Тени судьбы

      Обито, кажется, даже и не понял тогда, что Какаши чуть не натворил. Никто и не стал ему говорить. Хоть вокруг сейчас было спокойно, на душе у Какаши творилось черти что. Только голос живой Рин прерывал гомон мыслей. Ее размеренный поучительный тон ласкал слух, уже и не раздражал вовсе.       Она так и не заговорила с ним, когда перебинтовывала его глаз, словно забыла о перенесенном кошмаре. И даже Минато… будто бы и не было момента, когда Какаши чуть не взял на душу страшный грех.       Сейчас они улыбались, черт возьми.       Раньше Какаши не было дела до тех, кто мог погибнуть во время миссий, ведь это было естественно для шиноби — убивать, рискуя жизнью и не думая ни о чем, кроме защиты деревни. Но сегодня, благодаря ссоре с Обито, затем поучению от Минато и поведению Рин, он впервые задумался о том, что молодые шиноби в его команде были не просто людьми, исполняющими приказ, но и частью деревни — важнейшей частью, которую он должен был защищать.       Какаши долго рассматривал ладони своим единственным уцелевшим глазом, сидя почти неподвижно на старом поваленном бревне перед костром. Лунный свет проливался на поляну, где команда сенсея Минато решила разбить лагерь.       Обито нервно дергал коленом и потирал потеющую ладонь о ткань запыленных брюк, часто моргал и изредка улыбался, как идиот, делая вид, что внимательно слушает наставления Нохара о правильной обработке ран, пока она еще и наматывала бинт вокруг его левого предплечья.       Сегодня вся команда чудом избежала смерти. Если бы Минато-сенсей не подоспел вовремя, Обито бы придавило валуном, а Рин была бы уничтожена, как угроза Конохе, будучи бесконтрольным джинчуурики. Что было бы с самим Какаши знал только сам Какаши. И от этого знания становилось жутко не по себе — перед глазами часто вспыхивала фигура отца, свернувшаяся на татами в целой луже крови…       После того случая в пещере Намикадзе велел сразу покинуть территорию из-за вражеской погони. По дороге Какаши и Рин долго спорили, мчась по деревьям позади Минато и Обито: Нохара призналась ему, что представляет большую опасность и что лучше будет, если он убьет ее прямо в ту же минуту.       И как, она думала, он мог бы согласиться на такое?       Вскоре враги попытались отрезать его от Рин завесой, однако Какаши успел ухватиться за нее и оказаться рядом. Казалось, что они сражались несколько часов, пока не стало ясно, что противник превосходит числом. Его силы были на исходе, было тяжелее сражаться с одним только глазом, они проигрывали, Минато и Обито все не появлялись. В голове набатом звучало: «Нохара не должна попасть в их руки». Какаши боролся с отчаянием, мысли о тяжелом выборе меж двух зол роились в голове, и он не знал, как будет правильнее поступить. Судьба родной деревни зависела от его решения в те минуты, он же бился в агонии, думая об убийстве девушки рядом. Хатаке знал, что никто из команды не допустил бы ее смерти. Потому на поле боя в самый ответственный момент Рин все же решилась. Подставилась прямо под чидори, когда он направил его на одного из противников. Какаши бы успел отвести руку, он уверен, но не стал – на мгновение подумал, так действительно было бы лучше.       Хоть в итоге все обошлось, Какаши боялся представить, что было бы, не прорвись тогда сенсей через завесу.       Он ведь чуть осознанно не убил ее.       Наверное, Рин все же неспроста решила, что Какаши способен на это.       