:: :: ::
То, что через два дня его вызывают в офис организации, ничуть не удивляет Тэхёна. Он спас полсотни людей, не оставив никого из них ранеными или без вести пропавшими. Ну может, испортил многомиллионное имущество клуба, навёл суету и подарил людям интересное приключение, наверное, самое необычное событие в их глупой скучной жизни. Тэхён не то, чтобы ожидает похвалы за свой подвиг, однако сильно удивляется, когда видит директора Бан не ярко улыбающимся своими пухлыми щёчками, а недовольно хмурящимся волосистыми бровями так, будто Тэхён где-то накосячил. Удивительно, но он решает промолчать и для начала выслушать. Рядом с главой организации сидит лидер их команды, который повторив форму чужих бровей, так же насупил их и ожидает того, когда Тэхён сядет на стул напротив стола в конференц-зале. — Будем только мы втроём или вызовем шлюх? — отшучивается Тэхён, которому совсем не нравится та атмосфера, в которую изначально погрузилась эта встреча, и хотел бы он, чтобы здесь был Чимин и шёпотом рассказывал ему о том, какого цвета сегодня на Бан Шихёке семейники. — Чимина и остальных не будет. Их мы отчитаем по-другому, — отвечает на его мысли Намджун, скрещивая руки на груди, и получает ментальный средний палец и слова о том, как Тэхён ненавидит эту его позу. Хотел бы он однажды прочитать мысли лидера и на его примере показать, как это раздражает, когда вторгаются в личную зону. Даже Тэхёну бывает неприятно, пусть он и совсем не стесняется своих фантазий и желаний, которыми откровенно делится с Намджуном, как если бы тот был его лучшим другом или психотерапевтом. Странно, что Намджуну с его способностями ещё не понадобились услуги психиатра. — Меня будут отчитывать? — с насмешкой интересуется Тэхён, самолюбию которого в свои тридцать пять претит даже озвучка этого вопроса. Не говоря о его гордости, сформированной годами геройства, начавшимся ещё с раннего детства, когда его тренировала организация. — Тэхён, ты совсем отбился от рук. Мне, конечно, жаль, что у тебя было испорчено детство, — начинает свою неуместную речь Намджун, случайно услышав в чужих мыслях отчётливые нотки грусти, однако его затыкает тяжёлая рука директора, которую тот кладёт ему на плечо, качая головой. — Прекрати читать его мысли, Намджун-а, это неэтично, — цокает Шихёк языком. На самом деле, относится он к Тэхёну, как к родному сыну, потому что тому в свою очередь не совсем повезло с настоящими родителями, что сначала вели себя крайне отвратительно с ним, лишь потому что он родился каким-то не таким, а затем всячески использовали его славу себе во благо. Тэхён им даже дом купил за городом, чтобы они сидели там у себя, звали друзей и родственников, хвастаясь тем, что их сын тот самый Ви из «Шестёрки Икс». — Как будто я могу это как-то контролировать, — тихо бурчит под нос Намджун и предпочитает заткнуться, не озвучивая того, что Шихёка сейчас больше волнует не факт того, что Тэхён сильно облажался позавчера вечером, а то, покушал ли этот взрослый мужчина, о здоровье которого он до сих пор печётся, и как после сказанной новости пригласить его на совместный обед. — То, что ты устроил позавчера в клубе… — Не благодарите, директор Бан, — хвастливо улыбается Тэхён, кивая собственным словам, и предпочитает не замечать того, как Намджун закатывает глаза. — Я позвал тебя не ради того, чтобы поблагодарить. Ты уничтожил целый этаж клуба и подверг посетителей опасности. А если бы кто-то умер? Мы бы не откупились от судов, Тэхён-а, — настороженным тоном произносит директор Бан, надеясь таким образом внушить подопечному чуточку угрызений совести, которая, он честно уверен, у того присутствует. Просто притупилась и нуждается в реанимации. — Это было очень безответственно с твоей стороны. — То есть, ругаете меня за то, что наш лидер дал такой приказ? — глумливо усмехается Тэхён, сужая глаза, и поворачивает их к Намджуну, который не может больше терпеть, ведь коллега нагло и вполне искренне верит в то, что ничуть не виноват в устроенном им кошмаре. — Я не отдавал приказа использовать лазерное шоу! — рычит на него Намджун, вскакивая на ноги. — Был приказ их успокоить. У тебя есть физическая сила, надо было всего лишь оттащить их друг от друга. Не притворяйся тупым, Тэхён! — Я не притворяюсь! — в таком тоне даёт ему свой ответ Тэхён, лениво вставая на ноги, чтобы не казаться перед возвышающимся над ним лидером букашкой. Самолюбие и всё такое. — Значит, ты всего лишь являешься тупым! — орёт Намджун, наигранно смеясь собственному выводу, и не получает должной реакции, потому что Тэхён сжимает по бокам кулаки, которые могут запросто раскрошить кости лица лидера в порошок. А директор Бан укоризненно качает головой, ощущая себя разочарованным отцом, которому приходится следить за тем, как его сыновья ссорятся между собой. Не самое приятное зрелище, поэтому приходится сменить тему на ту самую, ради которой вообще пришлось вызвать Тэхёна в такую рань в офис. — Инспектор Чон, можете заходить, — говорит он, наивно надеясь, что на этих словах тот, как в фильмах, появится на пороге, посмотрит уверенным взглядом, окинув комнату твёрдой решительностью, и сядет за стол. Но паренёк на пороге не появляется, ни даже после того, как Тэхён с Намджуном перестают спорить о том, кто из них самый тупой. — Он вас не слышит, директор Бан. У него там в голове экзистенциальный кризис, и, кажется, он планирует сбежать, — через усталый вздох произносит Намджун, садясь на место, и отворачивает голову от Тэхёна, чтобы перестать обмениваться с ним сердитыми переглядываниями, ведь ещё одно слово и тот выстрелит в него лазером. Не сильно, лишь прожжёт в нём тонкую легко заживающую дырку прямо на лбу, чтобы поделом было. Наверное, забыл, что Намджун всё ещё читает мысли и ясно слышит это его намерение. — Чёрт возьми, — шепчет Шихёк, вставая на ноги, и торопливо подбегает к двери, не веря в то, что, являясь учредителем такой серьёзной организации, спасающей человечество от криминальных деятелей, занимается подобной ерундой, как воспитание супергероев. — Вы о ком? Что происходит, хён? — настораживается Тэхён, падая обратно на свой стул, и нагибается над столом, скептично щуря глаза в сторону старшего. — Увидишь, — коротко усмехается Намджун, которому на самом деле нравится тот хаос паники, что сейчас крутится в голове его коллеги. Ким Тэхён сильно удивится, когда узнает, что испугался он простого человека без способностей. — Ты же помнишь, что у меня нет слабостей по типу ебаного криптонита, меня таким не напугать, — меняет свою тактику Тэхён на атакующую и откидывается на спинке стула, надеясь на то, что Намджун не читает его. Но его надежды улетучиваются сразу же, как только тот поворачивает на него голову и едко смеётся. Понял, что Тэхён заволновался, потому что, если его и пугает что-то в этой жизни, так это выявление того, что у него может быть какая-нибудь слабость. По типу той, что Чимин видит сквозь любые материалы, кроме меди, а Юнги, управляющий водной стихией, не умеет даже плавать. Идёт ко дну камнем как неудачник. — Мы тебя не напугать хотим, Тэхён-и, — Намджун смягчается в голосе, ощущая сильную ответственность за то, что вынудил младшего так сильно забеспокоиться. — А перевоспитать. Нельзя быть таким беспечным. — Поэтому будешь работать в команде с полицейским, — дополняет директор Бан, входящий в конференц-зал с молодым парнем, которого приходится тянуть за локоть, потому что тот отказывается делать шаг вперёд, чтобы войти внутрь. — Да заходите вы уже, — шипят на него, чтобы перестал уже трусить и сел рядом с Тэхёном. — Супер, — иронизирует Тэхён, — и где ваш хвалёный полицейский? — спрашивает на полном серьёзе, желая увидеть этого бесстрашного, что выявил желание работать с ним в одной компании. Хоть он и член «Шестёрки», Ви всегда выделялся среди них, являясь самым популярным и сильным, поэтому большинство миссий он выполняет в одиночку. — Знакомься. Инспектор Чон Чонгук, — представляет его директор Бан, а когда парень стоит истуканом на месте, даже не моргает, несильно толкает его в лопатки, чтобы поздоровался хотя бы. — Д-д-добрый день, господин Ви. Я инспектор Чон, к вашим услугам, — бормочет едва внятно тот, кланяясь в девяносто градусов, и не торопится поднимать голову, боясь посмотреть в глаза, в которые так давно хотелось взглянуть с близкого расстояния. — Очень смешно. Где ваш полицейский, говорю? Хочу оторвать ему его смелую головушку, — отвечает Тэхён, игнорируя звонкий писк Чонгука, который резко поднимает голову и вжимается ею в приподнятые плечи. — Это он, Тэхён, — говорит Намджун, недовольно качая головой. Факт того, что Чонгук — единственный сотрудник местной полиции, что решился сотрудничать с их организацией, расстраивает. Выглядит этот крепкий на вид паренёк крайне пугливым и неспособным даже улицы патрулировать, не говоря о том, чтобы ловить преступников и иметь в напарниках такого неконтролирующего себя супергероя, как Ви. — Я понял, вы меня наказываете, — выдаёт свой неутешительный вердикт Тэхён, сердито стуча подушечками пальцев по столу, что неосознанно оставляет на нём неглубокие вмятины. — Да, вообще-то. Мы буквально этим и занимаемся, — в который раз закатывает глаза Намджун, не сомневаясь в том, что Тэхён не притворяется тупым, а реально является таковым. — Будешь работать с Чонгуком на заданиях в полиции, научишься человечности и работе в команде, — объясняет Шихёк, возвращаясь на своё место. — Инспектор Чон, сядьте, прошу вас. Вы теперь один из нас. — Он не один из нас, — взрыкивает Тэхён, окидывая Чонгука ненавистным взглядом, обещая вот прямо сейчас выпустить свои лазерные лучи. Это вынуждает того застыть на месте и просто еле слышно пропищать что-то про то, что ему и стоя неплохо. — Ну что за посмешище? Малыш, ты давно в игрушки перестал играть? Тебе подарили игрушечную полицейскую машинку, и ты решил назвать себя инспектором? — Инспектор Чон вообще-то обладает двумя звёздами и является старшим инспектором сеульской полиции, — разъясняет Шихёк, сам не веря собственным словам, однако изучил личное дело Чонгука от и до и не должен сомневаться в том, что этот парень способный и устойчивый представитель своей профессии. — Да хоть двумя хуями между ног, мне поебать, — отвечает Тэхён, добавляя ещё больше неуважительных эпитетов в мыслях, от которых Намджун машинально охает и хочет поскорее вернуться домой, чтобы принять душ и очиститься от услышанной грязи. — Я не буду работать с этим простым человеком. Без обид, Чонгук, хотя можешь обижаться. Мне всё так же поебать. — Я не обижаюсь, господин Ви, — мечтательным голосом бормочет Чонгук, осторожно садясь рядом, и не верит пока в то, что видит воочию своего кумира. — Для меня большая честь работать с вами. — Так ты ещё глухой? — ядовито усмехается Тэхён. — Я только что сказал, что не буду с тобой работать. Я с другими идиотами с трудом уживаюсь. А тут ещё кролеподобный человечишка без способностей. Вы хотите, чтобы я стал убийцей, да? Это саботаж, директор Бан? — Называй как хочешь, но ты работаешь с инспектором Чон, — устало подытоживает Шихёк, приподнимая на носу оправу очков, чтобы протереть пальцами переносицу. Он слишком молод, чтобы ощущать себя настолько старым, что хочется укутаться в одеялко и спать до обеда, пока его не разбудит запах вкусной еды, приготовленной женой. — И что будет, если я откажусь? — фыркает Тэхён в ответ, окидывая Чонгука оценивающим взглядом. Выглядит паренёк очень привлекательно, и не раздражай он его прямо сейчас, Тэхён обязательно взял бы у него номер с неприкрытой целью получить от него минет. Любит он минеты просто. — Выгоню из организации, — без должных прелюдий отвечает директор Бан. — Много не потеряю. Бывайте, — пожимает плечами Тэхён и встаёт на ноги, игнорируя разочарованный протяжный возглас Чонгука, встающего следом. — Он лукавит, директор Бан. Надеется, что мы сейчас побежим за ним, а сам думает о том, что никому не нужен без команды, — прочитав его мысли, вмешивается Намджун и получает на себе сердитую нахмуренность. Ещё напыщенно ухмыляется, ведь, на самом деле, есть толк в его способностях, раз он ударил по больному. — Тэхёну важно быть частью какого-то сообщества, а также быть лучшим и выделяться, так как он провёл всё детство в сомнени… — Заткнись, хён, — тихим сиплым баритоном цедит сквозь сжатые зубы Тэхён, готовый разломать двумя пальцами стул перед собой. — Я сказал, что не буду работать с этим неудавшимся подобием полицейского, которое кроме груды мышц ничего не имеет в арсенале. И если ты посмеешь хоть раз использовать на мне свои способности, я клянусь тебе, что не остановлюсь перед тем, чтобы использовать свои на тебе, — выдаёт он свою угрозу и выходит из конференц-зала, предупредительно хлопнув дверью так сильно, что та отваливается с петель и шумно падает на пол. — Инспектор Чон, нам очень жаль, что… — начинает было Бан Шихёк свою извинительную речь, но Чонгук резко встаёт на ноги и, по-странному улыбаясь в вежливости, кланяется. — Я поговорю с ним. Спасибо за такой шанс, директор Бан, — отвечает парень так, как будто не присутствовал последние двадцать минут в конференц-зале. Намджуну даже приходится прислушаться к его мыслям, чтобы понять одно: ментально Чонгук явно был не тут, так как всё, что он мог в своём состоянии, это влюблённо любоваться Ким Тэхёном.:: :: ::
