Долг платежом красен

После ухода Влада я просидел на кухне до самой ночи, пытаясь согреться: чаем, пледом, алкоголем. Странное чувство холода меня не отпускало. Ещё и коммунальщики в середине декабря решили, что можно не сильно стараться отапливать дома. Но холод этот был везде: снаружи и внутри моего тела, окутывал, растворял и топил меня в пространстве. Меня трясло всё сильнее. Сидя на коленях, нашёптывая читку, держась за чёрную свечу, словно за опору, за единственную щепку реальности, я понял, что пора признать свои страхи: это могильный холод. И я не один сейчас. Но я совершенно не слышу деда. Он единственный из ушедших, с кем я мог говорить. Мог. Я не понимаю, что со мной стало. Я погряз во мраке и беспомощно пытаюсь очиститься. Решаю, что мне стоило помыться, как и советовал Влад. На трясущихся ногах ухожу в ванную. Пытаюсь стоять под струями душа. Всю кожу мурашит вопреки огромному облаку пара вокруг. До упора прокручиваю кран на горячий режим, но меня всё ещё трясёт. Пока я пытаюсь отмыться от ощущения грязи по всему телу, внутри всё сильнее разрастается дыра. Это невыносимо. Душа рвётся, кричу в отчаянии: «Почему ты молчишь?! Ты всегда говорил со мной! Где ты?». Ответа нет. Падаю на колени с немым криком в горле и горячими слезами на щеках. Прокусываю своё предплечье, затыкая себя. На коже проступает кровь. Но руке не больно. Больно глубоко внутри. От пустоты, в которую я превращаюсь. Хочется проткнуть себя ножом, чтобы не чувствовать её. Я слишком жалкий и беспомощный, чтобы жить дальше с этим. «Ты слышишь? Дед? Забери меня, пожалуйста! Здесь нет смысла оставаться. Я всё испортил. Я всем навредил. Я ненавижу себя. Кому я могу помочь, кого могу любить, если даже себя не выношу? Я запутался, дедушка. Пожалуйста. Вернись.» Но он уходит. Слёзы становятся совсем прожигающими. И я чувствую, что на меня льётся буквально кипяток. Отключаю напор воды и слышу звонок телефона. Выбираюсь из ванной в одном полотенце. Ловлю себя на мысли, что от отморожения мне умереть точно не светит. На телефоне два пропущенных от Саши Шепса. Он тут же перезванивает. — Дима, привет! — медиум говорит довольно громко, пытается не кричать. — Доброй ночи, Саш. Чего не спится? — Нет. Олег у тебя? — Эмм... Нет... — Я думал, он к тебе поехал. — Он не мог поехать куда-то отдыхать? — Нет. Я не знаю. Возможно, я его зацепил, когда мы говорили последний раз. Он вылетел из мастерской и больше не отвечал на сообщения. Потом я звонил, но абонент не абонент. — А раньше он так не делал? Вы же часто... ну... спорите. — Раньше он хотя бы писал ждать его домой или нет. Я не знаю где он. Надеялся, что у тебя. — Другим друзьям звонил? — Нет, он точно не с друзьями. — Ты это как определил? — усмехаюсь нервно, — если была надежда, что он у меня, почему так уверен, что не у других друзей? — Потому что они другие. Он с ними не так близок. — Думаю, ты переоцениваешь нашу дружбу. — Дим, у меня брат пропал из-за тебя, между прочим. — Ты ничего не перепутал? Он с тобой говорил перед уходом, а не со мной. Вернётся Олег, ложись спать и не еби мозги. Утром заявится. — А если не вернётся? — Шепс старший звучит почему-то обречённо, меня пугает такой настрой медиума, он бывает порой излишне эмоционален, но я слышу искреннюю тревогу за брата в его голосе. Не беспочвенную. Собрав себя за одно мгновение, чтобы построить план поиска, отвечаю: — Я верну.