Не той дорогой

Снег был давно замерзшим и липким. Липким настолько, что из него можно было играть в снежки. Он не хлестал прохожих плотными хлопьями, как в начале. Тогда он падал умеренно и тихо мне на плечи. Это был канун Нового года. Все в моей комнате блестело теплой герляндой. Прям как магнит напротив нашей ободранной хрущевки. Все было белоснежным, и даже вонючая свалка, которая была рядом магазином. Этот вечер должен быть особенным. На темно-синем небе спрятались все звезды, оставляя только невнятную муть. Ночные фанари давали нашему пустому нищему двору праздничную атмосферу. Мама вся сияла улыбкой на морозе, ведь скоро приедет дядя Вова. Дядя Вова нас отвезет в деревню к ее друзьям. Они посидят, наедятся, да уедем с гостинцами обратно. Какая нудь. Я не была одета по погоде. На мне были тонкие джинсы клеш, черные кеды, да ветровка с характерной надписью "Р О С С И Я". Под ней самое сокровенное... Футболка с Гражданской Обороной. Одна из обложек Летова. Не успела моя кожа покрыться холодными мурашками, как тут же за нами приехала вишневая машина. Ее фары ослепили мои зеленые глаза, а мать так и радовалась, так и радовалась. Только дядя Вова жестом позвал сесть, как мы тут же похлопали дверями, усаживая свои отмерзшие точки на теплые сидения. — Вовочка-а! — послышалось смазливое от мамы. Она пала тогда в его объятия, громко чмокая в губы. — Женечка, — ласково проговорил ей он, чмокая в ответ. Как у них может быть хоть что-нибудь? Дядя Вова занятый мужчина. Я тогда лишь поморщилась, и увела взгляд к наушникам, снимая ужасную ветровку. — А ты, Саш, чего так холодно оделась? — А смысл? — спросила я, доставая наушники, — мы же в гости едем, а не на прогулку. — Ну как знаешь, — дядя Вова вытащил из своей барседки пару сосательных конфет, протягивая их мне. Я улыбнулась и кивнула, принимая угощения. — Эй, — наигранно возмутилась мама, — а вот мне ты так не даешь! — Жень, ну она ж дете, — добро улыбнулся Владимир, — все, поехали. Мягкое сиденье приятно задрожало, а мотор зажжужал, пуская снежную дымку пол колесами. Хребты снежинок стремительно начали ломаться под нашим весом, и мы неспеша тронулись с места далеко-далеко, по-дальше от этой городской светлой суеты. Мои ушы наполнил родной голос Нойза, потом Эванесенс, и еще кто-то потом. Мы выехали на проспект в цветастых герляндах. Вот знакомая обшарпанная остановка, гиппермаркет, который был раскрашен в снежинки и зимние узоры. Много машин и снег, который не давал нам частенько проехать. В небе уже давно было затемно, и лишь серебристые блестки падали из его огромной дыры бесконечности. Краем глаза я увидела, как мама захапала конфет в свою щеку, воркуя с водителем. Ну и ужас... Хорошо что я не слышала их ванильных разговоров, а спокойно наслаждалась своей музыкой в поездке. Городские огни все стихали и стихали, а мы разгонялись все быстрее и быстрее, падая во тьму. За окном, не скрывая себя разгуливал мрачный тлен. Среди снежных деревьев и кустов. Он был везде. В машине было темно, поэтому я могла окончательно окунуться в эту атмосферу жути. Представляла все что угодно. Призраков за окном, которые тянут ко мне руки, и не могут дотянуться. Стадо кровавой мертвячины, которая бежит за нами. Я прибывала в очень большом расслаблении от той мысли, что кругом — полная опастноть, но я там, где ей меня не достать. Спустя сорок минут мы доехали до заправки, где остановились слева от нее. Я не сразу обратила внимание на то, что дядя Вова и мама повернулись ко мне. — Са-аша, — позвала меня мама громче. Я сняла наушники, и уставилась на взрослых с вопросом в глазах. — Мы у заправки, — добавила она разворачиваясь, — ты просила остановить возле нее. — Вот подойдет к тебе парень красивый, — заговорил Владимир, — а ты его не услышишь из-за наушников. Некрасиво ведь. — А это, дядь Вов, смотря что в наушниках играет, — ухмыльнувшись, я зашуршала своей ветровкой, накидывая ее, — я