***
Они нашли его в доме Айкена, пробравшегося в подвал через старые тоннели, о существовании которых едва ли кто-то помнил. Скотта тошнило от воспоминаний о луже крови, что пропитала его пижамные штаны и растекалась по полу у голени Стайлза, тёмной и густой. Она пахла солью, а на руках была ярко-красной — Скотт ненавидел себя за то, что допустил нечто подобное, когда стирал её с ладоней, сдерживая слёзы горечи и страха. Капкан — то, что и вызвало тот страшный крик — оставил на ноге глубокую рану, но не задел кость. Стайлз был без сознания в доме Айкена и оставался таким в больнице. Скотт, шериф и Айзек прочесали подвал лечебницы вдоль и поперёк, но так и не сумели найти признаков чьего-то присутствия, кроме самого Стайлза. Там не пахло смертью, не пахло оборотнями или чем-то необычным — только пыль, плесень и кровь. Скотт боялся того момента, когда Стайлз проснётся и им придётся поговорить о существе, что напало на него. О существе, один голос которого пробуждал в нём животный, дрожащий страх. — Его можно будет навестить завтра. — Его мама выглядела усталой, заправляя прядь волос за ухо. Медицинский халат был надет поверх ночной одежды, косметика на глазах была смазана — должно быть, она уснула, не умывшись, а когда проснулась посреди ночи, вряд ли думала о внешнем виде. Скотт поднялся и обнял её, как желая утешить, так и нуждаясь в утешении. — Идите домой. — Не говори глупостей, Мел, — ровным, едва ли выражающим какие-то эмоции голосом сказал шериф. — Я буду здесь, со своим сыном. Скотт согласно кивнул, с усилием сглатывая вязкую слюну. Фантомный запах крови, боли и ужаса густо заполнял нос, стекал по горлу — вызывал тошноту. И от мысли покинуть Стайлза его охватывала слабость. — Ты можешь пойти домой. Папа проводит тебя, — прошептал Скотт, краем глаза примечая отца. Он держался напряжённо, вдумчиво глядел в пустоту. Скотт узнал этот взгляд, это выражение лица — так он выглядел, размышляя о самых сложных, запутанных делах, которые вызывали у него дискомфорт. Стайлз не был его делом, и вмешательство отца могло стать проблемой, но Скотта согрела мысль, что он заботился достаточно для того, чтобы попытаться разобраться с чем-то столь странным, но важным для Скотта. — Пусть не спускает с тебя глаз. — Ты думаешь, это был кто-то опасный? — Я в ужасе от одного воспоминания о его голосе, мама. И, — Скотт снова сглотнул, липкий комок страха застрял у него в горле, — мы не знаем, что оно могло сделать со Стайлзом. — Там никого не было, когда вы пришли. — Там был кто-то, — отрезал Скотт. — Я слышал его. Айзек слышал его. — Я знаю, знаю. Прости. — Его мама покачала головой, поджимая губы. Складки на её лбу стали глубже, выражая озабоченность. — Мне не хочется верить в это, вот и всё. — Мне тоже, — легко поделился Скотт. Он оглянулся на Айзека, который стоял у двери, но не торопился уйти. Он не хотел оставаться один этой ночью, так же, как и Скотт. — Я буду здесь, мама. Напишу, если что-то изменится. Она кивнула, коротко попрощалась с шерифом и ушла в компании отца. Скотт встал рядом с Айзеком, прижимаясь своим плечом к его, и постарался выбросить из головы все воспоминания о жутком голосе. Он не хотел знать, кому он принадлежал, не хотел видеть это существо, не хотел взаимодействовать с ним. Но если оно причинило Стайлзу вред, Скотт не поскупится даже на убийство.***
