Вырезанная луна

Снейп крутит руками, пытаясь хоть немного ослабить скованность в плечах, но это не приносит большого облегчения. Никакие растяжки не могут унять жжение в его мышцах и внутренностях после худшего "Круциатуса" в его жизни, и он не понимает, как сумел сохранить рассудок после такого. Он действительно должен поблагодарить свою мать за навыки окклюменции. Единственный акт защиты и заботы, который она проявила к нему. Фу, он становится отвратительно сентиментальным. С другой стороны, какое это имеет значение? Он умрёт. Он фыркает при этой мысли. Говённый конец говённой жизни. И снова у него была миссия. И снова он провалился. Шпион, которого поймали, никуда не годится, поэтому ему лучше умереть. Дамблдору он больше не понадобится, а это значит, что никто не придет его спасать, даже если они узнают о том, что с ним случилось и где он находится. Вонючая, полусгнившая деревянная лачуга без нормального пола. Только грязь и опавшие листья, и так много дыр в стенах, что с таким же успехом можно его было бросить на улице, даже не пытаясь защитить его от непогоды. Его раздели до штанов, обыскали и порвали мантию, надели ошейник, как на животное, затем приковали к металлическому столбу. Он недостаточно силен чисто физически, чтобы выбраться. Ирония обращения с ним, учитывая его похитителей, отмечена, но не оценена по достоинству. Конечно, стая Фенрира Грейбека будет обращаться с ним как с животным, скотом, их следующим блюдом или игрушкой, которую они разорвут на части. И они разорвут его на части. Тёмный Лорд, обнаружив предательство Северуса и пытая его, пока ему не надоело, бросил его в лагере оборотней утром перед полнолунием. Северус умрёт сегодня ночью. Жаль, что они не могут позволить ему умереть после чёртового стакана воды. У него пересохло в горле от крика, и он ненавидит тот факт, что умрёт с идиотской мигренью, бьющейся в черепе. Если он проведёт остаток вечности в аду с головной болью, он убьёт самого Люцифера. Его частично бредовые мысли прерываются, когда запертая на засов дверь в его полуразрушенную камеру со скрипом открывается. Он не встает с того места, где сидит на земле, прислонившись спиной к деревянной стене, но смотрит бесстрастными черными глазами сквозь свои спутанные сальные волосы. И затем вся его решимость оставаться холодным и собранным разбивается вдребезги, когда входит Ремус-блять-Люпин. – Привет, Северус, – здоровается оборотень со своей обычной мягкой улыбкой. ***** Снейп выглядит как будто вышел из ада. Это не должно заставлять кровь Ремуса кипеть. Он может чувствовать, как она пульсирует по его телу, заставляя сердце биться сильнее и учащеннее. От Снейпа пахнет потом, грязью, кровью и всеми хорошими вещами, которые нравятся Волку. От него пахнет страхом, слабостью и уязвимостью, и Ремус так сильно хочет этим воспользоваться. Его приятная улыбку дрогнула, но он заставляет её остаться на своём лице, когда приближается к прикованному волшебнику. – Люпин, почему я не удивлен, обнаружив тебя в этом зверином логове? – Снейп хрипит. Так не пойдет. Ремусу нужен его глубокий, ровный голос. Он вытаскивает палочку и произносит "Маффлиатто", отчего бровь Снейпа раздраженно подергивается. Люпин – единственный, у кого есть волшебная палочка в лагере, единственный оборотень с полной магической подготовкой. И как бы другие ни насмехались и рычали на магию, они всё ещё находили ей применение, и именно поэтому Люпин сохранил свою волшебную палочку. – Дамблдор попросил меня внедриться в стаю Грейбека. Ты не единственный, кто рискует своей жизнью, шпионя, Северус. Или уже нет. Ремус подходит к мужчине и, наколдовав стакан воды, предлагает его ему. Снейп берет бокал дрожащими руками и медленно выпивает. Ремус молча наливает ему ещё, изучая бывшего шпиона. Снейп бледен, как привидение, вены под его кожей придают ей полупрозрачный голубой