— Зачем нужны шипы? <...> — Шипы ни за чем не нужны, цветы выпускают их просто от злости. <...> — Не верю я тебе! Цветы слабые. И простодушные. И они стараются придать себе храбрости. Они думают: если у них шипы, их все боятся...
Отбрось прежнее. В этом мире нет ничего правильного. По светло-серому пасмурному небу пролетали совы, шумно махая своими крыльями. Даже легкий ветерок не дул сегодня, природа была абсолютно спокойна. Эта часть замка не пользовалась популярностью для времяпровождения: между двумя стенами, одна из которых поросла мохом, было мало места, здесь сыро и солнце до сюда доходит хорошо, если один раз в день. На дворе 2 сентября, 1976 года. Осень, как и учебный год, только началась, а преподаватели сразу же погрузили в учебу, загружая кучей терминов, параграфов, рецептов приготовления зелий и ещё миллионом вещей. Шестой курс для Амелин Бегони начался сразу с работы и труда, однако вернуться в Хогвартс для неё уже означало что-то хорошее. В Великобритании ей нравилось больше, чем дома, во Франции: тут не было надоедливых лиц, жёсткой дисциплины, ужинов каждое воскресенье с другими чистокровными семьями. Здесь можно было получить некую свободу, хоть и все равно немного скрытно. Сейчас Бегони стояла в тени и курила: девушка выдыхала сигаретный дым «Marlboro» и он тут же растворялся на свежем воздухе. Слизеринка внимательно слушала подругу, которая также не спеша курила, рассказывая произошедшее за лето. — Я всё лето обменивалась письмами с Ником Лонгом, — говорила Грэйс, совершенно спокойно. — Это когтевранец, который в квиддич играет? — уточнила Амелин, зная, что это точная правда. — Он же младше на два года. Совращаешь малолетних? — Два года это ничтожная разница, — начала оспаривать подруга, не понимая, что эта была колкая шутка. — И это не заметно, он выше меня на голову. — Да шучу я, — пояснила Бегони. — Думаю, ему очень повезло и он уже похвастался перед друзьями, что на него обратила внимание девушка постарше. Эти мальчишки в пубертате такое любят. — Ты дура, — ответила Райт. — Я знаю, — сказала Амелин. — Странно, что ты сомневалась. — Я не сомневалась, — Грэйс начала перевязывать слизеринский галстук, держа сигарету в зубах. — Кстати, — Бегони не знала, как к этому лучше подойти. Она держала эти слова в голове ещё со вчерашнего дня, но сейчас, делая вид, что ей абсолютно всё равно, она спросила: — Ты привезла с дома парочку новых номеров «Vogue»? Этот журнал был для Амелин одышкой. В семье ей запрещали его покупать, как «просвещение в культуру маглов». Бегони с древности сохранили эти принципы, по поводу чистоты крови и не собирались изменять их. Грэйс Райт, подруга Амелин, полукровка, покупала все, что она хочет, без каких-либо запретов. В том числе, глянцевые яркие журналы, с просвещением в мир моды. Бегони считала это настоящим искусством. — Держи, — Райт выняла журнал из сумки и дала Бегони в руки. От него пахло пряными духами Райт, из-за того, что он долго лежал у нее в сумке, — последний номер. Амелин начала жадно бегать карими глазами по картинке на обложке, все также держа сигарету в пальцах: так непривычно, что ничего не двигалось. На Бегони с обложки смотрела красивая девушка, слизеринка задержала взгляд на её лице, а затем принялась читать яркие заголовки статей. — В комнате ещё лежит «Marie Claire», — сказала Райт, наблюдая за заинтересованной подругой, — и учебник по магловедению. Читать вечером будешь? — Буду, — Бегони немного смутилась. Она не могла спокойно признавать то, что ей интересен мир людей, про это, никто кроме Грэйс и не знал. Если кто-то увидит подобное, то образ типичной слизеринки из чистокровной семьи Бегони будет разрушен, а от самой семьи ей может влететь так, что проще будет умереть сразу. Для всех — она Амелин Бегони, примерная аристократка французской магической