Глаза Стайлза были шоколадными. Скотт их знал, помнил их блеск при очередной затее — бесхитростно озорной, честный, несмотря на лукавую натуру его друга. Радужка меняла цвет при изменении освещения: порой становилась прозрачно-янтарной, а порой затемнённой, почти чёрной. Но при любых обстоятельствах эти глаза смотрели на Скотта с нежностью, иногда смешиваемой с раздражением, иногда — с гневом. Но нежность была всегда. Глаза существа, что заняло тело Стайлза, были шоколадными. Они сияли, как солнца, при взгляде на отца и тлели мягким теплом при взгляде на Скотта. Но они не были полны жизни и нежности; за слоем притворных эмоций зияла пустота. Скотт выбежал из палаты и едва успел добраться до мусорного ведра, как его вырвало. Кислота стекала с губ тонкой вязкой струйкой, край ведра впился Скотту в лоб. Его чувствительный слух улавливал обеспокоенный голос Стайлза, но сил на что-либо, кроме тихого угрожающего рычания, не нашлось. Скотт обмяк, обнимая мусорное ведро, и отказался повернуться и объясниться, когда Айзек положил руку ему на плечо.***
— Мы познакомились, когда были совсем детьми. Мне пришлось ударить лопаткой того уродца, который смеялся над твоим приступом. — Стайлз улыбался, говорил, жестикулировал, смотрел — и не отличался от себя обычного. Скотт не верил ни единому его слову. — Называть ребёнка «уродцем» немного по-хулигански, — нахмурился Айзек. Он был обескураживающе расслаблен, и Скотт хотел кричать и трясти его за ворот толстовки, чтобы разбудить, раскрыть ему глаза — показать, какой монстр сидел перед ними, прикрываясь лицом Стайлза. — Смеяться над ребёнком, у которого приступ астмы, — вот что по-хулигански. — Стайлз смерил Айзека своим обычным раздражённым взглядом. Скотт мог отдать существу должное — оно имитировало Стайлза идеально. — Дети — маленькие наивные комочки жестокости. В этой совершенности была его ошибка. Почему оно выбрало Стайлза? Будет ли это иметь значение? Поможет ли им вытащить монстра из его друга? Станет ли тем знанием, которое подтолкнёт их в правильном направлении, поможет найти решение? — Ты просто идиот, Стилински. — Или ты слишком туп, чтобы понять, о чём я говорю. Он был красив, человеческой красотой. Жёлтый искусственный свет придавал мягкости его чертам, живость мимики была слишком знакомой и родной, чтобы не проникнуться Стайлзом. Существо хотело этого. Оно демонстрировало свою новую оболочку почти с хвастовством, упиваясь ловкими пальцами, упругой кожей, крепкими зубами. Оно гордилось своим новым приобретением, дёргая себя за густые волосы и прокручивая запястья с тихим хрустом. Скотт почувствовал кислый привкус на языке, размываемый обильным количеством слюны, и понял, что совсем скоро его снова стошнит.***
Что-то дрожало у него внутри, мелко и почти щекотно. Слабость сковала руки Скотта настолько, что пальцы стали совсем непослушными. В лофте было светло, сочно-оранжево из-за заката, но тепло солнца не просачивалось через кожу — холод сдавливал внутренности, пробирался мурашками по ногам, отяжелял конечности. Дерек казался скалой, устойчивой и сильной, когда Скотт смотрел на него, чувствуя себя как никогда жалко и испуганно. — Я не собирался возвращаться. — Это Стайлз. — Поэтому я здесь. Они не были друзьями. Сложно было назвать так человека, с которым их свели несчастливые обстоятельства и вынужденное сотрудничество, полное недоверия и даже предательств. И всё же Дерек вернулся, потому что Скотт попросил его. Он не мог не ценить этот великодушный жест со стороны того, кто имел все основания отказать. — Спасибо. Дерек кивнул, стоически снося как благодарность, так и лёгкую настороженность, которую Скотт не мог не чувствовать. Дерека было сложно прочесть, даже теперь, когда хемосигналы перестали быть монолитной смесью телесных запахов, — на самом деле это было универсальной чертой всех Хейлов. Или всех глубоко травмированных людей, как Скотт предполагал. — Они верят, что с ним всё в порядке, — не обвиняя, указал Дерек, имея в виду как шерифа, так и Лидию, которая лишь жаловалась