«Я рождён для наслаждений» © Альви
Губы сложились в пленительную полуулыбку. С точёной фигуры и кожистых крыльев стекала жидкая тьма портала. Королевское величие. Смертоносная красота. Одно слово – и он всецело окажется в её власти. Уилл будет в бешенстве. Но его мнение ничего не решает. Что касается других... Альви невольно прикрыл глаза. Дурак. И дались ему эксперименты этой странной дроу – мадам Оболдры. Она не обманула – её зелье даровало ему могущество, сделало сильнее. Только платить пришлось позже. Сердце отозвалось болью, будто какой-то умник разрядил в него жезл огненных шаров, оставив обожженный кратер и пустоту внутри. Он не был уверен, что пламя Девяти Адов способно заполнить эту пустоту. Если он решится рискнуть – пути назад не будет. Выжженные в памяти строки договора – словно пощёчина. Где просчитанные на десяток шагов ходы? Где обольстительные речи, располагающие к себе самых настороженных и могущественных собеседников, чьими руками вершится история? Где та непревзойдённая острота ума, которой славится и которую ценит его покровитель? «Я не разочарую тебя. Не успокоюсь, пока не заставлю зарвавшихся воров пожалеть о своей дерзости; пока не увижу выражение лица Рафаила, когда тот поймёт, что совершил ошибку, обернувшуюся поражением». В памяти тут же возникает образ дьявола – опасного хищника, наслаждающегося агонией своей жертвы и с готовностью внемлющего её мольбам. «Не реши ты открыто заявить о том, что хочешь в обход Мефистофеля стать новым эрцгерцогом Несусса – я бы мог согласиться на сделку. Но своими громкими словами ты приговорил себя к смерти». Да уж, наивно предаваться мыслям об одиночестве, когда ты связан клятвой служения. – Разум, терзаемый сомнениями, подобен танар’ри, угодившему в когти баатезу. Или то, что я приняла за нерешительность – попытка потомить себя, распалить воображение? – Чарующий голос заставил его вернуться к реальности. Альви устремил на Мизору взгляд, делая шаг навстречу. В его фиалковых глазах сверкающим узором отражались всполохи пляшущего в камине огня. – Ад. Устрашающе прекрасный, искажающий и меняющий суть вещей. – Пальцы тифлинга едва ощутимо коснулись её руки. – Покажи мне. Раздели его со мной. – Выдохнул он, подаваясь вперёд. – Твоё желание будет исполнено. – Почти касаясь губами его уха, прошептала Мизора, увлекая за собой в воронку портала.***
– И что же ты выбрал? – Грациозно откинувшись на множество маленьких бархатных и шёлковых подушечек, уложенных вдоль резной спинки кровати, спросил эльф. Альви лишь улыбнулся краешком губ, беря в руки флейту. – Плохим бы я был бардом, если бы упустил возможность попробовать запретный плод. И, конечно, спеть об этом. – О, прошу! Сладкие речи о неописуемых телесных блаженствах оставь для своих баллад – полагаю, от дочерей местных аристократов проходу не будет. – Бросил Астарион, картинно закатывая глаза. – Как и от их отцов – ни дать, ни взять цветных драконов – таких же злющих и жадных до сокровищ. – Пожимая плечами, парировал Альви. – Не хочу тебя торопить, но в скором времени нашу милую беседу прервут – раз уж мы почтили своим визитом сию обитель пороков, надо отдать должное местным диковинкам. – Астарион обворожительно улыбнулся, разливая по кубкам Ледяное вино Экселтис, бутылка которого каким-то непостижимым образом нашлась в запасах Мамзель Амиры. – В таком случае, позволь мне хранить молчание. – Тифлинг поднёс к губам флейту, неотрывно глядя в карминово-красные глаза напротив. – Музыка расскажет всё за меня. Он опустил ресницы и заиграл. Поначалу – неспешно и тихо, словно испрашивая у незримых сил дозволения приоткрыть занавес тайны, затем – всё громче. Симфония рождала образ за образом. Необъятный простор и мощь скованного льдом океана. Исполинских размеров замёрзшие глыбы сталкиваются друг с другом, взрываются лавиной снега и льда, заставляя вздыбиться и закипеть воду вокруг. Вот она, Кания – само совершенство, непревзойдённый идеал. Лёгкие обожгло холодом – будто его самого утянуло в смертельный водоворот. Кубок в руке Астариона покрылся вензелями инея. Всё его тело – словно высеченная изо льда скульптура. Казалось, даже материя времени стала хрупкой из-за пронзивших её льдистых игл и нитей из снежной пыли. Флейта на мгновение замолкает. Дверь открывается, но не успевает гость явить себя, как эльф не терпящим возражений тоном произносит: – Мы заняты. – В самом деле? – В женском голосе слышится недоумение. – Но мадам... Застывшее время идёт трещинами, крошевом секунд и минут осыпаясь к ногам барда. Щелчок – и волшебная рука захлопнула дверь, повернув ключ в замке. Альви, воспользовавшись паузой, чуть переменил позу и заиграл вновь. О, как ему хотелось передать хотя бы часть эмоций, испытанных в ту незабываемую ночь! Показать Ад таким, каким он предстал перед ним, каким его видела Мизора. Эта мелодия иная – она сдёргивает остатки старых образов, разгоняя холод адским жаром. Астарион завороженно смотрит на танцующего средь выжженных красных пустошей барда. На возникающую у него за спиной проекцию щерящегося шпилями величественного и устрашающего строения из дьявольской зелёной стали. Мальшим. Цитадель Ада. Он всё ещё был не в силах пошевелиться – на смену холоду пришёл ужас – адской гончей он вгрызался в кости и рвал за горло. Он видел, как в водах Стикса скользят рыбоподобные твари со множеством глаз и бритвенно-острых зубов. Видел охраняющих Реку Душ амнизу – обрушивающих свой гнев на всякого, кто рискнёт преступить границы, а затем высасывающих чужие воспоминания. Видел неисчислимое количество дьявольских легионов – завоевать с таким Побережье Мечей было бы проще, чем соблазнить очередное невинное создание для Касадора. Видел опасно-прекрасных эриний – ангелов мести, несущих смерть тем, кто посмел ослушаться приказа Короля Ада и пойти против его воли. Не только первобытный страх пробуждали эти картины. Они демонстрировали силу и власть, достойную божеств. Манили и шептали на тысячи голосов – «Прикоснись к этому могуществу, испытай все мыслимые и немыслимые развращающие душу наслаждения – ещё и ещё, пока не возжелаешь положить на жертвенный алтарь в качестве уплаты самое дорогое». Пальцы барда сновали по поверхности инструмента все быстрее, будто музыка сама диктовала ему, как дышать, как двигаться, что делать. Он с самого начала не просто играл – он проживал жизнь. Здесь, сейчас показывал то, за что полагается платить высокую цену – с дьяволами ведь нельзя иначе. Это было у него в крови, но многим ли тифлингам доводилось испытать подобное? Увидеть обитель Прародителя. Познать его вечного соперника. Наконец, незримые силы дозволили ему сыграть завершающий аккорд. Он медленно оторвал флейту от губ и перевел дыхание. Сердце ошалело билось о рёбра. В планы его благодарного слушателя передышка не входила. – Всякий раз, когда искушаешь кого-то, – он уже успел покинуть кровать и оказался рядом с Альви. Так близко, что их лица почти соприкасались. – Будь готов к собственному грехопадению, моя певчая птаха. – Куда уж ниже-то, – усмехнулся тифлинг, всё ещё не торопясь поднять взгляд. – Или всё-таки есть? – Глаза с чёрными как ночь зрачками и лиловой радужкой наконец открылись. В них плясали бесовские искорки. Астариону надоела эта словесная пикировка. Забытая флейта упала на мягкий ковёр.***