Кровь будоражит сочетание страха с чувством восхищения, сердце громко бьётся, дыхание захватывает, а ноги еле успевают за быстрой скоростью мужчины, что не использует лифт и решает спуститься с двадцатого этажа с помощью лестниц. — Господин Ви, подождите, пожалуйста, — зовёт его Чонгук, торопливо перебирая ступнями лестничные ступеньки, и скользит ладонью по металлическому поручню, надеясь не упасть на Тэхёна и не опозориться ещё сильнее. — Да прекрати ты меня так называть, — прикрикивает на него Тэхён, не останавливая свою размеренную для себя скорость, и жалеет о том, что не использовал лифт, хоть и думал, что у него может случиться паническая атака, сопровождаемая прожиганием кнопок на панели от сильной злости. В подростковые годы он частенько таким баловался, за что получал от Бан Шихёка подзатыльники. Директор Бан вообще единственный из числа людей без способностей, кто не боялся отвязывать ему поучительных оплеух, поэтому удивительно, что тот решил вот так неожиданно ударить Тэхёна ножом в спину. — Это значит, я могу звать вас хёном? — спрашивает Чонгук, заворожённо раскрыв глаза так широко, что Тэхён, случайно заметив то, как тот перестал спускаться, на долю секунды задерживается на месте, чтобы разглядеть мечтательность в чужом симпатичном лице. Когнитивный диссонанс от грозного тела, когда взгляд невинный, восхищённый и, неожиданно, восхищающий. — Слушай, Чонгук. Чонгук, да? — с тяжёлым выдохом проговаривает Тэхён, поднимаясь на несколько ступенек вверх, чтобы держать глаза на одном с ним уровне. Тэхён терпеть не может смотреть на кого-то снизу вверх. Может, поэтому он так часто спорит с Намджуном. — Вы запомнили моё имя, — протяжно попискивает Чонгук, чуть ли не оглушая Тэхёна децибелами своего звонкого голоса, что он чуть морщится и не может сдержать своей умилительной усмешки. Что тоже странно. Мало, что ли, ему попадалось фанатов и фанаток. Вся его жизнь одно сплошное сталкерство и открытый восторг его способностями. Небось, там целая толпа полицейских выстроилась ради того, чтобы поработать с Ви. Удивительно, что выбрали именно этого. — Мы не будем с тобой работать. Это опасно, — произносит Тэхён, старательно игнорируя сердечки в чужих глазах, и не верит собственным ушам, ведь безопасность этого парнишки последняя причина, по которой он отказывается от сотрудничества. — Я обожаю опасность, хён, — отвечает Чонгук, пронося мимо ушей весь мотив сказанных слов. — Вон, смотрите, хён, — говорит, специально повторяя приторное «хён», которое Тэхёну, как самому младшему из всей «Шестёрки», оказывается, чересчур лестно слышать. — Я получил свою первую пулю ещё в армии, — произносит следом, параллельно поднимая низ облегающей чёрной футболки до области выше пупка, чтобы продемонстрировать оставленный от раны шрам. Но всё, что Тэхён видит, это отчётливые кубики пресса, от которых сушится в полости рта, что приходится вынужденно выделять слюну, пока рука неосознанно тянется к торсу парнишки, пальцы нагло поглаживают не шрам, глаза не моргают, потому что нужно насладиться видом сполна. — А ещё у меня есть шрам от тесака, который мне воткнули при облаве наркокартеля, — продолжает Чонгук, покрываясь мурашками от того, как гладят шершавые пальцы, совсем не стесняющиеся того, как непозволительно близко к лобку они оказываются. — Он у меня на бедре, показать, хён? — спрашивает и не дожидается ответа перед тем, чтобы начать расстёгивать пряжку ремня на чёрных джинсах. — Ну покажи, — плутовато усмехается Тэхён, не понимая, этот Чонгук с ним сейчас флиртует или реально является настолько наивным парнишкой, который собирается раздеться перед мужчиной, что так-то не скрывает своей физической тяги к другим мужчинам. Вся злость на Намджуна и директора Бана забывается за долю секунды, и Тэхён только и слышит лязг расстёгивающейся пряжки и звук опускающейся вниз молнии джинсов. Затем к этой приятной волнующей мелодии присоединяются громкий выстрел и отдалённые крики за пожарной дверью на десятый этаж, на котором они с Чонгуком застряли ради такой важной цели, как изучение боевых шрамов. — Не отвлекайся, — произносит Тэхён, который уже опускает пальцы к резинке нижнего белья, но ему не дают и шанса. Чонгук торопливо застёгивает ширинку, не тревожась о ремне, и резко меняется в лице. Хмурит брови, настораживает взгляд, выявляет странно-серьёзное выражение лица и достаёт из кобуры на заднем кармане рабочий пистолет. Для Тэхёна, который только и мог думать о его мягких на вид губах на своём члене, такая резкая смена настроения становится внезапной. — Выстрел был на этом этаже, — говорит Чонгук задумчивым взглядом и подходит к пожарной двери, держа в обеих руках свой пистолет. Выглядит до одурения сексуальным, что Тэхён вновь глотает слюну, чтобы не сдохнуть прям сейчас от обезвоживания. — Ну был и был, — пожимает плечами Тэхён, ничуть не беспокоясь о том, что там, за дверью, слышится отчётливый хаос. Звук выстрела не повторяется, но паника навеяна сумасшедшая, что работники этого этажа не жалеют голосовых связок и вовсю орут. — Хён, я проведаю обстановку, а ты… — Так, стоп, — перебивает его Тэхён, приходя наконец в себя, и подходит к Чонгуку, загораживая ему путь перед дверью. Не хватало ему ещё получать приказов от какого-то уязвимого парнишки, возомнившего себя героем, что даже не знает того, что там произошло. — Там может быть опасно. Держись лучше за мной, — озвучивает он совсем не то, как никогда радуясь тому, что рядом не маячит читающий мысли Намджун. Иначе стопроцентно прокомментировал бы то, в чём Тэхён не хотел бы признаваться даже самому себе. Волноваться о жизни обычного человека, который ещё навязался к нему в напарники? Увольте. — Хён, — шепчет Чонгук, не скрывая звёздочек в своих очарованных глазах, и послушно встаёт за спиной мужчины. — Не хватало мне ещё твоим трупом прикрываться, — оправдывается он, решая аргументировать свои слова супергеройской гордостью, однако слишком поздно. Чонгук покорён настолько, что бесстыдно держится за его напряжённое предплечье так, будто бы не держит в другой пистолет и вообще не является обладателем каких-то там инспекторских звёзд. И Тэхён на время позволит ему ощутить себя спасённой от главного босса принцессой, поэтому открывает дверь, прислушиваясь, и готовит глаза на случай, если придётся в моменте расплавлять оружие, из которого стреляли. На самом деле, не сильно хочется, но кажется, придётся быть аккуратным и в этот раз не уничтожить этаж. А кто знает, кого ещё ему приставят в напарники. Упаси небеса, если Мин Юнги. — Ты можешь не сжимать так крепко мою руку, Чонгук? — шипит на парня Тэхён, когда они выходят за пожарную дверь на этаж, и прислушивается к подозрительной тишине, которая царит в офисном помещении. Ни работников, ни признаков борьбы. — Ой, простите, хён, вам же больно, — активно кивает Чонгук, выпуская предплечье из крепкого плена своих татуированных пальцев, и не замечает того, с каким непониманием на него хмурится Тэхён. — Больно? Нет, я же супер… Тэхёну не дают договорить очередные крики, доносившиеся из закрытого кабинета рядом. Он, привыкший к тому, что Чимин уже своим зрением изучил бы то, что происходит за стеной, слегка волнуется. Особенно сложно не делать этого, когда его буквально полчаса назад обругали за то, что он не умеет работать без команды. Хочется доказать обратное и сделать назло. Показать, что не нужен ему напарник и что он в соло очень способный супергерой. Поэтому поступает Тэхён по-своему, то бишь, расплавляет дверную ручку лазерными лучами из глаз и слегка улыбается громкому возгласу стоящего рядом Чонгука, который, несмотря на своё восхищение, поднимает пистолет, вовремя сообразив, что они собираются ловить плохих парней, что, скорее всего, держат работников данного отдела в заложниках. — Только не мешайся под ногами, — предупреждает его Тэхён перед тем, как толкнуть ногой дверь, однако едва различимо слышит приятное до мурашек: «Я вас прикрою, хён». Реальность совпадает с ожиданием на процентов пять. Да и то, эти пять процентов составляют охуевшие лица присутствующих в кабинете людей. Странно, что не связанных в качестве заложников. Тэхён, уже зарядившийся на выстрелы лазером из глаз, слегка разочарован, но не сильнее, чем парнишка за его спиной, который тычет дулом пистолета в застывших на месте офисных работников с бокалами шампанского в руках. — Ни с места! — приказывает Чонгук, вынуждая своим властным тоном этих людей послушно поднять руки вверх, а Тэхёна слегка возбудиться. Даже ощутить, как чутка затвердел член в штанах от того, каким могущественным сейчас ему показался этот полицейский. Не человек, а какой-то контрастный душ. — Мы слышали выстрел. Выявите оружие, немедленно! — добавляет он, и Тэхён вынужденно закатывает глаза, понимая, почему Намджун назвал его тупым. Непонятно, почему ему в напарники выделили инспектора, недалеко уходящего от него по своим интеллектуальным данным. — Господин Ким, — обращается к Тэхёну один из работников, которого он узнаёт по ублюдскому галстуку, что он однажды обещал про себя спалить дотла. Получил тогда ещё от Намджуна подзатыльник за свои мысли и угрозы, ведь эти люди работают не на них, а с ними. Имей, блять, уважение. — Мы тут праздновали… э… день рождения менеджера Квон… — Будете шампанское? — пугливо интересуется одна из девушек, осторожно поднимая со стола бутылку за горлышко. — Ты слышал выстрел, говоришь? — тихо спрашивает у Чонгука Тэхён, сжимая зубы так, что вполне мог бы их сломать, если бы они были у него, как у обычного человека. — Это было шампанское, идиота ты кусок. — Простите меня, хён. Я… я думал, в организацию пробрались враги, — мямлит Чонгук и возвращает пистолет обратно в кобуру. Но люди продолжают держать руки в воздухе, потому что считают, что так безопаснее на данный момент. — Да ты тупее, чем я, — произносит Тэхён, выходя из кабинета, но Чонгук не стоит на месте и продолжает идти хвостиком за мужчиной, который должен бы по-хорошему вцепиться пальцами ему в горло, поднять над полом и предупредить о том, что он в шаге от того, чтобы вывести Тэхёна из себя. — Это самое охраняемое здание в городе. Даже в ваш полицейский участок проще пробраться с оружием, чем к нам в организацию, кишащую супергероями и строгим персоналом. — Но ты же сказал, что там может быть опасно, — лепечет Чонгук своим милым тонким голоском, что Тэхён останавливается перед лифтами, не торопясь нажимать на кнопку вниз. Над ним сейчас издеваются или да? Потому что выходит до похвального ловко и умело, что он даже не сомневается в том, что Чонгука самолично выбирал Ким Намджун. — Я полностью тебе доверился, — добивает его этот парнишка, кажется, используя какого-то рода манипуляцию и газлайтинг. Тэхён в душе не ебёт, что за методы над ним тренируют, ведь внезапно ощущает себя по-настоящему виноватым в этом совместном позоре. Вот сейчас он спустится вниз, а в лобби его встретят сокомандники с оживлёнными аплодисментами и визгом. Может даже, повесят вывеску с жирной надписью: «Ким Тэхён — идиот», потому что именно таковым он сейчас всецело себя ощущает. Даже не злится на Чонгука, из-за которого не просто лишился вида на прекрасное и, может быть, потенциального минета, так ещё опозорился перед отделом маркетинга. А всё из-за его дурацкого «я тебе доверился». Такие идиотские слова, от которых пахнет теплотой и лаской. Фу, что за гадость. — Где ты говоришь, ваш участок? — спрашивает Тэхён, стараясь не показывать того, как сильно удивился самому себе, потому что ехать с этим идиотом к нему на работу, помогать с заданиями и вообще идти на поводу у вредного Ким Намджуна: всего этого не должно было быть в повестке дня великого и несокрушимого Ви. — Мы… мы едем в участок? — робко уточняет Чонгук, гулко глотая слюну так, что Тэхён готов с ума сойти от того, как этот парень вновь стал невинным и пушистеньким. Как будто не он несколькими минутами ранее тыкал пистолетом в людей, не дрогнув ни единой мышцей своего поджарого тела, и кидал им приказы. — Не хочешь? — усмехается Тэхён, давая себе время на то, чтобы потешиться и принять чужую им зачарованность. Ну и что, что привык к ней до тошноты. В этот раз от неё хочется не бежать, а дать ей быть и позволить поклоннику, не моргая, собою полюбоваться. — Хочу. Очень хочу, хён, — усиленно дёргает Чонгук головой. Даже внаглую хватает за большие и сильные ладони мужчины, совсем не боясь того, что пальцы могут раздробить ему кости. Многие в своё время сторонились брать Тэхёна за руки. — Едем ко мне, — совсем не двусмысленно произносит он следом, не замечая того, как теперь настаёт очередь Тэхёна глотать жадными комками слюну, потому что для него эти слова вполне даже неоднозначны.:: :: ::
— Здесь я сижу, а тут у нас кухня. Здесь мы допрашиваем подозреваемых. Туточки туалет. Ты же ходишь по-большому и маленькому, хён? Словесный понос из разного объёма губ не останавливается даже ради того, чтобы получить ответ на вопрос, и Тэхён в секунде от того, чтобы заткнуть Чонгука наконец, потому что тот трещит всю дорогу от организации к полицейскому участку. Увы, не испепелив зрением ему эти самые губы, а лишь грубо поцеловав его, так как парнишка оказался на удивление интересным. Настолько, что Тэхён даже запомнил ненужную ему информацию о том, что Чонгук двадцать пять лет назад родился в Пусане, и на данный момент он самый молодой старший инспектор в Сеуле. Удивительно, что кажется, будто бы ложь. Но из его рассказа стало невозможным не вывести один странный и непривычный для себя итог: этот парень искренне любит свою работу и живёт ради того, чтобы спасать людей. Получается, он не просто тупой, так ещё самопожертвенный. А значит, нянчиться будут не с Тэхёном, а сам Тэхён. Очень умно, Ким Намджун. А с вами, директор Бан, будет отдельный разговор, насыщенный разочарованием и детским нытьём. — Да. А ещё я кушаю и трахаюсь. Представь себе, — беспощадной дозой сарказма даёт свой ответ Тэхён, когда Чонгук берёт паузу в своей речи. Больше для того, чтобы отдышаться, а не ради разрешения Тэхёну участвовать в диалоге. Волнение взяло над Чонгуком вверх, и он надеется, что сейчас лежит не в коме после облавы какой-нибудь преступной организации, ведь не верится в то, что человек, в детстве спасший ему жизнь и ставший для него ролевой моделью, стоит сейчас рядом с ним и говорит о том, что хочет есть и заняться сексом. Ну может, не прямо сейчас, но всё равно очень и очень интересно. — Удивительно, — упоённо бормочет Чонгук, часто моргая, и вновь берётся за чужую ладонь, словно отныне это станет его любимой привычкой в их с Тэхёном сотрудничестве. — Пойдём тогда, удовлетворю тебя, хён, — произносит следом, вводя мужчину в такое замешательство, что он не сразу замечает того, как его тянут в сторону одной из комнат, хрен его помнит, для чего предназначенной. Тэхён слушал без внимания, так как не