на головную боль рядом со Стайлзом. Никто не видел того, что казалось Скотту очевидным. — Оно обмануло их. Дерек смотрел на него прямо, без увёрток демонстрируя, что наблюдает за Скоттом, проверяет его честность. Знакомое поведение, как ни странно, придало уверенности. — Ты знаешь, что оно из себя представляет? — Оно было мертво, когда встретило Стайлза. Не было сердцебиения и дыхания. И я… Я испугался, когда услышал его голос. Он был таким… Я не хотел бы больше его слышать, если бы мог. Дерек кивнул, и Скотт заставил себя продолжить. — Оно вселилось в него. Заняло его тело? Я не знаю, где, — Скотт инстинктивно прикрыл рот ладонью, когда его голос неожиданно сорвался. — Я не знаю, где теперь Стайлз, когда в его теле оно. Суровая линия прорезала лоб Дерека. И без того напряжённая поза стала ещё жёстче, линия челюсти выглядела каменной. Он казался мраморным, стоя в солнечных лучах очень неподвижно, и не слышь Скотт его сердцебиение, он мог бы обмануться этим на секунду. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне всё, что помнишь о нём. Всё. — Дерек достал телефон, перестав, наконец, сканировать Скотта взглядом. — А потом ты расскажешь всё это ещё раз, но уже Питеру. — Спасибо, — не удержавшись, ещё раз выдохнул Скотт, потому что не знал, что сделал бы, если бы Дерек не поверил ему. Существо, занявшее тело Стайлза, было умно и действовало умело — все верили в его игру, недоверчиво относясь к сомнениям Скотта. Если бы и Дерек тоже… — Начинай, Скотт, — твёрдо велел Дерек. — Питер будет здесь через полчаса. В каком же отчаянии он был, что мысль о Питере в качестве помощи казалась ему подарком.***
Волосы чёрными змеями разметались по лесной подстилке, неестественно выгнутая шея была очевидной причиной смерти. Женщина лежала на срубе Неметона, раскинув руки в стороны и свесив голову таким образом, что тёмные пряди волос лежали на земле. Скотт не знал её, азиатские черты казались чужеродными, запах — инстинктивно отвращающим. Длинное лезвие холодного оружия поблёскивало в солнечном свете, вертикально воткнутое в Неметон. Скотт полагал, это могла быть шашка или что-то вроде катаны. Он никогда не интересовался оружием настолько, чтобы с уверенностью отличить одно от другого. Стайлз знал бы ответ. Иногда казалось, что он знает всё. — Кицунэ, — констатировал Питер, покружив у тела несколько десятков секунд. — Но почему здесь? Что привело её в Бейкон Хиллс? — И как она оказалась у Неметона? — То, что незнакомка оказалась именно здесь не могло быть совпадением. — Это место нелегко найти. — Если это сделало существо внутри Стайлза, неудивительно, что расположение Неметона не было для него большой загадкой. Питер перевёл горящие голубым глаза на Дерека. — Ты думаешь, оно владеет не только телом Стайлза, но и его разумом, племянник? — Нельзя это исключать. Разумом Стайлза нельзя владеть, яростно подумал Скотт. Им нельзя владеть. С ним можно сражаться, требуя подчинения и терпя неудачу за точно такой же неудачей. — Стайлз умный мальчик. Если он ещё жив, он даст нам знать. — Питер взял труп женщины за подбородок и покрутил её голову, рассматривая безжизненные симметричные черты с болезненным любопытством. — А если нет… Ну что ж, мы всегда можем отомстить его убийце. Скотт сдержал рычание, проглотил его, как и все горькие мысли, возникшие после этих слов. Месть — то немногое, в чём Питер достиг больших высот, чем гордился и что лелеял, как дракон с обрезанными крыльями лелеял бы жалкие гроши золота — всё, что осталось от былого сокровища (как Питер пытался убедить себя, что эти гроши могли бы заменить ему былое сияние семьи — настоящей стаи). Скотт готов был отомстить, если спасение больше не было бы вариантом.***