– Не припоминаю, мадам. – Виновато улыбаясь, развёл руками Альви. Дроу окинула его любопытным взглядом. – Не помнишь, как уговаривал этого красавчика укусить меня? – Недоверчиво усмехнулась она. – Прошу прощения? – Астарион удивлённо изогнул бровь. – Ты уговаривал меня сделать что? Альви запустил пятерню в фиолетовую шевелюру, нервно поведя хвостом из стороны в сторону: он решительно не понимал, чего от него хотят. – Кто-нибудь потрудится объяснить мне, что здесь происходит? – С лёгким раздражением в голосе продолжил Астарион. – Я не помню ни того, чтобы вы, – он с плохо скрываемым отвращением посмотрел в сторону тёмной эльфийки, – свели близкое знакомство с моими клыками, ни того, чтобы наш дорогой бард настаивал на этом. – На этот раз кипящий негодованием взгляд предназначался Альви. – А что скажете вы, милые дамы? Не всем же нам память отшибло! Карлах и Шэдоухарт переглянулись. Шэдоухарт, ощутив попытку проникнуть в свой разум, закрыла его. – Или ты выслушаешь мой ответ, или не узнаешь ничего. Не надо пытаться обманом получить то, что тебе не принадлежит. – Предостерегающе сурово проговорила она. Вообще-то, Шэдоухарт прекрасна помнила ту перебранку. Как помнила и то, что Альви проклинал себя за эту ошибку и готов был на всё, чтобы её исправить. Он столько сделал для неё. Каждый заслуживает второго шанса, и уж точно не ей осуждать друга за сделанное. Когда от тебя все ждут чуда, приходится жертвовать многим, в угоду общему делу. Поэтому она лишь тряхнула светлой чёлкой и ответила: – Мы платили своей кровью за твою магию, Ардж. Не наоборот. Все в ожидании обратили свой взор на Карлах. – Астарион, ты шутишь что ли? – Варвар всплеснула руками. – Помнишь, как ты решил бросить его флейту Шкрябу вместо палки? Альви тогда чуть в овцу тебя не превратил. А надо было – может, ума бы прибавилось, – беззлобно фыркнула она. – Так вот, он потом весь извелся из-за того, что был слишком резок. А ты спрашиваешь – заставлял он или не заставлял тебя кусать дроу! – Искренне возмутилась Карлах, вставая на сторону друга. Конечно, и она всё помнила. Только это ничегошеньки не значило. Альви помог стабилизировать её адский движитель. Обнял её, желая сделать чуточку счастливее. Будучи сам глубоко несчастен. Она никогда не забудет, как однажды ночью услышала пение флейты – исполненное печали и тоски. Он и играть-то с тех пор почти перестал, всё чаще прибегая к колдовским приёмам. А после Ласки Шаресс снова начал. Боги, да таким жизнерадостным он не был с ночи после спасения Рощи. Нет уж, пусть лучше все остается так, как сейчас. – Занятная у вас компания. – Протянула тёмная эльфийка. – Может, это был шифтер? Последнее время они нам проходу не дают. Но как бы то ни было, – Альви поймал никак не унимающийся взгляд красных глаз, впуская в свои мысли. Ничего, противоречащего собственным воспоминаниям, Астарион там не нашёл. – Нам пора двигаться дальше. «Я не собираюсь тебя отчитывать, да и, скорее всего уже поздно. – Зазвучал в голове голос Императора. – Но и держать в блаженном неведении тоже. Ты заставил его. То, что ты не имеешь ни малейшего представления о том, откуда к тебе пришла помощь, всё только усложняет». Альви не ответил. Некоторую проблему он себе может и создал, но не жалел ни о чем и не собирался упускать этот шанс. Любопытно лишь, кто за всем этим стоит.