Снова к друзьям я своим убегаю,
Что меня тянет сюда — я не знаю
О чем только думал Андрей, когда начал мысленно считать количество рукопожатий, а после и объятий с Маратом? О чем он только думал, когда они смотрели друг на друга непрерывно на протяжении, как ему казалось, нескольких минут, хотя проходили секунды. О чем он только думал, когда в свободное время от учебы и музыкальной школы разучивал «Седую Ночь» Ласкового Мая? О чем он только думал, когда перестал с ним контактировать так, как раньше? Раньше ведь они тусовались вместе: ели мороженое в холодную казанскую зиму, играли в жмурки, в которых Марат почему-то всегда был водящим, тусовались на районе без всякого страха в глазах, занимались вместе английским, потому что это в первую очередь было нужно Марату… А сейчас между ними лишь деловое общение в виде репетиторской деятельности Васильева. Марату совсем не нравилось то, что их некогда быстро зародившаяся дружба словно бы угасла. Как он ни старался привлечь внимание Андрея вне школы, выходило это у него из рук вон плохо, потому что тот постоянно находил отговорки. И если в первые несколько отмазок Марат честно верил и не обижался, то месяц спустя такого динамо ему и самому не хотелось стараться для того, чтобы видеться с ним. Каждый занимался своими делами: Андрей учил новые этюды и уроки, Марат гонял мелкую шпану по району. Единственным местом, в котором оба парня пересекались, помимо ближайшего продуктового и самой школы, являлась библиотека. Держало их дружбу только честное слово, которое Васильев дал преподавателю английского о том, что подтянет Марата. Андрей дал слово, а значит, отказаться и упасть в глазах учителя он не может. Именно поэтому из двух зол он выбирает наименьшее. Знал бы только Марат, как Андрею сложно контролировать свои собственные мысли, когда во время урока парень улыбался так ярко, как может только он. Улыбка Марата — это первое, что зацепило Андрея. После улыбки был бархатный голос и манящие карие глаза. Андрей честно пытался держаться от него подальше, но уроки английского твердо держали их рядом. Ох, если бы только Марат знал, что Андрейка мечтает вовсе не об идеальном произношении второго…***
Прошел еще один месяц, и Андрей снова принялся записывать моменты, в которых они были так близко, но так далеко. Он, как дурачок, улыбался любой мысли и любому упоминанию Марата. Андрей был робким мальчиком, так что вот взять и сказать своему другу о чувствах не мог — слишком боялся реакции последнего. Но, несмотря на страх признания, никто не запрещал ему в голове проигрывать сценарии, в которых его чувства были приняты, и ему больше не надо притворяться, бегать и прятаться от собственных чувств. Они снова начали заниматься тем, чем занимались до того, как их связь стала слабой. Снова получать удовольствие в компании друг друга.Музыка нас связала,
Тайною нашей стала.
Всем уговорам твержу я в ответ:
Нас не разлучат, нет!
Музыка нас связала,
Тайною нашей стала.
Всем уговорам твержу я в ответ:
Нас не разлучат, нет!
***
В конце недели в доме культуры была вечеринка, на которую парни решили заявиться вместе, чтобы потусовать пару часов, а затем пойти к Марату домой с ночевкой, на которой Андрей и раскроется перед другом, потому что ни смысла, ни желания шифроваться больше нет. И Марат как-то по-другому на него начал смотреть, будто чувствовал, что каждое прикосновение отдается мурашками по всему телу. Васильев наивно это списал на то, что их дружба восстановилась и снова стала крепкой. Они танцевали под любимую музыку, проводили время с друзьями и просто наслаждались тем моментом свободы, которую им давали каникулы и праздничное настроение. Вскоре они приходят к Марату домой, где его мама налила чай и сделала бутерброды. Мальчишки поблагодарили ее и сели за стол. А после непродолжительного чаепития они отправились в комнату. Андрей сел на кровать, а Марат подошел к радио и включил музыку — чисто для фона. Еще днем Андрей думал, что ему нужен какой-то толчок, знак или композиция. Выбирать в качестве сигнала к действию обожаемую и почти уже родную «Седую Ночь» он побоялся — это ведь любимая композиция Марата, и он не хотел ее таким образом очернить. Именно поэтому его выбор пал на песню «Музыка нас связала», и на пути к Марату он молился, чтобы той не было в радиопрограмме. Но кто будет прислушиваться к его мольбам?.. И вот, когда песня заиграла, ладони тут же вспотели, его бросило в легкий мандраж, дыхание стало тяжелым, но он решил во чтобы то ни стало раскрыть все карты. И пусть будет, что будетЯ забыла все, чему
Нас учили столько лет.