— Дом забыт и непригоден, — шептали потрескавшиеся губы, с которых вырывался конденсат утренних заморозков, — а в глазах людей — туман. То что мир так монохромен — дурно пахнущий… — Обман. Глаза медленно моргнули, расслабленное тело словно насмехалось над настороженностью Скотта. Существо было мертво, что просачивалось сквозь щели живого тела Стайлза, как смола просачивалась через изъяны древесной коры. — Это верно. — Существо перебирало пальцы, словно ожидая найти что-то в своих пустых руках, испачканных кровью. — Сладкая ложь, горькая ложь. Её глотают с удовольствием, ею делятся, имея при себе подлые умыслы и благородные. Лукавость — черта Дьявола, Скотт. И всё же, я один из самых лукавых людей, что ты знаешь. — Стайлз не такой, как ты. И он уж точно не Дьявол. — Это верно, — снова сказало существо, полуприкрыв глаза в игривом вызове, от которого у Скотта взмокла спина. — Это верно. Но что становится больше, чем больше ты забираешь? Скотт помедлил, стараясь не опускать глаз и не смотреть на то, что лежало у их ног, всё ещё излучая живое тепло. — Дыра. Яма. — Вот что происходит с разумом Стайлза, Скотт. Я копаю, я забираю и дыра расширяется. Углубляется. Мне интересно, когда закончится место, когда яма не сможет больше стать глубже. Мне интересно, когда Стайлза станет настолько мало, что его и не разглядишь. Скотт сглотнул, чувствуя себя странно уязвимым теперь, когда существо не утруждало себя притворством. Иней на траве хрустел под неумолимой подошвой его ботинок, хрупкий и свежий — недолговечный, но прекрасный. — Зачем тебе Стайлз? — вырвалось у Скотта в порыве отчаянной потребности знать, чтобы суметь защитить. — Не мог бы ты взять меня вместо него? Существо смотрело на него пустыми глазами, которые напомнили Скотту о разметавшихся волосах женщины, умершей на Неметоне, о мухах, что кружат над мертвечиной, о сладком запахе гнили, о скользкий от крови руках. — Ты в таком ужасе, — сказало оно, словно и не слышало его мольбы. — Ты так боишься. Довольно опьяняюще — знать, что смертные всё ещё могут бояться нас. Это было давно, так давно. Ты знаешь о ценности свободы, волк? Ты знаешь что-нибудь о необъятности времени, которое тянется бесконечно, когда ты заперт и одинок? — Нет, — прошептал Скотт, слишком напуганный, чтобы солгать. — В этом всё дело, — сделало существо глубокий вздох. — Это было больно — быть бренным пленником, обречённым на изоляцию той, кому осмелился помочь. Но теперь? Теперь мне не больно. — Потому что Стайлз теперь с тобой. — Потому что он со мной. — Значит, он жив, не так ли? Существо заливисто рассмеялось, настолько похожее на Стайлза, что к глазам Скотта подступили слёзы. Его смех разрезал утренний воздух, и на секунду Скотт даже перестал ощущать густой солёный запах с нотками железа, увлечённый знакомым зрелищем — отличной подделкой его друга. — Ты умнее, чем можно подумать, волк. Альфа. — Оно приблизилось к нему, положило ладони ему на щёки. Скотт замер под прикосновением, чувствуя бешеный стук сердца у себя в ушах. — Но не забывай, кто мы есть. Я и Стайлз. Мы лжецы, Скотти. Мы лукавы, как сам Дьявол. — Стайлз не Дьявол. — Это верно, — отпустило его существо, выглядя довольным. — Он куда хитрее падшего ангела, деформировавшегося в бездне под неодобрительным взглядом Отца. — Стайлз не Дьявол, — бессильно повторил Скотт, дрожащими руками цепляясь за холодную кору дерева, не уверенный, что слабые ноги смогут выдержать вес его тела. — Ты правильно делаешь, что боишься, Скотт. Нам нельзя доверять. — Существо опустило взгляд, ногой переворачивая голову девушки, лежащей у их ног — на её щеке остался грязный след, оставленный кроссовом Стайлза. Она тоже обладала