планировал тут задерживаться. А когда внезапно его захотели удовлетворить, что-то так и просит его остаться работать в этом участке надолго. Посмотреть на то, как именно его будет ублажать этот инспектор Чон, который, увы, открывает ему вид за дверью не на какую-то трахательную или минетную, а обычную простенькую кухню, что по площади меньше даже чем санузел в пентхаусе Тэхёна. Ему становится жалко этих бедолаг, ведь тут нормально и не разыграешься. А что говорить о том, чтобы нагнуть коллегу над столом и мощно выебать в перерывах между работой. Тэхёновой жадности эта карикатура на кухонный стол не выдержала бы и разломалась бы, как только он толкнул бы Чонгука животом на поверхность. Однако парнишка и не догадывается о намерениях своего кумира и с детской радостью в лице открывает одну из дверец навесных полок. — Я не то, чтобы коллекционер, но у меня тут целый набор разных вкусов рамёна. Тебе какой, хён? — Чонгук слегка врёт, не называя себя коллекционером, потому что набор у него и вправду похвальный. Тэхён, привыкший питаться стейками и лобстерами в дорогих ресторанах, закрывающихся специально ради того, чтобы супергерой мог в спокойном уединении поесть и насладиться трапезой, не может сдержать внезапного слюноотделения от того, что ему предлагают. — Предлагаешь мне рамён? А может, покажешь мне сразу своего кота? — усмехается Тэхён, ничуть не сожалея о своей шутке, которую, кто бы сомневался, воспринимают слишком буквально. — У меня пёс. И я с удовольствием его тебе покажу, хён. Не знал, что ты любишь животных. Это же прекрасно. Моя покойная бабуля всегда говорила, что человек, любящий животных, априори не может быть плохим. Я, конечно, всегда знал, что ты хороший и вообще самый лучший, однако… — Чонгук, заткнись, пожалуйста, — тяжело вздыхает Тэхён, не зная, разочарован ли он тем, что его намёков не поняли, или умилён той наивностью, с которой его называют хорошим человеком. Его многие и человеком-то не считают, а тут себе приставка «хороший». Не то, чтобы в целях Тэхёна когда-то был пункт попасть в рай или куда там отправляются существа после смерти. Хотя говорят, в Азербайджане живёт супергерой с рогами дьявола, который занимается тем, что наказывает плохих людей своей суперспособностью, состоящей в том, что оставляет у них на лбу клеймо. Кто знает, может есть где-нибудь в Монголии супергерой с ангельскими крыльями, кто прощает чужие грехи поцелуем в губы. Тэхён поцелуя недостоин. Но его хотя бы удостаивают рамёном из неколлекции Чонгука. — Я тебя утомил, хён? Прости, — без капли обиды отвечает тот, прекрасно понимая усталый взгляд Тэхёна, ведь он не первый, кто просит его заткнуться. — Сейчас покушаем и пойдём на задание. Уверен, ты ждёшь не дождёшься того, чтобы увидеть то, как мы работаем, — без лукавства добавляет, пытаясь включить конфорку на газовой плите, которая всячески отказывается поддаваться и выполнять свою функции, чтобы вскипятить налитую в кастрюлю воду. — Прям смерть, как хочу. Ты не представляешь, — с ярким сарказмом произносит Тэхён, закатывая глаза, и подходит к плите, чтобы остановить уже Чонгука и то чириканье, с которым сопровождаются его попытки включить огонь. Чонгук, слишком занятый тем, чтобы не упасть в глазах своего кумира в такой, как оказалось, непосильной его навыкам задаче, как вскипятить воду, не слышит его короткого дёрганого вздоха и даже не замечает, как тот сокращает между ними расстояние. Встаёт ещё впритык так близко, что можно услышать громкое дыхание полицейского. Вдобавок смотрит с надменной ухмылкой и максимально осторожно обхватывает татуированное запястье, чтобы случайно не сломать кисть. — Дай я, — больше предупреждает, чем просит, Тэхён и направляет лазерные лучи на минимальной мощности в сторону воды, которая моментально начинает кипеть от простых махинаций супергероя. — Охренеть, — околдовано бормочет Чонгук, не делая и шага назад, пусть и становится слишком жарко от чересчур близкого нахождения к лучам. А может, и к самому Ви, который продолжает нежно держать его запястье и довольно ухмыляться под нос, потому что нравится ему такая реакция. Привык ли он к ней? Разумеется, аж до тошноты. Хочется ли ему сейчас блевать от очередного восхищения в свою сторону? Совсем нет. Хочется какого-то хрена удивить Чонгука ещё чем-нибудь и выбирает он в этот раз не свои суперспособности. — Я могу приготовить такой заебатый рамён, что ты ещё больше охренеешь, — произносит Тэхён, чуть прикрыв глаза, чтобы остановить лучи, и получает в ответ не разочарованное оханье, ведь от него обычно ждут того, что он кончиком мизинца поднимет стол или позволит прострелить на себе футболку, которую в итоге отдаст в качестве мерча своему фанату. Как ни странно, Чонгук радостно трясёт головой, что, наверное, должно означать безмолвное согласие, и смотрит так, что сбивается дыхание и забывается факт того, что Тэхёна вообще-то раздражает его нахождение здесь.:: :: ::
Обещанное Чонгуком задание оказывается на редкость отвратительным. Не потому, что пришлось изучать трупы или расследовать что-то по типу изнасилования детей. Увы, но нет. Тэхён привык заниматься более серьёзной деятельностью по типу поимки преступников, что, совершив набег на какой-нибудь банк, пытаются скрыться от бесполезных полицейских, не имеющих ничего, кроме того как пищать своими мигалками на весь город. Поэтому, когда они с Чонгуком приехали в маленький домик одной старушки, у которой вчера украли драгоценности прямо из дома, Тэхён был крайне обескуражен. Даже на полном серьёзе ожидал, когда из-за угла выскочит наконец-таки Намджун и произнесёт эти вполне ожидаемые: «Ну ты и тупица, Ким Тэхён». — Это был её внук, — произносит Тэхён на выходе из домишки пострадавшей и не совсем понимает, что там Чонгук ещё пытается записывать в своём блокноте. Ведь всё стало ясным, как только старушка сказала, что вчера её навещал внук. — Мы не обвиняем людей без доказательств, хён. Лишь подозреваем, — терпеливым тоном отвечает Чонгук, разъясняя так, словно обучает новичков на службе. Что, конечно, не может его не волновать приятным образом, потому что сам Ким «Ви» Тэхён только что был с ним на задании. — Слушай, а ты точно старший инспектор, а не какой-нибудь там помощник полицейского? — не сдерживает свою возмущённость Тэхён. — Что это, блять, за задание тебе дали? Что потом? Пойдём доставать котов с деревьев и ловить проституток на панели? — Ну вообще-то меня скоро повысят, и я стану суперинтендантом, — горделиво отвечает Чонгук, не сумев не похвастаться этой прекрасной новостью из своей жизни. Как если бы Тэхён был его близким старшим, от которого хотелось бы получить восхвалительный комментарий. — Буду таким же супером, как ты, — хихикает так, что у Тэхёна загораются щёки. Ему должно быть неприятно, что какой-то парнишка, занимающийся такой ерундой, как расследование внутрисемейной кражи, сравнивает себя с ним. И в этот раз даёт он своим ответом именно то, о чём подумал. — Ты используешь меня и влияние нашей организации ради повышения, значит? — озвучивает Тэхён свои мысли и едко скалится, замечая на лице полицейского внезапную панику и лёгкий страх. — Нет, ты что, хён. Никогда! — тараторит Чонгук и, чёрт возьми, вновь хватается обеими руками за крупную ладонь Тэхёна, что даже возмутиться не получается. Становится почему-то тепло и приятно от такой дерзкой привычки. — Я… я бы никогда не использовал тебя, хён. Я тебя обожа… то есть, я… я восхищаюсь тобой и всем тем, чем ты занимаешься. — Ой, прекрати, — качает головой Тэхён, не разрешая себе повестись на такую откровенную лесть, которой наслушался сполна. — Ты восхищаешься моими способностями. И будь они у кого-нибудь другого, ты бы обожал его! — произносит следом так, что хотелось бы разреветься от собственных слов. Горькая правда вырвалась наружу совсем не вовремя и тем более совсем не с тем человеком. — Это не так, Тэхён-хён. — Хватка пальцев становится крепче. Такой решительной и настойчивой, что вполне могла бы причинить обычному человеку боль. И кажется, именно эта боль есть в Чонгуке, который смотрит влажным взглядом, что пальцы свободной руки Тэхёна тянутся к лицу и неосознанно вытирают капельки с уголков округлых тёмно-шоколадных глаз. — Я… Вот сейчас он решится и выскажет всю причину того, почему так восторгается этим мужчиной. Покажется очередным фанатом, а то и фанатиком, ведь за десять лет не смог забыть того дня, когда родился заново и благодаря чему начал новую, более достойную жизнь. Ведь в этом заключается геройство, в спасении чужих жизней. Как жаль, что Тэхён подзабыл об этом. — Хён, эээ… вор не её внук. А, скорее всего, сын. Который отправил внука в дом своей матери, чтобы отвести от себя подозрения. А украл он эти драгоценности, я считаю, что этой ночью, когда она спала. Подсыпал ей снотворное в чай, чтобы не проснулась и не услышала того, как он ломает щеколду на окне. Ты, наверное, и сам догадался по тому, как щёлкает окно, потому что она была сломана. Ты сейчас спросишь, как я понял, что это её сын, а не кто-то другой? — интересуется Чонгук, вылавливая удивлённый и оторопелый взгляд Тэхёна, рука которого медленно падает вниз. — Ну допустим, — не желая признаваться в том, что не заметил того, как щёлкает окно, отвечает Тэхён и надевает маску невозмутимости, чтобы не обломаться ещё сильнее. — Ты же слышал её телефонный разговор на кухне, когда госпожа Пак шла заваривать нам чай? — Слышал, — нагло врёт Тэхён, который в этот момент был занят тем, что ворчал про себя на тему того, какого хрена он ещё торчит тут, да ещё чай ждёт. Чай был бесподобным, к слову. — Она говорила с сыном, который спрашивал у неё, как её дела. Госпожа Пак ещё даже удивилась тому, что он решил ей позвонить, ведь как оказалось, отношения у них были не близкими. — А это как ты понял? — уже не скрывая своего любопытства, выдаёт Тэхён и смотрит так заинтересованно, что мог бы схватиться за плечи парня и вытрясти у него весь рассказ без всяких там недомолвок и хитрых улыбок, что кипятят кровь так, что бесит. — Ты заметил хоть одну фотографию с сыном где-нибудь на стене в рамках? Только с внуком и даже с невесткой, — ухмыляется Чонгук и медленно направляется к своему старенькому Дэу, замечая то, какой сильный интерес вызвал у мужчины. — С чего ты взял, что на них её внук и его мать? Если ты скажешь, что там прямо на фотографии было написано об этом, то я… — То что, хён? — с плутоватой улыбкой произносит Чонгук, вновь играясь с температурой своего поведения тем, как обливает Тэхёна холодом своего кокетливого взгляда, от которого мурашит кожу спины под тонкой футболкой. — То я сломаю тебе машину, — выдаёт он свой до глупого детский ответ. Ещё хмурится с такой серьёзностью, что мог бы вполне топнуть ногой и показать то, как он решителен в своём намерении испортить чужое имущество. Тэхёну так-то не привыкать всё ломать и портить. Однако угроза оказывается смехотворной. Так считает громко хохочущий Чонгук, который смеётся так заливисто, что Тэхён мог бы и вправду от злости что-то сломать. Пока ломается его самолюбие, так громко, что слышен хруст. А ещё звук громкого сердцебиения от той приятной мелодии, что в народе называют «заразительный смех». — Если ты сможешь сломать этого зверя, которого ещё мой дед использовал в молодости, я познакомлю тебя с ним, — произносит сквозь смех Чонгук, и Тэхён не ощущает в его словах нужного тона угрозы. Ведь это же была угроза, не так ли? Но Тэхёну не хочется проверять её на реальность. Он само собой уничтожил бы этот до подозрительного старый Дэу одной рукой, и глазом не моргнул бы, то бишь, без лазерного зрения разломал бы пополам. Однако знакомиться с чужим дедом, да вообще с чьим-то родственником, как если бы они с Чонгуком были хорошими друзьями, а не только сегодня познакомились, Тэхён не хочет. — Так ты садишься, хён, или всё-таки хочешь познакомиться с дедой? Он классный мужик, — кивает собственным словам Чонгук, пока стоит у открытой двери к сидению водителя. — Не хочу я с ним знакомиться, — недовольно бурчит под нос Тэхён и торопливо усаживается на сидение рядом с водительским, всё ещё не понимая, что он тут потерял. — Когда госпожа Пак рассказывала про внука, она смотрела на одну из фотографий. А когда речь зашла о матери внука, то она уже смотрела на другую, где была изображена эта женщина, крепко обнимающая сына, — великодушно объясняет Чонгук, заводя мотор машины, и по-доброму улыбается в правую сторону, на которой сидит Тэхён и хмурится в окно. — Это, конечно, мои предположения. Доедем до участка и пробьём по базе фотографии внука, невестки и сына. — То, что ты у нас весь такой внимательный, это похвально, — всё не изменяя себе, иронизирует Тэхён, и в этот раз Чонгук чувствует на себе его саркастические подколы. — Похвально то, чем занимаешься ты и твоя команда, хён. Я не преуменьшаю заслуг полиции, но знаешь, иметь смекалку одно, а смелость и бесстрашие — вот что я считаю похвальным. Неудивительно то, что вас так любят по всей стране. — Наше бесстрашие стоит на наших способностях, не больше. — Тэхён не то, чтобы хочет поспорить, ведь его треснувшее самолюбие пытаются отчаянно реанимировать, однако Чонгук затронул важную тему, и не поспорить на неё было бы кощунством. — Нет, хён, там намного больше, ведь вы… ты… эээ… — Чонгук вовремя останавливается, притупляя взгляд к дороге, и видит краем глаза то, как Тэхён поворачивает к нему голову. Если этот мужчина не глуп, то поймёт сразу, что Чонгук что-то не договаривает. Но смелости ему не хватает, и лучше он будет выделяться своими способностями в индукции и хорошей памятью на лица, чем своей фанатской десятилетней влюблённостью. — Насчёт снотворного я понял, когда увидел блистер, выглядывающий из коробки с препаратами для повышенного давления. Мне в подростковые годы прописали точно такие же снотворные, которые явно засунули в коробку не с теми медикаментами. Бедная старушка даже не заметила того, что они не соответствуют упаковке. Если преступник реально её сын, то у меня просто нет слов. Как же сгнил этот мир, что… — Чонгук, — перебивает его Тэхён, но в этот раз не потому что утомился слышать его беспрерывный трёп. То, что тему хотели ловко сменить, ясно даже без способностей Намджуна, однако сейчас его тревожит более насущный вопрос. — Да, хён? — коротко повернув на него взгляд, спрашивает Чонгук с заинтересованной улыбкой. — Ты едешь по встречной полосе, — произносит Тэхён, потирая пальцами переносицу носа. За свою жизнь он не боится, ведь в случае чего может выпрыгнуть из машины и ничуть не пострадать от этого. Однако проблема была не в этом. Проблема в том, что волновался он сейчас за жизнь этого парнишки, что неловко смеётся в наигранной манере, явно ощущая себя идиотом, которым, в принципе, и является, пусть и сообразительным.:: :: ::
