Рыжая бестия

Руслан шумно хлюпает трубочкой от коктейля и пропихивается сквозь толпу к свободному дивану. Вроде бы кто-то ещё в самом начале тусовки намешал ему в стакан водку с колой. Сейчас половина их разношёрстной компании успела выжрать пару ящиков алкоголя и радостно дёргалась под музыку. Дрейк уже лез на стол под радостное улюлюканье Максима, до этого пару раз чуть не ёбнувшегося с подоконника и разбившего горшок с цветами. Руслан невольно усмехнулся, сочувствуя тому, кто будет это убирать, а потом заскользил взглядом по толпе, пытаясь найти Даню. Они нормально не пересекались уже практически месяц и неприятная, тягостная тревога с каждым днём скручивалась внутри, как клубок с ядовитыми змеями. Объект его внимания сидел в кресле и что-то писал в телефоне, подогнув под себя одну ногу. Кажется, он даже не пил, равнодушный к разворачивающемуся вокруг веселью. Руслан недоверчиво прищуривается, разглядывая чужую одежду. Своё потеряное худи он узнаёт сразу, оно поразительно хорошо сидит на Дане, практически размер в размер, даже не скажешь, что не его. Подлецу всё к лицу, как говорится. Даня покачивает ногой в такт бьющей по ушам музыке и отрешённо наматывает на палец шнурок от капюшона. Методично и отстранённо, он скорее всего даже не придаёт этим действиям особого смысла. Руслан издалека наблюдает, как татуированные пальцы обхватывают мягкий материал и осторожно тянут, затягивая капюшон на шее. Илья неожиданно возникает в поле зрения, загораживает Даню, наклоняясь к креслу и указывая куда-то в сторону Лиды, стоящего возле музыкального центра. Они говорят о чём-то несколько минут, Илья улыбается, качает головой, а потом всё же возвращается обратно в центр зала. Даня остаётся сидеть на кресле. Теперь Руслан видит, что привычные солнцезащитные очки съехали с переносицы и больше не закрывают глаза. Он жалеет, что стоит слишком далеко, не имея возможности разглядеть рыжеватые ресницы. Взгляд против воли прилипает к красивому профилю. Он тяжело вздыхает, болтает подтаявшим льдом и остатками коктейля в стакане, а потом отправляется на поиски чистой воды. Мысль о Дане в его кофте не даёт покоя. Вернувшись на своё место спустя пару минут он обнаруживает, что Дани уже нет в кресле. Его рыжая макушка мелькает пару раз в толпе, а потом растворяется возле подъёма на второй этаж.

***

Комната была небольшая и скорее всего практически не использовалась постоянными жильцами. Руслан заглядывает в неё, уже уверенный, что эта рыжая бестия на самом деле свалила домой. На улице стремительно темнеет и поэтому он не сразу замечает чужой силуэт, молчаливо замерший возле окна. Даня оборачивается на него с немым вопросом во взгляде, совсем не удивлённый тому, что за ним пришли. Между его пальцев красиво тлеет сигарета, которой он в последний раз затягивается, а потом давит окурок в пепельнице на подоконнике. — Ты же бросил, — говорит Руслан, разрушая повисшую тишину. — Ага, — кивает Даня и равнодушно пожимает плечами, облокачиваясь на стену. В этом ответе явно звучит «а тебе-то какое дело?», и Руслан морщится от чужого пренебрежения. Он заходит в комнату и закрывает за собой дверь. Полоска света из коридора оказывается отрезана сумраком комнаты. На ручке с тихим щелчком поворачивается защёлка. Руслан внимательно наблюдает за чужой реакцией. Они молчат, пойманные в рукотворную ловушку безмолвия. — Дань, — негромко говорит Руслан и пытается перехватить чужой взгляд. Он медленным шагом подходит ближе и останавливается напротив, не решаясь так резко вторгнуться в чужое личное пространство. — Чё тебе надо? — Даня нервно дёргает бровью, смотрит куда-то мимо и складывает руки на груди в защитном жесте, — У меня башка болит, поэтому давай быстро. — Я заебался от твоих побегушек, — Руслану хочется взъерошить красиво уложенные рыжие волосы, чтобы смахнуть с безучастного лица это сучье