сейчас вернусь. Пару минут, и я вышла из теплого туалета заправки, ощущая всем телом кусачий мороз. Хорошо что мы правда ехали в гости, а не на прогулку. Я получила ожог прямо в лицо, ощущая как мои светлые крашенные пряди развивались на ветру. Рысью я добежала до правой стороны, садясь в теплую машину. Я быстро отдышалась, а затем еще будучи красной от холода сказала. — Ну и холодно там... На удивление, мне почему-то никто не ответил. Машина молча задрожала, и мы двинулись в путь дальше. Краем глаза я уловила теплый пар, исходящий из небольшого бумажного стаканчика сбоку от дяди Вовы. Я так же вставила наушники, положив голову на спинку сиденья. Веки стали медленно тяжелеть. Мои глаза открылись от ярко света, который исходил прямо от лобового стекла. Я недовольно поморщилась, и щелкнула кейсом наушников. Неотрывно я несколько секунд смотрела на силуэты мамы и дяди Вовы. Меня передернуло от страха, когдя я увидела, от кого исходило это яркое солнце. Прямо на нашу машину несся большой грузовик с ярко горящими фарами. Мы почему-то ехали очень медленно и верно к нему. Я резко подскочила на месте, став смотреть на руль Владимира. Как же я ужаснулась, когда увидела, что на нем не было ни единой руки. Ладонь дяди Вовы по теплому держала ладонь моей мамы. Ни один даже не вздрагивал! Будто так и надо было. — Мама, — я не была престегнута, поэтому быстро вскочила с кресла, нагнувшись к ним, — дядя Вова! Что происходит, почему мы не объезжаем?! Мой слух заложил шум приближающегося грузовика. Все было так медленно, будто не он ехал на нас, а мы на него. Взрослые неспеша развернулись ко мне. Глаза дяди Вовы были влажными и красными. Морщинестое лицо едва ли не расплывалось в плаче. Лицо моей мамы было таким же. Ее накрашенные блеском губы едва ли подрагивали. Сквозь боль своих добрых глаз, она приподняла уголки губ, положив свою теплую ладонь ко мне на колено. По моему виску, и крашенными волосами в блонд пробежалась испарина, задерживаясь где-то возле подбородка. — Не волнуйся, Саша, — первым проговорил дядя Вова спокойным тоном. — Все будет хорошо, — дополнила его мама. Мне захотелось безутешно рыдать... Их лица были такими спокойными и добрыми, я так хотела поддаться еще ближе и обнять свою маму впоследний раз. Сколько в голове проносилось мыслей в этот момент. Мой дом, мой колледж, мое будущее. Мой последний день и мнгновение, когда я видела своего парня. Последнее прикосновение с ним, прощальный взгляд. Сердце до боли невыносимо сжалось, резав кожу изнутри, пуская кровь из горла по губам. Никогда в жизни я не ожидала, что смерть ощущается так медленно, и морально мучительно. Белое полотно окончательно застелило мне глаза. А дальше ничего, только кромешные объятия тлена... Я резко подскочила на сидении в котором уснула. В наушниках давно ничего не играло, они сели. Сердце все еще разрывалось от остатков сна. Я спокойно выдохнула, осознавая весь кошмар в мирах грез. Мои пальцы щедкнули кейсом наушников, и экран телефона включился. Я едва ли не вскрикнула от удивление, увидев что уже почти час ночи. Мы же выехали в девять... Неужели мы заблудились, пока я спала? Говорить не было не сил не желания, я была жутко вымотана и хотела домой. В окно уже даже не хотелось смотреть. Кругом была тьма и этот назовйливый пейзаж с облупленными лесами. Я лениво смотрела вперед, засмотревшись на давно остывший стаканчик с напитком. Потом на маму, которая сидела не подвижно, с такой же набитой щекой от конфет. "Накудахтались" — подумала я, судя по их глухому молчанию. Вдруг дядя Вова потянулся к своему стаканчику. Сначало меня удивило лишь то, что он еще не выпитый, но потом... Вместо пальцев, у Владимира были лишь обрубки фаланг, на конце которых была какая-то черная жидкость, которая даже не капала. Внутри все вздрогнуло, а тело оставалось неподвижным. "Может, показалось?" — успокаивала я себя. Но дальше было хуже... Взяв свой