Несмотря на предложение Чонгука заехать за ним на следующий день, Тэхён не дожидается полицейского и предпочитает для начала навестить учредителя организации. На аудиенции директора Бан уже сидят его сокомандники, из-за которых на Тэхёна и обрушилась проблема с красивым личиком и приятным на слух именем «Чон Чонгук». — Я так понял, меня уже выгнали из команды, раз не удосужились позвать на собирун? — с неприкрытой обидой в голосе произносит Тэхён, заходя в митинг-рум, в котором они обычно собираются, чтобы обсудить очередную миссию. — Не пизди, Тэхён. Я оставил десять сообщений тебе и двадцать твоему менеджеру. И ты был в курсе каждого, — как обычно, играет роль стукача Намджун, ничуть не удивляя Тэхёна тем, что всё-таки читает его мысли, которые сейчас приправлены Чонгуком. Слава небесам, пока не озвучивает того, о чём Тэхёну даже самому себе сложно признаться. — Мы слышали новость о твоём новом подопечном, Тэхён-и, — по-гиеньи ухмыляется Чимин, прям-таки напрашиваясь на сильный удар кулаком по роже, но Тэхён недовольно хмурит густые брови и показывает руками на облачённую в свободные хлопковые брюки промежность, чтобы продемонстрировать то, куда бы его коллеге сейчас пойти. В том, что Чимин ясно видит то, что находится под брюками и бельём, а также размер его достоинства, нет сомнений. — Это правда, что он какой-то там самый молодой генерал-полковник? — любопытствует Хосок, который какого-то хрена сидит в полуобличии белки, играясь невозмутимо пышным хвостом и двигая кисточками на торчащих на макушке ушках. — Он старший инспектор, — на автомате отвечает Тэхён, никак не планируя защищать честь этого парнишки, однако язык его — враг ему. Как и мысли, потому что Намджун ядовито усмехается, предвзято поглядывая на него. — И он не мой подопечный. — А ты его, — ничуть не исправляет ситуацию Сокджин, громко гогочущий от собственной шутки. — Совсем страх передо мной потеряли, — цокает языком Тэхён, на самом деле, не сильно обижаясь на то, что его не боятся. Эти люди и директор Бан единственные в жизни Тэхёна, кто не выказывает перед его способностями страха. И ещё вчера к ним присоединился Чонгук, который то и дело брал его за ладонь, которую его коллеги, грозные полицейские, побоялись пожать, когда представляли временного сотрудника. А ещё Чонгук заставил Тэхёна просидеть рядом с ним целых три часа, за которые он писал отчёт по вчерашнему визиту к старушке Пак. Дело оказалось не таким простым и скучным, как изначально показалось Тэхёну. Не только потому что Чонгук точно угадал то, кем являются сын и мать на тех фотографиях в доме пострадавшей. Ещё они узнали, что сын госпожи Пак уже два раза сидел за кражу и явно не собирается на этом останавливаться, решив подставить родного сына. Это, конечно, не поимка серийных убийц и грабителей банка, однако Тэхёну было интересно. — Нам поступила информация о заложенной в подвале мэрии бомбе, — начинает свою речь директор Бан, решая начать наконец заседание, на котором собралась вся шестёрка недосупергероев. Каждый из них активно показывает свою неучастливость в этом деле, не выявляя ни капли интереса к тому, что может произойти трагедия. Оно и понятно. Таких ложных случаев на их опыте собралось на целый документальный фильм. Будь Чимин режиссёром этого фильма, то он обязательно получил бы в итоге рейтинг восемнадцать плюс. А то и все двадцать один плюс. — Перед тем, как отправить туда команду сапёров, Чимин и Джин-хён поедут разведать обстановку, — продолжает за директора Намджун, вставая рядом, ведь в этом заключается цель его лидерства: терпеть этих уёбков и не показывать того, как они его сейчас раздражают своим безразличием. — А Юнги-хён эвакуирует людей, — добавляет следом, хорошо понимая разочарованный вздох коллеги, ведь тому порядком надоело эвакуировать людей. Как будто ему больше нечем заняться. Даже когда они тушат пожары, Юнги не поливает огонь водой — он эвакуирует людей. — А я? Чем займусь я? — поднимает руку Хосок, уже представляя себе, как превращается в многотонного слона и раздавливает ногой это ебучую бомбу. Если она, конечно же, существует. — Иисусе, почему из всех людей с суперспособностями мне в команду попались именно вы? — риторически спрашивает Намджун, услышав чужие мысли, и немножко надеется на то, что Хосок так и сделает. Может, Иисус наконец избавит его от общества очередного идиота. — Я поеду один и уничтожу бомбу. Не парьтесь, — поднимаясь на ноги, вклинивается в наскучивший разговор Тэхён, но не успевает сделать и шагу, потому что его внезапно оглушает громкий крик Намджуна, который он какого-то хера слышит не ушами, а мыслями. — «Никуда ты, блять, не пойдёшь!» — орут ему в мозг, что кружится голова и приходится задержаться на месте, чуть согнувшись в животе. — Это ещё что было, мать твою?! — тихо возмущается он, поворачивая голову к коллегам, которые ничуть не среагировали на то, что их оглушил голос лидера. Получается, оглушали лишь его одного. — Как ты это сделал, хён? — удивлённо спрашивает Тэхён, который за пять лет службы бок о бок с этим мужчиной впервые замечает за ним такие трюки. И они ему совсем не нравятся. — Я не хотел применять этого, — виноватым голосом произносит старший, пряча глаза в сторону, и получает понимающий лёгкий удар ладонью от директора Бана, который был единственным, кто в курсе того, как Намджун усовершенствовался в своей способности. — Ты лезешь в мою голову — это одно. Но не смей там что-либо делать! — раздражённо кричит Тэхён, постепенно приходя в осознание того, что произошло. И судя по тому, как Бан Шихёк повторяет взгляд Намджуна, он вполне потворствовал этому мерзкому апгрейду своего подопечного. — Да что произошло вообще? — спрашивает Сокджин настороженно, вставая на ноги и подходит к Тэхёну, у которого глаза горят красным. — Он только что телепатировал мне в башку, хён, — неприкрыто жалуется Тэхён, сжимая кулаки до предельно белого цвета костяшек. — Что сделал? — переспрашивает Чимин, не имея никаких намерений издеваться над другом, однако хотел бы более понятных разъяснений. — Я не знаю, как это назвать. Залез своими мыслями мне в мозг, блять. Как это понимать? А что завтра? Начнёшь внушать мне аффирмации о том, чтобы бросил курить и перестал трахать мужчин, да? — нервно хохочет Тэхён, ощущая, как внутри всё кипит от злости. Словно лазерные лучи, которые так и подзаряжаются у него в глазах, бьют не по голове раздражающего его лидера, а по его собственным внутренностям. Лишь бы неосознанно не причинить близким людям боли. — Тэхён, послушай. — Намджун делает широкий шаг вперёд и пока не находит слов для своего оправдания. — Я честно не хотел использовать это на тебе. Мы ещё не до конца поняли, как эта часть моей суперспособности работает. Я бы никогда не подверг тебя опаснос… — А ты и не смог бы! — кричит Тэхён, хорошо понимая то, как потом будет сожалеть о том, что наорал на извиняющегося перед ним старшего. — Я… я неуязвим! И никакая опасность мне не страшна. Юнги-хён, идёшь со мной! — рявкает он на мужчину, который от неожиданности резко вскакивает на ноги, громко хрустнув коленями. — Я брошу эту бомбу в реку Хан, а ты проконтролируешь всплеск воды. — Ура, — неосознанно вырывается из Юнги радостный вскрик, и он моментально опускает взгляд к ковролину, когда получает на себе хмурое недовольство директора. — «Если ты сейчас уйдёшь, Тэхён, можешь не возвращаться в команду», — говорит Намджун, в этот раз уже специально залезая в голову младшего этим предложением, так как делать такие угрозы в присутствии остальных членов совсем не хочется. И может, в этот раз его угроза не сработает, и, скорее всего, директор Бан хорошенько его отчитает за самодеятельность, однако Тэхёну нужна хорошая такая взбучка. И если инспектор Чон оказался слишком мягкотелым для такого супергероя, то значит, надо быть жёстче обычного. — Нахуй вас, — коротко отвечает Тэхён и торопливо и слегка трусливо выбегает из митинг-рума, пока Намджун вновь не залез ему в голову. Пока там шумящая пустота, и Тэхён не хочет того, чтобы озвучивали то, как сильно ему сейчас обидно. — Куда это он? — несмело спрашивает Юнги, не зная, что ему сейчас делать: идти за ним и показать миру наконец, на что он способен, или всё же попытаться поговорить с Намджуном и научить его правильно извиняться. — Я выгнал его из команды, — объясняет Намджун, с усталым вздохом падая на стул рядом, и всем своим видом показывает, как ему жаль. Жаль, что гордость пока не позволяет побежать за Тэхёном и попросить вернуться. Они бы обязательно придумали безопасный план по уничтожению бомбы с помощью совсем не безопасных сил Тэхёна. — Как жаль, что я не умею превращать других людей в животных, а то обязательно сделал бы из тебя осла, Намджун, — укоризненно цокает языком Хосок, качая головой так, что мягкая шёрстка на беличьих ушках плавно развевается по воздуху. — Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Намджун, — в понимающем отеческом тоне произносит директор Бан, не зная, как ещё вмешаться в ссору могущественных супергероев, которые давно уже не дети. И даже больше, чем обычные взрослые. Просто ведут себя как идиоты.:: :: ::
Тэхён мало понимает то, почему из всех мест в городе, он выбрал именно это. Наверное, тут меньше всего его будут искать. Хотя нет. Наоборот. Он надеется, что его найдут. На коленях извинятся, пусть и не минетом, а потом, если прям совсем обнаглеть, сделают лидером команды. И уже тогда его недавно озвученный план будет идеально претворён в жизнь, никто не пострадает, а Тэхён окажется самым лучшим. Ровно таким, каким его вчера назвал Чонгук. — Хён, ты пришёл! — радостно приветствует его тот самый Чонгук, когда замечает его за стеклянной дверью в полицейский участок, топчущимся на месте и не решающимся так легко взять и войти. И Тэхён называет себя супергероем с неимоверной силой? Посмешище. — Я думал… я думал, ты больше не придёшь, — с откровенным смущением произносит следом Чонгук, выявляя это своё смущение ярким румянцем на пухловатых щеках, которые так и манят Тэхёна попробовать их на вкус. — Я и не собирался, — мрачно бурчит в ответ Тэхён, заходя за входную дверь в охлаждённую кондиционером приёмную, чтобы не плавиться под июльской жарой. Но его слова, как обычно, не воспринимают всерьёз, потому что Чонгук смеряет с ним шаг и, ни на дюйм не сужая ширь своей улыбки, продолжает говорить. — Мы как раз вызвали сына госпожи Пак на допрос. Хочешь поучаствовать? — спрашивает так, что Тэхён готов вот-вот унизительно расплакаться. Нет, не потому что ему предлагают заняться такой хуйнёй, как допрос лузера-грабителя, а потому что его просят. Просят участвовать в деле, не боятся его, не говорят о том, что он может быть опасным и неконтролируемым. — Хочу, — тихо соглашается он, не желая больше думать о том, как противно звучит сейчас его обычно низкий твёрдый голос. — Я в тебе и не сомневался, — радостно хохочет Чонгук, вновь это делая: берясь за большую ладонь с шершавой кожей, так нежно и заботливо, что Тэхён неосознанно останавливается. Крепко сжимая чужую руку, вынуждает Чонгука задержаться на месте, потому что тянуть за собой не сдвигающегося с места мужчину задача из невозможных. — Что такое? — обеспокоенно интересуется Чонгук, вглядываясь в грустные с глубокими незаживающими ранами глаза, и несколько раз глотает слюну, чтобы прочистить охрипшее горло. — Что-то случилось, хён? — Я… мы… мы можем поесть после допроса? — спрашивает Тэхён, не зная, стоит ли быть с этим парнем откровенным или он того не достоин. Есть ли в этой вселенной такие люди и почему Тэхёну на секунду показалось, что этим кем-то может оказаться простой полицейский, который даже микроволновкой не умеет пользоваться? — Конечно, можем, хён, — энергично кивают ему в ответ и вновь тянут в сторону комнаты для допросов. Не спрашивают больше ничего лишнего, когда Тэхён делает шаг, позволяя себя вести. Сдерживают в себе болезненные порывы и обеспокоенность за жизнь вроде бы чужого человека. Человека, кому Чонгук обязан своей собственной. Зайдя в комнату для допроса, за металлическим столом которой сидит средних лет мужчина, Чонгук садится напротив и выставляет стул так, чтобы молча пригласить Тэхёна устраиваться рядом. Ещё представляет его как своего напарника так, как будто глаза подозреваемого не расширились до размеров суповой пиалы при виде супергероя Ви. — Вы же… ты же… ох ты ж блять. Я ваш фанат, — лопочет тот и тянет руку Тэхёну, чтобы удостовериться в его реальности перед собой. — Вернул руку на место, иначе сломаю её тебе в один щелчок пальцев, — цедит он монотонно и вполне успешно, потому что обе руки моментально прячутся под столом, пугливо устроившись на коленях. — Фанат он, блять, — добавляет в сторону словно плевком. Затем скрещивает руки на груди и откидывается всем телом на спинку стула в вальяжной манере, чтобы показать подозреваемому, что он в полной жопе, если его допрашивает Ким Тэхён. — А, я понял. Вы, инспектор Чон, хороший полицейский, а Ви — плохой, — беззаботно усмехается подозреваемый, пытаясь показать, что ничуть не волнуется перед допросом, ведь рассекретил тактику этих двоих ещё в начале. — Нет, господин Ли. Никто из нас не является плохим, — отвечает Чонгук, коротко поглядывая на Тэхёна. — Мы просто допросим вас и отпустим. Без всяких… — Ты сейчас же признаешься в том, что украл драгоценности своей матушки, подсыпав ей снотворное, иначе я, клянусь