот он чуть поменялся. В волосах добавилось седины, взгляд стал более суровым из-за опущенных бровей.       — Смори, смотри!       Мори еле удержался на ногах, когда мама бросилась ему на шею, сжала в объятиях, таких давно потерянных и любимых. Он заморгал, стараясь так же не разрыдаться, и всё же обнял её в ответ. Безответные письма, что родители слали ему, или конверты с деньгами, которые он отправлял им обратно, не шли с этим в никакое сравнение.       — Элиот! — всё повторяла его имя мама. Имя, которое они с отцом дали ему когда-то давно. Она затрепала его за полы плаща, и те вдруг звякнули в её руках. — Ох, что это?       Мори тут же зашарился по карманам.       — Я принёс… То есть, сегодня же Новы год, так что, — и он вытащил три ёлочные игрушки. — Вы, — он запнулся, но тут же продолжил. — Вы ещё не до конца нарядили ёлку?       Мама уставилась на украшения в его руках, как и отец. Тот среагировал быстрее.       — Эмилия, ну чего вы через порог разговариваете?       — Да! — мать тут же схватила Мори за руку и потянула в дом. — Давай быстрее, заходи! Весь продрог под снегом, кто же ходит в таком тонком пальто в такую стужу! — она выхватила игрушки у него из рук и понеслась вглубь коридора. — Я заварю тебе чай, сейчас же. Роджер, проводи его к столу!       — Будто он сам не помнит, куда идти, — пробубнил отец, и Мори улыбнулся, стягивая ботинки с ног.       Они остались в коридоре вдвоём, наконец не сбиваемые материнскими слезами. Мори старался занять себя чем-то, долго расправлял манжеты на рубашке, поправлял воротник. Пока не заметил протянутую ему ладонь. Мори тут же ответил на рукопожатие, вскидывая на отца голову.       — Я прочитал твою книгу.       Если бы отец не продолжал сжимать его руку, Мори бы давно вылетел из дома обратно в морозную ночь. Но человек перед ним не смеялся. В его глазах не было злости, досады. Не было разочарования.       — Есть парочка моментов с точки зрения текстовых конструкций, но в целом, — протянул он, открыто смотря в глаза. — Вышло очень хорошо.       Слова застряли в горле. А потому он смог лишь шагнуть вперёд, заключить отца в объятия, короткие и сдержанные. Но взаимные. Отец отстранил Мори за плечи. Оглядел, будто проверяя, всё ли с ним хорошо.       — Пойдём, — отец хлопнул его по спине, и зашагал вперёд. — А то твоя мать опять начнёт плакать.       Мори вдохнул поглубже домашний воздух, что так боялся больше не ощутить.       Первый шаг самый страшный. И он его сделал.              

***

             — Ну как?       Голос раздался с верхушки стеллажа. Девушка вскинула голову на парня, развалившегося прямо на стекле и, закинув ногу на ногу, листающего статьи утреннего вестника.       — Ох, ты опять крадёшь газеты!       Она бесцеремонно выдернула бумагу из его рук и отбросила в стоящую рядом коробку. Игрушки тихо звякнули внутри.       — А на какие деньги мне их покупать? Да и ему она была ни к чему.       — Говорила тебе, работай у меня, и будут тебе деньги.       — Это «Новогодний» магазин, — парень спрыгнул со стеллажа, завился вокруг девушки. — А с «Рождественским» я сам не управлюсь.       — Разбалованный.       — Я-то?!       — Ну не я же! Меня празднуют один день, а тебя целую неделю! — она взъерошила его белоснежные волосы, и тот тут же отскочил в сторону. — За столько дней мог бы и понабраться ответственности.       — Как ты и сказала, это тебе нужно успеть всё за день.       — Бесстыдник.       — Не злись, сестра!       Он тут же оказался рядом, подхватывая её под руку.       — Выбрала уже, кого взять на следующий год?       — Есть парочка вариантов. А ты?       — О… Нашёл я одну девчонку. Самовлюблённая, но ответственная. Прямо как ты. Она уже который год празднует Рождество одна. Думаю, стоит дать ей больше решительности.       — Смотри, не перестарайся. В прошлом году из-за тебя людям пришлось праздновать Рождество без снега.       — Не будет такого, — надулся парень и склонил голову на её камзол. — Как думаешь, синий ещё долго будет в моде?       Девушка на это лишь рассмеялась.