семьи. И рушить их представления ей выгодным не представляется. — Запретный плод сладок, — Райт покачала головой. — В любом случае, делай, что хочешь. Я помогу. Твое увлечение миром людей останется в тайне. Девушки услышали чьи-то быстрые шаги, Амелин успела быстро запихать журнал в сумку, хоть край немного выглядывал, но это не показалось ей критичным. Только потом она вспомнила про сигарету, но уже было поздно: через долю секунды за угол завернули два гриффиндорца, давясь смехом: Джеймс Поттер и Сириус Блэк. «Двоих ещё где-то потеряли», — подумала девушка, вспомнив про ещё двух однокурсников — Римуса Люпина и Питера Петтигрю. — Тут занято, — сказала Амелин довольно громко, чтобы перекричать их смех. — Найдите другое место покурить. — Как скажешь, Бегони, — Сириус поправил свои волосы и, улыбаясь, спросил, — можно у тебя магловскую сижку стрельнуть? Слизеринка замерла в небольшом шоке — звучит как страшный сон. Кажется, конфиденциальность была нарушена. Хотелось ответить что-то колкое, но на ум ничего не приходило. Ей становилось плохо, состояние доходило до паники. Бегони опешила и ничего не понимала: вопрос с некой издёвкой просто так или же, Блэк и Поттер подслушали? — На здоровье, — Амелин достала из кармана красную пачку «Marlboro» и, смяв, прислонила ему к груди её, а затем быстро начала уходить, даже не посмотрев на Грэйс. Ей было больше страшно, чем горестно. «Подобная шутка не означала, что они все слышали», — уверяла себя она, чтобы успокоиться, но не выходило. Сириус Блэк. Имя, со вкусом горькой и дорогой свободы, позор дома Блэков. Темные растрепанные волосы, вечно приспущенный галстук, тату, шрамы, запах сигарет и одеколона, который быстро выветривается. Больше всего на свете, Амелин боялась стать такой же: не для кого ни секрет, какие отношения у Сириуса с семьей и несмотря на это, каждое лето ему приходится возвращаться домой. А теперь есть шанс повторить его судьбу из-за его же, какая ирония. — Думаешь, они что-то слышали? — Грэйс наконец догнала подругу. — Фразу, которую кинул Блэк, сложно понять адекватно, — сказала Бегони. — Как и в принципе всё его поведение. — Он мог сказать это и просто так, от дурости, — начала успокаивать ее Грэйс, — мы говорили тихо. А это была просто издевка на то, что сигареты, которые ты куришь — сделаны маглами. — Да много чего ещё сделано маглами, все равно чистокровные это используют, любой дурак это знает, — начала оспаривать теорию, в которую так хотелось верить, девушка. — Не наводи панику раньше времени, Амелин, — сказала Рэйт, — даже, если они правду знают, то ты это не исправишь, а если не знают, то зря волнуешься. — Обливиэйт как вариант… — аккуратно начала Бегони, на что Грэйс на неё вопросительно посмотрела, подняв светлую бровь вверх. — Не смеши меня. Где твоя гордость и хладнокровность, когда дело касается этого? — задала риторический вопрос подруга. — И свою собранность ты тоже теряешь. Тебе вообще-то на прорицание, а это в другой стороне. Амелин резко остановилась. Она так запаниковала, что пошла совершенно в другую сторону. Прикинув сколько примерно времени понадобится, чтобы забраться на астрономическую башню, она осознала, что, опоздает, даже если побежит сейчас. Бегони тяжело вздохнула, молча развернулась и пошла в обратную сторону. — Пока, — сказала весело Грейс и пошла своей дорогой — на магловедение.***