стакан, он приподнес его к уху. С бульканьем жидкость начала вливаться туда. Ну нет, это уж точно ненормально! Мне стало не по себе, я захотела домой еще сильнее, вжимаясь в клесло. Дядя Вова поставил стакан на место. Меня вновь передернуло, когда я увидела жирную черную каплю, стекающую по нему. Что было в нем, я точно не хочу знать. Уж точно не сладкий чай, и бодрящий кофе. Я еще несколько секунд ломалась, что бы заглянуть в зеркальце водителя, и узнать правду, с кем я в машине. Я заткнула свой поганый рот чем только можно, когда увидела, с кем еду... Это были не мама с дядей Вовой. Это были люди, сплошь обтянутые кожей, которая мелко разрывалась в области рта и глаз. Глаза... У этих существ были глаза, их было видно сквозь лоскуты рваной плоти. Но они не были как у человека. Это были черные шарики, которые поблескивали в едва заметном свете луны. А мама... За ее щекой не было конфет, это была надутая щека как у трупа, который пролежал в вонючем водохронилище несколько дней. Ее кожа была рваной, изувеченой, обоженной... Глаза точно такие же, как у существа за рулем. Я была вся мокрой от хододного пота. Тело судорожно дрожало, а рот пересох. Каждый глоток слюной раздирал глотку, и я едва ли не давилась удушливым воздухом. Мне казалось, что я умру прямо здесь от разрыва сердца, который был так близок. Ну уж нет, такое не может по ошибке показаться в темноте, и тем более быть сном. Я заставила себя положить голову обратно на сиденье, притворившись, что я все еще сплю. В голове была спутанная проволка мыслей, которую я судорожно пыталась распутать. Всему должно быть логическое объяснение, и даже тому, как сюда забрались эти существа. Я вспоминала все, лицо любимой мамы, дяди Вовы, путь сюда, красивые огни города, заправку и облегчение. Заправка... Я пыталась вспомнить, с какой стороны мы остановились, и только тогда меня осенила до жути щемящая правда, заставляя едва не закричать. "Я села не в ту машину"... Действовать надо быстро. Не было времени на плачь, крики о помощи и страх, который одолевал так быстро. Вокруг не души, только эта машина с бездушными монстрами, которые везли меня черт побери куда... Легкие панически сжимались во мне, а горло стремительно пересыхало. Тело было нпряжено, и дрожащая ладонь легла на ручку двери от машины. С каждой секундой кровь кипела, а виски пульсировали. Щелчек. Всем телом я ожидала долгожданный холодный поцелуй с дорогой из льда. Что и произошло. Зноб и летящие ко мне хлопья снега приняли меня в свои объятия. Еще несколько мнгновений я кубарем катилась в противоположную сторону, пыхтя, царапаясь и стоная от боли. Едкие куски льдя беспощадно колотили и кусали голую кожу. Да, к черту эту стремную ветровку. Мне было лишь дело для этого, как сбежать оттуда, да поскорее. Рев жуткой машины стремился вперед с распахнутой дверью, оставляя меня совсем одну. Или же, нет?.. Ели как я встала на ноги спустя несколько секунд. Сквозь непроглядные кроны снега я увидела угрожающе несущиеся желтые глаза, прямо на меня! Покалеченная, ели дыша, я кинулась прочь, куда глядят глаза! Все это казалось страшным сном. Преследующая машина с монстрами, ночь, заговор снега, который не давал волю бегу. Дорога под ногами предательски скользила, даже когда я свернула с основной ее части. Кеды несли меня сами вперед. Моя голова даже не смела повернуться назад, и увидеть их снова. Они настигали. Я даже не знаю, какой дорогой бежала... Что делать, кричать со всех сил? Вокруг не души, только черный лес в метели. Позвонить в мчс? Я бегу и не знаю где я! Зарыться в снегу? Их колымага переедет Меня в два счета! Пока я бежала и думала, ноги запутались. Неудервавшись, я поддалась вперед. Щекой ко льду я покатилась на боку, уже не в силах подняться. Сквозь немой зноб я чувствовала, как с виска и с предплечья разбегалась кровь, окрашивая белую землю в алое озеро. Я видела, как желтый свет позади меня приблежался. Слышала, как