***
Было бы проще, если бы обязанности поддержания природы выполнял только Феликс, но эта ноша разделилась на обоих парней, как только они приняли свою симпатию. Хёнджин тоже присматривает за лесом. Своими методами, однако также выполняет работу и часто возвращается домой совсем без сил. Сегодня же всё прошло не намного лучше. Пока Ликс разбирал травы, которые они засушивали на зиму для совершенно разного применения, во входную дверь глухо впечаталось что-то большое. Звук напугал парня, тот выронил всё на пол и удручённо выдохнул, ведь теперь многие запасы стали непригодны к использованию. Кого же принесло в такое позднее время? За окнами, щедро обрисованными фигурной наледью, давно царил полумрак. Большинство животных сейчас должны мирно посапывать в своих норах и дуплах, однако кто-то всё же заявился на их порог. Однозначно произошло нечто серьёзное, раз гостя не испугал даже буран, окутывающий лес почти непроглядной пеленой снега. Феликс уже привстал, чтобы пойти и отворить дверь, но его помощь в этом не понадобилась - она сама с шумом распахнулась, впуская в дом колючий ветер и высокую тень, что склонилась в три погибели сразу, как вступила в помещение. Прошмыгнув любознательно по дому, ветер вернулся на улицу, учтиво прикрыв дверь. Наверняка он помог и человеку добраться до хижины, с него станется, вечно помогает заблудшим. Но это не был незнакомец. Феликс различил в чужом образе пёстрый шарф, который он недавно связал своими руками, тёмную куртку на широких плечах с легко узнаваемой нашивкой с изображением елей и белую шапку, что была скинута мигом позже, открыв вид на мокрые и оттого сильнее потемневшие волосы. Хёнджин. Раненый и замёрзший. Рука того истекала кровью, Хёнджин придерживал её второй, стараясь хотя бы немного остановить кровотечение. Перед его уже был исполосован красными ручейками, перемешанными с крупными хлопьями снега. Феликс ужаснулся виду парня и тотчас бросился к нему, чтобы помочь добраться до дивана в гостиной. Хван гнусаво давил мучительные стоны, жмурился, усложняя своё перемещение, и дрожал в руках Феликса так, словно вот-вот разорвётся на части. А на самом деле был на грани зыбкого сна, тянущего сознание во мрак. — Любимый, потерпи немного, — просит взволнованно блондин, усаживает его на горизонтальную поверхность, которая пачкается густой бордовой смесью. Сейчас на весь беспорядок плевать. — Только держи глаза открытыми, ладно? Совсем чуть-чуть, пожалуйста, я тебя очень прошу, не засыпай. — Х-хорошо, — голос Хёнджина стелится по воздуху незаметно, едва слышно. Ему больших усилий стоит держать себя бодрым, но с каждой летящей, точно стрела, секундой его уверенность таяла. Слишком холодно. Он не чувствует лица и пальцев. Это такая пытка: знать, что близкий человек волнуется, видит беспомощность парня и мечется из угла в угол, не понимая с чего начать. — Феликс, мне дико холодно... Раз-зажги камин и принеси сухую одежду. Всё будет в порядке, милый. Иди. Вопреки разумным словам Хвана, он боится отходить от парня даже на какое-то сущее мгновение, ведь потерять его... Не может. Хёнджин остатками сил вкладывает в касание пальцами чужой такой тёплой щеки успокаивающее значение, медленно опуская и приподнимая веки. С ним ничего не должно случиться за это время, он ведь знает, что Феликс полетит по лестнице на всех скоростях и при любой осечке может навернуться, но всё равно примчится со всем необходимым в два счёта. — Сможешь переодеться сам? Сначала сбегаю за одеждой, потом займусь камином, ладно? После утвердительного взмаха подбородком Ли несётся на второй этаж, как и предполагал старший. Но благо, не заставляет слушать как скатывается обратно не на ногах, возвращается уже со всем необходимым, тогда как Хёнджин успел только снять с шеи полностью пропитанный влагой шарф и стянуть с пяток один носок. Выглядит жалко, думается ему, хотя во взгляде Ликса замечает лишь глубокую подавленность и взволнованность, убеждающую его, что в слабости в этот момент нет ничего постыдного. Тот сбрасывает груду вещей на стол рядом и спешит помочь, сразу освобождая Хёнджина и от куртки, и от кофты со штанами. Парень может только поспевать за ним и вовремя приподнимать руки или талию. Закусив губу до побеления, Феликс осторожно снимает и боксёры, совершенно не задумываясь о чём-то