Flashbacks pt.1

Пальцами Макс проводит по заметно бледноватой коже, сам от себя не ожидая подобной нежности. Подушечки мягко скользят вдоль коротких и почти незаметных волосков на руках, и он почти точно уверен в том, что Денис ещё спит. Как обычно, потому что допоздна торчал за своим гениальным изобретением. Когда, в половину пятого утра, Кольцов вставал в сортир, то видел, как лицо Дэна подсвечивалось экраном ноута. Тогда не было сил злиться или предъявлять, да и глаза открыты были на треть — чисто для того, чтобы дойти до ванной и не въебаться о какой-нибудь шкафчик или выступ. До сих пор никак не может привыкнуть к расположению мебели и планировке чужой квартиры, потому что большую часть времени с Титовым они проводят в постели. И это без всяких там превратностей. Ну или с ними, но они чаще исходят от самого Кольцова, который, по ощущениям, будто не пережил «прелести» подросткового созревания, сохранил в себе подростка, причём что касается только интима. Но это не жалкое пользование — это говорит собственное поведение. Даже сейчас. Сейчас — он сказал бы, что особенно. Укладывает ладонь сверху чужой, сжимает, но тут же чувствует шевеление, и через пару секунд Денис уже смотрит на него, причём не сказать, что взгляд такой уж заспанный, но видно, что уставший. Сам Макс прикидывается, что всё, что он делал сейчас — чистая случайность, но руку не убирает. — Доброе утро. — Доброе! — взгляд останавливается на их сцепленных культяпках. Кольцов чуть гладит сверху руки, потом убирает и перекатывается на спину. Рука лезет к тумбочке, чтобы взять телефон, а после глаза округляются: ровно до этого момента он никуда не опаздывал, но с первым же уведомлением…ай, да к чёрту! Он вскакивает, хватает шмотки, что сухими вчера закинул на сушилку, босыми ногами шлёпает по полу в сторону ванной и всё-таки задевает плечом дверь. Громко и матом возмущается, орёт: «Сука!», «Ёбаный в рот!», «Пиздец!», включает кран и ищет свою зубную щётку — с недавних времён она тут имеется — а, выключив кран, слышит тихий смех на фоне. Удивительно, но не бесит. Хотя, конечно, он выходит из ванной, держит зубную щётку в зубах, смотрит так, будто сейчас убьёт и изнасилует. В такой последовательности или обратной — решит по ходу. *** — Давай уйдём отсюда? — А че тебе не нравится? — Да не знаю…наверное, всё? — Денис смотрит внизу вверх, он в рубашке и в принципе мог быть звездой вечера, если не его извечная нелюдимость и хикковатость. Убить бы, чесслово. И не то, чтоб Максу так принципиально тут остаться и попялиться на красивых девок. Только попялиться, правда, можно отвесить сальный комплимент и показать, что он такой весь из себя альфа-самец, чтобы не терять свой имидж именно такого мужика. Он ведь не гей так-то, с одним мужиком в жизни — это тоже самое, что и «один раз — не пидорас»? Кольцов старается не думать об этом от слова «совсем», сейчас особенно; сейчас ему не хочется отсюда уходить, не хочется подыгрывать чужой паранойе. — Ебать ты Пашка Дуров номер два, — поднимает голову и вздыхает. Ладонь ложится на левое плечо. Потом вторая — на правое. Охота потрясти и сказать, мол, «нахуй твои панички, как же ты заебал, Дэн, это ведь твой день, нахуя так безжалостно сливать его в унитаз?». Камон, он даже не выпил ничего. Они тут от силы минут пятнадцать или двадцать, и Титов уже хочет свалить. — Давай хотя бы часок побудем тут, окей? — пальцы совсем немного сжимают плечи, на которых дорогая рубашка. Взгляд у Макса, несмотря на лёгкое раздражение, тёплый, выражает поддержку, хотя это, наверное, только во взгляде. По факту они выглядят как друзья, а сам он как озабоченное нечто. И всё же, не забывать кто он есть, помогает то, что лбом Дэн прижимается к его плечу, обнимает и слегка гладит по спине. Кольцов обнимает его в ответ и радуется, что они сейчас в тёмном и абсолютно нелюдимом коридоре, что их никто