оттенок. Он весь покрыт шрамами, старыми и новыми; теми, которые он получил за последние несколько дней, и теми, которые он получил до того, как научился варить зелья, чтобы стирать их со своей фарфоровой кожи. Он покрыт множеством синяков, от черных до фиолетовых, синих и желтых. Смешиваясь с красным, сочащимся из его порезов, они создают жуткую картину на этом белом кожаном холсте. Ремус хочет слизать всё это и добавить свои собственные метки, покрыть его очертаниями своих когтей и зубов. Его подпись и доказательство собственности. Снейп – сплошные кости и острые углы, чья кожа туго натянута на рёбрах и бедрах. Он никогда не был крупным мужчиной, но сейчас выглядит ещё большим беспризорником. Ремус, вероятно, мог бы поднять его одной рукой. Легко сломать ему кости, если он схватит его слишком грубо. Но ему нужно контролировать себя, сдерживать все эти порывы. Полнолуние уже на носу, до него всего несколько часов. Всегда трудно держать волка на цепи рядом с человеком, которого он хотел в качестве партнёра в течение двадцати лет, но он должен. Если его план сработает, он не только получит Снейпа, но также спасет ему жизнь. – Они собираются убить тебя сегодня вечером, Северус. – И как насчет того, чтобы сделать с этим что-нибудь? Или ты собираешься ограничиться констатацией очевидного и смотреть, как твои друзья-чудовища разрывают меня на куски? – Рявкает Снейп на него. Хотя его тело слабо, но яд в словах силён как никогда. – Я вызвался добровольцем. На лице Снейпа появляется лишь краткий миг удивления, прежде чем он начинает рычать на Ремуса, как зверь в клетке. Снейп настолько дикий, насколько это возможно, такой же зверь в человеческой шкуре, как и Ремус. Он любит его за это. – Конечно, ты так и сделал. Поскольку теперь я бесполезен для Ордена, ты мог бы с таким же успехом перейти на сторону Грейбека. Держу пари, Блэку понравилось бы услышать, что ты наконец закончил то, что он начал, когда мы были студентами. – Я не сомневаюсь, что он бы так и отреагировал, – ухмыляется Ремус, потому что они оба знают, что при всей ненависти Сириуса к своей семье он может быть таким же злорадостным, жестоким и кровожадным, как и остальные Блэки. – Но это не наш план. План состоит в том, чтобы спасти твою жизнь. – Да ну? – Снейп насмешливо фыркает. – Да, это так, хотя, боюсь, тебе это не понравится, – кивает Ремус. Он опускается на колени рядом со Снейпом, глаза сияют золотом от хищного голода, который заставляет Снейпа дрожать. Ремус чувствует исходящий от него страх, и его собственное тело возбуждается в ответ. – Они собираются запереть тебя со мной в клетке на время полнолуния. Есть только один способ пережить это, – медленно произносит Ремус. – Скажи мне, Северус, что ты знаешь о спаривании оборотней? Снейп замирает, его стоическая насмешливая маска рушится от осознания, смешанного с ужасом, и он пытается отползти, но Ремус хватает его за запястье. – Нет, – шипит Снейп. – Нет. НЕТ! – У тебя нет выбора, Северус. Ты либо становишься моей парой, либо умираешь, – рычит Ремус. – Тогда я умру! Теперь любое подобие самоконтроля, которое было у Ремуса, сводится на нет. Он рычит и сжимает тонкое запястье Снейпа, пока не чувствует, как хрупкие кости скрипят под его пальцами, и Снейп начинает шипеть от боли. Ремус берётся за цепь, свисающую с шеи Снейпа, и обматывает её вокруг его рук, пока она не натягивается между столбом, запястьями Снейпа и его шеей. Если он пошевелится, то задушит себя. – Я не позволю тебе умереть, Северус, – рычит Ремус, садясь на живот маленького человека, придавливая его своим весом в сочетании с удушением цепью. – Ты можешь ненавидеть меня столько, сколько захочешь. Ты уже это делаешь. Я буду считать это справедливой ценой за то, чтобы сохранить тебе жизнь. – Я не стану твоей сукой, Люпин! Я отказываюсь! – Снейп кричит, бесполезно валяясь под ним. – Не