тебе жизнью своей, прожгу в тебе две большие дыры, — в один вдох произносит Тэхён, внезапно потянувшись вперёд и взяв подозреваемого за воротник. Намотав ткань на свой кулак, уставляет на него сердитый взгляд и в конце своей речи самодовольно ухмыляется, выявляя перед слегка намочившим своё бельё мужчиной всю серьёзность своей угрозы. — Я… это я украл… и заменил таблетки мамы, чтобы она не просыпалась по ночам, когда я по одному вывожу из дома её украшения, подаренные отцом, — бормочет тот, стараясь не смотреть Тэхёну в красные глаза, и поворачивает голову к инспектору Чону, который, широко раскрыв рот, моргает ошарашенно и взволнованно. — Хён, так нельзя делать! — шипит на него Чонгук, несильно стуча ладонью по столу, и с неловкостью в лице улыбается подозреваемому, чтобы успокоить его и негласно предупредить его о том, что Тэхён просто шутит. Никто не собирается никого дырявить. — Он всё равно признался, — удовлетворённо осклабляется Тэхён, опуская подозреваемого, который падает сначала на стул и следом со стула на пол, словно сдувшийся воздушный шарик. Тэхён не совсем хорошо, но немножко понимает, что поступил неправильно. Что в регламентах работы полицейских не должно быть таких крайних мер, к которым их команда супергероев нередко прибегает. И вот сейчас Чонгук должен будет обвинить его в некомпетентности, жестокости и вообще неспособности работать в команде. Просто повторит всё то, что ему сегодня наглядно показали сокомандники. — Хён, ты должно быть голоден. Так не пойдёт, — удивляет его Чонгук, вставая на ноги. — Господин Ли, вы свободны. Не покидайте город, мы с вами ещё свяжемся. — Я… я свободен? — не верит своим ушам подозреваемый, с трудом встав с пола, чтобы обмякнуть на стуле и чтобы не показывать того, как намокла ткань штанов. — Это пока, — скрежещет сквозь сжатые зубы Тэхён, готовый прямо сейчас ударить мужчину, потому что не понимает, что с этим Чонгуком не так. Он вводит его в фрустрацию чувств, Тэхёну она не нравится от слова «совсем». — Узнаю, что съебался из города или вообще из места своего проживания или что попытался как-либо уничтожить улики, без головы оставлю. Слышал ме… — Хён, прошу тебя, — нежным тоном голоса требует Чонгук, что Тэхён машинально смягчается в лице. Даже натягивает на лицо вежливую улыбку. Ладонь ещё протягивает, чтобы обменяться с Ли рукопожатием, на которое тот не сразу соглашается. — Всего доброго, — произносит Тэхён, а глаза вновь окрашиваются в красный, что должно бы предупредить подозреваемого о том, что если он не пожмёт ему руку, то сильно об этом пожалеет. — И вам того же, господин Ви, — заикаясь, бормочет Ли, протягивая ладонь, и всё равно об этом жалеет, потому что слышит, как Тэхён хрустит его костяшками так громко и так болезненно, что слёзы автоматически выступают на глаза. — Я вас услышал. Клянусь… клянусь мамой. Ой, то есть собственной жизнью, — исправляется, когда при упоминании родительницы мощность рукопожатия становится невыносимо мучительной. — Хён, ну нельзя же так, — незлобно ругает его Чонгук, когда мужчина выбегает за дверь, прикрывая ладонями пах. — Пойдём со мной. Ты нехорошо себя ведёшь. — Хочешь наказать меня? — кокетливо усмехается Тэхён, не торопясь озвучивать мысль о том, что он всегда себя плохо ведёт. В этом вся его сущность и то, чего от него ожидают коллеги. Таким фанатам, как Чонгук, сложно увидеть в своём герое изъян, ведь Тэхён спасает жизни. Пожертвовав для этого дела своей собственной. В этом нет ничего хорошего, Тэхён от своих жертв не становится хорошим человеком. Лишь заебавшимся и вспыльчивым. — Нет, угощу тебя вкуснейшей говядиной в кафешке госпожи О, — прекрасно услышав намёк из чужих губ, отвечает Чонгук и, пытаясь на ходу успокоить участившееся дыхание, выходит из кабинета.:: :: ::
— Попрошу сегодня у прокурора ордер на обыск, — оповещает мужчину Чонгук, с аппетитом уплетая собственноручно разрезанные кусочки говядины. — Хён, почему ты не ешь? Ты же голоден. Смотри, а то всё сам съем, а добавки просить не буду, конец месяца, как-никак, — беззаботно хихикает и делает то, что вынуждает Тэхёна автоматически открыть рот: заворачивает в листик латука щедрый кусочек, тянет руку с ним к его лицу и сам открывает рот, словно объясняя ребёнку, что именно от него сейчас требуется. А Тэхён не ребёнок. Он взрослый половозрелый мужчина. Который всё же голоден, так как с утра даже не завтракал, а суперсилы требуют своих калорий. А ещё он до невозможности хочет попробовать на вкус эту измазанную в масле нижнюю пухловатую губу, которую Чонгук то и дело облизывает так, что та не перестаёт блестеть. — Доиграешься, малыш, — шепчет Тэхён. И ещё он не глупец, поэтому послушно принимает то, что ему предлагают. Вбирает в рот кусочек говядины и хватается за крепкое запястье так цепко, чтобы полностью лишить Чонгука каких-либо шансов на отступление. Не может насытиться одним мясом, поэтому облизывает его длинные татуированные пальцы, играясь языком между указательным и средним и обсасывая губами большой. Тэхён так-то любит, когда ему делают минет, но этому парню какого-то хрена резко захотелось отсосать. — Я… я рад, что тебе нравится… говядина, — невнятно бубнит себе под нос Чонгук, не понимая почему в хорошо проветриваемой кафешке-палатке стало так внезапно душно и сложно дышать. — Нравится, — в таком же шёпоте отвечает Тэхён, наконец отпуская запястье Чонгука, и случайно замечает на нём красноватые отпечатки собственных пальцев. Он старался быть максимально аккуратным, но всё равно смог причинить Чонгуку боль. Осознание того, что Тэхён не умеет себя контролировать и знает, что только ломать и разрушать, больно ударяет в голову, как голос Намджуна сегодня утром. Может, именно в этом и состояла цель лидера. Напоминать каждый раз Тэхёну о том, что отсутствие слабостей — и есть его слабость. — Сегодня меня выгнали из команды, — признаётся он задумчиво и принимает на себе обеспокоенность в поднятых на него глазах. — Из «Шестёрки Икс»? — переспрашивает Чонгук на случай, чтобы уточнить, о той ли команде идёт речь. Ведь для него Тэхён незаменимый участник любой команды, и кто знает, в каких ещё тайных организациях он состоит. — Ну да, — кивает Тэхён, ощущая себя почему-то виноватым. Впервые с момента, как Намджун озвучил в его голове эту фразу. От того, как разочарованно на него сейчас смотрит человек, который продолжает видеть в нём хорошего. — Не волнуйся, хён, из семьи невозможно выгнать, — произносит Чонгук, и на его банальное утешение Тэхёну хочется надменно фыркнуть и назвать его идиотом, не умеющим в ободряющих речах. Однако в сердце что-то да ёкает от слова «семья». Ведь за пять лет службы каждый из его сокомандников стал для него до раздражения родным. — Я и не волновался, — брюзжит себе под нос Тэхён и отвлекает себя поеданием говядины, потому что не собирался вообще откровенничать с этим полицейским, который продолжает лучезарно улыбаться, обнадёживая его на то, что всё будет хорошо. — Ешь давай, иначе всё сам сожру. Выходят они из кафешки, вдоволь отобедав. Говядина и добавка к ней достаётся им полностью бесплатной, так как владелица узнаёт в Тэхёне супергероя Ви и просит его в качестве автографа оставить следы на смесовой палатке от своего лазерного зрения. Тэхён, слегка заволновавшийся от такой просьбы, ведь впервые хотелось не облажаться, всё же выполнил её. Конец месяца всё-таки, а Чонгук от него денег не принял бы. Не то чтобы Тэхён прям хотел заплатить за обед, как на каком-то ебучем свидании, однако говядина оказалась и вправду вкусной, надо отдать парнишке должное. — Хён, а почему в твоей форме нет плаща, как у обычных супергероев? — спрашивает Чонгук при выходе из палатки таким будничным тоном, словно обсуждает с Мингю, лучшим другом, новую коллекцию джорданов. — Потому что его носят всякие клоуны, как Сокджин. Да ещё розовые, — смеётся Тэхён и, видя то, как Чонгук подхватывает его смех, неосознанно для себя тянет ладонь к его лицу. Хочет обнять ею мягкость персиковых щёк, однако боится вновь причинить боль. Поэтому быстро убирает ладонь в карман джинсов и лепечет то, чего никогда никому не рассказал бы: — Не хочешь с ними как-нибудь познакомиться? Ну если меня простят, конечно. — Простят, разумеется, — торопливо отвечает Чонгук, пока не готовый переварить слова о том, что Тэхён хочет познакомить его с остальными членами «Шестёрки». Их он пусть обожает не так, как Ви, однако не сомневается в том, что они такие же хорошие люди, как его кумир, который бок о бок работает с ними столько лет. — Я даже не могу извиниться перед ними, — с горестью в лице усмехается Тэхён, только сейчас осмыслив то, что только что признался в том, что просить прощения должен именно он. — Хён, если ты… если ты супергерой, это не значит, что ты обязан быть во всём идеальным, всегда смелым и бесстрашным. Позволь себе побыть обычным человеком. — Голос Чонгука обволакивает теплом, нежностью и давно забытой заботой, которую когда-то он должен был получить от родителей, но в итоге потребовал от директора Бана и сокомандников. И в итоге повёл себя избалованным эгоистичным невоспитанным ребёнком, потому что привык к тому, что ему всё дозволительно. Что он человек с суперспособностями, где делается акцент на втором слове, а не на первом. Что ему всё всегда прощают, потому что боятся. — Чонгук, ты же не… не обидишься, если я… «Попрошу тебя сделать мне минет», — произносит внутренний голос, которого Тэхён с удовольствием отдал бы на растерзание Намджуну и его властному ментальному голосу у себя в голове, потому что с Чонгуком хочется осторожно, не торопясь, с ласковостью. Чонгука хочется поцеловать. Но Тэхён не успевает сделать и шага, или даже озвучить что-либо, потому что в здании напротив раздаётся громкий взрыв. И в этот раз нет сомнений в том, что это не пробка от бутылки шампанского. — Мэрия… — бормочет Тэхён, понимая, куда именно нужно помчаться. Похуй на приказы Намджуна не встревать без плана, потому что могли пострадать невинные люди. Могли пострадать его коллеги, если поехали обследовать территорию. — Зови своих, Чонгук, — кричит он перед тем, как побежать в сторону нужного здания, из которого толпой выходят паникующие люди. Если предупреждение было правдивым, значит, взрыв был из подвала. А это означает лишь то, что людей нужно срочно выводить из здания, пока оно полностью не обвалилось. И Тэхён мысленно молится небесам на то, что Юнги успел это сделать, даже если сапёры не смогли ничего найти. Тэхёну не составляет труда обнаружить взглядом первого участника своей команды, пусть даже бывшей, ведь Хосок всегда умел выделяться. В этот раз он отличился тем, что превратился в белого тигра и уводил на своей мохнатой спине четырёх девушек. Тэхён искренне надеется, что это Хосок, а не настоящий тигр, сбежавший из зоопарка. Следующим Тэхён на своём пути находит Юнги, который струёй воды, хрен знает откуда берущей свой источник, направляет людей подальше от здания мэрии, и вполне справляется со своей задачей. Удивительно, почему ему не нравится такая роль. По дороге Тэхён успевает поймать на руки пожилую женщину, споткнувшуюся на разломавшемся куске бетона, и закинув тётку на плечо, отдаёт её в руки выбежавшему из здания Сокджину. — Отнеси её в безопасное место, хён, — приказным тоном произносит он, перекинув женщину на Сокджина, который сначала пытался как-либо возразить, однако нелёгкий вес дамы лишает его каких-либо комментариев. Он вынужденно сдерживает её на своём худощавом пусть и широком плече и хочет спросить у Тэхёна, где он вообще был, однако тот уже не ждёт того, когда они с Сокджином обменяются смол-током. Идёт напролом ко входу, ломая кулаками заклинившую дверь, и кричит столпившимся людям, чтобы выходили по одному, иначе он вынужден будет применить силу ради этого. Угроза оказывается не самой убедительной, ведь его даже не слышат, однако визжащая толпа внезапно застывает на месте, сдерживая ладонями уши, и всё же позволяют друг другу выходить из мэрии по очереди. Тэхён быстро соображает о том, что Намджун должно быть находится где-то рядом. И стало быть, вот для чего нужно было обновление его суперспособностей. «Я всё ещё зол на тебя, хён», — думает Тэхён, не уверенный в том, что Намджун в этой разноголосице сможет его услышать. Скорей всего, сляжет вечером с сильной головной болью, как это обычно бывает на миссиях с таким большим скоплением жертв. — «Но давай спасём этих придурков и разойдёмся по-хорошему? Вы нашли бомбу?» «Не было там никакой бомбы», — с явной обречённостью отвечает ему в его же голове Намджун, и Тэхён в этот раз позволяет лидеру в неё проникнуть, пока придерживает дверь, чтобы выпустить на волю заметно редеющее скопление людей. «А что тогда, блять, взорвалось нахуй?» — возмущается он в мыслях, но Намджун, само собой, считывает его вопрос. «Чимин пытался это выяснить». — В смысле, пытался? — вслух психует Тэхён и в этот момент находит глазами Намджуна, лицо которого покрыто пылью, а бровь рассечена раной, из которой обильно кровоточит. — Он, мать его, сдох, что ли? — прикрикивает он, не жалея голосовых связок, и напрочь забыв о спасении людей, бежит внутрь, сильно отталкивая мешающих ему жертв происшествия. «Да не сдох он, истеричка», — орёт ему в мысли Намджун, но Тэхёна это не останавливает. Игнорируя резкую головную боль, он бежит по лестнице вниз, не имея ни малейшего понятия о том, где же может находиться Чимин. Он должен найти труп друга. Или то, что от него могло остаться. — Чимин! Тэхён хорошо помнит, что у него нет суперспособностей говорить с мёртвыми, однако, когда на его зов отзываются глухим знакомым стоном, становится приятно. Слегка, конечно, охуевает от того, что может слышать голос души где-то там под обломками подвала покоящегося мёртвого тела, однако годы геройства помогают держать кровь под минусовой температурой. — Прости меня, Чимин. Меня не было рядом, чтобы тебя спасти… — скорбно бормочет Тэхён, лазерными лучами из глаз кроша куски обвалившихся стен и потолка, чтобы найти тело. — Ты можешь спасти меня сейчас, придурок, — едва различает он где-то за спиной и, резко