Отдышавшись от слишком быстрого шага, Амелин наконец добралась до верхушки башни. Как только Бегони зашла, учитель и все глаза в кабинете обратились на неё. — Ну и, почему опаздываем на первое занятие в году? — профессор Фатумклюй поправил котелок на голове. Он был слишком принципиальным и строгим для преподавания прорицания. Человек приземленный и не романтичный, он всегда давал сухую теорию и самостоятельную практику. Некоторые ученики сомневались, на счет его способностей вообще, даже если и верили в такую «псевдонауку». — Извините… — Амелин выдумывала опоздание на ходу. — Запуталась в лестницах… Отвыкла за лето. — Ясно-о, — протянул мужчина, совершенно не веря в сказанное, — ну, садись. Девушка села за свободный стол, открыла учебник и приступила к прослушиванию лекции. Фатумклюй монотонно рассказывал о гаданиях на скандинавских рунах, Бегони старалась слушать. Тема сложная, ей повезло — чем сильнее нужно будет углубиться в учебу, тем меньше она будет думать о Джеймсе Поттере и Сириусе Блэке, но как только эти имена промелькнули у неё в голове — мысли полились потоком, заглушая голос преподавателя: она прогоняла все возможные варианты событий, — страшные и не совсем, но в основном первое. — Теперь берем руны на столе и приступаем к заданию, — сказала неожиданно для Амелин преподаватель. Она сразу взяла руны в руки, но просто глупо на них смотрела, не зная, как именно их применить. Бегони просто перекладывала их из руки в руку, делая вид, что чем-то занята. — Ну и, чего вы сидите? — профессор подошёл к столу слизеринки, он посмотрел в её учебник и увидел, что в нем расписан рецепт приготовления зелья, грозно сказал: — У вас даже учебник не тот открыт. Как вы вообще собирались гадать? — Интуитивно, — ответила Амелин. — Это же самое главное в прорицании, а конкретика уже другое. — Гадать самой себе? Я же сказал, разделиться по парам. Подходите к делу серьезно! — сказал он, взяв у ученицы с рук скандинавские руны. — Так, так… — начал он, — вижу новый период в жизни у вас, какие-то страдания, обиду, яркие ощущения… — Я верю только в хорошие гадания, — Бегони отказалась слушать продолжение о своей судьбе. Это предсказание её пугало сейчас ещё больше. Фатумклюй все также как прорицатель не внушал доверия и это хотя бы намного успокаивало, но совершенно чуть-чуть. — А надо во все верить. Это как минимум уважение ко мне, — сказал профессор, поправив мантию. — Теперь гадайте Вы мне. — Вижу к вам скоро придет удача и радость, — начала она, придумывая слова на ходу. — И крупная сумма денег. — Ого, — преподаватель удивился и самодовольно улыбнулся. — Ну… Возможно я мог и растолковать это… Так… — мешкался он. Бегони уже давно поняла, что стоит только навешать лапши Фатумклюю на уши и он станет добрее, так ещё и примет все слова за чистую правду, лишь бы не разочароваться. — Десять очков Слизерину! Тут урок окончился и самодовольная Амелин начала неспеша собирать вещи, чтобы на лестнице не пробираться через толпу желтых и зелёных галстуков, половина которых сразу побежали к двери(сегодняшний урок был совместный с Пуффендуем). Бегони считала, что проще пойти последней, но спокойно, чем так. — Здравствуй, Амелин, — девушка сразу узнала голос и нехотя обернулась, встретившись с серым взглядом Эвана Розье. — Как у тебя дела? — Не наговорился за лето? — саркастично спросила Бегони. Розье приходили к ним чаще, чем она хотела бы. Франция объединила семьи и Эвана она знала ещё с детства, но симпатии к нему не испытывала. — Je ne peux pas arrêter de parler à une si belle fille, — сказал парень, переходя в шутку на французский, и самодовольно улыбнулся. — Merci cher ami, — ответила она, хитро улыбнувшись, — но я убегаю на встречу с Рэйт Грэйс. — Жаль, что тебе какие-то полукровки дороже друзей детства. — Иди к черту! — сказала Амелин беззлобно, однако внутри уже все кипело. — Рэйт лучшая. — Как скажешь, — блондин вскинул бровь, — но если передумаешь, я вечером, как обычно, в гостиной Слизерина. Амелин предпочла бы остаться на вечер в Запретном лесу без палочки, чем без надобности разговаривать с Эваном Розье. Ей хватало его компании каждую летнюю неделю с головой. Он высокомерен, циничен и кажется жестоким. Совершенно такой же, как и все наследники больших магических