другом, кроме как о том, как заставить тело парня отогреться за более короткое время. — Феликс, — Хёнджин ёжиться от прохлады, пробегающей по бледной коже на груди, заставляет младшего присесть рядом и зарывается в его объятия. — Если ты знаешь хороший способ, чтобы согреться... Используй его. Зная, о чём тот думает, этот вариант кажется ему наиболее подходящим в данной ситуации. Всё же так и правда будет быстрее и даже приятнее. Феликс зажмуривается, но кивает, позволив парню лечь на своё место, пока он сам решил хотя бы поджечь огонь в камине и взять толстый ворсистый плед. Когда он вернулся, просит Хёнджина сесть к нему на колени, предварительно спустив кромку нижней части одежды ниже и открыв паховую зону. Тот без колебаний перекидывает ногу через его бёдра, но не опускается, пока Ликс оборачивает его спину пледом и смотрит напряжённо-печально. Обвив шею младшего руками, чтобы удержаться, Хван снова безмолвно подбадривает лёгкой улыбкой, которую смог изобразить на застылом лице, и опускается на возбуждённый орган. Без подготовки это происходит не очень быстро, но парень старается как можно сильнее расслабиться и через пару минут чувствует уже половину пульсирующего члена в себе. Дышит неровно, хоть и пытается уровнять темп дыхания, всё больше опирается на плечи Феликса и вскоре полностью садится до упора, взваливая на них ещё и свою голову. Младший тут же протяжно выдыхает, обвивает спину горячими ладонями и прижимает к себе теснее, чтобы Хёнджину передавалось всё тепло, которое он только способен отдать. Хочется поддаться порыву толкнуться, но он напоминает себе, что нужно время, надо дать телу отогреться и прийти в более-менее нормальное состояние. Дыхание также учащается, не стабилизируется после трёх минут нахождения в таком положении, потому они напряжены, что только увеличивает чувствительность к малейшему движению. Постепенно холодная дрожь Хёнджина сменяется предвкушающей, растекающейся по жилам зарядом электричества, отчего тот неосознанно, но заметно качает бёдрами, заставляя Феликса стиснуть зубы и твёрдо держать себя в одном положении, чтобы не сорваться. Он понимает, что парень может не ощущать своих покачиваний, так как не до конца отогрелся, поэтому держится и продолжает крепко прижимать любимого. Вдруг ему кажется, будто по шее пробегаются чужие пальцы, обводя позвонки и двигаясь выше к загривку, растирая его кожу. Становится теснее вокруг ствола, а ноги Хвана сжимаются, обхватывая младшего по бокам. — Медвежонок, можно? — выхватывает последние крохи воздуха из лёгких Хёнджин, утыкается прохладным носом в ложбинку между шеей и плечом, пока всем телом ластится к Феликсу точно нуждающийся в ласке зверёк и просяще давит на затылок, чтобы к нему опустились. — Мне уже лучше, не сдерживайся. Цепкие пальцы перемещаются на уши эльфа, теребя заострённые концы, после чего Феликс больше не может оставаться в одном положении и прикусывает в ответ ухо Хёнджина, попутно пробно сделав аккуратный первый толчок, чем сразу выбил из темноволосого тихий скулёж. Он умиляется чувствительности парня, зарывается лицом во всё ещё мокрые в некоторых местах волосы и горячо дышит тому в макушку, проводя ладонями вдоль поясницы. Приподнимает Хёнджина и вновь опускает, подкрепляя действие усердным поднятием таза, чтобы дать больший угол проникновения. Вспоминает про рану на руке и чуть прерывается, отстраняя парня на небольшое расстояние, в котором они могу заглянуть друг другу в глаза и увидеть столько нежности, сколько будет сложно вобрать за один такой взгляд. Кожа Хёнджина преобрела обычный оттенок, но Ли не поскромничал, оставив на груди несильный красный отпечаток поцелуя. — Покажи руку. По лицу старшего видно, что он не хочет прерывать момент чем-то другим, но послушно вытягивает пострадавшую ладонь из-за спины и доверительно вкладывает в руку Феликса, который обхватил её как нечто драгоценное. Осмотрев неровный порез, вопросительно смотрит на старшего и ждёт ответа на немую просьбу рассказать о происхождении раны. — Я шёл по лесу и наткнулся на потерявшегося волчонка. Он выглядел таким напуганным и бессильным, что мне пришлось задержаться и попробовать отыскать его стаю, чтобы он смог пережить эту ночь. — Феликс примерно догадался о произошедшем и глядел на него с печалью, дополняя своё