выражение и нарушить чужую идеальность, которой прикрывается вспыльчивый нрав. Даже удивительно, что с таким характером этот человек обладает такой обидчивостью. — А мне-то что? Даня умеет быть холодным. Он больше ничего не говорит, просто показательно недовольно игнорирует его, опираясь спиной о стену в полумраке комнаты. Руслан придвигается ближе, замирая в нескольких сантиметрах от чужого лица, и с губ Дани срывается судорожный вдох, настолько тихий, что кажется, будто его и не было. Но Руслан слышит. Руслан ловит этот вдох губами. Руслан сжимает подрагивающими пальцами чужую талию и открытым ртом припадает к беззащитно мягкой шее. Даня ощутимо вздрагивает от прикосновений мокрого языка и пытается отстраниться, но позади него только стена. — Еблан, блять, что ты делаешь? Я тебе сейчас въебу. — Попробуй, — отвечает Руслан и целует бледную кожу, впиваясь в неё зубами так, что потом обязательно останется след. У Руслана перед глазами плывут разноцветные мушки от резкого ощущения вседозволенности. Всё внутри сладко тянет. Он так изголодался по вкусу этой кожи, что теперь оторваться сродни пытки. Даня хмурит свои рыжие брови, в глаза так и не смотрит, замирая под пальцами напряжённой струной, но он бы действительно въебал, если бы ему что-то не нравилось, он же не девица, которую и пальцем задеть страшно. «А лучше бы был девицей», — думает Руслан, представляя Даню пышногрудой красоткой. Картина получается комичная, но как бы всё тогда было просто. Можно было бы целоваться, не боясь осуждающих взглядов, приобнимать за талию и склоняться вниз, доверительно шепча какой-то бред на ухо, можно было бы пожениться, стать нормальной семьёй и однажды даже завести детей. Но Даня был Даней. Даня пах яблочным гелем для душа и недавно выкуренной сигаретой. У него вся кожа была в веснушках и он поразительно легко краснел. Жаль, что сейчас было слишком темно, чтобы по-нормальному разглядеть, как чужие щёки очаровательно алеют, выдавая все настоящие чувства с головой. Руслан прижимается ещё ближе, скользит руками по спине, оглаживая красивые, будто высеченные из камня, лопатки, облапывает бёдра, нерешительно скользит по ягодицам, тут же, впрочем, возвращаясь на талию. Даня демонстративно смотрит в сторону, и его профиль резко выделяется на фоне вечерней темноты. Руслан заглядывается на него на пару секунд, а потом ныряет руками под просторное худи, чувствуя, как по чужому телу ползут мурашки. — У тебя руки ледяные, отвали, — Даня шумно дышит, кажется действительно пытаясь себя контролировать, но в его голосе уже слышна хрипотца и Руслан знает, что если надавить ещё немного, то Даня сдастся, ненадолго становясь под ним покладистым и немного робким. — Поцелуешь меня? — спрашивает Руслан, игнорируя чужие возмущения, замирая возле приоткрытых губ, искусанных на морозе. «Дурацкая привычка, надо ему хотя бы гигиеничку подарить.» — Я чё похож на человека, который хочет с тобой засосаться? — он недовольно сверкает глазами, но Руслан видит насколько это недовольство напускное. — Какой же ты упрямый, — он целует его сам, раздвигая языком тонкие губы и с нажимом проникая внутрь, во влажность и теплоту чужого рта. Поцелуи с Даней всегда отдают чем-то горьковатым, как водка с тоником или двойным эспрессо. Горько, но слишком вкусно. Даня на самом деле чувствительный, он сначала морозится, не принимая никакого участия в поцелуе, потом Руслан кусает его за губу, одновременно с этим тяжело наваливаясь и вжимая в стену, и вся отстранённость рушится. Даня издаёт тихий стон, предательски вырвавшийся прямо из горла и отвечает, позволяя яростно трахать свой рот языком. Его руки ложатся на плечи, сжимают то ли в попытке оттолкнуть, то ли в попытке прижать ближе, и Руслан, пользуясь этим молчаливым разрешением, вклинивает своё колено между ног Дани. Он отстраняется от тонких губ, блестящих от