просто моей сукой, Северус. Моей парой. Моим партнёром. Моим. – Рычит Ремус. Затем он берет лицо Снейпа в ладони и наклоняется, чтобы прикоснуться к его губам. Это первое из многих заявлений, которые Ремус сделает сегодня ночью, о том, что этот мужчина его. Пока не останется ничего, что не принадлежало бы ему. ***** Северус ожидал, что с ним произойдет много ужасных и болезненных вещей, когда его уличат в шпионаже Ордена Феникса. Чего он не ожидал, так это того, что его изнасилует его предполагаемый товарищ по оружию, Ремус Люпин. И всё же он здесь. Полуголый, прикованный и придавленный, Люпин с силой разжимает свои челюсти, больно впиваясь пальцами в его лицо, чтобы он мог погрузить свой язык в рот Северуса. Северус даже так кусаться не умеет. Он вынужден смириться с вторжением и терпеть унижение от того, что ему облизывают небо, сосут язык и грызут тонкие губы острыми клыками. Когда Северус начинает задыхаться, Люпин вцепляется в его губы, покусывая их до тех пор, пока Северус не чувствует вкус крови, и Люпин слизывает её со своего изуродованного рта, как зверь, которым он и является. – Ты такой вкусный, Северус. Такой, такой вкусный, – Люпин дышит ему в щёку, смахивая пот и грязь с его кожи. – Люпин, прекрати это безумие, – командует Северус, но его голос такой же слабый, как его конечности и израненное тело. Круциатус не только заставил его рыдать от боли, но и слишком остро реагировать на ласковый контакт, каким бы нежелательным ни был его источник. Довольно часто Пожиратели Смерти устраивали раунды Круциатуса перед оргиями: хотя Малфой всегда следил за тем, чтобы ни у кого из немногих, кто проявлял интерес к Северусу, не было шанса. Белокурый Лорд был собственником своих игрушек. Северус был благодарен. Теперь он уже не уверен, что благодарен. Возможно, если бы его использовали другие Пожиратели Смерти, он не счёл бы эту ситуацию такой унизительной и ужасающей сейчас, упрекает он себя. Он был слишком горд, чтобы распутничать со своими товарищами-террористами, и вместо этого теперь его растерзает животное. – Я не буду. Я не остановлюсь. Я не позволю тебе умереть, – выдыхает Люпин ему в ухо, отчего по спине Северуса невольно пробегает дрожь. – Мерлин, хотел бы я, чтобы у меня было время поклоняться тебе так, как ты того заслуживаешь, и заставить твои кости расплавиться, – лепечет Люпин ему в щеку хриплым голосом. – Знаешь, Северус, я так долго хотел тебя. С тех пор, как мы учились в школе. Если бы Джеймс не остановил меня, я бы взял тебя на пятом курсе. – Ты бы убил меня, Люпин. Ты бредишь, если думаешь, что можешь себя контролировать без Аконита, – насмешливо фыркает Северус. Люпин царапает острыми клыками мочку его уха, и сердце Северуса подпрыгивает в груди, когда он думает, что Люпин собирается откусить его. – Я бы, вероятно, укусил тебя, но не убил, – признается оборотень. Он, наконец, отпускает лицо Северуса, и тот немедленно отворачивает голову, хотя это просто дает чудовищу доступ к его бледной шее. Люпин пользуется полным преимуществом и начинает сильно посасывать чувствительную кожу. Его руки путешествуют по телу Северуса и находят пояс его штанов. Северус пытается вырваться, но рука Люпина хватает его за узкие бедра и впивается острыми когтями в плоть, чтобы стащить их, в то время как другая рука расстёгивает пуговицы на ширинке. Северус чувствует, как кровь застывает в жилах, когда с него стягивают брюки. Он должен держать себя в руках, чтобы эти острые когти не повредили что-то важное, хотя глупо, что его волнует что-то подобное, учитывая, что именно поставлено на карту. Ему требуется мгновение, чтобы заметить, что его не раздели догола. Он смотрит вниз и видит Люпина, нависшего над ним, положившего руки Северусу на бедра. Он приспустил одежду, обнажая нижнюю часть живота, из-под которого слегка выглядывают вьющиеся волосы. Золотистые