Ни для кого не был секретом факт того, что в Альянсе имелись добровольцы среди людей, которые согласились существовать вместе с искусственно созданными военными ради того, чтобы сражаться за родную планету. Они были намного эффективнее обычных расходников, отчего их роботизированные тела, наделённые модулем перенесённого с человеческого разума, были наиболее охраняемы, а также наделены более усилёнными частями тела. Они были намного ценнее благодаря своему опыту в ведении военного дела, поэтому им допускалось гораздо больше поблажек. Игнорирование единого стиля, иная техника боя, ослушивание приказов и равные споры с начальством… Всё было допустимо. Главное чтобы исправно выполняли свои задачи.
Поэтому было вполне себе просто различить среднестатистического агента и бывшего человека. Вероятно, чаще всего на глазах подобные представители мелькали лишь изредка, но оставались в памяти надолго, поскольку даже сама система агентов была запрограммирована на вычисление более ценных агентов и наибольшую внимательность к их цельности.
К слову, можно было более чем ожидать то, что бывшие люди, имеющие наиболее продолжительную жизнь и спектр эмоций, уже могли завести отношения. И в нашем случае даже выйти замуж.
В комнате главнокомандующего сегодня было теплее чем обычно. За дверью, которая отделяла его рабочий кабинет, с нескончаемой письменной работой, от спальни, слышались тихие переговоры, перерываемые нежным смехом и постукиванием бокалов.
Внутри творилась настоящая идиллия. Настольные лампы, озаряющие комнату приятным приглушённым светом, позволяли паре лицезреть за корпусами друг друга, чьё построение лишь жалко пародировало человеческое тело. Посередине кровати сидели две фигуры, абсолютно разных рас, размеров и предназначения. Бамбук — приближённый к начальству чин, старший офицер, главнокомандующий собственной элитной группировки. Размерами, превосходящими своих сородичей ТВменов, он позволял себе надвышаться над среднестатистическими агентами и без усилий выбираться с поля боя невредимым, а своей похотливой натуре давал волю неумолимо флиртовать со всеми подряд, даже с самим начальством. Лежащее в сравнении с ним крохотное тело спикермена — Никанор, что был строго охраняемым объектом Альянса из-за того, что его тело являлось одной из важнейших разработок по проекту сохранения человеческого рода. По сути, он был болванчиком, чья задача была просто не высовываться с базы и просто не лезть под руки обычным рабочим, дабы не отвлекать их от своей задачи. От скуки этот парнишка, что был ниже даже полторашки, решил отдать себя благому делу, поддерживая положительный настрой в коллективе, помогая решать проблемы с ментальным состоянием агентов, становясь самопровозглашённым психологом. Никто, в целом, и не был против, ведь учитывая нескончаемый энтузиазм карлика, который иногда переходит в гиперактивную фазу, это занятие пойдёт на пользу и не только ему.
А о самих парнях… Они вышли замуж не сильно задолго до войны. Примерно за два года до начала, и учитывая временные промежутки, то на данный момент в календарике было помечено счастливое число. Седьмое января, четвёртый юбилей их счастливой семейной жизни. Дата не настолько далека, как может сперва показаться.
Они, если честно, не собирались провести эту дату вместе. По банальным причинам — работа Бамбука, чья миссия была запланирована на добрые месяца два, оказалась срочно отменена из-за обстоятельств. Поэтому они не раздавали приглашения, не вытаскивали их потрёпанные, но возлюбленные костюмы с их свадьбы, не подготавливали пир, нет. Этого не было в планах, но раз уж тут такое счастье, то они рано или поздно, да закатят какую-нибудь вечеринку. А пока что они наедине друг с другом и желают лишь остановить время, дабы насладиться друг другом вдоволь.
— Я заметил что ты подрос. — Невзначай говорит Никанор, подняв голову, заглядывая в экран что-то рисующего мужчины. Они сидели в подушках, и карлик удобно устроился между ног мужа с любимой книгой.
— Тебе разве не говорили? — Бамбук слегка удивляется, чуть отнеся альбом в руках от своего лица.
— Я только слышал о каких то… Новых моделях. — Парнишка пожимает плечами.