азиатской внешностью, но была куда моложе. Лицо навечно приняло умиротворённое выражение, серая майка пропиталась кровью и прилипала к телу. Чёрные волосы разметались по земле — отражение женщины на Неметоне. — Я оставлю тебе одно назидание, волк. Ты должен к нему прислушаться, если хочешь жить. — Я-я… — Никогда не доверяй лисе, Скотт. А я и Стайлз? Мы лисы. Мы одурачим тебя и твоих друзей. Мы одурачим всех. — Но если ты лис, как я могу доверять тебе в этом назидании? Существо рассмеялось, отступая. Казалось, что кожа Стайлза натянута на него, как хрупкий пергамент, готовый порваться и выпустить его друга в любой момент. — Умнее, чем можно подумать, Скотт.***
Лидия протянула ему лист в клетку с большой буквой «А» по центру, что была заключена в круг. Линии были толстыми и отчётливо пахли солоноватыми чернилами. — Это логотип Мстителей? — озадаченно спросил он, и Лидия раздражённо поджала губы. — Символ анархии. Хаос, свобода, прогресс на основе добровольного сотрудничества. Существует множество трактовок и взглядов. — Хорошо. Это снова были твои… ну, видения? — Нет, Скотт, я решила нарисовать символ хаоса и устроить тебе поучительную лекцию, чтобы возместить ущербность твоего образования. — Лидия провела по линиям символа пальцем, на кончике осталось немного чернил. — Ты твердишь о существе — и оно есть, полное раздора. — Значит, ты мне веришь? Дитон исчез, а они с Хейлами ничего не добились. Скотт начал впадать в отчаяние. — Нет. — Она огляделась, решительная и сильная, что сложно было понять по её безмятежному лицу. — Но скажи мне всё, что знаешь. — Питер думает, это кицунэ. — Кицунэ, — повторила Лидия. — Потому что его сопровождает хаос? Скотт пожал плечами, не уверенный, что Питер прав. — Выбор оружия, склонность к обману, хитрость, загадки. Однажды оно назвало себя лисой. Кицунэ — наша лучшая догадка. Лидия склонила голову, разглядывая его так, словно могла увидеть всё, что творилось у Скотта в голове. — Я верю Стайлзу. Почему ты этого не делаешь? — Потому что оно — не Стайлз. Лидия поднялась, смяв листок с символом анархии в руке. Она пахла разочарованием. — Ты так в этом уверен?***
Скотт наблюдал за ним, когда они справлялись с Калаверас, помогали Дереку, выслеживали Кейт. Ни словом, ни делом существо не давало понять, что заняло тело Стайлза — оно показывало своё гротескное лицо лишь наедине, насмехаясь над его беспомощностью. — Он отличный лжец, — однажды рассеянно заметил Питер после того, как очередная попытка поймать на горячем монстра в теле Стайлза завершилась сокрушительным провалом — Существо? — нахмурился Дерек. Питер сидел чуть в стороне, довольно давно прекратив активное участие в их планах, объяснив это тем, что не видел смысла бороться с тем, что имело столь большую власть и так явно было бессмертным. — Или Стайлз, — беззаботно кивнул Питер. — Сейчас трудно понять, кто есть кто. Умирали люди, существа, виновные и невинные. Скотт не был уверен, кто стал жертвой существа, а кто — призом очередного наёмника, что заполонили собой Бейкон Хиллс. Он надеялся, что Стайлз не видит того, как существо обагряет его руки кровью, пользуясь ими, как своими собственными. — Какого это — знать, что твою жизнь оценили в двадцать пять миллионов? — неловко спросил Пэрриш, пока они пытались расшифровать следующую часть списка. Стайлза с ними не было, и Скотт сглотнул желчь, думая, что в это время делало существо, какие зверства совершало. — Заставляет задуматься о самоубийстве, — с ломкой улыбкой пошутил Скотт, вставая за спиной Лидии, которая торжествующе оттолкнулась от стола и встала. — В этом списке есть и я, — слишком жизнерадостно начала она. — Однако это последняя часть. Теперь мы можем