тут не спалит. Когда они возвращаются в эпицентр веселья, Макс говорит, что пойдёт возьмёт им бутылку виски, за баром прыгает на высокий стул и нетерпеливо стукает пальцами по верху барной стойки, второй рукой прибирает волосы назад. Его колена якобы случайно касается ладонью девчонка лет восемнадцати и улыбается ему. И как тут не улыбнуться в ответ? Уже запоздало он понимает, что проебал Дениса. Тот просто слинял. Кольцов выбегает из бара, но видит только ехидную рожу из открытого окна яндекс комфорт плюса, и летящий в него недокуренный бычок. — Ну и пошёл нахуй! — орёт Макс вслед уезжающей тачке. *** Пальцы больно сжимают волосы на затылке. Хриплый и недовольный голос полушёпотом выдаёт в ухо только одно слово: «быстрее». Макс стискивает зубы, волосы падают на лицо — они чуточку взмокли, ну так ещё бы! По его нескромному, трахаются они уже третий раз за ночь, если брать во внимание их бесшумное трение через одежду друг о друга на заднем такси бизнес-класса, из-за чего сам он, как дебил какой-то, еле успел стащить брюки и кончить Денису в ладошку, а то пришлось бы потом отстирывать штаны; если брать во внимание то, как Титов утащил его на пол, облизал всего целиком и полностью, заставив кончить во второй раз. Сейчас — третий. И Дэн над ним будто бы издевается. Третий раз — уже сложнее, ибо Макс устал. Но он всё равно двигается быстрее, сжимает чужой член у основания, потом ведёт ладонью вверх. Наклоняет голову и кусает в шею чисто от желания сделать больно и невыносимо, но это срабатывает как триггер в хорошую сторону. Ну охуеть теперь! — А ты, Дениска, садо-мазо любишь! — на выдохе выдает Кольцов, падает на спину и медленно дрочит себе, потому что сам он ещё не всё. И не факт, что в третий раз получится. Просто не хочет выёбывать из Титова последнее, а именно — душу. В отличие от самого себя, у того она вроде имеется. *** Когда они идут практически бок о бок по мелкой щебени, Макс хочет попросить прикурить у Кати. Локтем слегка касается её предплечья, которая, ляпнув «ща-ща-ща», открывает и сумку и начинает своими тоненькими пальцами перебирать её содержимое. Кольцов не обращает внимание, что у неё там, просто терпеливо ждёт, но терпения у него на ноль с половиной из десяти. Делает пару шагов вперёд, за спиной он слышит «в чемодане наверное», но Катя не спешит открывать свой багаж и искать нужное там — ну, в самом деле, не прям возле железной дороги же — и пути у кого стрельнуть как бы отрезаны. Всё же Макс может и дебил местами, но не настолько, чтобы игнорировать того, кто сижками заряжен покруче любой табачки. Тем более, им в любом случае придётся как-никак, но взаимодействовать, ведь прошлое осталось в прошлом. Он хочет спросить, мол, «почему мы расстались?», но знает каков будет ответ. «Потому что ты еблан, Макс, и хуй свой в штанах держать не умеешь». Нет, ну вспыхивает местами, как в мультике у гениев лампочка над башкой, мысль, что может не стоило съёбывать в закат, быть таким мудилой, говорить то, что говорил, а может и не сказал…ладно, всё это просто можно уместить в олицетворение себя как бездушной твари, ну или просто какого-нибудь ссыкуна. А он, вообще-то, не такой. «Такой» бы избегал Титова всю свою жизнь и никуда бы с ним не поехал. Для себя у Кольцова всегда найдётся вагон и маленькая тележка оправданий. — Дай, — расслабив руку, верхней её стороной Макс ударяет Дениса по плечу. Смотрит сверху вниз, но приходится отвернуться от безжалостного дыма, что летит ему прям в ебальник. Специально что ли? Взгляд снова возвращает в исходную, но теперь смотрит в порядком измученное (опять не спит нихуя, наверное) лицо, взглядом выделяет сижку в чужих зубах. — Закурить, — лезет в карман, где завалялся старый красный крикет, который, на удивление, ещё работал. Делает шаг в сторону. Кажется, его «дай» звучало максимально по-еблански, но ладно, переживёт как-нибудь.