сочувствие лёгким поглаживанием по спине, чем, на самом деле, слегка отвлекал от разговора. — Мне удалось найти его родительницу, но как только волчонок побежал к ней, случайно поскользнулся и упал прямо перед волчицей. Она, наверняка, подумала, что я сделал с ним что-то непростительное, и решила отплатить тем же. Укус уже был сделан, когда волчонок заверещал на неё. Видимо пытался обозначить всю ситуацию. После этого волчица склонилась передо мной, извинилась, так что ничего страшного. Всё в порядке, я быстро вылечу такую маленькую царапину, а волчонок спокойно проживёт ещё одну зиму. — Но она могла не спешить с такими решениями, — подсыхающая кровь на ладони Хёнджина привлекла внимание Феликса. Он стиснул его запястье немного сильнее и удручённо вздохнул. — Если бы что-то произошло с тобой, медвежонок, я бы сделал тоже самое, не задумываясь, — старший огладил розовые щёки Ликса, прося вернуть взгляд на себя, и широко улыбнулся. Веснушки тут же засверкали белыми искрами, отражаясь в его глазах тысячью звёзд. — Ты самое важное, что у меня есть. Только ближе, чем просто родной человек. Ты моё всё, малыш. Феликс моргнул пару раз, чтобы прогнать нежданные слёзы, потянулся к руке Хвана и ласково коснулся губами раны. Между ними образовалось изумрудное свечение, которое патокой проникало под кожу и щекотало словно рой бабочек, трепещущими крыльями обмахивающими со всех сторон. — Нет, не нужно, — Хёнджин осторожно оттолкнул парня, прервав исцеление. Младший непонятливо склоняет голову набок, искренне недоумевая почему он не позволяет залечить своё ранение. Тот мельком оглядывает немного затянувшуюся царапину и возвращает руки на шею. — Оставь силы для более подходящего случая. Вдруг кому-то понадобиться наша помощь? А если будет намного хуже, чем у меня? Давай лучше продолжим начатое, а с этим я разберусь сам. Не слягу ведь на месяц. А вот если ты меня прямо сейчас не согреешь, то, боюсь, такой исход вполне возможен. Ну что остаётся? Когда Хёнджин говорит так, приникая губами к скулам парня, Феликсу остаётся только смириться и уступить ему, ведь и сам уже изнывает от избытка возбуждения. — Тогда двигайся, волчонок, — ухмыляется внезапно Ли, отпустив талию из захвата. Хёнджин удивлённо приподнимается, щекоча младшего смехом изнутри. — Какой волчонок? Решил новое прозвище придумать в такой момент? Ну тогда держись, за свои укусы не отвечаю, — он медленно опускается к подбородку блондина и мягко обхватывает зубами, подтягиваясь вверх и плавно опускаясь. Феликс разрывается и не понимает к чему обратиться: к звонкому смеху от игр разомлевшего в его руках парня или к безудержной дрожи от получаемого удовольствия. Ночь будет длинна и горяча.***
Как бы не отпирался Хёнджин, Феликс не отпускал его в лес до тех пор, пока на кисти не образовалась по меньшей мере едва заметная белая полоса - остатки от ранения. Он мог уйти, но заставлять переживать своего парня не хотел. А Феликс выглядел весьма обеспокоенным. Даже несмотря на его стойкость, все эмоции можно было отчётливо проследить на понуром лице. Размышлял ли он о другом исходе событий, недовольствовал тому, что Хёнджин не дал себя излечить или просто погряз в своих раздумиях оставалось неизвестным. Старший только старался лишний раз не беспокоить эльфа и заниматься домашними делами. Уборкой к примеру, хотя очередь снова не его. Вскоре Хван начал возобновлять ежедневные вылазки на белые просторы, уверяя Феликса, что больше ничего подобного не повториться. И не повторилось. Потому что произошло совершенно иное. В очередной раз оставаясь наедине со своими демонами, Ликс не может вообразить чем сейчас занимается старший, разгуливая по лесу. У него мысли скачут ходуном всё это время и никак не могут успокоиться. Да и сам парень весь на нервах, словно по горячим углям скачет. Предчувствие чего-то надвигающегося колит в лопатки, заставляя в страхе оборачиваться по сторонам и сжиматься в комок сильнее. Оно никогда не обманывало. Феликс порывался подняться с дивана и кинуться бегом на поиски Хёнджина, но почти в тот же момент, отрываясь от нагретого места, возвращался обратно, в панике оглядывая гостиную по десятому счёту. Всё-таки парень он не глупый и может за себя постоять, если вдруг что случится. И недавнее ранение совсем не идёт в противовес этому