хлопала дверь машины, и прыжки... Прыжки ко мне. В глазах становилось мутнее и мутнее с каждым хрустом снега. Тело не ощущало боли. Может, я умираю? Так даже лучше. Не увижу их мерзских лиц, и куда меня везут. Все, что я смогла увидеть, это жалкие обрубки ног без ступней. Оно прыгало, оставляя жирные богровые следы. Оно прыгало, будто воробей. Темно... Я очнулась от чего-то ослепительно яркого. Это было солнце, прямо посреди зимы. Неужели я осталась жива, и вся страшная зима была соном?.. Еще я услышала гомон голосов людей, которые окружили меня. — О, глядите-ка, очнулась! — первая четко сказала незнакомая старуха. — Как же ее сюда занесло, вся холодная как лед! — последовал следующий голос незнакомой женщины. — В скорую звоните, — послышался грубый голос неизвестного мужчины, — Мы ничего сделать не можем! Его кто-то попросил замолчать, но это было для меня не важно. Я с хрустом костей поднялась на ноги, увидев зеленую местность вокруг себя... Это была не зима, а жаркое лето! Было так тепло и мягко, прям как в раю после ада. Пальцами я попыталась нащупать свои раны, пока незнакомцы вокруг чудачески рассматривали меня. Не следа на коже, будто и самого побега не было... — Да она совсем умом тронулась! — прохрипела какая-то бабка махнув иссохшей рукой. Я снова оглянулась под усилевшися гул людей. Я опешила, узнав свой дом. Свой милый дом... Он был бережно покрашен, как и давно сломанная лавочка, которая сейчас почему-то была целой. Мне не было дела не до резкой смены времени года, не до людей, которые кружились надо мной словно стадо ворон. Одним ловким движением я заставила себя подняться на ноги, и уверенно пойти к своей двери подъезда. — Стой, куда?! — взбунтовалась бабка, которая угрожающе била костылем и шла за мной. — Ну не кричи ты-ы, — раздражительно прозвучали несколько голосов, — дай спокойно ребенку оклематься. — Машь, ну прям точная твоя копия... — в пол уха услышала я чьи-то слова. Я похлопала по своим карманом джинс-клеш, в надежде найти ключи. Вспомнив, что они были в моей витровке, а она осталась в той машине, я просто нажала на номер своей квартиры. — Девочка, ты кому звонишь? — какая-то тетенька подошла ко мне с двумя сумками. — Я звоню в свою квартиру, — ответила я, — мою мать зовут Дроздова Евгения Александровна. — Ой, тут такие не живут, — сочувствующе сказала она, — даже в соседних подъездах. — Не может быть... — опешила я, — кто живет тогда в пятьдесят второй? — Я живу здесь. Незнакомая высокая блондинка подошла ко мне, глядя безнадежно свысока. У нее было шелковистое каре как у меня, красивые вьющиеся волосы. Ее взгляд сквозь стекло очков упал на мое запястье, и она аккуратно взяла его. — Какой красивый браслет, у меня такой же, — блондинка показала свое запястье, и я увидела у нее его, только ржавее и старее. — Не может быть, — ахнула я, — откуда он у вас?.. — Он у меня от матери. — Кто ваша мать? Девушка помялась, но ответила: — Честно, я не знаю. Моя мать погибла в автокотострофе двадцать семь лет назад. Приемные родители мне его отдали, сказали, что от нее. Я задумалась, глубоко задумалась. Год, время и дата не совпадали со вчерашним днем. Мне стало страшно. Мой город стал спаситльно чужим, но тут не было и намека на то, что когда-то я жила здесь со своей матерью. Я обернулась к старому магниту, который давно был каким-то богатым торговым центром. Уже как две недели я живу у той самой женщины, которую как выяснялось зовут Мария. Да, вы угадали. Я живу в своей комнате. Сначало она хотела приютить меня на день на два, думая что я просто потерявшися подросток. Но затем просто привязалась ко мне, ведь мы были очень похожи с ней. Как объяснить ей, что я не просто потерялась, а вообще не из этого мира? В моем мире было все иначе, чем здесь. Здесь все странно... Дети бегают с радужными сердечками, весело лопая их. Люди ходят в масках, опасаясь вирусов. Господи, как же я хочу домой...