глаза Люпина сами по себе ярко блестят, когда он с голодом смотрит на лицо Северуса. – Успокойся, Северус, – шепчет он с резкой улыбкой, – я не хочу совершить ошибку. После этого предупреждения Люпин достает палочку и прижимает кончик к мягкой плоти внизу живота Северуса. Северус вздрагивает в шоке от острой, жгучей боли, которая обжигает его кожу, и случайно задыхается, когда дёргает цепочку ошейника на своей шее. – Дыши, любовь моя. Скоро всё закончится, – успокаивает его Люпин, поглаживая его бедро, пока он двигает палочкой по кругу. Снейп задыхается между сдавленными рыданиями и приглушенными вздохами боли. Он пытается взглянуть на него, но его глаза застилают слезы, и всё, что он видит, это размытую фигуру Люпина и красное свечение кончика его палочки, когда он режет и обжигает нежную кожу Северуса. Как будто всё его тело горит, истекая кровью, от живота до конечностей, груди, самой его волшебного ядра. В каком-то смысле это хуже, чем Круциатус, но что-то внутри Северуса начинает пульсировать горячими волнами боли, сливаясь с чем-то другим, с чем-то, что затуманивает разум и чувства Северуса и даже его самоощущение. Есть только жжение внутри его живота и сильная рука Люпина на его бедре. Он не знает, как долго это длится, знает только, что всё закончилось, когда его лицо нежно обхватили и повернули вверх от того места, куда он пялился. – Ты так хорошо справился, дорогой. Мы почти закончили, – воркует ему Люпин. Он смахивает слёзы с глаз Северуса большим пальцем и целует его в кончик носа, будто они давние любовники. Северус хочет разозлиться, испытать отвращение, он хочет бороться с этим, плюнуть в лицо Люпину и назвать его тем, кто он есть: животным, монстром, насильником и трусом. Но он этого не делает этого. В его костях поселилось оцепенение, похожее на Империус – коварная и зловещая отстранённость, которая сосредотачивает всё его внимание на Люпине, а не на нём самом. Люпин улыбается ему, а затем Северус наблюдает, как оборотень сильно прикусывает собственную нижнюю губу, рассекая её. Алая кровь, почти слишком красная, капает из свежей раны, и Северус понимает, чего хочет Люпин, ещё до того, как это облекается в слова. – Выпей меня, Северус, – приказывает Люпин. И Северус, к своему собственному ужасу, стыду и отвращению, открывает рот, и густая кровь капает ему на язык и заполняет рот. Кровь, густая и тёплая. Металлический привкус наполняет рот Снейпа. Когда тошнотворная сиропообразная кровь стекает по его горлу, он давится, но Люпин закрывает ему рот, не позволяя выплюнуть её, как того хочет его тело. – Нет, нет, любимый, ты должен успокоиться, – воркует Люпин ему на ухо, нежно целуя раковину. Рука, которая не прикрывает Северусу рот, ласкает его горло, уговаривая проглотить кровь. Она кажется горячей и тяжелой, оседая в желудке, как яд. – Ты всё выпил, Северус? – Спрашивает Люпин. Он на секунду убирает руку от его рта. В следующий момент этого он засовывает два своих пальца Северусу между губ и проводит ими по его языку, поглаживая его за мгновение до того, как прикоснуться к остальной части рта, как будто ищет каплю крови, которую Северус мог где-то там спрятать. Северус никогда в жизни не чувствовал себя таким униженным. Ему хочется кричать, орать, вопить, плакать и избить Люпина – проклясть его и убить. И всё же он не может. Он даже не может отвернуться, когда Люпин слизывает кровь с его губ и отвратительно улыбается ему сверху вниз. – Жаль, что у нас нет больше времени. Я бы играл с твоим ртом всю ночь, Северус, – выдыхает оборотень ему в губы. Вместо этого он отстраняется и достает свою палочку. – У нас будет время позже. Но сейчас мне нужно подготовить тебя к нашему спариванию. Я думаю, что буду очень активен, и я могу серьёзно ранить тебя, если возьму всухую. Если он хочет быть уверенным, у него ничего не получается. Северус содрогается