заключению в голове. Хёнджин хоть и выглядит как нежный и заботливый человек, на деле ещё может дать фору самому натренированному бойцу. В окошко стучится невидимая рука, предупреждая о гостях на подходе. Опять ветер. Феликс очень надеется, что в этот раз он пришёл не с плохими вестями. Успев переметнуться ко входу в дом, Ли застаёт как дверь уже привычно распахивается, а на порог входит высокая фигура. Сегодня снегопад успел закончится, да и вечер только-только подбирается, так что свет с улицы помогает рассмотреть пришедшего с ношей на руках. Хёнджин не дрожит и не сгибается пополам, как тогда, уверенно смотрит прямо в искрящиеся беспокойством глаза младшего и проходит вглубь дома. В его объятиях лежит малыш оленёнок: напуганный, с большими бусинами-глазами, что рыщут по комнате в поисках лучшего места для отхода обратно в чащу. По руке, придерживающей зверя за украшенный белыми пятнами круп, стекает тончайшая нить бордовой жидкости. Феликс на миг теряется, но быстро приходит в себя и спрашивает у малыша о том, что могло случится. Хван слышит лишь звонкое блеяние, пока укладывает его на покрывало, и не торопится делать что-то дальше, ожидая когда эльф обратит на него внимание. — Ну не могу я без приключений, — виновато улыбается на одну сторону, стоит Феликсу наконец глянуть на него. — Нашёл его у реки, бедняга застрял между камней, пытаясь добраться до источника. Не мог же я оставить его? — Ходи в лес почаще, может ещё глобальное потепление притянешь сюда, — немного обиженно бурчит блондин, прикладывая ладонь к повреждённому боку оленёнка. А ведь и правда сила пригодилась. — Это тоже могу, соглашусь, — Хёнджин смеётся, вспоминая недавнее утро, вызвав улыбку и у Феликса. Из-под пальцев начинает течь изумрудное сияние, которое, касаясь меха, медленно излечивало бок малыша. Тот полными удивления глазами смотрел на подобное действие и не мог решиться убежать, пока подвернулась возможность. От небольшой перебранки Феликс даже, кажется, забыл предупредить его, что бояться нечего. Хёнджин чешет того за длинным ушком, чтобы отвлечь от неприятной картины. Благо топать лапой от удовольствия, как это делают зайцы, зверёныш не станет; оленёнок зажмуривает веки и поддаётся ласке, подставляя голову для дальнейшего продолжения. Когда почёсывание доходит до подбородка, рука человека исчезает с довольной мордочки, отчего её хозяин распахивает глаза, встречаясь с двумя радостными взглядами. Пытается встать и успешно опирается на все четыре ноги, не чувствуя боли в боку, чему сразу неимоверно осчастливился, начав скакать вокруг новых друзей и показывать им заживший круп. — Пойдём, я выведу тебя на улицу, — Феликс уводит малыша, а тот уже без страха сам следует за эльфом. Возвращается Ликс уже со скрещенными на груди руками и таким выражением лица, будто ждёт исповедь вора. Вора его сна и нервов. — Я не должен просить прощения за то, что попадаю в такие ситуации, они сами меня находят. — Встав напротив, Хёнджин отзеркаливает позу младшего и изображает из себя невинного юнца, что нарочно пудрил кому-то голову, а потом делает вид, словно не он к этому причастен. — И вообще, кто бы нарушал твою спокойную жизнь в этих стенах, если не я? Именно для этого я здесь и присутствую. Чтобы ты не скучал. — Ах чтобы не скучал? — парень наигранно кивает, принимая оправдания, и спешит обогнуть фигуру Хвана, дабы скрыться в своей комнате и зарыться в своих игрушках на денёк-другой. — Ну тогда можешь продолжать, а я пока пойду по своим делам. — Эй, без тебя это уже будет бессмысленно! Феликса неожиданно подбрасывает в воздух, а затем он оказывается пленён в чужих руках, лёжа точно принц. Ему приходится обхватить крепкую шею Хёнджина и приникнуть к его телу, ощущая как гулко бьётся сердце в грудине под ухом. — И что ты собираешься делать? — Спрятать моё чудо под одеялом и долго-долго целовать, пока не опухнут губы. — Новую проблему создаёшь самостоятельно? В ответ Хёнджин хитро ухмыляется и несёт парня туда, куда он и хотел сбежать, но только с единственным отличием. Теперь Феликс будет кутаться не в плюш, а в любимые объятия. И это намного лучше, на самом деле. Просто чуть смущает, из-за чего веснушки наливаются серебристым светом, а собственное сердце разгоняется до новых скоростей. В них весь мир на двоих и даже больше.