предупредить оставшихся. — Большинство уже догадались, что за сверхъестественной частью города идёт охота, — склонился над списком Скотт. Лидия присоединилась к нему, более тщательно изучая столбцы имён. — Но Сатоми… Скотт замолк, наткнувшись на очередное имя. Оно было оценено всего в четыре миллиона, и он не знал, что повлияло на это — невежество того, кто составлял списки, или нежелание навлечь гнев существа, что заняло тело Стайлза. Ну, теперь он мог перестать называть его существом. — Ногицунэ, — выдохнула Лидия, бледная и испуганная. — Питер был прав. Он кицунэ Пустоты. Пэрриш встал по другую сторону от Скотта, читая имя, которое так потрясло их обоих. — Значит, Стайлз тоже какое-то существо? Мне казалось, вы верили, что он человек. — Он человек, — твёрдо сказал Скотт, проводя пальцем по имени, которое до сих пор произносил с трудом. — Но существо, которое заняло его тело — нет. — Это как одержимость? — Да, — согласился Скотт, чувствуя, как надежда возвращается к нему. Теперь, когда у него были доказательства, люди поверили бы ему, они помогли бы ему. — И мы, наконец, изгоним из него этого Дьявола. Когда он посмотрел на Лидию, она не горела той же решимостью, что и он.***
— Я оскорблён, — прошептало существо, Ногицунэ, не сводя глаз с яда канимы, который им удалось найти у Дитона. — У вас так мало веры в меня. — Тебе больше нет нужды поддерживать шараду, — ровно сказала Лидия. — Твоё имя было в списке. — Я так и знал, что стоило убить ту маленькую банши. — Существо вмиг утратило тёплый блеск глаз и открытость позы. Оно плавно перетекло в покрытую тенями оболочку, мало похожую на яркий, дружелюбный облик Стайлза. — Её игра показалась слишком забавной, чтобы прекращать её так скоро. — Это было твоей ошибкой, — согласился Скотт. — Я показал, как мало они верят в тебя, если на другом конце спектра находится Стайлз. — Существо говорило снисходительно, словно действительно оказало ему большую услугу. — Будь благодарен, волк. — В этом замешано нечто большее, — не согласился Скотт. — Ты что-то сделал. Они никогда бы не… — Не предпочли Стайлза тебе? — существо сделало шаг вперёд, словно забыв, что Эллисон держала в руках вещество, способное парализовать его одной каплей. — Ты так мало веришь в нас. — Я хотел сказать не это, — сощурился Скотт. Страх всё ещё сжимал его внутренности, но теперь, когда рядом с ним были те, кому он мог доверять, противостоять монстру было куда легче. Существо смотрело на него тёмными, пустыми глазами. Дрожь прошла по телу Скотта под этим взглядом, но он не позволил себе отступить. — Дерзай, волк. Попробуй спасти своего друга. — Существо раскинуло руки в стороны, подставляя себя любым атакам. — Я в вашем распоряжении. Дротик с ядом канимы не заставил себя ждать слишком долго.***
Скотт пошатнулся, когда почувствовал, как его сознание затуманивается на секунду, прежде чем он открыл глаза в ослепительном стерильном пространстве, простирающемся бесконечно далеко. Неметон стоял в сотне метров от него, неуместно тёмный в этом кипенно-белом месте. Он подошёл к нему, в надежде увидеть что-то, что подсказало бы, как действовать дальше, но увидел на срубе лишь игральную доску с черными и белыми фишками, разбросанными в хаотичном порядке. Словно партия была брошена, так и не закончившись, хотя Скотт и не сумел узнать игру. По Неметону струилась кровь, тёмная и густая, но не касалась белого пола, не пятная его девственную чистоту. На дереве было несколько кровавых отпечатков пальцев, смазанных линий, пятен. Приглядевшись, Скотт заметил и чёрную шерсть. — Это место, где мы справлялись с болью, — послышался тихий голос, и Скотт обернулся, полный надежды увидеть Стайлза. То, что предстало