слюны, и с интересом ловит чужой взгляд. В ответ на него с недовольством смотрят зелёные глаза, но он видит, как в их глубине плещется смущение, сглаживаемое сумерками. — Тебе так идёт моё худи, — сипло произносит он, — Ты такой хорошенький в нём. Специально же надел? Знал ведь, что я пойму, — он опять запускает руки под одежду, в этот раз уже более уверенно, выкручивает соски, затвердевшие от его прикосновений, и Даня издаёт полузадушенный стон, утыкаясь лбом ему в плечо. И в этом так много доверия, так много покорности, что у Руслана всё внутри горит от нежности и возбуждения. — Блять, хочу тебя, — он кусает Даню в пылающее красным ухо и лижет его, пытаясь сдержаться, чтобы не начать стягивать одежду прям здесь. Даня неожиданно тянется к его ширинке, и сквозь грубую джинсу Руслан чувствует ласкающее прикосновение. Вжикает молния и вместе с ней Даня ловко растёгивает увесистый ремень. — Отсосёшь? — Мечтай, бля, подрочу просто. — А я надеялся, что сегодня наконец-то трахну твой рот. Даня что-то буркает ему в плечо, до сих пор не отстраняясь. Руслан довольно мнёт его бока, задирает худи и засовывает ладони под резинку спортивных штанов, чтобы сжать чужие ягодицы в своих руках. — Куда ты лезешь, пидор, я тебе здесь не дам. — Бля, ну у тебя и задница, смотри, как идеально в мои ладони умещается. — Извращенец ёбаный, — Даня мстительно обхватывает его член сквозь ткань трусов и с нажимом оглаживает головку. Руслан давится стоном, горячо выдыхает в чужое ухо и одной рукой раздвигает ягодицы, на пробу толкаясь пальцем в сжатое отверстие. — Сука, — шипит Даня, — У нас даже смазки нет. — У меня есть, — довольно сообщает Руслан, понимая, что сопротивление оказалось подавлено без каких-либо усилий, а потом тянет Даню к маленькому кожаному дивану, предназначенному для гостей. Такие обычно стоят в офисах различных компаний, слишком мягкие для того, чтобы нормально на них посидеть. Но сейчас это всё абсолютно не важно. Они путаются в ногах и практически падают на этот диванчик, явно не рассчитанный на двух взрослых мужиков. — Ты не пушинка, — Даня ёрзает под Русланом и тот приподнимается, перенося вес на руки, упирая их по обе стороны от чужой головы. Они пересекаются взглядами и воздух в комнате опять тяжелеет, становится наэлектризованным, горячим. Эти переглядки длятся всего несколько секунд, но по ощущениям растягиваются на долгие минуты, пока Даня, неловко покраснев, не обнимает Руслана ногами, заставляя вжаться в себя вставшим членом, а потом тянется за поцелуем, зарываясь рукой в чужие волосы. — Прекрати лыбиться, придурок, я твою ухмылку даже через поцелуй чувствую, — с недовольством говорит он, отстраняясь и шутливо пихая Руслана в плечо. — Тебе кажется, — отвечает тот, а потом стягивает с чужого тела задравшееся худи. В мгновение ока Даня оказывается обнажённым больше чем на половину — Руслан стаскивает с него и мешающие спортивки, оставляя только многозначительно топорщащиеся трусы. Грудь у Дани тоже вся в веснушках, но на улице к тому времени темнеет ещё сильнее и разглядеть рыжеватые точечки практически невозможно. Это раздражает. Руслан знает, что они там есть и ему отчаянно хочется смотреть на то, как Даня кусает губы, отводит взгляд, краснеет, вздрагивает под его прикосновениями, ему хочется видеть всё. Он на секунду отстраняется, пробегясь глазами по тёмной комнате и, заметив выключатель прямо над их диванчиком, тянется включить свет. — Что ты… — начинает фразу Даня, когда в комнате загорается слишком яркий свет для привыкших к полумраку глаз. Руслан сначала щурится, смаргивая разноцветные точечки, и смотрит на Даню. Тот глядит на него сначала с недоумением, но с каждой секундой его лицо приобретает всё более и более красный оттенок. Он подтягивает колени к груди, всё ещё распятый под чужим телом, и закрывает ладонями лицо, шумно выдыхая. — Что ты