Минато удалось перехватить его за руку в последнюю секунду, не дав пронзить грудь напарницы. Какаши до сих пор не мог поверить в то, что после этого учитель не сказал ему ни слова, насколько он был разочарован его ошибкой. Какаши мог поклясться, что увидел это в его взгляде, в какой-то момент холодном и сожалеющем. Через какое-то время Намикадзе безмолвно провел какой-то ритуал, вычленив демона из тела Рин, и сразу же запечатал его в теле выжившего врага, а после лишил того жизни. Хотя бы таким образом они смогли обезопасить себя и деревню.       Хатаке поднял тяжелый взгляд на профиль Минато. Сейчас в голубых глазах отражался лунный свет, а на губах играла мягкая улыбка, когда тот наблюдал за Обито и Рин. При виде этой картины Какаши сглотнул ком в горле и опустил голову.       Тебя назначили капитаном, ты должен был был защищать их, но облажался. Решил, будет лучше убить одного, чем потерять тысячи? Ты слаб и никчемен. Ты встал перед этим выбором, потому что даже своих защитить не в состоянии…       — Не кори себя. Вы сделали все, что могли, — словно прочитав его мысли, вдруг произнес Намикадзе. Тот почти почувствовал, как сильнее наэлектризовался воздух справа, где и сидел пепельноволосый шиноби.       — Сенсей, я ее тогда правда… позволил себе… — парень не смог закончить, для своего возраста так мужественно сдержав дрожь в голосе.       — Следуя правилам шиноби, не так ли? — добавил молодой сенсей и замечая слабый кивок от ученика. Намикадзе глубоко вздохнул, сказав Какаши кое-что, после чего оттолкнулся руками от бревна, на котором сидел рядом с Хатаке. Когда Минато поднялся с места, Рин и Обито моментально обратили на него внимание, поглядев также и на Какаши, что в тот момент серьезно обдумывал сказанные сенсеем слова.

***

      — Сейчас вы часть Конохи под защитой моего поколения, но когда подрастете, вы же станете ответственными за следующее. Именно поэтому так важно заботиться о своих товарищах. После сражений в одиночку и столкновений с потерями перед вами рано или поздно встанет вопрос о смысле вашей борьбы. И тогда она поселится в ваших сердцах, где победить окажется гораздо сложнее, чем вы можете себе представить, — закончив свою тираду, Какаши выпрямился под растерянными взглядами Седьмой команды и вдруг нахмурился сильнее, вызвав еще один панический приступ в сердцах будущих генинов. — Что же, надеюсь, кто-то из вас это запомнит.       — И что теперь? Мы останемся на следующий год? — недовольно прозвучал голос Учихи Саске. Он уже представил, как стыдно будет отчитываться перед отцом сегодня вечером, когда тот вернется с работы. Но, может быть, тогда хотя бы Итачи станет тренироваться с ним чаще?       — Кто знает, — сухо ответил Какаши, убирая руки с пояса и засовывая их в карманы.       — Вы же и должны знать, разве нет?! — нетерпеливо крикнул Наруто, будучи позорно привязанный к столбу.       — Вот ты определенно останешься! — Какаши стукнул его пальцем по лбу, отчего Узумаки вскрикнул. Сакура тревожно свела брови и прижала одну руку к груди, а вторую ко рту, Саске же закатил глаза, скрестив руки перед собой.       — Не думай, что я спущу с рук твои выходки. Вы, двое, можете пообедать. А если кто-то из вас накормит Наруто, на следующий год останутся все. Уяснили?       — Хай… — ответили Саске с Сакурой в унисон, сразу после тоскливо проследив за облачком, которое оставило за собой мгновенное исчезновение сенсея.