перед ним, не было его другом. Бинты свисали с его тела, словно в попытках отслоиться, рот — запачкан чёрной густой субстанцией, глаза были безжизненными и уставшими. Скотт подавил дрожь, не видя в нём существа, но не видя и Стайлза. — Болью одиночества? — Ты слушал его… нас, когда мы говорили тебе. Молодец. Ты не всегда бываешь внимательным, Скотти. — Это было важно. Тот, кто был перед ним, кивнул, но не проронил больше ни слова. Скотт наблюдал, пытаясь понять, было ли в этом часть его друга. — Значит, ты сюда больше не приходишь? — спросил он, не уверенный, что делать дальше. — Боли больше нет, когда мы стали единым целым. — Существо — Стайлз — посмотрело на него с ухмылкой, обнажившей перемазанные в чёрной субстанции зубы. — Мы больше никогда не будем одни. — Я пришёл, чтобы забрать тебя отсюда, — беспомощно прошептал Скотт. Стайлз кивнул, его взгляд смягчился, став почти сочувственным. — Мне жаль, но больше нет только меня, Скотт. Есть мы. Скотт почувствовал, как болит у него челюсть из-за того, как сильно он её сжал. На ресницах начали собираться слёзы. — Я больше никогда не увижу тебя? — Ну почему? — спросило существо удивлённо. Скотт закричал, когда его грубо выдернули из сознания Стайлза, уже в следующую секунду чувствуя твёрдость пола. Существо склонилось над ним, глядя точно так же, как и секунду назад, в голове Стайлза. — Ну почему?***
Глаза Стайлза были шоколадными. Скотт их знал, помнил их блеск при очередной затее — бесхитростно озорной, честный, несмотря на лукавую натуру его друга. Радужка меняла цвет при изменении освещения: порой становилась прозрачно-янтарной, а порой затемнённой, почти чёрной. Но при любых обстоятельствах эти глаза смотрели на Скотта с нежностью, иногда смешиваемой с раздражением, иногда — с гневом. Но нежность была всегда. Глаза существа, что заняло тело Стайлза, были шоколадными. Они сияли, как солнца, при взгляде на отца и тлели мягким теплом при взгляде на Скотта. Но они не были полны жизни и нежности; за слоем притворных эмоций зияла пустота. Глаза того, кто смотрел на Скотта теперь, были шоколадными. Они светились лукавством, озорством и жаждой жизни, полные свободы и решимости действовать. Они были нежны и были насмешливы, когда обращались к Скотту, и он не мог найти грань между существом и Стайлзом. Она стёрлась, яма стала слишком глубокой, чтобы с уверенностью сказать, что Стайлза всё ещё можно спасти. Скотт опоздал, и в этом не было ничьей вины, кроме его собственной. — Мы с самого начала были похожи, — доверительно сообщило существо, подаваясь вперёд, словно яд канимы никогда и не сковывал его тело. — Ты ничего не мог сделать, чтобы разделить нас. Скотт отвернулся, когда понял, что существо утешает его. Как это мог бы сделать Стайлз. — Я хочу, чтобы ты ушёл. — Ты боишься нас, — довольно заключило существо — Стайлз. — Это всё ещё пьянит. Это всё ещё… насыщает. — Он выглядел задумчивым, поднимаясь с дивана, куда они усадили его. Никто не пытался помешать ему. — Я буду скучать по тебе, Скотти. И вот так Стайлз ушёл, словно и не оставил за спиной разбитого друга. Скотт провожал его глазами, ощущая запах смерти и страха, что вились за существом, подобно хвостам. Мир продолжил вращаться, солнце всё ещё светило на небе, а люди занимались тем, чем привыкли, но Скотту казалось, что земля взорвалась у его ног, возвещая о конце времён. В голове прозвучало слабое, испуганное и дрожащее «С-Скотт?» больше похожее на мольбу, и Скотт заплакал, не в силах смириться с поражением, которое стоило ему друга. — Прости, — Скотт смотрел на пустой дверной проём, где исчезло существо, зарывшись руками в волосы. — Прости меня. Из-за него Стайлз стал единым целым с Дьяволом.