***
Леша вваливается в квартиру, чувствуя себя донельзя вымученным. Прошел месяц или около того — парень, честно говоря, уже потерял счет времени. Единственной радостью сейчас было окончание этого треклятого турнира, знаменующее заслуженный отдых. А еще знаменующее уход Рамзеса из команды. Знаменующее разрыв последней ниточки, что хоть как-то связывала их отношения. После того вечера все общение резко перетекло исключительно в рабочее. Совместно срочно решить, кем подменить Антареса, решившего уйти на отдых, обсудить, кого лучше поставить на роль Миеро, втянуть пришедшего Афоню и подобрать ему нужных героев… Так много Ромы в привычном лане, но одновременно так мало. Соло искренне старался не смотреть на него, не думать о его худощавых ладонях, на которых так заметно выделялись костяшки при игре, не вспоминать о тепле его тела, прижимающегося в поисках утешения после очередного горького поражения, не замечать эти карие глаза, судорожно бегающие по сцене от осознания скорейшего вылета из обыкновенных групп.. Только вот малой постоянно на виду. И оттого было еще больнее. Парень качает головой, прогоняя воспоминания. Все равно хорошо справился, раз не стал грузить Рамзи своими чувствами. Ему не обязательно знать, насколько сильно Леша скучает. Легким движением он скидывает куртку с плеч, вешает на крючок и проходит в зал. Дом совсем не радовал, ведь игнорировать разбросанные повсюду вещи Ромы, которые убрать не было ни сил, ни времени, оказалось неожиданно тяжело. Каждая толстовка, каждая футболка, каждая деталька, в целом, напоминала о некогда проведенных вместе днях. Та черная джерси с аккуратно выгравированным именем «Ramzes666» лежит на спинке дивана, кажется, со времен первой победы на Рияде. Тогда они провели вечер за просмотром какого-то глупого аниме, а после малой задремал прямо как есть, на коленях Леши. А та бордовая толстовка была куплена на Лимском мейджоре, когда малой был настолько рад, что чуть ли не насильно потащил Лешу по магазинам.. — Шмоточник, — шепчет себе под нос фразу, однажды адресованную Роме с теплотой и нежностью в голосе, и чуть ли не падает на диван. Как есть, в одежде. Усталость накатывает за секунду, сковывая мышцы, глаза закрываются сами собой, и Соло проваливается в сон, надеясь, что хотя бы эту ночь он проведет без воспоминаний об отношениях. Раздается приглушенный скрип входной двери. Рома аккуратно проходит внутрь некогда родной квартиры, так и не удосужившись отдать ключи ее хозяину. Озирается по сторонам, поражаясь такой несвойственной тишине. Обычно, когда Рамзес куда-либо уходил, то у Леши всегда тихо играла музыка, помогая избавиться от гнетущего чувства одиночества. Взгляд цепляется за несчастно висящую куртку. Дома. — Блять… — ругается себе под нос младший, смотря под ноги. Меньше всего хотелось встретиться с Соло не по рабочим моментам. Наверняка тот еще не отошел, наверняка скучает, наверняка надеется все вернуть назад. И Рома бы хотел, правда хотел, только вот чувства в нем самом умерли еще с первым побегом, уходом из Виртус. Приполз тогда обратно к Леше спустя четыре месяца, словно самая верная собачка, спутав больную привязанность и тоску по прошлому с той самой, искренней, невинной любовью, что теплилась в нем с восемнадцати лет. Не стоило тогда давать им еще один шанс. Не стоит и сейчас. Парень проходит внутрь квартиры, специально шагая едва слышно, заходит сразу в их общую спальню. Леши там не было, лишь гудел вентилятор нового компьютера, переливаясь то рыжим, то желтым, то красным. Рамзес поджимает губы, стараясь не думать ни о чем. Не думать о том, как раньше они вместе чинили этот компьютер из-за случайно пролитого кофе, не думать о том, как раньше он ютился на чужих коленях, пока Соло доигрывал очередной паблик, ведь внимания захотелось именно сейчас, не думать о том, как раньше он чувствовал себя самым любимым и самым нужным, не думать о… Нельзя. Прошлое должно остаться в прошлом. Парень тяжело вздыхает и начинает собирать вещи в рюкзак, стараясь не шуметь и делать всё незаметно. Не хватало еще Леше за ним прибираться. «И нет, это никакая не забота», — разум тут же подсказывает оправдание. Зайдя в гостиную за последними шмотками, Рома растерянно замирает. Соло спит, прямо так, в одежде, на диване. Грудь его едва заметно поднимается и опадает, растрепанные волосы разбросаны по подлокотнику, а ресницы слегка подрагивают, выдавая отнюдь не спокойный сон. Парень опускает рюкзак около себя, ощущая всепоглощающую безысходность. Он никогда не видел тиммейта таким. Таким разбитым, таким уставшим, таким тусклым, будто лишенным смысла жизни. В голове сразу же всплывают воспоминания. Поражение на самом первом в Роминой истории Интернешнле. Младший жмется ближе к широким плечам, хватается за футболку судорожно, ища утешения и закрывая глаза, лишь бы те не слезились. Позволить себе разреветься было попросту непростительно, он ведь должен быть сильным, быть опорой для команды. Какая ж из него опора, если после первой неудачи хочется сразу же кинуться в истерику? Лешины руки обнимают так заботливо, будто пряча от проблем, его голова покоится на собственной макушке, и постепенно делается все спокойнее и спокойнее. Мягкий шепот над ухом и вовсе будто добивает: — Я вижу, что тебе хочется заплакать. Ты можешь, не бойся, я все выслушаю. Показывать свои эмоции — это не слабость. Рамзи тупит взгляд, возвращаясь в реальность. Он совсем не понимал, что должен сделать. Коснуться? Утешить? Соло ведь всегда был рядом. Рома чувствует, что если позволит себе поддержать, то точно никуда не уйдет. Вновь останется, извинится, сказав, что погорячился, и позволит этим обреченным отношениям начать свой третий круг, где по началу все хорошо, где по началу залечиваются необъяснимые одиночество и тревога, где по началу плещутся хоть какие-то чувства.. Где в конце любые взаимодействия сливаются в обыкновенное сожительство. А еще Рома чувствует, как сердце щемит от жалости. С непозволительной, забытой и больной нежностью в голове мягко шелестит собственный голос, как когда-то шептал на чужое ухо в отчаянной попытке успокоить: «Все пройдет, Леш. Наши отношения прошли. И это пройдет». Тут же отворачивается, жмурясь резко, лишь бы не заплакать. Обводит квартиру глазами в попытке отвлечься и с содроганием замечает, как же она опустела без собственных вещей. Поднимает рюкзак с пола, оставляет ключи на тумбочке, уже намеревается уходить, даже устраивает ладонь на ручке двери, но вдруг замирает в нерешительности и, наконец, напоследок оборачивается, сочувствующе смотря на Соло. Кристально ясно становится одно: им ни в одной из вселенных не суждено было быть вместе. Даже если их пути вновь пересекутся. Хоть когда-то. — Я уже вырос из наших отношений. И тебе пора повзрослеть, — шепчет тихо Рома, впервые за месяц улыбнувшись и почувствовав странное облегчение, и дергает ручку.Раздаётся оглушительный хлопок входной двери.