***

      — В каждой команде теперь обязательно по одному медику… Прямо как у нас, — девятнадцатилетний Обито рухнул на скамейку, отламывая половину от парного мороженого и протягивая его Рин.       — Оказалось, Сарутоби-сама случайно услышал, как я обсуждала преимущества такого состава, когда была в госпитале. Я так удивилась, когда он вызвал меня на днях и поднял эту тему, — приняв из рук джоунина лакомство, сказала Нохара. — Ну, в любом случае, я рада, что теперь состав команд будет лучше подготовлен к неожиданным ситуациям.       — Ты умница, — Учиха тепло улыбнулся, столкнувшись с девушкой взглядом.       — О? — тихо произнесла она, вскинув брови и уставившись на него. Обито же слегка растерялся из-за ее внезапной эмоции, пока она вдруг не хихикнула.       — Что такое? — спросил Учиха, чувствуя, как почему-то начинают гореть собственные уши.       Ее пухлые губы изогнулись в прекрасной улыбке, а взгляд опустился на его нижнюю часть лица, отчего сердце парня вдруг зашлось и начало стучать в уже где-то в горле.       — А-э… Рин, э-это… — Обито не смог договорить, он сглотнул на полуслове, когда она потянулась к его лицу своей ладошкой. Когда она коснулась его щеки и провела большим пальцем по уголку его губ, смахивая остатки мороженого, Учиха обомлел. Когда же Рин убрала руку и бездумно облизала тот самый палец, он на несколько секунд перестал дышать. Кажется, душа в тот миг вовсе покинула его тело.       В ее глазах, таких обольстительно невинных, вдруг будто бы сверкнуло какое-то похожее воспоминание из их детства, о котором она сразу же начала говорить, но Обито с трудом продолжал слушать, ощущая, как пересыхает в горле, как ускоряется сердцебиение и болезненно напрягаются отдельные части тела.       Он терпел столько лет… Видит Бог, он делал все, что мог, чтобы не накинуться на эту девушку без ее согласия. Но когда она стала делать такие вещи, ему становилось все труднее держать себя в руках. Намекала ли она на что-то или все, что происходило, было случайным?       Иногда она просто подходила и зарывалась рукой в его волосы, медленно массируя, словно он был каким-то щеночком для нее. Он даже был не против. Это был первый из тех странных случаев, которые начали происходить между ними. Этот жест нарушил его спокойный сон сначала примерно на неделю, после чего он стал более внимательным к поведению девушки. Как-то раз за долгое время он надумал шуточно поприставать к ней, она же не стала отмахиваться или поучать его, наоборот, как-то заговорщически улыбалась и легонько подразнивала. И все равно было непонятно… Может, она просто была в хорошем настроении и это не имело к нему никакого отношения?       Он измучился за последние два месяца так, как еще не мучился на всех экзаменах шиноби вместе взятых. Был еще случай совсем недавно, когда она весело подозвала его к себе и внезапно приблизилась к уху, чтобы горячо прошептать просьбу выпить с ним спиртного.       Черт возьми… Каждый раз вспоминая об этом, по его телу пробегались мурашки и концентрировались в глубине живота.       — Рин, — вдруг прохрипел Обито, дослушав ее и проследив за тем, как она медленно слизала потекшее мороженое с одной стороны.       — М? — произнесла она, повернув палочку другой стороной и снова облизав мороженое.       Учиха решил, что определенно попадет в ад за свои грешные мысли.       — Я… давай, т-ты и я… сходим вместе, эм…       — Йо!       Рин спохватилась, обернувшись на знакомый голос, буквально позабыв о напарнике рядом, Обито же от злости поджал губы, сильно зажмурившись, и опустил голову.       — Какаши! — воскликнула Нахара, отвечая на приветственный взмах его руки.       — Вы голодны? Может, сходим куда-нибудь втроем? — сразу предложил Какаши, посмотрев на каждого из них и тут же замечая угрюмого Учиху.       — Нет, — рявкнул Обито.       — Да, — одновременно с парнем проговорила Рин и смутилась, обернувшись на Учиху.       — Ах… Ты уверен? — произнес Какаши, приблизившись к другу.       — Накорми ее и оплати счет сам, а не как в прошлый раз, понял? — встав с места угрожающее произнес Обито.       Какаши приподнял бровь, но промолчал. Вообще-то Какаши не хотел разлучать этих голубков, но что-то ему подсказывало, что он делал только хуже.       Он повернулся к Рин, когда Учиха покинул их. Девушка держала мороженое, которое грозилось вот-вот растаять, и когда его взгляд упал на сладость, Нохара раскраснелась и выбросила палочку с остатками в урну. После этого она завела руки за спину и поравнялась с Какаши, чтобы двинуться в центр города.