смотришь, блять? — Ты краснеешь. — Неправда. — Данечка, смущается? — с издёвкой тянет Руслан и рукой начинает уверенно поглаживать чужой член, всё ещё скрытый за тканью трусов. — Хватит со мной как с бабой говорить. — Тебя сложно с бабой спутать, не волнуйся. Даня неловко пихает его коленом, но Руслан уже тянется к лицу, чтобы убрать с него чужие ладони. Щёки под ними пунцовые и горячие, он прижимается губами сначала к одной, потом к другой, начиная осыпать лёгкими поцелуями, с удовольствием рассматривая каждую веснушку и правильные черты. Даня пытается освободить руки, но он настойчиво прижимает их к дивану, не позволяя разрушить это мгновение. Руслан плавно стекает на шею, где рядом с судорожно прокатывающимся кадыком уже наливается фиолетовым укус, и опять прихватывает тонкую кожу зубами. Хочется остаться на этом теле хотя-бы такими следами, которые обязательно исчезнут через пару дней, но красноречиво напомнят обо всём завтрашним утром. — Давай смазку, ты иначе мне всю шею сейчас сожрёшь. Дважды Руслану повторять не надо, он вытаскивает из кармана квадратик презерватива и вместе с ним маленький тюбик новой смазки. Она без запаха, потому что они оба не переносят химозные ароматы фруктов и ягод. Даня сам снимает с себя трусы и скидывает их с дивана, заставляя Руслана отстраниться. Он разводит ноги и выдавливает на пальцы смазку, делая всё это со слишком сосредоточенным лицом, стараясь случайно не пересечься взглядом. Это настолько мило, что у Руслана против воли губы складываются в ироничную улыбку, и он наклоняется, чтобы чмокнуть веснушчатую коленку. — Напомни, сколько раз мы трахались, чтобы ты до сих пор краснел от подобного? Даня игнорирует его, пыхтя как ёжик, пропихивает в себя сразу два пальца и быстро начинает ими двигать. Ему явно не терпится. — Может позволишь мне? — Ты в тот раз двадцать минут копался и я кончил, нормально не поебавшись. — А мне понравилось. Ты так на моих пальцах сжимался. — Завались. Чтоб я ещё раз согласился трахаться где-то кроме собственной квартиры. — Тебе напомнить, что это всё из-за того, что кто-то со мной даже нормально говорить не хочет, когда мы остаёмся наедине? — Хуйню не я творю. — Ну пиздец, отлично, я с тобой несколько раз пытался поговорить, но ведь за Данечкой надо побегать, чтобы он соизволил обратить на простого смертного хоть каплю своего королевского внимания. — То есть это я виноват, что ты повёл себя как полная скотина, а потом припёрся под утро пьяный в хлам? — Я хотя бы признаю, что был не прав, пока ты ведёшь себя как самовлюблённая принцесса, считающая, что мир крутится вокруг неё. — Да пошёл ты, блять, — Даня меняется в настроении, сводит колени и порывается встать. — Куда нахуй, — рычит Руслан и за плечи прижимает его к скользкой коже дивана, неприятно липнущей к телу, — Собираешься съебать прямо сейчас? Даня с холодной злостью смотрит на него из-под чёлки, а потом уже не шутливо пинает прямо под рёбра. «Вот же ж сука» — яростно думает Руслан и вклинивается между молочных бёдер, сжимая нежную кожу до синяков. — Еблан, — шипит Даня, а потом с силой дёргает его на себя и кусачим поцелуем впивается в губы. Рот у Руслана кривится в недовольном оскале, он приспускает джинсы, даже не думая их снимать, и быстро раскатывает по члену резинку. Ноги у Дани бесконечно длинные и если он захочет, то сможет легко кого-то ими придушить. Руслан закидывает одну ногу себе на плечо и толкается внутрь практически по самый корень под болезненный стон. — Да ты ахуел, — Даня сжимает губы в тонкую линию, на лбу у него блестит капля пота. — Не выёбывайся, не развалишься, — отвечает он, но действительно замирает, не желая доставлять настоящую боль. Даня трагически заламывает брови и пытается расслабиться. Руслан смотрит на него пристально, будто пытается выебать ещё и взглядом, а потом тянется смахнуть слезинку, одиноко