Как я стал худым и знаменитым

      Если бы я писал о себе книгу, то в ней было бы минимум текста и максимум иллюстраций.        Все обожают визуальные образы, и чем они ярче, тем больше людей проникаются ими. Как много существует историй скудных и однообразных, которые не только с первого раза не осилишь, но и с последующих. Благо, во все времена были творцы, умевшие к месту предложить свои услуги. Неумелый писатель сотрудничает с талантливым художником и на выходе получает комикс, будоражащий картинкой самых педантичных. Фантастика.       Я далëк от этого убеждения, ведь всë, что не вижу, могу без затруднения представить. Где вы узрите разнообразие пейзажей Америки и восприятие их под стимуляторами? А мыслепреступление маленького человека против огромного тоталитаризма? Каша из эпох, странность и вызов не всегда по плечу способным, но трусливым, художникам. Я делаю многое для того, чтобы собирать неотмеченное, обращая и преподнося совершенно новую массу избирательным личностям. И, о...       Я вовсе забыл, где нахожусь. Поднимаю глаза на потолок, но внимание приковывается к той, что находится под ним и надо мной. Энджи... Рука меняет положение, проносясь по еë телу, путаясь в белокурых волосах и останавливается в районе глаз. Глажу гладкую надбровную дугу, проверяя, не изменилось ли чего во время, пока я преодолевал космические скорости. Нет, сейчас переменилось только еë выражение лица, в остальном она такая же, как и гиперболу, параболу и окружность назад. И в какой момент она решила избавиться от бровей? А когда, собственно, друзья битлы решили повторить за Маккартни, отрастив усы? Тому послужило какое-то неприятное событие. В нашем с Энджи случае им оказался мой срыв. Но, стоит признать, это сближает и ничуть не портит ситуацию.       Пальцы скользят между половых губ, проникая глубже и надавливая на проход. Моя нимфа не находит себе места и ёрзает на мне, раздражая этим член. Трение заставляет его неприятно покалывать, без возможности встать, придавленный женскии телом. Я начинаю шипеть, когда Энджи садится на меня, сильнее возбуждая эрогенную зону, и заставляет убрать руку. Берёшь инициативу на себя, дорогая? Хорошо. Направляю член и он медленно скользит, входя. Я беру её за руки и сплетаю наши пальцы. Какое-то время пассия остаётся верна траектории «вверх-вниз», но замечаю, как напрягаются её ноги и решаю сменить положение. Пусть не перетруждается.       Член случайно выходит с хлюпающим звуком и приходится вновь вставить его, как только поднимаюсь сам и поджимаю под себя извивающуюся Энджи, расслабившую и раздвинувшую ноги. Гладкие руки обхватили мою голову, зарылись в торчащие рыжие волосы. Я послушно наклоняюсь и целую её в шею, языком выводя круги на нежной коже. Чуть сильнее и реще начинаю двигать бёдрами. Из уст моей нифмы вырывается стон, который я с удовольствием замечаю и учащаю ласки. Замедляюсь, чтобы внимательнее рассмотреть её лицо - голова откинута назад, глаза сомкнуты, а рот всё усерднее пытается поймать воздух. Её стоны не от боли — вот что мне сейчас сложно представить. И все ругательства куда-то пропали. Так на какой скорости я мчался, что только сейчас заметил это?       Была ли Анджела Барнетт избирательной личностью? О, да — была! Но тогда что заставило её всё это время оставаться со мной? Система наших отношений в последнее время сильно меня беспокоит. Она тоже не была обделена фантазией, мне даже кажется, что её взгляды в будущее были более пророческими, чем у меня. Поэтому она так ждала перевоплощение Дэвида Джонса в Зигги Стардаста? Энджи знает о наличии других моих партнёров по постели, такое называют «свободной любовью» или «свободными отношениями». И в этом вся прелесть — после насладившихся вдоволь приверженцев единоличного владения моей плотью вернуться к той постоянной пассии. Я догадываюсь, что и у неё были интрижки на стороне и знаю, что ей было мало обычного «сунь–вынь», помимо которого в интимной жизни я не смыслил ничего. Но теперь что–то изменилось.       Чувствуя, что вот–вот кончу, мигом отстраняюсь. Так происходит всегда, когда мы принебрегаем защитой. Смазка буквально стекает и капает на изумрудного цвета простыню. Чëрт. Перевожу дыхание и вновь чувствую напряжение в паху – изящные руки надавливают на член, будто не дают выйти наружу всей энергии, скопившейся там. Хватаю Энджи за запястье и опускаясь, подползаю к ней. Одной рукой она ерошит мне волосы, а второй крепко сжимает ягодицу, прижимая к себе и подëргиваясь, словно я всë ещë в ней. —Хочешь сказать, что только сейчас твои визуальные образы сошлись с реальностью во мне? — закатываю от удовольствия глаза и двигаю головой в такт еë движениям, слова сами слетают с языка. —О чëм ты? — прикидывается дурочкой. Ну, конечно же она ничего не хотела говорить. —Наши соития. — ведусь у неë на поводу и высовываю язык, чтобы вновь попробывать еë кожу. —Ах, это. — наигранно сопротивляется, чтобы сильнее раззадорить меня. Опять ведусь и кусаю ключицу. — Ты наконец научился трахаться.       Молчу. Слышать такое неприятно, но это наталкивает на правдивость мыслей об изменениях. Кладу голову на грудь Энджи и по–ребячески касаюсь пальцами еë губ. А будет ли она дальше верна своим фантазиям?