***

      — Какаши… Ты… общаешься с кем-нибудь?       — Хм. У нас, вроде, много общих приятелей, — Какаши улыбнулся под маской, увильнув от вопроса. Рин покраснела, прикусив щеку изнутри и покосилась на палочки в своей руке.       — Я н-не об этом, — пробормотала она, нервно улыбнувшись и мельком взглянув на него из-под ресниц.       — Нет, не общаюсь, — уже серьезнее ответил Какаши, глядя на ее подрагивающие от волнения пальчики.       Он не хотел причинять ей боль своим отказом. Но и не хотел держать в неведении. Но хуже было бы дать надежду на то, чего никогда не случится. Потому он понимал, что поступал эгоистично. Вел себя, как трус...       Рин вскинула голову, а затем, внимательно проследив за тем, как он, доев, натянул маску обратно, попыталась спросить:       — Может, мы… мы могли бы попробовать?       Он посмотрел ей в глаза, заглушив внутренний голос, который твердил ему отмахнуться от девушки сию же секунду. Воспоминания о том, как он чуть не убил ее, леденящим вихрем пронеслись перед ним, и он стыдливо опустил взгляд.       — Как ты можешь доверять мне, когда я чуть… — будто обвиняя ее, но на самом деле себя, проговорил было он и запнулся в конце. Язык просто не повернулся, и в груди защемило от боли.       Хатаке заметил, как ее рука потянулась к его собственной на столе и едва успел сдержать себя, чтобы не одернуть ее. Рин встретила его вопросительный взгляд своим привычно нежным и мягко улыбнулась, когда коснулась его руки.       — Я бы доверила тебе свою жизнь, — произнесла она чуть тише. — Что бы ни случилось тогда. Потому что... потому что люблю тебя, Какаши.       Глаза его наполнились еще большим сожалением — на такое он точно не ответит чем-то достойным. К тому же... Рин не вызывала в нем каких-то романтических чувств, от которых так долго страдал Обито. Какаши неслышно вдохнул и на судорожном выдохе так и не нашелся с ответом.       Она безмолвно убрала ладонь с его рук, не услышав ничего в ответ. Рин даже не отреагировала, будто бы ожидала именно такой реакции. Вернее сказать, ее отсутствия.       — Через неделю в центре развернут ярмарку, сходим с Обито? Все вместе, — весело сменила она тему, обезоруживая его очередной светлейшей улыбкой.       — Было бы... неплохо, — глухо ответил он, все еще взволнованный ее словами.

***

      Вечер ярмарки наступил, наполняя улицы Конохы множеством ярких огоньков, сверкающих лавандовых и красных лент, а запахи угощений создавали завораживающую атмосферу. Какаши, Рин и Обито медленно продвигались вместе с толпой и совсем скоро вышли на просторную территорию. Обито старался сдерживать волнение всякий раз, как только его взгляд устремлялся на Рин. Какаши же время от времени бросал на них обоих тревожные взгляды, причиной которых являлись его собственные глубокие мысли о недавнем признании Нохара.       После недолгой прогулки всем стало чуть комфортнее находиться друг с другом, не думать о плохом, даже беседы стали непринужденнее. И троица вскоре подхватила волну веселья в городе, первым делом с неумолимым азартом приняв участие в соревновании по ловле золотых рыбок. Веселые музыкальные мелодии наполняли воздух, а яркие летучие рыбки на пруду добавляли празднику больше красок. Обито сжимал крепко зубы, стараясь сосредоточиться на победе и подавить волнение. Рин, будучи абсолютно неловкой в этой игре, все равно смеялась и наслаждалась моментом. Какаши, будто бы равнодушный к игре в целом, все же слишком участливо давал советы и подсказки, пытаясь сделать процесс легче для Рин.       