стекающую по щеке. Спустя пару десятков секунд Даня сам подаётся бёдрами навстречу и тихо всхлипывает, когда Руслан, получив наконец-то свободу действий, размашисто въезжает в него, хлюпая смазкой. — Блять, как же я тебя ненавижу, — Даня сжимает его своими ногами и стонет под размашистыми жёсткими толчками. Его ногти царапают спину Руслану, и тот радуется, что не успел снять футболку. Наверное, со стороны это выглядит по-особому извращённо и красиво. Полностью обнажённый Даня выгибается под Русланом, у которого растёгнута только ширинка. Громко брякает пряжка ремня, когда он вжимается своими бёдрами в чужие, и это звучит так пошло. Руслан на секунду представляет, что под ним не просто Даня, а Даня, которого он снял на ночь и сразу же нагнул, даже не потрудившись раздеться и теперь эта рыжая блядина сладко стонет под ним, обнимая до боли своими длиннющими ногами. Яростная обида от месяца мозгоёбли смешивается с удовлетворением от того, что он наконец-то снова обладает этим телом. Руслан чувствует, что его клинит от одного только факта и для оргазма нужно совсем немного, и поэтому резкими движениями начинает дрочить Дане в такт толчкам. Тот судорожно сжимается, выгибаясь под немыслимым углом, и кожа дивана неприятно и громко скрипит под их вознёй. Нога Дани соскальзывает с плеча, и теперь он стискивает чужую талию мёртвой хваткой. Руслан болезненно шипит, но от этого контраста возбуждение бьёт в голову с удвоенной силой и он кончает, до упора проникая внутрь. Бёдра у Дани мелко дрожат, и он тоже выплёскивается, обмякая под весом чужого тела. Они шумно дышат несколько секунд, пытаясь прийти в себя. Даня всё также обнимает Руслана ногами, но теперь уже без былой силы, расслаблено и даже как-то неосознанно. — Вечность бы провёл между этих бёдер, — хрипло говорит Руслан, одной рукой мацая чужие ляшки. — Пошлятина, — фыркает Даня и хлопает его по руке. — Пошлятиной было бы сказать, что ты отлично смотришься на моём члене, — он ловит недовольный взгляд и ребячливо улыбается, — Заметь, я этого не сказал. — Завались, полупидор, пока у меня хорошее настроение. — А насколько оно хорошее? — Приемлемо. — Тогда может ещё разок? Будешь сверху. — Чё, рил? — Конечно, давно хочу попробовать позу наездника. Тебе пойдёт. — Ни за что. — Ну, Данечка, — Руслан гладит чужие бёдра и щекотно лижет искусанную шею. — Я больше не хочу ебаться на съёмной хате моего друга. — Вообще-то это я её снял. — Это не меняет того, что ты нагло попытался зажать меня, пока на первом этаже все напиваются. — Ты знал, что я за тобой пойду, — Даня на это ничего не отвечает, недовольно закатив глаза, — Ладно, поехали домой, надо бы вытрахать из тебя всю сучность и агрессию. Они встают с жалобно скрипнувшего дивана, Руслан завязывает презерватив и скользит по комнате глазами в поисках мусорки. Даня поднимает свою одежду с пола и быстро одевается под чужим довольным взглядом. — Чего? — А ножки-то дрожат, — смеётся Руслан, и Даня опять яростно краснеет и показывает ему средний палец. Он хлопает себя по карманам в поисках телефона, но тот спустя какое-то время находится на полу с чудом не разбитым экраном. Фронтальная камера показывает его покрасневшее лицо, алые губы и искусанную шею. — А нельзя было как-то поаккуратнее? — он недовольно трогает засосы, — Теперь все поймут, что мы здесь не сигаретку на двоих раскурить решили. — Если уже не поняли. Ты пиздец громкий. — Бля, — он нервно косится на закрытую дверь, а потом переводит напряжённый взгляд на Руслана. — Да не переживай, у них музыка так орёт, даже здесь слышно. И там все в хлам уже. А шею твою никто не увидит, просто уйдём через выход во внутренний двор, — он подходит к Дане и, успокаивающе улыбнувшись, тянет его к себе для мягкого поцелуя, — Пошли, чертовка, ты мне ещё отсос должен. — Назовёшь меня так ещё раз и в следующий раз я откушу тебе член.