Тайна на двоих

Поцелуи Вогульского всегда были особенными и к сожалению не в хорошем смысле. Прижимаясь губами к мужчине, нагло проскальзывая языком в рот, Микув настойчиво углублял поцелуй, руками упираясь в кресло. А Альфред был совсем и не против, прижимаясь ближе к мальчишке, не оставляя все действия только на него. Он чувствовал этот горький, но уже до боли знакомый и устоявшийся вкус. Вкус чёрного золота, без которого уже трудно было жить, не чувствуя его в своём рту от чужих губ. Джонс так и не понимал, зачем Вогульский так издевается над своим лицом. Красит глаза и губы нефтью, делает даже маленькие рисуночки на руках через неё же. В первый раз он даже заволновался за состояние здоровья мальчика. Не только физического... Но вовремя напоминал ему, что Микув то и не человек вовсе. А целуя Альфреда, давал понять ему то же. Хотя определённо была причина не в этом, а в чём-то более глубоком и тайном, но эти мысли Америка всегда откладывал на потом. Но в любом случае, это точно было странно. Странно-пугающе, но не для Альфреда Джонса. Такая изюминка в этом городе его лишь ещё больше привлекала, заставляя себя каждый раз слегка морщится в новых глубоких поцелуях парнишки. Альфред вспоминал, как в первый раз даже не придал значения к толстой и чёрной подводке на глазах парня, что уж тут говорить о его губах. Он пожалел, что не спросил сразу об этом. Хотя зная, что за человек его тогда и сейчас целовал, он бы не получил ответа на свой вопрос. Сейчас же, Микув нависал над мужчиной, продолжая целовать всё сильнее, дабы тот полностью прочувствовал всю нефть его округа, его губ и души. Это было особое проявление любви и нежности города. Альфред знал это и принимал. В наслаждение, американец одной рукой, примкнувшей к волосам парня, слегка притягивал его к себе, пока второй держался за его же поясницу, поглаживая. Волосы Микува, что редко были так растрёпаны, свисали вниз, еле касаясь лица Джонса, от чего тому хотелось примкнуться ещё ближе, хоть это было уже невозможно. Каждый издавал вздохи, глухие стоны и мычание, что раздавались по всей комнате, заполняя её и друг друга. Ханты-Мансийск отстранился от мужчины, выдыхая. Нефть была немного смазана на губах парня, оставляя тускловатый чёрный цвет на коже. Они смотрели друг на друга. Первая улыбка появилась на лице Вогульского, после чего и у самого Джонса. Он никогда не мог устоять перед этими чудными глазами, стараясь по ним понять каждую его эмоцию, дабы впитать в себя больше этого парня. –Что, дыхалки не хватает? - спокойно спросил Микув, как будто не пытался подразнить Альфреда. –Ты первый отстранился, - хихикая, он одновременно и пытался отдышаться. Неужели поцелуй и в правду был таким долгим? –Я просто не хотел чтобы ты умер, - с весёлой и нежной улыбкой, проговаривает парень, ближе наклоняясь к шатену. –Конечно, - тише звучит от Джонса, когда тот целует парня, в этот раз нежнее и мягче, всё ещё ощущая этот горький, но такой родной вкус нефти. Вогульский буквально наваливается на мужчину, чудом не уронив кувырком кресло и их самих, от своего напора. Главной задачей всё ещё остаётся оставить как можно больше своей горечи на чужих губах. Это уже традиция их встреч.