В какой-то момент они услышали далекий звук барабанов, что стало знаком для дальнейшего исследования ярмарки. Проходя мимо, они застали выступление традиционных танцоров. Это неожиданно завораживающее зрелище отвлекло Рин, Какаши и даже Обито, который, несмотря на свои тяжелые чувства, на мгновение даже забыл о своей ревности. Дойдя до лавок с угощениями, они попробовали почти все новинки. Обсуждая вкусы и деликатесы, Рин неожиданно обнаружила, что даже такая тема являлась очередным поводом для спора между Какаши и Обито, поэтому, проходя мимо одного из стендов, решила отвлечь ребят, предложив им попробовать мастер-класс по икебане, чтобы создать свой собственный цветочный композиционный шедевр. Какаши воздержался, однако с любопытством наблюдал, как Обито, заметно нервничая, сооружает свою жалкую поделку под слишком мягкими руководством Рин. Конечно, это был очередной повод для Хатаке чуть позже побесить Учиху, указав на его неумелость.       В конце дня они уселись на свободные ступени в центре площади вместе с большинством жителей деревни, чтобы насладиться фейерверками. Все вокруг замирало, когда снаряды разрывались в темном небе яркими разноцветными огоньками.       — Мне всегда нравилась атмосфера на ярмарках, — воодушевленно произнесла Рин, обернувшись к товарищам. — Но с вами вдвойне весело!       Какаши кивнул, поддерживая ее слова. Обито, немного отстраненный, наблюдал за Рин с выражением, в котором смешивались восхищение и тоска.       Одна из площадей, через которую потом они решили покинуть ярмарку, привлекла особое внимание: она была укрыта потолком из огромного количества бумажных фонарей разной формы, что сверкали всеми оттенками красного, желтого и местами зеленого. Рин прошла вперед, поднимая голову и улавливая магию света и тени от каждого из них.       — Как красиво! — воскликнула она, кружась и удивленно рассматривая каждый тётин и андон.       Обито проглотил ком в горле, судорожно обжимая руки в кулаки. Ему было трудно отвлечь взгляд от девушки, когда ее лицо так мягко освещалось золотисто-алым светом.       — Хочешь себе что-то, Рин? — поинтересовался Какаши с улыбкой под маской.       — О, мне бы хотелось это в дом... — бездумно ответила она, мечтательно глядя на миниатюрный фонарик из золотого пергамента, который она подняла с ближайшего прилавка за ручку на уровень глаз.       Какаши улыбнулся и кивнул.       — Тогда давайте купим.       Рин покраснела, как только поняла, что заставила Хатаке купить ей что-то, однако взять слова обратно не решилась. Обито сжал зубы, стараясь прогнать мысли, которые неумолимо лезли в его голову. Видеть Рин с Какаши вызывало в нем боль, несмотря на то, что он старался скрыть свои чувства.       "Почему я сам не додумался предложить ей?!" — думалось брюнету.       Спустя несколько минут они ушли с ярмарки, держа в руках яркий фонарь, который весело колебался при каждом шаге. Рин смеялась и разговаривала с Какаши, даже не подозревая о том, как напряжен Учиха. Ночь была тихой, и они направились к дому, замечая первые звезды, мерцающие на небесах.       — Обито, все в порядке? — спросила Рин, вдруг остановившись и обернувшись к нему, когда услышала тяжелый вздох позади. — Ты такой молчаливый. Он на мгновение замер, прежде чем ответить:              — Все нормально, просто устал.       