— Oh, точно, это пока не совсем официально… Если кратко, то я первый, кто заполучил новую модель. — Грудь мужчины слегка вздрагивает, он изображает смех, когда замечает изумление в движениях партнёра. — Не смотри на меня так! На той базе, в которой мы останавливались, просто были подходящие материалы. I was just lucky~
— Погоди! — Никанор вскакивает, совсем забывая про книгу в своих руках и садится между чужих ног на колени. — Я точно всё правильно понял? Нет, то есть-
ВСЕ новые модели будут
ТАКИМИ ОГРОМНЫМИ?
Главнокомандующий тут же разразился громким хохотом, откидываясь на деревянную спинку кровати. Обеспокоенность спикермена была объяснима тем, что он искреннее не хотел вечно искать, куда бы забраться, чтобы поговорить с такими гигантами.
— Ты хочешь лишить меня индивидуальности! — Драматично отсмеивается мужчина. — Тише, малыш, не волнуйся ты сильно. Возможно они увеличатся на пару сантиметров, но я тебя уверяю, дылдами они не станут. По крайней мере обычные агенты.
Никанор проводит тыльной стороной пальцев по краю своей колонки, имитируя утирание пота. Напряжённая кукольная фигурка слегка расслабилась и, подобающе роботу, бесцеремонно увалилась на спину, тяжело поднимая и опуская грудь. Под чёрной майкой можно было разглядеть чужой рельеф тельца.
— Как, кстати, ты провёл своё замыкание? — Наконец-то отвлекаясь от разглядывания мужа, Бамбук убирает альбом на комод и даже не меняя позы, наклоняется вперёд, надвисая над тем. Он кладёт пальцы на бедро в чёрных шортах меньшего и слышит тихие хихиканья.
— За этот месяц меня прихватило только два раза. К слову… В первый раз мне помог мой новый друг, — Никанор кладёт руку на шею и слегка её трёт, а после прикладывает ладонь к экрану напротив. — А на втором ты сам меня поймал~
— Я когда-нибудь решусь рассказать инженерам о твоей проблеме. — Главнокомандующий с небольшим сожалением усмехается, роняя голову на грудь того.
— Разве тебе не нравится? — Карлик клонит голову вбок и гладит корпус телевизора.
— Вот именно.
Мне нравится. — Тот тянет слова, переходя на гортанный шёпот. — Но ведь в твоей программе нету аддикций. Это является ошибкой, и
наблюдать за тем, как ты жаждешь хотя бы прикосновения — та ещё пытка.
—
Пытка бамбуком. — Голос спикермена дрогнул. — Ладно, возможно… Это немного больно. Да, ладно, я… Нет, я ещё не готов прощаться с этим телом.
ТВмен тяжело вздыхает и поднимает голову, заглядывая в колонку снизу.
— Эта шутка слишком затянулась, из-за чего повреждение с каждым разом становится сильнее. Поэтому тебе больно. — Говорит тот строго, но обеспокоенно, чеканя каждое слово. — Твоя боль не должна быть поводом для перепихона. И, поэтому, боюсь, на днях нужно будет поменять твоё тело, пока не стало слишком поздно. — А после он успокаивается, замечая поникшее состояние партнёра. Бамбук мгновенно кладёт руки под чужую голову и тычется экраном в шею, приобнимая маленькое тело. — Ну же, Нушка… Я постараюсь уладить ситуацию. Как можно скорее. Только скажи мне, как давно ты начал испытывать боль?
— Относительно давно. — Парнишка изображает тяжёлый вздох. Он медленно поворачивает голову, отводя взгляд.
— Почему ты мне не сказал раньше? — Бамбук выводит на экран анимированное эмодзи, изображая искреннее волнение и возмущение ситуацией.
— Я… — Бывало начинает Никанор, но тут же останавливается, стараясь правильно подобрать слова. — …Боюсь. С этим телом у меня достаточно много хороших воспоминаний, оно мне уже как родное. Вдобавок, сейчас состав инженеров совсем иной. Я не могу полноценно доверять новым проектировщикам, даже если ты настаиваешь.