от отвращения и страха перед тем, что произойдет позже, при полной луне. Люпин касается кончиком палочки живота Северуса и бормочет серию заклинаний. Шпион задыхается от дискомфорта и удивления при тревожном ощущении смазывающих и растягивающих заклинаний, разрыхляющих его внутренность. Раскрывающих его для взятия Люпином. Оборотень слизывает кровь со своих губ и развязывает Северусу цепь на руках, освобождая его движения. – Увидимся позже, дорогой, – мурлыкая, обещает Люпин, накладывая маскирующее заклинание на живот Северуса, чтобы скрыть недавно вырезанную метку. Он не отменяет тот транс, который наложил на Северуса, пока не оказывается у двери. ***** Северус засовывает пальцы в горло, чтобы его вырвало кровью, и царапает живот, пытаясь стереть ритуальный символ, который, он знает, там есть, но он его не видит. Ничего не помогает. Его тупые ногти не могут пройти через глубокие порезы на его теле. Он мучительно задыхается, пока его мышцы больше не могут этого выносить, но с его губ не слетает ни капли крови. Какой бы ритуал ни запланировал для него Люпин, Северус не сможет остановить его, пока не покончит с собой. Он серьёзно обдумывает это. Какой от него прок, если он больше не может шпионить? Что он может предложить общему делу? Его товарищи не доверяют ему, они его терпеть не могут и не ценят его навыки. Только посмотрите, как Люпин воспользовался первым представившимся ему шансом, чтобы помучить и унизить его. Единственный живущий Мародёр должен сохранить волю своих погибших друзей. Северус вздрагивает. Если это его союзники, люди, за спасение которых он боролся, возможно, не такая уж плохая идея закончить всё здесь. Ты не можешь сдаться. Ты в долгу перед Лили, ты в долгу перед Гарри. Северус скрежещет зубами от надоедливого голоса в его голове, которому так нравится указывать ему, что делать. Тот, который не может отключить Окклюменция, и это подозрительно похоже на то, каким он был в детстве, когда у него всё ещё была дружба с Лили и подобие надежды на будущее. Правда в том, что он устал. Он очень устал, и он не уверен, что после войны у него что-нибудь останется. Но, чёрт возьми, обидно не увидеть это до конца. Он ненавидит оставлять незаконченные дела. Он ненавидит отступать от своего слова. Но что он может сделать? У него нет волшебной палочки, и он слишком слаб, чтобы использовать беспалочковую магию. Оборотни практически невосприимчивы ко всем видам физического и магического урона и в любом случае, у Северуса не было бы и шанса пробиться через целый лагерь. Он может только вынести предстоящую пытку и пожелать, чтобы после неё он не сломался. Хватит ли у него стойкости, чтобы пережить это? И тут его осенило. Ментальная магия. Северус маниакально ухмыльнулся, когда перед ним открылся путь к выживанию, точно так же, как когда дверь в камеру перед преступником открывается, чтобы выйти оттуда на верную смерть. ***** Клетка сделана из плавленой стали, имеет форму купола, поэтому у нее нет слабых мест. На самом деле это довольно остроумно, но не то чтобы Снейп это оценил. Люпин уже внутри, когда Северуса бросают внутрь. Дверь, через которую его втолкнули, закрывается за ним, прежде чем он успевает подумать о побеге. Клетку окружают Грейбек и его стая, все они окончательно одичали и возбудились из-за полнолуния и перспективы кровопролития. – Я надеюсь, ты покажешь нам что-то хорошее, Ремус, – с острой усмешкой говорит монстр молодому оборотню. Люпин просто наклоняет голову, глядя на него, глаза полностью сосредоточены на Северусе. – Ты готов, Северус? – Мягко спрашивает он, снимая свою потрёпанную мантию, обнажаясь под ней. Он аккуратно кладет ее на землю, аккуратно сложив. Северус рычит при виде этого, но не отводит взгляда. У него будет только один шанс, и он не может позволить себе не смотреть на другого мужчину, даже если его обнаженное, разрисованное