Смывая кровь.

            В глазах будто на секунду потемнело, а ноги вмиг подкосились. Тёплая струя крови потекла по подбородку, капая на лакированное покрытие спортзала и новые кроссовки. Мама точно будет ругаться. В глазах всё ещё всё плыло, отчего сфокусироваться на чем-то конкретном было сложно, одна только каша. Фэн Синь тут же зажал нос пальцами и задрал голову к потолку, пытаясь остановить кровотечение.       Парень почувствовал чужое прикосновение на плече, которое казалось будто призрачным, это был Се Лянь, его одноклассник, который тут же подлетел со скамейки чтобы удостовериться, что с товарищем все нормально, и он будет жить. Чёртов Му Цин, будь он проклят. Свисток придумали как раз для таких баранов, как он, но видимо этого черта ничего никогда не останавливало. Не успел Фэн Синь встать на поле, как ему тут же прилетело мячом по лицу, а точнее, прямо по носу.       Теперь он стоит в полусогнутом состоянии и слушает взволнованные писки одноклассниц с главой в виде Се Ляня, параллельно пытаясь собрать свои мысли по кусочкам обратно. Казалось, ещё секунда и Фэн Синь бы уже грохнулся своей пятой точкой на пол, не имея сил больше стоять ровно на ногах, но тут его подхватили чьи-то руки. Больно знакомые руки с длинными, будто аристократичными, пальцами, но обладающие немалой силой, в этом парень только что удостоверился.       Это подоспел виновник сего торжества, сам Му Цин, местный умница, красавец, спортсмен и комсомолец. Лицо его было недовольное, будто лимон заставили сожрать, но с ноткой озадаченности, Фэн Синь даже осмелится предположить, волнения в глазах. Придя немного в себя, парень смахнул с себя чужие, цепкие ладони. Шум в ушах медленно сходил на нет, отчего слова, звучащие вокруг, стали приобретать более чёткие очертания. – Внимательнее нужно быть, слепошара, – прозвучал раздражённый голос почти над самым ухом, – в следующий раз не замечу и добью.       Фэн Синь тут же поднял горящий, почти испепеляющий взгляд на Му Цина. Злости его не было предела. Мало того, что этот придурок не дождался сигнального свистка, так ещё и его обвиняет, будто он специально под мячик прыгнул. Да Фэн Синь почти уверен, что Му Цин в него специально целился. – Слышь, может перед тем как обвинять других, за собой будешь следить? Кто подаёт подачу без сигнала? Ты же видел, что я ещё даже на свою позицию не встал! – Фэн Синь хрипло ответил на возмущения парня напротив , все ещё держа ладонь у лица, закрывая окровавленный нос. Кровь все не хотела останавливаться.       Их перепалку вовремя остановил физрук, поручив именно Му Цину отвести Фэн Синя в медпункт. Мол, он кашу заварил, пусть теперь расхлебывает, заодно научатся заботиться о товарищах, раз пока не умеют. У них с Му Цином всегда были напряжённые отношения, ещё с младшей школы. Фэн Синь мог часто подшутить над одноклассником, который каждый день оставался после уроков и подметал их класс по обязанностям старосты. Тот в свою очередь не стыдился поставить подножку Фэн Синю на перемене или подшутить над его умственными способностями. Чем старше они становились, тем жёстче становились подколы. Фэн Синь не выносил этого будто наигранного спокойствия и надменности. В общем, было в их взаимоотношениях что-то такое бушующее, сметающее всë и всех на своём пути, отчего все почти смирились с этим и не пытались примирить этих двух засранцев. Видимо, кроме злосчастного физрука.       Му Цин то ли уставши, то ли смиренно вздохнул, не забыв, конечно же, закатить глаза и, не дожидаясь одноклассника, направился к выходу из зала. Фэн Синь быстро сообразил и медленно поплëлся за ним, молча. До медпункта они дошли, не проронив ни слова, Му Цин только иногда оборачивался, чтобы удостовериться, что полуживой парень всё ещё шёл за ним. Ожидаемо, медсестры на рабочем месте не было, но медпункт, однако, был открыт. Парни зашли в тёмное помещение, пропитанное этим странным, забивающим нос запахом медикаментов и спирта, который есть во всех больницах. Фэн Синю никогда не нравилось это место в школе из-за ворчащей медсестры, вечных вакцин, манту, сборов крови и всего остального, что включает в себя прокалывание кожи иголкой. Это всегда наводило на него жуткую атмосферу отчаяния.       Парень сел на кушетку, пока Му Цин ходил из стороны в сторону и искал аптечку, чтоб обработать ссадину на носу и заткнуть наконец его ваткой. Чужие шаги в тишине отдавались эхом в ушах. Чёрт даже ходил элегантно, уверенно, словно иллюзия. Найдя все необходимое, Му Цин одной рукой взял подбородок Фэн Синя, поворачивая лицо, как ему удобно, а второй держал смоченную ватку. Контраст мягкой ваты и шипящего жгучего кожу спирта, заставлял парня иногда вздрагивать под чужими руками. Му Цин правда пытался быть осторожнее, но движения всë равно выходили немного резкими и смазанными. Фэн Синь не знал, как это описать, но он будто чувствовал кожей каждое прикосновение бледных пальцев в тысячу раз острее.       Ноющая боль немного отрезвляла, приводила в чувства сидящего на кушетке парня, возвращая в реальность, не давая уйти в себя. Прикрыв глаза, он придвинул тело напротив ближе к себе, сталкиваясь собственными коленями с чужими. Му Цин только вылил ещё немного спирта на ссадину. Неровный вдох. Пальцы Фэн Синя чуть сильнее впились в бока парня напротив. Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, будто зачарованные. Всë вокруг было такое нереальное, сводящее с ума. Фэн Синь перехватил холодную ладонь, когда ватка вновь приблизилась к ранке, и рвано поднёс её к своим губам. Он медленно начал покрывать пальцы едва ощутимыми поцелуями, если лёгкое касание можно так называть. Рука Му Цина незаметно напряглась, но он ничего не предпринимал, ни отдергивал руку, ни кричал. Он наблюдал, как-то оценивающе, но в то же время нежно, если такое для него вообще возможно. Все остальные ощущения будто ушли на второй план. Несмотря на надменность, Фэн Синь всегда ценил его честность. Несмотря на упрямство, Фэн Синь всегда ценил его упорство и стремление к своим целям. В глазах Фэн Синя все минусы сливались с его плюсами. Для него существовал только Му Цин и его бархатистая кожа, его обветренные губы, глубокий взгляд, не выдающий эмоций. Он был как одна из античных статуй, стоящих в музее за блестящим стеклом, только его можно было трогать, нужно.        Что-то щёлкает у них двоих. Му Цин плавно двигает одну ладонь на тёплую щеку, устроив вторую на шее, и наклоняется к лицу. Он прижимается своими губами к чужим, окровавленным, но не менее мягким. Фэн Синь отвечает на поцелуй резко, с желанием, иногда кусаясь, пытаясь слиться с чужими губами, хотя ближе быть невозможно. Они стукались зубами, сталкивались носами, нелепо глотали воздух, но целовали, все с таким же усердием и страстью. Фэн Синь чувствовал каждое движение больше не холодных губ и следовал за ними. Эти касания заставляли плавиться.       Они не знали, что будут делать потом, но сейчас были рядом с друг другом, запредельно близко. И никто не узнаёт о их расстоянии меж друг другом.