Шершняжий уют

— Шершняг, ты не приходи лучше, я тут это… окисляюсь. — хрипло сказал Лёня в трубку старого домашнего телефона. Бабушка уехала в санаторий, и они с Шершнем планировали кутить во все тяжкие. Вот только планы поменялись. — Не п-нял. Заболел, что ли? — по голосу Яши было слышно, как тот нахмурился. Лёня же вообще никогда не болеет. Или не говорит? — Ну, да, нахрен, немного. Но ты не приходи, у тебя иммунитет, блин, как хрустальная ваза, ю ноу? Заразишься ещё какой-нибудь дичью… — Лёньк, ты чего? Ты там один болеть будешь… Ща приду. Лёня недовольно фыркнул. Яшка обычно слушается Лёню, но, видимо, просто потому, что их мнения почти всегда совпадают. «Рыжик настырный» — мысленно сказал Лёня через полчаса, услышав звонок в дверь. Он медленно подошёл ко входу, укутанный в одеяло, бледный и горячий. — Вот заразишься ещё, я тебя лечить не бу-. Ого. — парню пришлось прервать тираду, потому что Яша ввалился в квартиру морозным паром, шурша пакетом. Лёня не удержался и прижался щекой к ледяному плечу Шершня. — Ой как хорошо… — промурчал пациент. — Лёнь, погоди, дай р-здеться… — пробормотал рыжий, торопливо снимая куртку и небрежно висящий шарф. Он аккуратно приложил тонкую ладонь ко лбу блондина и распахнул глаза. — Лёня, ты же печка! А Леонид ни о чём не думал — было очень хорошо от холодной руки… — Т-так, ты это, ложись давай, щас всю дичь из тебя выки. выкипитярим. Нахрен. — Яша начал толкать плохо соображающего Лёню к кровати. Уложив друга, он достал из пакета апельсины, что-то похожее на свёклу и… скипидар. — Шершняг, ты чё, я эту дичь пить не буду… — отклонился от бутылки Вайзенберг. — Да эт не пить… Мама ск-зала, растирать надо… Лёня кивнул, мол, пофиг уже, шамань, что хочешь. Яша начал носиться по дому, как настоящий шершень — чай Лёне сделал с мёдом, апельсины почистил, а потом начал подозрительно громыхать на кухне и что-то тихо, фальшиво петь. Лёня провалился в бредовый сон под пение кастрюль, и спал долго. Проснулся он от запаха чего-то вкусного и чувства слежки. — Яш… Ты чё?.. — хрипло спросил блондин. Яков сидел, как кот, рядом, и, кажется, испепелял друга взглядом. — Ж-ждал, когда ты проснёшься… — Яша смутился: наверное, другу не нужна такая забота. Но он уже сделал суп, так что не денется никуда. Рыжий отвёл Леонида на кухню, где усадил и поставил перед носом тарелку с супом. Выглядело, конечно, не как в ресторане, но чувствовался особый шершняжий уют. Лёня медленно, ложка за ложкой, ел суп, шмыгая. Яша сидел напротив, а потом встал рядом и стал неуверенно, почти невесомо, гладить друга по голове. Леонид возмутился бы, если бы были силы (и желание, что уж там), но лишь прильнул к прохладной руке Яши, прикрыв сонные глаза. Лёня лежал ещё три дня, и Яша каждый день приходил и старательно лечил Вайзенберга. То холодное полотенце на лоб положит, то чая принесёт, а то просто молча посидит рядом, держа Лёню за руку. Благодаря таким стараниям Леонид выздоровел, и вскоре снова гонял без шапки и дурачился. Только стал как-то тише рядом с другом. То за руку возьмёт, отведя взгляд, то быстро-незаметно поцелует в лоб при прощании. А Яша остаётся улыбаться, как дурачок. Хотя он и есть… Кто, кроме дурачка, полюбит такого, как Лёня?