шрамами тело вызывает у него тошноту. Он игнорирует жар от взбивания, который скручивается у основания его позвоночника. – Монстр, – рычит Северус. – Да. Но этот монстр любит тебя, – отвечает Люпин с болезненной улыбкой. Луна, полная, яркая и массивная, выглядывает из-за облаков, и это начинается. В уши Северуса бьёт адский вопль, и ему приходится закрыть уши, чтобы заглушить его. Он не сводит глаз с Люпина, даже когда его фигура изгибается и превращается в невозможные формы. Кости и мышцы перестраиваются под натянутой кожей, связки щелкают и срастаются, органы смещаются. Почти завораживающе наблюдать, как удлиняются конечности, нос превращается в длинную острую морда, из человеческих зубов вырастают острые неровные, как бритва, клыки, из кожи вырастают волосы, которые темнеют и становятся грубыми и толстыми, как кожа. Чудовище огромно и ужасающе, намного больше, чем было, когда Северус был подростком. Похожие монстры скулят и рычат вокруг клетки, но шпион смотрит только на того, кто моргает на него золотыми глазами, нюхая воздух. Когда он делает шаг вперед, Северус атакует. У него есть только один шанс, и он, возможно, собирается разрушить собственный разум, пытаясь это сделать, но он говорит себе, что это лучше, чем ничего не делать. – Легилименс! – Он произносит заклинание, вторгаясь в разум Люпина. Нападение длится меньше мгновения, и его выбрасывает со вздохом, он шатается и падает в грязь. Его сердце бьется так болезненно в грудной клетке, что это все, что он слышит, звук громко отдается в ушах, конечности гудят от слишком быстрой пульсации крови. Он так потрясен, – он не животное, он не зверь, он человек, он Северус Снейп. Он чуть не сошёл с ума, когда зашел внутрь монстра, и ему не следовало этого делать, Мерлин. Он не слышит зверя, пока тот не приближается к нему. На него. Северус поднимает взгляд, когда две массивные когтистые руки ударяют по земле по обе стороны от его головы, и он поднимает голову, чтобы увидеть два золотистых глаза, пристально смотрящих на него сверху вниз. И он видит то же самое, что видел, когда проник в разум Люпина в своей тщетной попытке контролировать монстра. Похоть. Желание. Вожделение. Неописуемая потребность в нём. И именно в этот момент Северус Снейп без тени сомнения понимает, что от этого никуда не деться. Он станет парой Лунатика, здесь и сейчас. Есть, по крайней мере, небольшое благо в осознании того, что Люпин на самом деле не хочет причинять ему боль, если Северус сможет справиться с их совокуплением. Что он может пережить эту ночь. Он снова обречен быть порабощенным другим хозяином, будучи слишком слабым, чтобы бороться с ним. Северус вздыхает и закрывает глаза, с мягким стуком роняя голову на землю. Проходят секунды, и затем мягкий нежный язычок лижет его щеку, сопровождаемый тихим поскуливанием. Северус открывает глаза и свирепо смотрит на Люпина. – Ты победил, делай со мной, что тебе заблагорассудится. Чего ещё ты от меня хочешь? – Он шипит. Люпин утыкается носом в его шею, острые зубы царапают нежную кожу. Северус напрягается, но отказывается показывать страх, который он на самом деле испытывает. Огромный язык облизывает его шею и грудь. Северус морщится от отвращения, когда слюна попадает на один из его сосков. Он борется с удушьем, но Люпин, кажется, замечает это, чёртово животное, и продолжает лизать его, пока чувствительный бугорок плоти не становится твердым, и Северус невольно издает вздох восторга. Очевидно, удовлетворенный, Люпин продолжает вылизывать свой живот и останавливается, чтобы потереться носом о отметины Снейпа. Облизывая, они становятся видимыми, светясь слабым красным, когда на них падает бледный лунный свет. Люпин собственнически рычит – откуда Северус знает, что это собственнический звук? – и жар разливается у него в животе от этого первобытного звука. Северус знает, что это