повернувшись туда лицом, испепеляет зрением приблизительный объект, под которым может находиться труп Чимина. — Ай, блять, ты мне руку обжёг. Будь аккуратнее! — Не волнуйся, Чим. Мы тебя всё равно кремируем, — кусая нижнюю губу, шамкает Тэхён и сжимает кулаки, чтобы сдержать унизительные слёзы. Принимать смерть близкого и ощущать вину за это не так-то легко, как ему всегда казалось. Чонгук был прав, называя этих безмозглых людей его семьёй. — Какого, блять, хрена? — пытается орать из-под бетона Чимин и, случайно глотнув большой комок пыли, громко кашляет. — Не знал, что призраки умеют кашлять, — расторможено произносит Тэхён, начиная замечать из-под обвалов бетона что-то похожее на труп человека. Или это дух Чимина, потому что для трупа он слишком часто моргает. Пытается ещё выкарабкаться из-под развалин потолка, даже хмурится возмущённо, смотря конкретно на друга. — Да не призрак я, гондон. Может, поможешь мне? — рявкает он на Тэхёна, которого вот не зря выгнали из команды, настолько он туп, но всё равно приятно видеть горечь на чужом лице сквозь муть и пыль, из которой его наконец вытаскивают, ловко подняв на руки. — Я думал, ты умер, — чуть ли не хнычет Тэхён, всё же кусая нижнюю губу до крови, потому что не хочет разреветься перед Чимином, который век не забудет об этом. А учитывая их физическую выносливость, они взаправду могут столько прожить. — Я был в шаге от этого, — сквозь тяжёлые прерывистые вдохи признаётся Чимин, крепко придерживаясь за шею Тэхёна. Сейчас, когда друг рядом, он ощущает себя в безопасности. — Я в душе не ебу, что произошло. Было два взрыва, я даже не успел среагировать, — рассказывает он, пока Тэхён уносит его наверх по лестницам. — Намджун-хён сказал, — произносит Тэхён, не зная, как называть то, чем Намджун занимается у него в голове, — что вы не нашли бомбу или следов от неё. Что тогда, чёрт возьми, взорвалось? — Давай поболтаем, когда окажемся на воздухе, а я буду стоять в вертикальном положении. А то ощущаю себя в твоих руках спасённой принцессой, — недовольствует Чимин, но продолжает крепко придерживаться обеими ладонями за крепкую напряжённую шею. В случае третьего взрыва, Тэхён прикроет его собственным телом. На это вся надежда, пусть и не стопроцентно твёрдая. — Ты ж моя иксуальная принцесс… — хочет было отшутиться Тэхён, ехидно ухмыляясь, как на входе, где, к счастью, уже не толпится поток паникёров и зевак, стоит Чонгук. Выражение его лица выражает ошарашенность и обеспокоенность, а выжидательный взгляд вынуждает Тэхёна остановиться посреди разрушенного холла и беспечно бросить Чимина на пол. Тот незвучно шмякается об скользкий мрамор мягкой попой, не понимая, какого хрена его, принцессу, так бесстыдно перестали держать на руках. — Это не… — пытается оправдаться Тэхён, не задумываясь о том, какого хуя вообще он должен бы оправдываться перед каким-то полицейским, которому, кстати, не нужны никакие оправдания. Он лишь торопливо подбегает к мужчине и крепко обнимает его, заключая оголёнными из-под закатанных рукавов потрёпанной футболки локтями горячую шею, нагло утыкается в неё влажным носом и шепчет что-то малопонятное. Кажется, «Я волновался за тебя». Но Тэхён надеется, что ему послышалось. Что вмешательство Намджуна в его сознание сыграло свою роль, и у него теперь галлюцинирует в ушах из-за этого. — Так, а это что-то новое, — тихо подмечает под нос Чимин, медленно вставая на ноги, и, пока отряхивает без того грязные брюки, старается не смотреть на этих двоих, молча обнимающихся так, словно прощаются в аэропорту. То, что Тэхён обнимает незнакомого парнишку за тонкую выдающуюся талию, удивляет так же сильно, как факт того, что кто-то не побоялся так близко подойти к его обычно недовольному другу, который, так на секундочку, может разломать на раз-два эту самую талию. Но Тэхён молодец, старается, не давит, пытается вовсю вкусить лакомство тёплых ласковых объятий, которые, ну наконец, вынуждают глаза завлажнеть и провести по две мокрые дорожки вдоль щёк. Супер. Тэхён плачет, потому что человек, знающий его два дня, волновался за его жизнь. Мало ли у него таких фанатов, какого, блять, чёрта это так приятно? Осязать чужое волнение настолько близко, кожей и даже под ней. Позволять ей внедряться в мышцы и заменять собою сталь его мускулов. — Снимите номер, что ли, — всё пытается привлечь к себе внимание Чимин, потому что втихую выходить из мэрии как-то ссыкотно. Пусть и не под ручку Тэхёна, которая так-то занята тем, что бродит ладонями по накачанным широчайшим мышцам чужой спины. — Заткни пасть, — цедит Тэхён, приходя уже в себя и осознавая, что только что делал. Обнимался посреди руин с Чонгуком, который умудрился ещё потереться носом об его шею и, кажется, коснуться кожи губами. Как будто они ебаные друзья, а не напарники по принуждению. — Вы не ранены? — спрашивает Чонгук, вспоминая то, что он в первую очередь сотрудник полиции, а не фанат супергероя, поэтому осматривает Чимина снизу вверх. Тот повторяет за ним движение его глаз, однако Чонгук не сразу понимает, с какой целью. Понимает только Тэхён, который злится и нет, не ревнует, просто злится на то, что его друг ебаный извращенец. — Я излучу тебе глаза, если сейчас же не прекратишь, — угрожающим тоном шепчет он в ухо Чимину, который гулко сглатывает и прикрывает веки, боясь случайно открыть их и увидеть под одеждой Чонгука лишнее. Пусть и увидел он достаточно, что хотелось полюбоваться ещё, потому что там реально есть на что посмотреть, и повезёт же Тэхёну, если этот парнишка разденется перед ним добровольно. — Я провожу вас до машины скорой помощи, — произносит Чонгук будничным тоном, стараясь не додумывать про себя о том, насколько близки отношения этих двух. Все в Корее знают, что очень даже близки. С детства выросли под надзором организации, тренировались, жили, кто знает, может и в отношениях состояли. Чонгук не хочет об этом думать, да и не должен. — Идите, я осмотрю место взрыва, — говорит Тэхён и не замечает того, как настораживается взгляд Чонгука, который хотел бы сказать супергерою быть осторожным. Но как полицейский, который также находится на службе, да ещё в партнёрстве с этим самым супергероем, он лишь молча кивает ему и, не убирая обеспокоенности с лица, идёт вместе с Чимином к выходу из здания. Проводив мужчину до точки скопления службы спасения, Чонгук отчитывается перед начальником, объясняя, что в здании находится Ви и что ему, скорее всего, нужна его помощь. Однако его не посылают туда, аргументируя это тем, что там всё ещё может быть опасно, ведь сапёры никак не могут вычислить никаких сигналов бомб или рисков повторного взрыва. — Всё слишком подозрительно, — задумчиво бормочет Намджун, до этого как лидер «Шестёрки» обсуждающий с начальником полиции это происшествие. — Хосок, ты можешь превратиться обратно из павлина в нормального человека, ну или хотя бы в подобие нормального, — устало вздыхает он в сторону коллеги, который выёбывается перед девушками, которых спас из-под обломков. На самом деле, он сейчас в облике кичливой гориллы, однако Намджуну ли не знать то, что Хосок пытается сделать, не в момент превращаясь в очередное грозное животное и получая очарованные возгласы. — Идите с Юнги-хёном, помогите Тэхёну. Отряд спецназа должен вот-вот подойти. А мне нужно кое-что обсудить с директором Баном. — Подождите-подождите, — вызывается Чонгук, перегораживая собою немногорослого Юнги, который хотел было попросить у Намджуна бутылку воды хотя бы, а то без неё он просто никчёмен. — Чего вам, инспектор Чон? — спрашивает Намджун, отвлекаясь от поиска нужного контакта в смартфоне. Мысли через гаджеты читать он пока не умеет, однако уверен в том, что догадки директора Бана совпадут с его собственными. — Отправьте и меня на подмогу, — просит, мог бы даже поумолять, потому что хочется ощутить себя в эпицентре супергеройского пиздеца. А ещё, потому что искренне волнуется за Тэхёна, который пошёл изучать место взрыва в одиночку. Как если бы у него не было команды или напарника. — Тебя? — удивлённо усмехается Сокджин, словивший слухом чужую просьбу, которая настораживает начальника полиции, что не хотел бы отдавать своего лучшего сотрудника на явную смерть. Но зная Чонгука, можно и не удивляться тому, что приказов сверху он не слышит. Ринется же и будет потом огребать наказанием в виде составления отчётов и расследований дел по типу мелких внутрисемейных краж. — Даже я не рискнул бы лезть туда, чувак, — подбадривающим тоном отговаривает его Сокджин, кладя большую ладонь на не менее широкое плечо Чонгука, который в любой другой день умер бы от счастья из-за того, что один из «Шестёрки» коснулся его. Но не после объятий с Ви. Не после того, как сердце то и дело обещает выпрыгнуть из груди при любой мысли о том, что Тэхён в тех развалинах один. — В тебе никто и не сомневался, хён, — произносит Чимин, подошедший к своим сокомандникам, когда ему надели фиксирующую повязку на руку и обработали место ожога на другой от неаккуратности и истеричности лучшего друга. — Пусть идёт. Думаю, инспектор Чон вполне справится, — добавляет, начиная догадываться о причине, по которой так просятся на потенциальную смерть. Чимин не то, чтобы желает Чонгуку смерти, но что-то подсказывает, что Тэхён не позволит ей даже приблизиться к этому парню. — Это похвально с вашей стороны, инспектор Чон, — Намджун начинает свою нравоучительную речь, в которой должен будет отговорить Чонгука от такого суицидального поступка, и получает в благодарность кивок от его начальника, но тот так и не научился выслушивать людей до конца, поэтому лучезарно улыбается и часто кивает в согласии. — Благодарю за доверие, господин Ким, — тараторит Чонгук перед тем, как исчезнуть из поля зрения присутствующих, потому что пулей мчится в сторону входа в мэрию, что самый быстрый супергерой, зафиксированный живущим в Италии, позавидовал бы его скорости. — Готовьтесь к пиздецу, — нерадостно произносит Чимин, коротко усмехаясь, и получает в ответ писклявое оханье начальника полиции, заволновавшегося за своего работника. Лишь Намджун понимает смысл его слов, потому что успел прочитать мысли Чонгука и понимает, что движет им не долг перед страной, а самые что ни на есть чувства к супергерою, который вряд ли сможет по достоинству их оценить. Чонгук слегка волнуется и, признаться честно, даже боится, когда заходит в безлюдное тёмное здание мэрии с обрушившимися стенами и потолками, на которых есть следы крови, как напоминание о том, что он тоже может пострадать. В нём есть лишь годы тренировок, практики и умелого печатания отчётов. Никаких суперспособностей, Чонгук обычный человек, наивно предположивший, что Тэхён может нуждаться в его помощи. Но даже эти пессимистические мысли не заставляют его свернуть назад, и он проламывает сквозь обломки себе путь к подвалу, где Тэхён должно быть изучает местность, чтобы понять, что стало причиной взрыва. — Хён! — кричит он, надеясь на то, что у Тэхёна идеальный слух. А ещё на то, что его поскорее найдут, потому что находиться в одиночку в этих руинах становится не на шутку жутковато. Сеть совсем не ловит, а фонарь телефона с трудом освещает тёмное пространство, помогая Чонгуку лишь не споткнуться об бетонные куски под ногами в тяжёлых ботинках. — Хён, — повторяет уже не так твёрдо, однако не останавливает своего шага, решительно спускаясь по лестнице вниз в подвал. — Хёна здесь нет, — отвечают ему устрашающим голосом, и Чонгук молится всем святым на то, чтобы это у Тэхёна оказались несмешные шуточки, от которых подкашиваются ноги так, что трясутся коленки. — Идиот, не пугай ты так ребёнка, — шипит на голос другой голос, более мрачный, что ничуть не легче. — Инспектор Чон, нас послал Намджун. Не бойтесь, — успокаивающим тоном произносит Юнги, когда догоняет Чонгука, успевшего уже промотать перед глазами всю свою насыщенную событиями жизнь. Думал уже к бабушке на небеса отправиться вот-вот, чемоданы ментальные паковал. Чонгук вслух не признаётся, однако рад, что рядом с ним оказались другие люди, да ещё с суперспособностями. Хотя не ясно, как превращение в животного, одним из которых, а именно совой, стал Хосок, могло бы помочь Чонгуку. Вон способность управлять водой вполне себе необходима, однако Юнги держит в руке пол-литровую бутылку, и Чонгук сомневается в том, что это мизерное количество могло бы поднять даже килограммовый камешек у них на пути. — Господин Мин, а вы не можете использовать воду из водопроводных труб, например? — предлагает Чонгук, когда они следуют за совой, что своим зрением пытается отыскать для них путь к подвалу. — Могу, но… — Юнги запинается на полуслове, не желая озвучивать перед незнакомым парнишкой своего страха утонуть в ней, если случайно потеряет над водой контроль. И умей Хосок сейчас разговаривать, то обязательно громко поржал бы и выдал бы друга с потрохами. — Вы это слышали? — отвлекается Чонгук, к счастью Юнги, когда подмечает внимательным слухом глухой взрыв. — В подвале что-то опять взорвалось! — кричит перед тем, как рвануть в нужную сторону, опережая Хосока, по-совьи гаркнувшего о том, чтобы был осторожен, ведь он не приспособлен к подобным опасностям. Дойдя до нужной локации, Чонгук первым делом замечает, что тут всё расчищено. Явно лазерным зрением Ви, который, испачканный в пыли и грязной крови, сидит тяжело дыша у противоположной стены. — Ты что, блять, тут делаешь, придурок? — орёт тот на испуганно застывшего на месте полицейского, который торопливо достаёт из кобуры пистолет, чтобы быть наготове. — Уведите его отсюда, тут опасно, — рявкает он следом на своих коллег, следом вошедших за Чонгуком, однако те не слушаются его, потому что заняты тем, что изучают голого мужчину, стоявшего посреди комнаты. — Это ещё, мать вашу, кто такой? И почему он голый? — на фальцете возмущается Хосок, приобретая свой человеческий облик, и выглядит как никогда напряжённым, потому что незнакомец по-странному светится. Ровно так, как светятся сейчас глаза Тэхёна. — Ты ранен, хён? — в итоге выдаёт свою реакцию Чонгук, сдвигаясь с места. Не убирая далеко пистолета, подбегает