Не/мой и не/любимый

Запах костра еще не выветрился из моего кабинета, но уже стал заметно слабее. Лю и сам того не осознавая расцвел стоило прекратить бессмысленную слежку за господином. Все чаще улыбался, а Соён, кажется, отлично пользовалась добротой наивной статуи выполняя все меньше работы. Хан приходил ко мне уже вторую неделю, он выучил несколько слов и теперь мог написать, что устал, заболел и ему нужна помощь. Не знаю от чего, но начать я решил именно с этого. Слуга радовался как ребенок стоило мне утвердительно кивнуть и несмотря на деревянные и неподвижные пальцы очень старался. Ему подготовили отдельный стол, Лю конечно хотел задать вопрос, но я, давя на больное выставил его за дверь. Сам же в стороне лишь наблюдал за этой кропотливой работой. Позабыл, когда последний раз заглядывал в книгу. Сижу и словно окутан дурманом, даже голова кружится. И если до сегодняшнего дня это было приятным, то сегодня ароматы настолько смешались, что я ощущал приступ тошноты. А картина перед глазами медленно расплывалась. - Не желаешь подышать свежим воздухом? Хан молча посмотрел в свой лист и вновь на меня. Кивнул и уже через мгновенье был у двери. Мне же пришлось собирать себя по частям. То, что многим казалось чепухой делало мою жизнь гораздо труднее. Его аромат и чернила они были опьяняющими, и я буквально был пьян. На слегка подкашивающихся ногах вышел на улицу вдыхая освежающий запах сырой земли. На дворе стояла лунная ночь, конец апреля выдался теплым, но сырость слегка обжигала хмельное лицо. А может дело было вовсе не в ней. Мы шли к саду, в тишине. Лишь листья от легкого ветра шептались, да в пруду была слышна лягушачья песнь. - Думаю ты скучаешь по дому, - тихо сказал я, - Соён и другие конечно добры, но не думаю, что хоть на долю заботливы как родные. Он лишь слегка помахал ладонями улыбаясь. - Пытаешься сказать, что все хорошо? Тогда я искренне рад, что тебе здесь мило. Слышал ты все чаще уходишь смотреть лошадей, любишь такой труд? Он кивнул. - От чего-то мне казалось, что подобное не для тебя, ну что-ж, главное делай работу как следует и не подводи. Мы шли не торопясь, я все еще слегка покачивался, но голова трезвела. После недолгого молчания Хан посмотрел на меня и поднял свои брови в той манере, что я уже знал. - Что ты хочешь узнать? Я не мог понять, чего он хотел, не вязались мои фразы ни с вопросом «почему» ни «зачем», он пытался что-то донести мне ладонями, но я лишь пожал плечами, в серых глазах блеснула обида, не на меня, я это точно видел. - В этом саду есть место куда я часто сбегал пока был маленьким, да что уж там и когда вырос. Если быть честным я провел там ночь буквально на днях, - я набрал шаг идя к мосту, а он метнулся за мной, - оно тайное, но думаю ты никому не расскажешь, - моя ухмылка тут же ушла под укором совести. - Мост стоит так, что между его сводами и водой участок сырой земли. После дождей вода покрывает ее, а вечная тень не дает просохнуть. Меня это не волнует, но есть и мелочь, что не дает спокойно просиживать там дни напролет. Я остановился на тропинке, впереди была сырая трава, а за ней мое укрытие. Вот в траве как раз и скрывались мои злейшие враги. На расстоянии я был с ним строг, но стоило им попасться мне на глаза и ноги становились ватными, а все тело пробивало иглами. Я не выносил даже вида! Хан указал мне на мост вновь задавая вопрос бровями, и я кивнул. Трезвому мне было куда легче, опьяневшему никак не удавалось скрывать страх. Я шел ровно за ним по мятой траве. Неожиданно он нагнулся и абсолютно невозмутимо обернулся, улыбаясь, а в его руке, подвешенной за одну лапку барахталось это! Омерзительное, слизкое и просто невыносимое существо. Я был взрослым, а мне с самого детства твердили, что мой страх глупость. Закричать нельзя, сбежать тоже. Я лишь отшагнул на подкашивающихся ногах и застыл. - Убери ее, выбрось в воду! Не нужно тут брови поднимать, просто делай что говорю! Подальше! Он, словно осознав что-то уложил ее на ладонь шагая ко мне. - Еще один шаг, и ты завтра лишишься своей головы, убери это немедленно! Хан рассмеялся, беззвучно, лишь улыбка была шире обычного, а плечи вздрагивали. Он отпустил лягушку на землю, так что существо укрылось в траве. А я теперь был еще более уязвим! - Я сказал тебе ее выбросить! – выбегая из травы я встал на тропинку где мог осмотреть землю под ногами, где не один враг не утаится от меня, - ты шутить надо мной вздумал? Он обнял свои плечи слегка подрагивая и поднял брови. - Ничего я не боюсь, они мне просто противны! Он наклонился к траве выискивая что-то, но спустя минуту выпрямился, пожимая плечами. Враг укрылся и теперь мне его не найти. - Тогда идем в дом, в наказание будешь писать слово «лягушка» четыре раза по пятьдесят раз! – я тяжело выдохнул разворачиваясь, - что… что ты делаешь? – глядя на ладонь, что коснулась моей я ощутил, что отступающий хмель вновь овладевает телом. Хан был ниже меня, немногим, но все же. И видимо куда смелее. С такой наглостью коснуться господина, да еще и не выпускать его ладонь. Он вел меня за собой, смотрел вниз словно мог что-то увидеть и подбадривающе сжимал пальцы. Мои руки видимо