семей. Никакой встречи с Грэйс сейчас по плану не было, у них разные кабинеты, лишь бы скорее отвязаться от парня. На секунду Бегони задумалась о том, как бы он отреагировал на то, что она не считает маглов и маглорожденных отродьем. Девушка уверена, что он бы в ней разочаровался и никогда больше не заговорил, выделив это как единственный плюс в возможной ситуации. От стресса уже очень хотелось курить, но она тут же вспомнила, что сегодня утром на эмоциях отдала целую пачку чертовому Блэку. Амелин решила всё-таки сходить к Грэйс, чтобы стрельнуть одну. Она пошла в направлении к кабинету Древних Рун, где должна была быть Рэйт. Свернув на очередном повороте, она попала в полутемный коридор, сюда плохо проходил свет. Свою палочку она закладывала за длинный капроновый чулок — ученицы Хогвартса придумали такой способ носить предмет, так как часто не имели карманов — главное, чтобы резинка плотно прилегала к ноге и палочка не была слишком длинной или кривой. Амелин только наклонилась ней, как тут же над её ухом кто-то прошептал «Люмос» и она ясно ясно разглядела лицо Сириуса, освещенного белым огоньком палочки. — О, Мерлин, — Бегони от неожиданности даже испугалась. — Правда считаешь, что я дотягиваю до него? — Заезженная шутка, — девушка закатила глаза. — А вот для маглов нет, — вдруг сказал парень, улыбнувшись, — они ведь не знают, кто это такой. — И к чему это? — спросила Амелин. Сейчас она узнает точно, слышал ли что-нибудь Сириус. — Будто ты до сих пор не поняла, — сказал Блэк. — Нет больше смысла притворяться передо мной. — Нет больше смысла говорить многозначно, — девушка все прекрасно поняла, теперь точно. — Подслушивать это просто ужасно. — Мы с Джеймсом это сделали случайно, — это не было похоже на оправдание, скорее Сириус констатировал факт. — Но это была настоящая сенсация. — Ясно. Теперь мне не избежать позора и осуждения, — сказала Амелин и уже хотела просто пройти как можно быстрее мимо Блэка, лишь бы он не видел её выражение лица сейчас. — Эй-эй, — Сириус схватил девушку за плечи сильными руками, он не нажимал, это движение было сделано лишь для того, чтобы остановить Бегони. Он посмотрел в её глаза: в темноте они казались почти черными, с мертвым взглядом. — Мы решили, что никому не скажем. — С чего бы это? — Амелин растерялась ещё больше. — У нас с тобой совершенно разные пути, характеры, компании и стили жизни. Я слизеринка, следующая по воле родителей, а ты гриффиндорец, делавший всё абсолютно не так, как тебе говорят. Ты таких ненавидеть должен, я абсолютно такая же, как вся твоя семья, – именно так девушка и считала: Блэку точно не за что ее уважать, и ей было абсолютно все равно на это, до данной ситуации. — Нет, мы похожи, — вдруг сказал Сириус, в его глазах читалась некая загадка и заинтересованность. Он будто понимал гораздо больше, чем Амелин. — Ты такая же как я, но трусливая. Понимаешь? Глаза девушки бегали по лицу парня, будто пытаясь уловить суть этих слов. — Кажется, да, – она и правда начала осознавать, о чем он: дух бунтарство есть и в ней и в нем, вот только её уснул и притворяется мертвым, а у Сириуса он жив и гуляет на свободе. — Поэтому мы с Джеймсом никому не скажем, — парень опустил плечи слизеринки. — Но твоя позиция скрытности это так смешно и трусливо. Бегони хотела возразить, отреагировать бурно, но тут Сириус засунул руку в карман и достал оттуда сигарету. — Держи. Процент с твоих же сигарет, — Блэк улыбнулся с какой-то издевкой. Кончик его палочки погас и он тут же скрылся в темноте коридора. Амелин вышла на улицу, и зайдя в укромное место, посмотрела на вещь на свету. «Фанатка грязной крови», — вот, что было написано на сигарете от Сириуса. Она сразу убрала в её в сумку, не в силах зажечь. Слизеринка злобно вздохнула и сжала зубы — Блэк, всё также, остался в своем репертуаре.