Какаши понимающе посмотрел на друга, но не сказал ничего, зная, что теперь не время для разговоров. Он просто положил руку на плечо Обито, как знак поддержки (который он, конечно же, не оценил), когда Рин не видела. Впереди дом девушки уже маячил в свете домашних ламп во дворике, создавая уютное и спокойное место, которое скрывало таинственные тени и сложные чувства молодых шиноби.       Обито продолжал молча идти, скрывая свои бурлящие эмоции от окружающих. С каждым шагом боль становилась более невыносимой, и он чувствовал, как она проникает в каждую клеточку его тела. Что-то должно было измениться, и он знал, что рано или поздно придется столкнуться с этими чувствами.       Хатаке молча шел рядом, сохраняя свой хладнокровный облик. В его глазу мелькнуло какое-то странное сияние, которое Обито не смог точно определить. Какаши хотел видеть своих друзей счастливыми, потому в голове зародился некий план.       Дойдя до дома Нохара, они решили провести вечер во дворе. Лампы, подвешенные к деревьям, распускали свет, также купленный ими фонарик теперь украшал их столик. Рин была полна энергии и восторга, повторно делясь с мальчишками впечатлениями от ярмарки. Обито пытался улыбнуться, отвечая ей, но в его глазах теплоты не было. Какаши же решительно взялся за организацию чаепития. Когда чайник плеснул своим содержимым в чашки, он посмотрел на Обито.       — Ты был сегодня странным, — произнес Какаши, сохраняя какой-то холод своем в тоне. — Скажи уже, в чем дело?       Обито моргнул, чувствуя, как на него направляются взгляды. Он сжал челюсти и, вздохнув, посмотрел прямо в глаза Какаши.       — Я же сказал, что просто устал, — бросил он небрежно.       Какаши хмыкнул, кивнув.       — Ты можешь говорить что угодно, — недовольно добавил Хатаке. — Но мы твои друзья, нам-то можешь сказать правду.       Учиха не ответил, хоть и почувствовал, как что-то вдруг откликнулось в груди на эти слова.       Время шло, и вечер становился все тише, только отдаленные звуки с ярмарки раздавались в ночи, и звезды сверкали на небесах. Какаши вдруг назвал друзей по имени, обратив их внимание на себя.       — Давайте попробуем кое-что интересное. Отец как-то рассказывал мне о необычной силе таких фонарей, — загадочно начал он, потянувшись к подарку, который он купил Рин. — Он уверял, что их свет обличает души, отражая правду в глазах.       Парень поднял фонарь за ручку и аккуратно поднес его к лицу Рин, замечая, как свет придает ее глазам особый блеск при взгляде сначала на сам фонарь, а затем застенчивый на самого Какаши. Он сразу пошутил над тем, что Нохара сама была, как светящийся фонарик, что сразу вызвало ее смущение и легкий смех. Обито наблюдал за ними в тени, сердце его болезненно сжималось. Однако целью Хатаке было совсем иное... Какаши, завершив свои шутливые комментарии о настроении девушки, встал из-за стола и направился к Обито, держа фонарь так, чтобы свет падал на его лицо. В тот момент черные глаза Учихи мерцали в свете, и он не мог уклониться от взгляда, когда Какаши слегка наклонился вперед. Слова Хатаке звучали как шепот:       — Иногда свет подсвечивает то, что мы пытаемся скрыть. Встретившись взглядом, Какаши произнес следующие слова тихо и настойчиво:       — Я все вижу, Обито. Скажи ей.       Слова эти прозвучали как удар молнии в сердце Учихи. Он почувствовал, как внутри что-то тронулось, и теперь он сидел потрясенный и обеспокоенный. Рин могла лишь наблюдать за ними в недоумении, не понимая того, что происходит в тени светящегося фонаря. Слова Какаши резонировали в ушах Учихи, как звучный гром, напоминая о том, что в душе сокрыто что-то, что давно просилось наружу. Парень взглянул на Рин, и тогда он будто осознал глубину скрытых эмоций.       — Давай. Ты этого заслуживаешь, а она... я уверен, она готова дать тебе шанс, — прошептал Хатаке, продолжая держать фонарь так, чтобы свет едва касался его лица.       Обито чувствовал, как его сердце колотится неистово, кажется, что оно может вырваться из груди. В его душе бушевали смешанные чувства — страх, надежда, сомнение. Он вглядывался в Какаши, словно ища ответы, но без толку.       Вскоре Рин тоже встала и, обойдя стол, сделала пару шагов к парням, когда заметила напряжение в воздухе.       — Что-то случилось?       Учиха взглянул на нее, замечая в карих глазах привычную нежность, но несмотря на это, он не смог найти в себе сил признаться. Какаши, словно предугадывая его нерешительность, решил взять инициативу в свои руки.       — Я думаю, Обито хотел бы сказать тебе кое-что важное.       Слова Хатаке прозвучали ровно и спокойно, но в них звучала какая-то теплая поддержка. Девушка перевела взгляд с Обито на Какаши, затем снова на Учиху, ожидая, что он скажет.       Обито почувствовал внутренний барьер, который стоял между ним и признанием, и теперь, когда все внимание было на нем, он осознал, что не может просто молчать. Он поднял глаза и твердо вздохнул, заставив себя встать с места и поравняться с друзьями.       — Рин, я... я не знаю, как правильно сказать это, но...       Какаши, словно поддерживая его, молча кивнул, приглашая продолжить. Обито снова взглянул на Рин, и его голос прозвучал смущенно, но искренне.       — Я... я все это время чувствовал к тебе что-то большее, чем просто дружба. Ты... мне... н-нравишься, Рин. Очень...       На лице Нохара отразилось удивление, и, возможно, даже легкая доля страха.       "Вот, что, наверное, чувствовал Какаши, когда она призналась ему..." — позже решила она.       Это было нечто неожиданное, и Обито понимал, что сейчас решится кое-что важное. Он ожидал различных реакций, но последовавшее молчание было для него настоящим испытанием.       Рин не отводила взгляд от Обито, затем взглянула на Какаши, который поддерживающе кивнул. Она заколебалась, прежде чем наконец проговорить.       — Это... это слишком внезапно. Я не ожидала...       Учиха чувствовал, как его сердце начинает терзать боль, но он понимал, что нужно дать Рин время осознать происходящее. Он кивнул, пытаясь улыбнуться.       — Я понимаю. Просто... я чувствовал, что тебе нужно знать.       Молчание осталось в воздухе, прерываемое все тем же шумом ярмарки вдалеке. Рин продолжала молчать, словно взвешивая свои чувства и решения. Какаши повел плечами, словно извиняясь за неожиданный поворот событий. Внезапно Рин подняла голову, ее взгляд был решительным.       — Обито, я... я не могу ответить тебе прямо сейчас. Это не так просто, и мне нужно время. Надеюсь, ты поймешь.       Брюнет кивнул, чувствуя смешение горьких и сладких эмоций. В его душе было больше тоски, чем радости, но он благодарил девушку за ее откровенность.       — Конечно, Рин. Я подожду.       С этими словами он решил поскорее попрощаться, чтобы побыть в одиночестве. Не зная, куда деть взгляд, он поднял руку в прощании и пошел прочь, оставив Рин и Какаши за собой. Шаги его звучали глухо в его собственных ушах, словно барабаны, напоминая о нерешенных чувствах и неопределенности, которые остались в воздухе.