Неужели я сама
Не найду на все ответ?..
— Забавно, — на выдохе произнес Андрей. — Я хотел, чтобы эта песня была знаком, а теперь, когда она играет, хочется обратного. Голос Андрея дрожал. Марат настороженно смотрел на друга. — Андрюш? Все хорошо? — безуспешно стараясь скрыть волнение, произнес Марат. Он подошел к кровати и сел рядом с Андреем, от чего тот тут же вскочил. — Послушай, я не умею этого делать. Не было времени репетировать… — Марат смотрел на Андрея, не понимая, что именно происходит. — Прежде чем ты что-то скажешь или сделаешь, я… я должен признаться. Честно, никогда не думал, что со мной случится что-то такое. Я думал, что это неправильно, но сопротивляться этому еще хуже, знаешь… — Он сглотнул. — Ты прости меня, Марат. Я пытался держать дистанцию. Пытался быть подальше от тебя. Но разве это возможно? Именно мои репетиторские способности держали, как мне казалось, наше общения, в те моменты, когда я пытался быть на расстоянии. Наши занятия заставляли меня снова и снова трепетать лишь об одной мысли — о тебе мысли… Знал бы ты, сколько я мечтал об этом… — Андрей, что ты… — начал было Марат, когда ему не дали договорить: губы Андрея соприкоснулись с губами парня, сидящего напротив. Совсем невесомо и почти отстраненно, но — коснулись. И если первый предпринял столь наглую попытку, предприимчиво закрыв глаза, то второй сидел с глазами округленными, пребывая в полнейшем шоке. Андрей отпрянул. Губы тряслись от пережитых эмоций, дыхание было прерывистым. В глазах начали проступать слезы. Нет, все-таки это неправильно, все-таки глупо, все-таки стыдно. Как быстро теперь разрушится их дружба, только успевшая начаться заново? Как скоро он сам себя возненавидит за этакую слабость? Что будет с ним — и что будет с ними?.. Он собрался встать и уйти, и ушел бы, если бы его не схватили под локоть и не потянули на себя. До алеющих ушей донесся голос Марата: — Ты ж мой чушпан… Как долго ты еще это бы скрывал? — Я…- теперь Марат прервал размышления Андрея, увлекая его в поцелуй.Что меня тянет сюда — я не знаю,
Без музыки мне оставаться надолго нельзя.
И они сливаются в вихре страсти. Их поцелуй заставляет мысленно отправиться куда подальше, откидывает всю мнимость на второй план — это потом, сейчас главное быть рядом. Отправиться туда, где кроме них никого нет. Андрей наслаждается поцелуем, в то время как Марат нежно приобнимает его за талию, притягивая к себе, прижимаясь с еще большей страстью. У них однозначно бушуют гормоны — ведь они чуть ли не начинают раздевать друг друга, пускай прекрасно осознавая, что за стенкой родители. Марат прерывает поцелуй первым, выманив изо рта Андрея тихий, разочарованный будто, стон. — Эй... Я так боялся своего признания, а сейчас хочу еще. — рассмеялся Андрей в губы друга. Они берутся за руки и, как бы банально не звучало, оба надеется, что этот момент будет длиться вечно и не единожды. В любом случае, отчего-то сердце Андрея хочет однозначно довериться Марату. А тот и не против. Их укроет чернильное небо за окном. И впереди — целая ночь…Музыка нас связала,
Тайною нашей стала.
Всем уговорам твержу я в ответ:
Нас не разлучат, нет!
Музыка нас связала,
Тайною нашей стала.
Всем уговорам твержу я в ответ:
Нас не разлучат, нет!