жалко и постыдно, но он никогда не чувствовал себя по-настоящему желанным. Люциус всегда относился к нему как к игрушке, развлечению, их сексуальные контакты были не более чем сделками и заявлениями на власть. Действительно трогательно, что только зверь мог проявить к нему искреннее влечение, и, что ещё хуже, Северус наслаждался этим. Какое бы достоинство он ни пытался сохранить, оно исчезнет к концу этой встречи. Звук рвущейся ткани наполняет воздух, отрывая Северуса от мыслей о ненависти к самому себе. Он видит, как Люпин стряхивает клочья штанов Северуса со своих когтей, а затем опускает голову к обнажённому телу Северуса. Шпион не может сдержать крик удовольствия, когда этот горячий, влажный язык проводит по его плоти, от его чувствительной, широко раскрытой дырочки до кончика его твёрдого члена, одним облизыванием. Северус дрожит с головы до ног, когда огромный монстр над ним с удивительной нежностью пробует на вкус его чувствительную плоть, уши трепещут при каждом стоне и вздохе Снейпа. Северус царапает землю под собой, выгибая спину от каждого прикосновения. Метка внизу его живота горит и ярко светится. – Р-Ремус, – скулит Северус. Оборотень внезапно поднимает голову, навострив уши, не мигая смотрит на Снейпа. Снейп смотрит в ответ, сердце колотится в груди, внутренности горят, член пульсирует. Когда Люпин снова заползает на него, так легко прикрывая своим маленьким телом, Северус задерживает дыхание, и Люпин устраивается у него между ног. Скользкий, влажный член оборотня прижимается к нему, когда Люпин хватает его за ноги под коленями и широко раздвигает для взятия. – Мерлин, – всхлипывает Снейп. Дрожащими руками он наклоняется и хватает тяжелый член Ремуса, помогая прижать гладкую головку к его растянутой, готовой к действу заднице. Ремус одобрительно рычит и наклоняется над ним, облизывая его щеку, прежде чем протиснуться внутрь. Глаза Снейпа расширяются и закатываются, когда он раскрывается, наполняется, принимается. Принят. Обещан. Связан. Ремус не щадит себя, погружаясь глубоко в него, пока его узел не прижимается к плоти Северуса. Мастер зелий тяжело дышит и дрожит, уверенный, что он лопнет, или умрёт, или кончит, одно из них или всё сразу, он не уверен, что именно. Затем Ремус двигается, и ничего уже не имеет особого значения. Северус кричит от шока, боли и удовольствия. Чудовище начинает вонзаться в Северуса, заставляя его чувствовать себя так, словно из него выпотрошили кишки. Это больно, ошеломляюще и так чертовски хорошо. От рычания у него над ухом по спине пробегают мурашки, и каждый раз, когда язык и клыки касаются его шеи, это заставляет его член подёргиваться. Внутри у него словно пустота, когда Ремус вынимает член, а затем он наполняется до отказа, когда Ремус входит, и Северус не знает, что лучше, а что хуже. Он теряет счёт времени. Он не знает, как долго он лежит там, прижатый к грязи и оттраханный до беспамятства, зверь использует его как куклу из плоти; окруженный рычанием и жаждущими звуками тех, кто снаружи клетки. Они хотят войти, они тоже хотят попробовать, но у них этого не будет. У них не может быть Северуса. Только Люпин. – Ремус! – Северус скулит. Его ногти кровоточат от того, что он так сильно царапает грязь, и он ловит себя на том, что убирает их и вместо этого обвивает ими шею Лунатика. Он зарывается пальцами в грубую, спутанную длинную шерсть и прижимается ртом к разинутой пасти, тяжело дышащей у его шеи. Люпин отвечает, облизывая открытый, жаждущий рот Снейпа и, ускоряясь, впивается острыми когтями в его бёдра. Сейчас он так жёстко трахает Снейпа, но он привыкает к этому, ему нравится каждый дюйм твёрдого толстого члена, который так жёстко вонзается в него. Ему нравится странная форма члена, входящая в него. Ему нравятся когти, оставляющие след на его бледной коже. Он любит длинный влажный язык, заполняющий его рот, и