и падает на пол к мужчине, который хотел бы закатить глаза со словами о том, что он не может быть, блять, раненным — он же неуязвим. Однако не получается. Никак не съехидничать или поплеваться сарказмом, потому что Чонгук вновь это делает: волнуется за его вроде бы стойкую жизнь. — Я же сказал, съёбывай отсюда, я сейчас порешаю этого выблядка и выйду, — цедит он сквозь стиснутые зубы и встаёт на ноги, поднимая следом за собой Чонгука, который всё же замечает царапину на бедре Тэхёна. Точнее, то, что от неё осталось, а именно следы крови и порванную ткань джинсов, потому что раны Ви имеют свойство моментально заживать. — Кто это такой вообще, Тэхён? — любопытствует Юнги, вот совсем невовремя, потому что тот явно подзаряжается для следующего взрыва. А Тэхён не знает, что случится, если он сейчас пальнёт в него лазерными лучами: взорвётся ли этот выблядок, как ебучий C-4, или сдохнет наконец, потому что он впервые сталкивается со злодеем, обладающим суперспособностью. Все их былые враги являлись обычными смертными и легкоранимыми людьми. Помощь Намджуна как никогда не была бы лишней. — Думаешь, я ебу? — злится Тэхён, потому что хёны раздражают своими неуместными вопросами. Ещё, чёрт его дери, Чонгук, который, встав на ноги, продолжает стоять на месте. Но в этот раз смотрит на голого мужика со странной осознанностью, словно… — Я знаю его, — шепчет он, вынуждая Тэхёна повернуть голову к злодею, чтобы понять, видел ли он сам его раньше. Среди всех известных ему азиатов с суперспособностями, их «Шестёрка» и те трое, глупо погибших супергероев, этот выблядок не числится в кругу знакомых лиц, поэтому вряд ли Чонгук видел его где-нибудь по телевизору или во время интервью. Может, в магазине в очереди за сигаретами, в качестве обычного человека, однако Чонгук вновь удивляет. — Ты убил мою бабушку! — произносит он, параллельно вытягивая обе руки, сдерживающих пистолет, дулом в сторону этого самого выблядка, который горит красным до опасной яркости. — Бегите! — успевает лишь прокричать Тэхён перед тем, как подвал озаряет яркая вспышка, сопровождающаяся громким взрывом.:: :: ::
Тэхён не хотел бы спорить с человеком, умеющим читать его мысли, а с недавнего времени ещё и влезать в них, однако злость завладевает им. Чонгук не просыпается уже третьи сутки, и непонятно, собирается ли он это вообще делать, потому что Намджун, блять, не способен лезть в головы спящих людей. Как удобно, мать его. Поэтому, собственно, Тэхён с ним в очередной раз ссорится. Но не только поэтому. — Какого хрена, хён? Какого просто хре-на? — орёт он, игнорируя все нормы поведения себя в коридоре больницы, частенько оглядываясь в сторону двери, за которой находится палата Чонгука. Самая лучшая, потому что того потребовал Ви. — Тэхён, прекрати уже на меня быковать. В который раз повторяю: я ему не мамочка, чтобы приказы раздавать. Он сам туда попёрся, — устало вторит ему в ответ Намджун, волнуясь за жизнь инспектора не меньше, потому что всё же ощущает ответственность за неё. А ещё странные мысли Тэхёна по поводу Чонгука, однако не хочет додумывать про себя о том, когда и как эти двое успели настолько сблизиться. Ему без того хватает головной боли. — Ты даже за Юнги так не волнуешься, как за этого парнишку, — смешливо подмечает Хосок, попивая до безобразия отвратительный кофе из автоматов. Организация позаботилась о том, чтобы на этом этаже больницы не толпились репортёры и поклонники и супергерои могли спокойно излечить полученные раны и отдохнуть после неожиданно сложной миссии. — Может, не надо было превращаться в ебучего гепарда и убегать с ним у себя на спине? — ядовито отвечает ему Тэхён. — Во что я должен был превращаться от твоего крика «Бегите»? — возмущается Хосок, которому не нравится тон, что используют при общении с ним, потому что, если Юнги привык к тому, что он не может в полную использовать свою способность, сам он своей пользуется вовсю. С детства изучает зоологию и, вообще, стал вегетарианцем, потому что жрать себе подобных — отвратительно. Пусть и в облике хищников иногда готов слопать Чимина, то ли от злости, то ли из-за его сладковидной внешности. — Вы вообще не должны были спускаться туда, — бросает ему в ответ Тэхён, уже заряжаясь от гнева, отчего глаза настраиваются на лазерное облучение. Надо во что-то пальнуть, чтобы успокоиться. А лучше в кого-то. Хочется конкретно в того выблядка, который, мать его, умеет взрываться и взрывать всё вокруг себя, сохраняясь при этом невредимым. И кто знает, что бы осталось от инспектора Чона, если Тэхён не прикрыл бы собою грозное на вид, но всё такое же человеческое и смертное тело этого парня. Как оказалось, видеть раны своего напарника — больно. Почему его раньше об этом не предупредили? И почему за Юнги, получившего несколько нелегкозаживаемых ожогов, сердце так тягостно не ёкает? — Ну началось опять, — устало вздыхает Чимин, подходящий к спорящим сокомандникам, и застаёт их на той же теме, на которой покинул их час назад, чтобы поговорить с прессой, ждущей их внизу. — Ты сказал всё по сценарию? — строгим тоном интересуется у него Намджун, не желая больше мусолить эту тему по поводу того, почему он отправил своих людей на подмогу Тэхёну и почему среди них оказался Чон Чонгук, получивший незначительные раны, но ударившийся головой об бетон так сильно, когда его прижимало тяжёлое непобедимое тело к полу, чтобы защитить, что три дня не может вернуться в сознание. — Как было приказано, босс, — в нарочитой покорности отдавая воинское приветствие, отвечает Чимин. — Не упоминал этого… Как вы его назвали? — Выблядка, — хмуро произносит Тэхён, не замечая очередного закатывания глаз от лидера. — Суперзлодея, — исправляет тот. — Да. Сказал, что все были успешно эвакуированы, раненые получают своё лечение, а о последствиях взорвавшейся бомбы позаботится наша организация в сотрудничестве с полицией. Всё под контролем, пострадавшие живы-здоровы. — Это вы называете «живы-здоровы»? — вновь возмущается Тэхён, который не может успокоиться и принять за факт то, что организация предпочла утаить от внимания страны появление, окей, назовём его как есть, суперзлодея. — Чонгук сказал, что знает его. — И я догадываюсь, откуда, — тихо произносит Намджун, не дождавшийся разрешения от директора Бана на то, чтобы осведомить коллег о том, что они с ним знают. Потому что дело намного опаснее, чем могло казаться изначально. И Чонгук в этом замешан. — Уже поздно. Соберёмся в митинг-руме завтра утром. — Я никуда не пойду, пока Чонгук не очнётся. Он такой там… «…из-за меня», — проносится в голове, что Намджун моментально считывает и глубоко вздыхает. Всё хуже, чем ему казалось. У Тэхёна появилась совесть, приправленная неконтролируемыми чувствами к инспектору, который вообще не должен был изначально иметь отношение к их команде. Удивительно, что он проебался с этим моментом. — Так Тэхён снова в команде? — радостно спрашивает Сокджин, выходящий из палаты Юнги, который следует за ним, придерживаясь за больной обожжённый бок. — Он оттуда и не выходил, — со смирением отвечает Намджун. — Мы с вами связаны, придурки, как вы не понимаете? Будьте уже командой, а не кучкой безмозглых озабоченных идиотов, которых насильно заставляют заниматься спасением людей. У тебя есть сердце, Тэхён, не веди себя так, словно оно у тебя прогнило! — добавляет на случай, если тому ещё непонятно. Иногда Намджуну кажется, что он знает каждого из своих подопечных лучше них самих. — Прекрасная речь, лида, — хлопает его по плечу Хосок, вытирая невидимые слёзы с уголка глаза, и хочет бросить очередную неуместную шутку, что испортит такой чувственный момент, как его опережает крик помощника полицейского, выбегающего из палаты Чонгука. — Господин Ви, инспектор Чон проснулся! — оповещают того, потому что Тэхён строго-настрого приказал дать ему первым знать, когда Чонгук откроет глаза. — Всё настолько плохо? — ошарашенно шепчет Сокджин, когда Тэхён, не проронив ни слова, убегает тяжёлыми шумными шагами к палате, чуть не поскользнувшись на идеально отполированном поле. — Я тоже в ахуе, — кивает с не менее экспрессивно выражающим удивление взглядом Чимин, смотря в спину лучшего друга. — Вы только ему не говорите, — добавляет Юнги, потирая чешущийся от ожогов бок, и не сильно осуждает Тэхёна за то, что тот защитил собою не коллегу, с которым пять лет работает, а парнишку, что знаком ему всего два дня.:: :: ::
Осторожно открывая дверь, Тэхён не то, чтобы боится её сломать. Хотя один раз это сделал, когда позавчера ворвался в палату Чонгука в надежде на то, что тот наконец отоспался и соизволил уже проснуться. Дверь заменили, конечно, а Чонгук всё лежал спящей красавицей, что Тэхён не на шутку задумывался о том, чтобы подарить ему пробуждающий поцелуй. — Ты живой, — шепчет он и угрожающим взглядом показывает помощнику полицейского исчезнуть. Тому повторять взгляд или произносить вслух что-либо не требуется, поэтому он оставляет их наедине. — Ты тоже, хён, — отвечает ему в такой же громкости Чонгук и пытается удобнее сесть на месте. Однако боль в обожжённой руке и ноге вынуждают его протяжно заохать, а Тэхёна подбежать к кровати и легонько толкнуть его за плечо назад на подушку. Получается не так легко, как планировалось, и Чонгук громко плюхается на мягкую поверхность, выявляя своё удивление широко раскрытыми глазами. Для Тэхёна они означают лишь знак того, что ему не стоит трогать Чонгука, если он не хочет его полностью уничтожить. — Конечно, я живой. А вот ты поступил очень глупо, Чонгук, — приступает он к своей подготовленной тираде на тему того, как беспечны и опасны были поступки старшего инспектора, который явно не доживёт до позиции суперинтенданта, если продолжит совершать такие безумства. — Ты мог умереть. Или, может, у тебя есть какие-то суперспособности, о которых я не знаю? — уже не так сердито усмехается Тэхён, садясь на стул рядом с койкой, так как становится стыдно видеть на умилительно-юношеском лице сильную виноватость. Хочется лишь поблагодарить Чонгука за то, что очнулся. — Да, называется лю… — тот хочет отшутиться, но вовремя себя одёргивает, чуть ли не ударяя по щеке ладонью, ведь что за хрень он только что собирался произнести? Ладно, может его усиливающиеся по отношению к этому мужчине чувства не хрень, но тот не должен о них знать ни в коем случае. — Спасибо, что спас, хён, — только и может добавить Чонгук и прячет глазки под припущенными веками, следя за тем, как пальцы сминают стёганое одеяло. — Это моя… — уже собирается по шаблону ответить Тэхён и тоже запинается на полуслове. Потому что он бы сделал это, даже будь спасение не его работой и прямой обязанностью супергероя, который так-то не выбирал себе эту участь. Сейчас Тэхён понимает, что впервые за долгое время гордится тем, чем столько лет занимается. Ради таких вот смелых Чонгуков, готовых прийти на подмогу даже тем, кто неуязвим, но отчаянно нуждается в поддержке. — Как ты себя чувствуешь? Наверное, стоит вызвать врача, чтобы тебя осмотрели, — тараторит Тэхён, вставая на ноги, но не может сделать и шага, потому что Чонгук берётся за его ладонь. Так слабо, почти невесомо, что Тэхён едва чувствует её на своей горячей коже. — Подожди ещё чуть-чуть. А то поставят под капельницу и напичкают снотворным, а я хочу… — Чонгук искренне не понимает, почему так сильно рвётся признаться в чувствах, но особенно сложно это сделать. Тэхён не вынуждает его договаривать. Только садится обратно на место, сам берёт его за руку обеими ладонями, заключая их в защитный кокон пальцев, и смотрит одобрительно, понимающе, вряд ли осознавая, что происходит в голове Чонгука, потому что в груди у самого так шумно, что не слышно ничего, кроме его голоса. Будь Намджун сейчас в палате, то попросил бы Тэхёна ударить его по ушам, чтобы лишить слуха от роя мыслей, что жужжит у него сейчас в голове. — Тот человек… — начинает Чонгук через пару минут молчания, позволив себе хотя бы на время насладиться приятными прикосновениями немыслимо сильных и в то же время до мурашек нежных рук. — Я найду его и задушу собственными руками, не сомневайся. Он застал меня врасплох, но в следующую нашу встречу я вырву из него позвоночник и ему же его скормлю, — цедит свои угрозы сквозь зубы Тэхён, сузив глаза, которые неосознанно загораются лазерным зарядом. — Ты сказал, что он убил твою бабушку? Расскажешь? Чонгук покрывается гусиной кожей от услышанных нелестных обещаний в сторону того голого мужчины, однако не из-за сначала пробившего его страха, а потому что Тэхёну интересен тот случай. Их самая первая встреча, день, когда он потерял бабушку и влюбился в этого прекрасного мужчину. — Мне было пятнадцать, когда я вернулся домой после… — Чонгук осекается, так как не совсем хочется признаваться своему кумиру в том, что когда-то он был не самым лучшим внуком для своих бабушки и дедушки, которые его вырастили, — после вписки со школьными друзьями, — более или менее прилично парафразирует он то, что они делали в ту ночь. — У нас был маленький одноэтажный домик, и я… я был слишком пьян, чтобы быстро сообразить о том, что в доме находится кто-то посторонний. А потом всё произошло так внезапно, как и вчера во время взрыва в мэрии. — Взрыв в мэрии был три дня назад, Чонгук, — нехотя информирует его Тэхён, опуская подробное описание того, что это были очень долгие мучительные три дня самобичевания и непривычного для него волнения за чужую жизнь. — Ох чёрт, — широко раскрывает рот, и Тэхён коротко кивает, чтобы попросить его продолжить свой рассказ. — Этот мужчина почему-то был одет в одежду моего деда, потом я побежал в погреб за его ружьём, и… наверное, я не должен был оставлять бабушку одну в доме, потому что… я услышал взрыв, а когда вышел за дверь, дом уже горел. И бабушка внутри него. Все эти годы я думал, что он намеренно взорвал дом, а оказалось, что взорвался он сам, — на этих словах слёзы сами, без надобных сигналов мозга, протекают вдоль щёк. Пусть и прошло десять лет, вспоминать обо всём и подробно рассказывать всегда неприятно. — А потом я кинулся в огонь, чтобы спасти её и… — Вышел оттуда