Причины семейной бессонницы

— Блять, да это уже невозможно, — Ичиджи стянул наушники с головы, прислушался и снова натянул обратно, потому что Катакури на том конце провода, что-то ему начало, пришлось сосредоточиться на его голосе. — Что там? — изображение Катакури на экране ноутбука немного дергалось, связь была не лучшей в этот день, — решил Ичиджи, — причина была в бушующем уже вторые сутки дожде. Именно из-за проклятого дождя они сейчас сидели по домам и общались по видеосвязи, а не торчали в городе вдали от сумасшедших семей, как предполагалось. С другой стороны, просидеть весь день, разговаривая просто так, заодно развитая разгрести рефераты и конспекты. Это было неплохо, если бы в последние три часа Ичиджи не заметился. Странный шум никак не желал успокаиваться, ведь время уже перевалило за полночь. — Ты не слышишь, а будто кто-то решил раздолбать стену, — Ичиджи потер переносицу и откинулся на новеньком кресле. Катакури смотрел на него сочувственно, может даже с сожалением, когда пришлось продолжить: — Давай завтра созвонимся лучше, пойду выясню, кому в этом чертовом доме неймется. Последнюю фразу Ичиджи произнес нарочито громко и повернув голову в сторону двери. Судя по раздраженному выражению его лица, звук так и не пропал. Такури осталось только кивнуть и остаться перед открытым чатом. Вызов завершился, не дав ему попрощаться. Пришлось написать только короткое «Расскажи, что там было. Доброй ночи». Ичиджи в сети уже не было. Он уверенной и гордой походкой шлепал босыми ногами по длинному темному коридору. Пришлось придать шагам стену, слишком уж сильно хотелось выразить негодование, происходящее в ночи. На кухне горел свет, Ичиджи подтянул пижамные штаны и поправил рубашку. В коридоре к методичному стуку добавилась скрипка-кровать, ответ на его вопросы стал слишком очевиден, даже если признавать это не хотелось. — Что за хрень происходит? — он собрал все свое возмущение в кулаках и принципах сжал, когда недоуменно вошел в арку света, вольно щурясь. — Тише, хоть один уснул, разбудишь еще, — Рейджу зашипела первым, Ниджис присоединился к ней возмущенным шепотом, а потом поправил спившего на своем плече Йонджи. Тот самозабвенно сопел, иногда всхрапывал и бормотал что-то во сне, даже не думая просыпаться. Ичиджи поднял руку, демонстрируя миролюбивый жест извинений и продолжая полушепотом: — Так что за хрень происходит? Вся неспящая часть присутствующих закатила глаза, Ичиджи на правах старшего брата (технически не старшего из детей, но хотя бы из их мужской половины) строго нахмурился, смиряя остальных неприкрытой суровостью. Она не сработала, все выглядели утомленно и заспанно, пришлось смягчиться и прошествовать к холодильнику. Хочется пить. Стоило только нашарить на полке любимую газировку, Ниджи зевнул и протянул: — А не надо весь день торчать у себя, столько интересного пропускаешь. Ичиджи пшикнул банкой и присосался к сливочно-клубничному вкусу, после выдыхая и вытирая губы рукавом. Рейджу виновато покачала головой, получив в ответ нарочито усталый взгляд, а потом подхватила, переходя к событиям прошлого вечера. — Это отец. Привез домой черт пойми кого, даже не поздоровался, а сразу в кабинете закрылся. Они сначала там тихо сидели, а потом побежали в спальню, и вот это началось, — судя по голосу и раздражению, все, кроме Ичиджи, слушали здесь с самого начала. Теперь он даже решил, что разговор с Катакури был везением. А вот дождя – нет. — Никогда не думал, что старик так может, — Ниджи зевнул во весь рот и опустил голову на стол. Йонджи медленно начал сползать с его плеча. Ичиджи передернуло, он повел плечами и тоскливо посмотрел на шипящую в банке газировку: — Никогда не хотел об этом знать. Остальные подтвердили совместным мычанием. Звук уменьшился, послышался сначала подозрительный шорох, потом шаги. Все замерли, внимательно прислушиваясь, а потом и наблюдая, как на кухне легким походом просочилось длинное темноволосое существо. Растрепанное и завернутое в отцовскую рубашку. И, слава всем высшим силам, хотя бы в держателе белья (у него, что ли именные боксеры). В далеком детстве Ичиджи слышал достаточно страшных историй, а сейчас смотрел на человека, который в отдалении напоминал любовь нечисть из этих самых страшных историй. Волосатая бабайка, не обращая на жертву никакого внимания, проскользнула мимо и присосалась к графину с водой. Рейджу озабоченно оглядела сушилку со стаканами и попыталась подойти к одной из них к руке из незваного гостя, но тот отмахнулся. А потом наконец отлип от воды, выбросившись почти наполовину и, все еще не подарив никому взгляда, прошествовал обратно в темноту, из которой появился. Ичиджи сказал. И сразу же обернулся на раздавшийся грохот. Йонджи наконец съехал с плеча брата и теперь рухнул на пол, всхрапнул, пробормотал «а когда уже большой кот отвезет нас в Диснейленд» и свернул калачиком прямо на полу. Ниджи оглядел старших, но Ичиджи махнул рукой, хоть кто-то в доме будет спать. Кот. Точно кот. Гость напоминал об облезлого кота. Ичиджи трихнул голову, думать о нем совершенно не хотелось. И видеть его точно. Он парой крупных глотков осушил банку и лучшим броском закинул в мусорное ведро. — Я пошел, — он тряхнул головой и направился в темноту коридора. Может быть, Санджи был прав, когда отказался от удобств родительского дома и сбежал так быстро, как смог сбежать. — В смысле пошел? — Ниджи округлил глаза и поднялся с места. — В смысле Катакури, — на улице все еще лил дождь, но дома снова заскрипела кровать. Ичиджи потер переносицу: — Не знаю, как вы, но я не хочу оставаться с ними на завтрак.