мускусный аромат, заполняющий его нос, и гортанные звуки существа, сидящего на нём сверху. Метка на его животе кровоточит и исчезает, и Люпин воет, врезаясь в Северуса, толкаясь все глубже и глубже, пока с отвратительным хлопающим звуком не вонзает свой узел в маленького человечка под ним. Это слишком, всего этого слишком много. Удовольствия, боли. Но приятной. Северус отрывает свой рот от рта Ремуса, чтобы тот мог свободно кричать. Он выгибает спину, всё своё тело, запускает пальцы в волосы Ремуса и кончает сильнее, чем когда-либо за всю свою несчастную жизнь. Он настолько подавлен поющим, горячим удовольствием, переполняющим каждую его клеточку, что едва чувствует острое жало клыков, впивающихся в плечо, когда Лунатик кусает его. Его все трясет и трясет, он пытается дышать и, наконец, теряет сознание. Он возвращается к реальности из-за неприятного ощущения переполненности желудка и жгучей боли в плече. Он открывает усталые глаза и обнаруживает, что Люпин облизывает его кровоточащее плечо. Волк всё ещё внутри него, его узел и Северус с чувством отстраненности, почти удовлетворения осознает, что монстр накачивает его спермой. – Ты пытаешься оплодотворить меня? – Его голос мягкий и хрипящий. Он осознаёт, что даже не возражает против этой идеи. Короткий хвост Люпина виляет вправо-влево, и он прекращает облизывать с рану Северуса, чтобы лизнуть его в щеку, как нетерпеливый щенок, которого только что похвалил его человек. Северус смотрит в эти золотые глаза и находит их не чудовищными или пугающими, а тёплыми и... какими-то ещё. Какими-то, какие Снейп никогда раньше не испытывал. Ах, вот что. Заботливыми. Северус снова закрывает глаза и запускает пальцы в мех Ремуса, лёжа там и чувствуя, как наполняется густой тёплой спермой. Убирать это без волшебной палочки будет отвратительно. Люпин отстраняется от его плеча, и Снейп тянет руку, чтобы прикоснуться к ране, оценивая ущерб. К его удивлению, там есть кровь, и она болит, но в остальном всё зажило. Северус осторожно ощупывает укус пальцами, подсчитывая количество следов зубов. Ремус утыкается носом в его щеку, а затем осторожно выходит из него, и Снейп стонет от дискомфорта. И, возможно, немного от растерянности. Ему холодно и странно одиноко снова оказаться пустым после того, как его так хорошо наполнили. Северус стонет, садясь, глядя на свой раздутый живот и задаваясь вопросом, сколько времени ему потребуется, чтобы выпустить всю сперму из себя. – Ты отвратительное животное, Люпин, – он свирепо смотрит на свою пару. Ремус виляет хвостом и наклоняет голову, как самый невинный щенок в мире. Снейп усмехается и решает, что это может подождать. Помимо очевидного дискомфорта от содержимого его желудка, он чувствует себя на удивление хорошо, с физической точки зрения. Он не чувствует такой боли или слабости, как до начала этой ночи, и тот факт, что рана на его плече зажила, по крайней мере, подозрителен. Он снова прикасается к ней. Укус оборотня - это рана от проклятия. Она заражает, и для её заживления требуется очень много времени, а также очень мощная лечебная магия и зелья. Затем он кладет руку на нижнюю часть живота и нащупывает отметину, но и она исчезла. – Ты должен мне очень длинное и подробное объяснение всей этой ночной неразберихи, Люпин. Люпин рыкает, что Снейп считывает согласием. Снейп встает и замечает рычащих зверей, царапающих клетку, желающих попасть внутрь, к нему. – Извините, сегодня я только на один раз, – Снейп насмехается над ними, прежде чем позвать Люпина и накинуть мантию. Он делает паузу, когда засовывает руку в карман и вытаскивает не одну, а две волшебные палочки: Люпина и свою. – О, ты коварный кусок дерьма, – ухмыляется он. С удвоенной энергией Снейп подходит к Люпину и взбирается ему на спину, как какой-нибудь проклятый скакун и затем указывает палочкой на стальную клетку. – Бомбарда!