Несколько секунд тишины обдумывания ситуации даёт этим двум перевести дыхание. ТВмен, через добрые минуты две, в итоге аккуратно обнимает руками тушку партнёра и приподнимая, прижимает к своей груди, позволяя младшему уткнуться в его шею.
— Я дам тебе знать когда твоё тело начнут делать. Ты должен будешь морально подготовится. — Он шепчет фактически на ухо. — Я буду рядом, на каждом этапе.
— … Хорошо. — Никанор почти мямлит, уставше вздыхая и окружив шею партнёра руками.
Наблюдать за таким поникшим состоянием возлюбленного всегда было сложно. Будучи человеком, он всегда грустно склонял мордочку, пряча разноцветные глаза под пушистой чёлкой, поджимал губки и грустно скулил, когда был в полном замешательстве и толком не понимал, что ему делать. В таких ситуациях Бамбук мгновенно сподхватывался и с озадаченностью помогал Никанору справится с источниками грусти, позволяя вылить эмоции, если то надо. Они никогда не боялись показывать друг другу свои слабости, отдаваясь в рыдания чуть ли не с порога и изредка даже падая на колени от груды проблем на плечах и собственной беспомощности. Они всегда друг друга поддерживали, ведь пройдя через многое, они начали понимать друг друга буквально на подсознательном уровне.
Никанор часто издаёт жалобный скулёж, когда не понимает, как справиться с происходящим, а Бамбук начинает что-то теребить или стучать каблуком, когда напряжён или раздражён. Никанор может сложить руки на груди и обнять за локти, когда ему некомфортно, а Бамбук может начать задыхаться, когда он напуган и чуть ли не на грани плача. Да даже просто дрожь в руках они замечали и могли понять, что она значит, поэтому даже без слов начинали друг друга опылять комфортом. И сейчас нету какого-то исключения.
— Ты трясёшься. — Констатирует факт мужчина, гладя тельце в своих руках. — Я могу достать старые чертежи твоего тела и попросить сделать новые по их образцу.
— Ты всё ещё их хранишь? — Парнишка слегка удивляется и отпрянув, заглядывает в чужой экран и клонит колонку вбок.
Бамбук ухмыляется и выводит эмодзи улыбки на лицо.
— Я храню всё, что связано с тобой.
***
Мне стоит упоминать тот факт, что после таких банальных, но ужасно горячих слов, кровать превратилась в хаос? Любвеобильные идиоты совсем забыли про время суток, что медленно близилось к ночи. Им было всё равно на залпы салютов за окном, что озаряли небеса разноцветными огнями, и наверняка продолжут сиять до самого утра. Они не спешили на званный новогодний ужин, хотя обещали, что придут, когда наряжали ёлку вместе со всеми. Им сейчас вовсе не до этого, и они даже не разочарованы. Они просто были рады тому, что находятся рядом, и больше никто им не помеха.
И вот, на часах уже было... Около трёх ночи. Их безудержная любовь до сих пор бушевала, но без тех ярких красок, что они истратили до этого момента. Они жмутся друг в друга, проходясь мягкими поцелуями по чужой коже, не оставляя и изгиба без внимания. Каждый проводок и клапан был облюбован, шершавая резиновая кожа и шёлковое её подобие уже были готовы стереться друг об друга, оставляя метки, помимо парных и незаконно наведённых татуировок.
Луна между лопаток Бамбука сияла красками, огибая своими отметинами изгибы жёстких пластин, заворачиваясь в узлы и рассыпаясь на многочисленные звёзды, от которых отходили солнечные лучи. Мрак татуировки перекрывало странное сияние под лунами каждой фазы, и если взглянуть на татуировку Никанорка с примерно тем же орнаментом, можно заметить некоторую связь.
Татуировка у младшего партнёра оказалась более аккуратной, но дерзкой и раскидистой, словно лаза, огибающая грудную клетку и тянущаяся по более мягкой коже живота. Распады линий вели, скорее, к пятнам, подобающе лунным, а сияющее солнце посередине грудной клетки имело внутри чёрную окружность, по сторонам которой были те же фазы лун, что были у Бамбука.
Солнечное затмение
