***
Любимая в полевой форме и на моих руках, сильно дрожала, вздёргиваясь каждый разрыв снаряда спустя. -Всё хорошо, моя Искорка... Всё хорошо... - повторял я, гладя любимые рыжие волосы и чувствуя как моё сердце бешено стучит. Притаранили прожектора, усилили освещение, улицы заполонили бойцы, которые распределяли потоки людей. В воздухе уже кружили вертушки, работала арта, танки и БМП были на подходе. Мы успешно добрались до штаба, где я с облегчением обнаружил своих ребят целыми и невредимыми. Как оказалось - зверьё почему-то впервые стало концентрироваться волной с одного направления. Погранцы справляются, но впервые встречают такое точечное массированное нападение. Короче говоря, по свежим следам, как только атака будет отбита, мы выдвинемся с Евой к логову этих тварей - электронная начинка позволит роботу выявить маршрут движения насекомых, ведь они общаются феромонами, оставляя след.***
...уже когда была пора расстаться (надеюсь ненадолго), Аска всё также вздрагивала при хлопке взрывов и нежилась, упираясь своим лбом в мой. Мы опустили веки и тяжело дыша, целовали друг-друга. Время уже поджимало. Снаружи было небезопасно, но мне и не хотелось в эту видную здоровенную махину отправлять рыжулю. Она сжимала веки, боясь их поднять и умоляла: -ПООБЕЩАЙ, ЧТО НЕ УМРЁШЬ! -Обещаю! И ты мне обещай! - прокричали мы друг-другу сквозь свист бомб и рокоты пулемётов. Жадный поцелуй, мёртвая хватка объятий. Мы нехотя прерываемся - руки переплетённые пальцами растягиваются и меня по плечу бьёт бегущий Рома Пятифан с криками: -Командир, вот-вот начнётся! Я поджимаю губы и смотрю на свою плачущую жену в предрассветных майских сумерках, пока лучик луны ещё блестит слёзками голубых глаз и, скрипя сердце, вновь резко поцеловав жену, отстраняюсь с криком: -Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! -И Я ТЕБЯ! Дальше моё сердце обливалось кровью, пока я смотрел как Аска дрожа поднималась по этой лестнице к кабине пилота, прижимаясь и вздрагивая от каждого взрыва. В ещё полном звёзд небе, я не успел заприметить как рыжуля поднялась - пришла была пора в окоп. Там, спиною прислонившись к стене, я с калашом на локтевых сгибах, смотрел на Евангелион, который пока решили не подключать ради экономии боезапаса. Выла сирена. Время шло ужасно медленно, а приказа наступать всё не было...