***

      Воспоминания десятилетней давности рассеялись, стоило Какаши открыть неприкрытый повязкой глаз, поскольку агрессивных звуков становилось все больше. Он убрал книгу в набедренную сумку и спрыгнул с дерева на землю, чтобы с большим раздражением взглянуть на развернувшуюся ссору между Наруто и Саске.       — Что на этот раз? — произнес он, неожиданно появившись за спиной Сакуры.       Не оборачиваясь, Харуно поведала о сути конфликта, Какаши же не сдержал глубокого вздоха. Хорошо, что спорили они по пустяку. Здоровая конкуренция - это одно дело, но зависть и ревность - это уже вещи, которые игнорировать было бы никак нельзя.       — Справишься с ними? — как-то задумчиво спросил Какаши, будто задавал вопрос куда-то в будущее. Когда в ответ последовала тишина, он посмотрел на девушку и добродушно сощурился при встрече с парой зеленых глаз.       — Как вы научите, Какаши-сенсей, — ответила она, хитро улыбнувшись в ответ. Он не сдержался и, усмехнувшись, потрепал ее по макушке, снова обратив взор на парней.       Харуно была умной девочкой. Иногда она поражала его своей взрослой проницательностью и особыми талантами. Саске немного напоминал его самого, и Какаши точно знал, какой дорогой мог вести его, чтобы наблюдать за взрослением достойного шиноби. Парню повезло, что рядом была вся его семья, и ему было, у кого брать уроки. У Наруто был Минато, самый сильный ниндзя Конохи, великий Хокаге, что вообще могло пойти не так?       Хатаке медленно прошагал вперед, пройдя мимо Наруто и Саске, напоминая им взглядом, что он всегда тут, наблюдая за ними. Спокойствие и уверенность Какаши были как огромный фонарь в темном лесу, светящий детям путь. Ему было не всё равно, что происходит с этими ребятами, они были для него как дети, которых он принял под свое крыло.       Сразу после того как он прошел, парни утихомирились. Какаши не говорил ничего, но одного его присутствия было достаточно. Он напоминал им об их целях и о том, что в команде нужно держаться вместе, даже если мир кажется враждебным. Тем не менее, внутри Какаши тоже бушевал поток мыслей. Слишком уж часто всплывали воспоминания о потерянных друзьях, о боли, которую ему довелось пережить. Он понимал, что жизнь шиноби полна испытаний, но он желал, чтобы эти дети хотя бы сохранили свою дружбу.       Вечер застал их в глухом уголке парка, где они обычно проводили время после тренировок. Небо озаряли звезды, и легкий ветерок развевал листья деревьев. Наруто и Саске, находившиеся ранее в состоянии напряжения, постепенно успокаивались. Какаши решил взять слово, ломая молчание, которое долго царило в воздухе.       — Несколько лет назад я потерял двоих товарищей, — произнес он тихим голосом. — Обито и Рин... они были сильными шиноби и верными друзьями.       Наруто и Саске удивленно округлили глаза, а затем уважительно снизили взгляды. Они слышали об этой трагедии, но Какаши никогда не рассказывал о себе и не делился своими личными переживаниями ни с того ни с сего, что поначалу и сбило их с толку. В глазах учителя мелькнул грустный блеск, и он продолжил, открывая болезненный уголок своей души.       — Это было задание В ранга, я был уверен, что ничего не случится. Но прогадал в самый ответственный момент.       На его лице промелькнуло выражение, словно вновь он был там, среди дыма и разрушений. Воспоминания о той миссии тяжелили на нем, как множество невидимых цепей. Он медленно опустил взгляд, собравшись с мыслями.       — Но даже после того ужасного дня, я продолжил двигаться вперед. И вы тоже должны продолжать идти вперед, даже если путь вдруг покажется темным и полным испытаний.       Какаши снова возвысил свой взгляд, словно решив вернуться к текущему моменту.       — Рин и Обито научили меня ценить каждый день, и я уважаю их память, живя полной жизнью. Это, пожалуй, лучший способ почтить их память.       Наруто и Саске пристально смотрели на Какаши, впитывая его слова. У них внутри бурлили сложные эмоции. Тревога, сострадание, решимость. Они понимали, что каждая миссия может стать испытанием, и память о Рин и Обито напоминала им о том, как важно ценить близких.       — Сенсей, мы будем стараться, чтобы никто больше не погибал, — сказал Наруто, сжимая кулаки и совсем забывая о недавнем споре с Учихой.       — Мы станем сильнее и будем в состоянии защитить друг друга, — добавил Саске, выражая решимость в каждом слове.       Какаши взглянул на своих учеников с гордостью, а затем обернулся, ловя такой же гордый взгляд Сакуры. Он знал, что перед его учениками открываются трудные испытания, но именно в них заключался смысл пути шиноби.       — Так-то лучше, — сказал Какаши, намеренно сменив тяжелую тему разговора. — На следующей неделе нас ждет задание. Но сегодня в городе ярмарка, так что давайте насладимся этим вечером.