замерзли, тепло чужих разливалось неестественно от кончиков пальцев до самого сердца. Он резко остановился так что я погруженный в мысли врезался в него. Чужие лопатки коснулись моей груди, в голову ударил шум. - Что там? – едва выдавил я. Хан необдуманно развернул лицо так что мой нос коснулся его виска. Я дернулся, но не отскочил. Поступи я иначе это бы и впрямь выглядело странно, а он вопреки моим ожиданиям и не придал этому значения, лишь указал свободной ладонью на монстра, сидящего в зарослях и обвел меня стороной. Когда его не было мне приходилось прогонять их камнями, сегодня же Хан просто смахнул их и ополоснул ладони в подступающей воде. Мой остров и без того казался тесным, вдвоем мы же оказались словно в коробушке упираясь плечами. Но так хотя бы было тепло. - Странное место для уединения, не находишь? Он улыбнулся и кивнул, с такой легкостью во взгляде, что становилось не по себе. - И не боюсь я этих… просто неприятны они мне и все. Он понимающе кивнул. Его лицо освещала лишь луна, что словно мельком подглядывала за нами. Белая рубашка на прислуге составила мне службу, и я мог отчетливо видеть черты, что оказались сегодня уж очень близко. Хан коснулся моего плеча едва ощутимо, я более не ругал его за подобное, он просто не мог обратить к себе внимание иначе, пусть оно и без того целиком было приковано к нему, а после указал на воду, где виднелись маленькие и слизкие глаза, обнял плечи и задрожал. - Смеяться надо мной вздумал? Он покачал головой, приложил ладонь к своей груди, а после перевел ее указывая на другую сторону моста, что лишенная света луны погрузилась в тьму. - Ты боишься темноты? Его уста распахнулись в довольной улыбке, он явно был рад, что его поняли, а я вопреки этому ощутил тянущую грусть. Как же звучит его голос? - Все же лучше, в ней ведь притаились духи и демоны разные, да? – я рассмеялся, не над чужим страхом, над собственным и он кажется это понял, потому что, улыбаясь кивнул. Хан неожиданно наклонился ближе к воде, я был уверен, что он вновь вздумал меня пугать, но парень лишь поправил шелк моих одежд, что и без того вымокнет на сырой земле. - Позволишь рассказать тебе одну глупость? Меня просили никому не говорить, но… Кажется ты умеешь хранить секреты. Я прыснул со смеху, а он едва не прожег меня взглядом. - Будет звучать странно, но я чувствую чуть больше чем другие, ароматы они…, - я замолчал, человек рядом внимательно слушал даже, не моргая, - зря я об этом, ночь сегодня светлая, да? – чужая рука вновь коснулась моего плеча, а серые глаза смотрели с укором. – Я чувствую ароматы всего, могу с закрытыми глазами понять кто рядом, у каждого он свой и отыгрывает сотнями нот, чем больше вдыхаю, тем больше могу различить. Хан удивленно распахнул веки и понимающе кивнул. - Ароматов так много, а еще больше запахов, все они смешиваются и это порой сводит меня с ума. Приторная сладость, табак и дерево, а сквозь них пробивается свежесть. Я посмотрел на него, горло и без того сдавил стыд, а говорить, что эта свежесть исходит от него, на кого я буду похож? - Еще я вижу цвета людей, - уже не смог сдержать смех, раз уж решил раскрыть свое сумасшествие так пути назад нет, - черты лица и аромат, характер, все это сливается в одну картину и закрывая глаза я вижу, - мои щеки точно покраснели, последний раз я говорил это старику Бому, тогда матушка бросилась в слезы. Хан же улыбаясь похлопал себя по груди заинтересовано глядя на меня и брови так неуклюже поднимались вверх. - Какой цвет у тебя? – он закивал выжидая, а я растерялся, - в июне, когда трава набирает цвет, знаешь этот оттенок зеленого? Так вот он по-особенному играет в лучах рассветного солнца, словно где-то в самих нитях, из которых сплетены травинки – рассыпано золото. Игра этих красок, такой вот цвет у тебя. Серые глаза сделались необычайно круглыми, а я почувствовал, как по спине проходит слабость. Дурное ощущение, отвернулся стараясь незаметно набрать запас воздуха в легкие. Моего плеча коснулась ладонь, я обернулся, а он так и не убирал руку, лишь бровь вновь вздымались. - У меня нет цвета, прозрачный, - ухмыльнулся я. Но Хан покачал головой словно не согласен и указал в сторону, где, играя темным серебром светилась луна или же небо привлекло его внимание? - Думаешь? Он уверенно кивнул и улыбнулся, а мне от этого становилось лишь хуже. Вино, что я не пил, еще играло в теле, слабость от раскрытого секрета и неоправданная близость чужого дыхания изводили. Его лицо было совсем близко, в глазах больше не было упрямства, они светились в блеске луны. Возможно мне все же удалось убедить его, что я не тот мерзавец как меня описал дядя? Вот только себя убедить не получится. Я рассмотрел все его черты, изучил аромат, а по-прежнему хотел большего, дыхание прервалось, а тело непослушно подалось вперед. Хватило разума остановиться. - Тебе следует уйти, - прошептал я, отстраняясь, мои веки закрылись, мне нужно было протрезветь, нужно было отпустить этот аромат, чтобы мыслить здраво, а иначе… Он не стал томить. Я остался один, сердце стучало как бешенное. Все отступило на задний план, даже тоска я был противен сам себе, а разумом овладела похоть.