бессмертным? — на полном серьёзе спрашивает Тэхён, желая узнать, какой же суперспособностью обладает этот парнишка, что к нему немыслимо тянет. Она у него точно есть, он вот-вот об этом узнает. — Нет, хён, — тихо смеётся Чонгук и пытается вытащить ладонь из крепкого захвата чужих, потому что рука потеет, а волнение захватывает дыхание. — Меня оттуда вытащил ты. Я помню всё до мелочей. И никогда не забывал. Но ничего, если ты не помнишь. Таких спасёнышей у тебя полным-полно, ведь ты же… герой. Не просто супергерой, а в первую очередь очень хороший герой. — Это ещё что за шутки, Чонгук? — хмурит брови Тэхён, пытаясь понять, откуда внезапно появился этот совместный случай их жизни. — Это не шутки, хён. Ты спас меня. Даже в кошмарно нетрезвом состоянии, несколько раз грохался со мною на руках, сдерживал спиной горящие балки, падающие на нас, но не выпускал меня, крича о том, что не дашь мне умереть. А ведь именно это я хотел сделать, когда понял, что дом моего детства и моя бабушка горят. — Чонгук уже вовсю ревёт, старательно вытирая ладонями лицо, однако всё свежий поток слёз увлажняет щёки, не позволяя им как-либо высохнуть. — Ты мог бы оставить меня там, никто бы не узнал. Но ты… ты не сделал этого, хён. — Поэтому, блять, ты попёрся за мной в подвал мэрии? — лишь выходит из Тэхёна в чрезмерно сердитом тоне, хоть и не хочется кричать на Чонгука. Только обнять так крепко, что мог бы случайно задушить в руках. А ещё стереть с лица эти слёзы и остановить новое течение, непонятно по какой причине. Из-за горести за погибшую бабушку или потому что очень благодарен и не знает, как совладать с эмоциями? — Какой же ты идиот, Чонгук, — добавляет следом, не желая больше ничего знать. Сейчас в нём живёт порыв выполнить свои хотенья, а именно обнять ладонями мягкие щёки Чонгука, вытереть большими шершавыми пальцами влагу с них и очень аккуратно потянуть парня на себя. Тэхён прижимает его к груди, обнимает за затылок, тычет лицом в свою влажнеющую от безостановочных чужих слёз шею, трётся щекой об его вспотевшие от долгого лежания волосы, шумно вдыхает их дурманящий запах и прикрывает глаза. Этого уязвимого человека хочется спасать ещё, и ещё, и ещё. А в идеале, не позволять ему попадать в ситуации, в которых ему будет нужно спасение.:: :: ::
Тэхёна чуть ли не пинком выгоняют из палаты. Больше его пинают Чимин и Хосок, потому что медперсоналу страшно гневить такого супергероя, который до последнего не выпускал Чонгука из объятий, пока тот в них не уснул. — Хён, читай мысли, быстро! — приказным тоном просит Тэхён на следующее утро, когда приезжает в организацию на ту самую встречу, потому что нужно срочно обговорить наедине с Намджуном то, что связано с этим выблядком. — Воу, всё становится ещё хуже и хуже, — цокает языком Чимин, пока Намджун удивлённый такой просьбой, где точно не услышал частицы «не» с добавленным матом. — У тебя жёстко стоит на Чонгука, — озвучивает его мысли лидер, находясь в сильном замешательстве. — Да не это, блять! — прикрикивает Тэхён, краснея, но не глазами, а щеками от смущения. — И не вслух, прошу тебя, — в более тихом тоне добавляет, оглядываясь по сторонам. — Так, у вас, у девчонок, от нас секреты? — вмешивается Хосок, недовольно качая головой. — А как же втираемая нам речь про то, что мы команда? Я тоже хочу послушать про то, как у Тэхёна стоит на инспектора Чона. — Не стоит у меня на него! — совсем неубедительно защищается Тэхён, как никогда ощущая себя беспомощным и слабым. Если выяснится, что способность Чонгука — это быть слабостью Тэхёна, то всё и вправду очень плохо. — И вас эта тема не касается. Поэтому или выходите из митинг-рума или дайте нам с Намджуном подумать, — добавляет всё так же нелепо, само собой, получая громкое фырканье от Сокджина, который и с места не сдвигается, и слух напрягает так, как если бы мог услышать мысли, которыми Тэхён обменивается с Намджуном. «Этот выблядок десять лет назад появлялся, да?» — спрашивает Тэхён в сознании, надеясь, что папка с мыслями о Чонгуке на время захлопнулась и не будет больше тревожить любопытство и бестактность Намджуна. «Да», — тот коротко отвечает ему там же, хотя вполне хватило бы и кивка. «Он сжёг дом Чонгука, и в тот вечер погибла его бабушка. Это вы тоже знали, да?» — задаёт свой следующий вопрос, отчётливо напрягаясь, чтобы случайно не выдать своих истинных чувств по поводу волнения за жизнь Чонгука. «Да», — всё такой же лаконичный ответ, который выводит из себя так сильно, что Тэхён сжимает кулаки по швам брюк и глухо рычит. — Перестань, блять, дакать мне, хён. Мне нужны подробности! — прикрикивает он на лидера, не сдержавшись, пока остальные члены команды с усердным вниманием меняют взгляд от одного мужчины к другому, словно смотрят матч по теннису с невидимым мячиком. — Так не пойдёт, ребята, — вмешивается Юнги, вставая на ноги, и строго хмурится, так как ему, как и другим, не нравится то, что эти двое тут устроили. — Рассказывайте, в чём дело, блять, и не утаивайте ничего. Давайте начнём быть уже командой, а не кучкой лузеров. — Сказал человек, боящийся воды, которой управляет, — насмешливо подмечает Чимин, скрещивая руки на груди, и получает в ответ насупившийся взгляд от коллеги, который когда-нибудь взорвётся и перестанет терпеть унизительные комментарии в адрес своих страхов. — Юнги-хён прав, — Хосок делает шаг вперёд в сторону Намджуна, чтобы показать этим свою решительность в желании узнать о том, какими же мыслями он обменивался с Тэхёном. — Ладно, я вам всё расскажу, — слишком быстро сдаётся Намджун, однако Сокджин недоверчиво щурится, качая головой. — Ты же соврёшь нам, чтобы мы не паниковали, я угадал? — злобно фыркает он, смотря как никогда серьёзно, потому что ему самому надоело быть лузером. Внутри него скрывается страх и неприятное предчувствие опасности, и в такие моменты хочется быть подготовленным к тому, что эту самую «бомбу» решат без предупреждения взорвать где-нибудь, где скопится ещё большее количество людей. — Ты научился читать мысли, хён, — шутливо удивляется Хосок, но затем смотрит так же по-деловому, упирая в Намджуна требовательный взгляд. Они заслуживают искренности, и Тэхён решает первым её им дать. — Этот выблядок десять лет назад взорвал дом бабушки инспектора Чона, — начинает он, игнорируя то, что Намджун сжимает губы, явно не одобряя то, на что он решился. — В нашей стране десять лет назад появился суперзлодей, а мы, блять, в игрушки играли, преследуя грабителей банков. — Он появлялся лишь раз, и наша организация с тех пор его постоянно искала. Я сам узнал об этом лишь когда стал лидером этого цирка шапито, — произносит в своё оправдание Намджун, со смирением вздыхая, ведь понимает, что скрывать больше нет смысла. Коллеги правы. Какими бы идиотами они не были, они команда, а значит, даже если они проебутся, так хотя бы должны заранее знать, что их может ожидать. — Он хочет убить Чонгука? — тихо спрашивает Тэхён, не сумев скрыть настороженности в дрожащем голосе, и сильно кусает губу. Так сильно, что та лопается, кровоточит, моментально заживает и вновь протыкается уничтожающими любую поверхность передними зубами. — Мы не знаем, — отвечает Намджун, которому и не нужно лезть в чужую голову, чтобы понять, насколько для Тэхёна важно получить ответ на этот вопрос. — Так, давайте все успокоимся, — говорит Сокджин, по писклявому голосу которого видно, что он самый неспокойный среди присутствующих. — Сначала определим то, на что этот суперзлодей способен. — Я научу его блевать кровью без остановки, пока она полностью не иссушится из его тела, — цедит свои очередные пугающие обещания Тэхён, слизывая с нижней губы кровь, что становится не на шутку страшно. Все знают, каким самый младший из команды может быть в гневе. Никто не знает, каким разрушительным он может стать, если влюбится и объекту его влюблённости будет угрожать опасность. — Из полученных отчётов мы узнали о том, что этот человек может источать из своего тела опасные для жизни взрывы, сжигая при этом свою одежду и всё вокруг, но самому оставаясь в сознании, — игнорируя шумное частое дыхание Тэхёна, информирует коллег Намджун и уже читает в его мыслях непререкаемое желание выбежать из здания, чтобы защитить Чонгука. — Стой, где стоишь, блять, — как бы невзначай добавляет в процессе своей речи. — Насчёт того, как его уничтожить идей пока нет, поэтому не советую кому-то как-либо рисковать, — произносит строгим тоном и не менее суровым взглядом смотрит на поочерёдно царапающего зубами губы Тэхёна, зная, что лишь он способен на то, чтобы рискнуть и испепелить зрением того, кто может в любую секунду взорваться. — Мне кажется, ему нужна бывает подзарядка для того, чтобы бомбануть, — задумчиво делится своими догадками Юнги, вспоминая тот день в подвале мэрии. — Минут пять минимум, — говорит и получает одобрительный кивок от Хосока, который поддерживает друга в этих предположениях. — Что-то ещё? — нетерпеливо спрашивает Тэхён, который одной ногой уже тянется в сторону выхода. — Больница строго охраняется, Тэхён, — произносит Чимин, пытаясь как-нибудь успокоить, но получается безуспешно. — Что-то ещё? — в более настойчивом тоне спрашивает Тэхён, не желая как-либо задерживаться, потому что все мысли сейчас с неумелым парнишкой, готовым лезть на рожон при виде опасности, как если бы она выглядела сливочным мороженым на палочке и зазывала к себе. Не после того, как узнал о том, что Чонгук является человеком, который обязан ему жизнью. А значит, Тэхён будет защищать её как свою собственную. — Вали уже, блять, — устало приказывает Намджун, потирая пальцами переносицу и делая очередной бесконечный глубокий вдох нетерпения. — Мы ему скажем, или дадим ему отрицать всё до последнего? — без толики шутки настороженно спрашивает Сокджин, смотря в спину выбегающего из митинг-рума Тэхёна. Будь у того способность летать, то не было бы сомнений в том, что он вылетел бы прямо из окна, не побоявшись его сломать и получить за это пизды от директора Бана. — Ждём стадии торга, он пока на гневе, — пожимает плечами Чимин, впервые видевший друга таким, и пока не может понять, стоит ли беспокоиться или радоваться тому, что у Тэхёна не чёрствое сердце.:: :: ::
Чонгука Тэхён находит уже стоящим у двери в палату. В гражданской одежде, с забинтованным предплечьем и широко улыбающимся начальнику полиции, который так-то не улыбается и явно отчитывает своего работника. Ну что за идиот, думается Тэхёну, который так же по-идиотски улыбается, когда видит яркую улыбку этого идиота, который вообще-то должен лежать, а не стоять так, как будто его выписали. — Меня выписали, хён, — крикливо оповещает тот его, когда Тэхён сердитыми шагами подходит к палате, чтобы молча взять Чонгука за шкирку футболки и без слов бросить его обратно на кровать. Да, жестокие меры, но Чонгук, кажется, по-хорошему не понимает. — Тебя не могут выписать! — громко возмущается Тэхён, хмуря брови и обращая этот взгляд на вжимающегося в плечи врача, словно в белом халате стоял не он, а этот супергерой, что готов найти лицензию этого недодоктора и испепелить её зрением, потому что Чонгука ещё рано выписывать. — Его и не выписывали, — сдаёт своего работника начальник, который солидарен с Тэхёном в его недовольстве. — Этот оболтус умудрился надоесть врачу Ли своим нытьём и угрозами о том, что сбежит из больницы, если его легальными путями не отпустят, — измученно вздыхает мужчина, напоминая чем-то Намджуна, что Тэхён невольно глотает слюну, начиная понимать то, что их лидер терпит, работая с ними. — Мне нужно навестить дедушку. Уверен, вы даже не предупредили его о том, что я в больнице, — оправдывается Чонгук, чуть не вырвав из Тэхёна умилительное оханье. — Ты же сам просил не говорить ему, если попадаешь в больницу. Мол, у него слабое сердце, — удивлённо бурчит начальник, не зная, как ещё возмутиться тому, что его теперь обвиняют в том, о чём его же настоятельно умоляли. — А твоего пса забрал к себе Ыну на время. — Всё правильно сделали, шеф, — улыбается Чонгук своей фирменной улыбкой, которой, вот честно, клянясь всеми святыми, очень сложно перечить. — Я просто навещу деда и вернусь в участок, — произносит он и старается не смотреть на Тэхёна, молча слушавшего перепалку между полицейскими. Чонгуку очень и очень неловко, ведь воспоминание о том, что он заснул в объятиях этого мужчины, в слезах и соплях, как никогда уязвимый и слабый, так и норовит втоптать его под землю от стыда за то, что не такой сильный, как его кумир. — Хорошо, но возьми с собой… — начинает было начальник полиции, собираясь на всякий случай подключить к нему подмогу в виде коллеги с участка, однако оказывается грубо перебитым низким басом. — Я пойду с ним, — без капли вопроса в голосе или просьбы разрешить выступает Тэхён, смотря на главу полиции так, что тот повторяет боязливый вид желающего уйти уже по делам врача и так же вжимается жирной шеей в узкие плечи, глотая слюну от грозного вида категорично насупившего брови супергероя. — Хён, ты… ты не должен. Я и сам справлюсь, — с трудом мямлит Чонгук, готовый попросить Тэхёна ударить его, да посильнее, чтобы перестал уже быть такой размазнёй перед ним. Он же чёртов старший инспектор, у которого теперь очередной боевой шрам в виде небольших ожогов на предплечье и голени. Кажется, самый болезненный хотят оставить на том органе, что сейчас истошно бьётся у него в груди. — Мне сломать тебе машину, чтобы увидеться с твоим дедом? — с привычной его голосу угрозой усмехается Тэхён, не замечая того, как охает начальник полиции, и не смотря на то, как главврач пытается незаметно делать шаги назад. Видит лишь то, как вибрируют уголки губ Чонгука, пытающегося сдержать улыбку.:: :: ::
В ту самую машину садятся они молча. Чонгук без слов поворачивает ключ зажигания, Тэхён беззвучно устраивается в сидении рядом, уставив задумчивый взгляд в окно. Вроде бы неловко и одновременно уютно. Тэхёну точно, потому что становится спокойнее от мыслей, что он сможет спасти Чонгука, если тот выблядок вновь захочет его убить. — Ты поэтому вызвался быть моим наказанием? — внезапно рвёт он тишину, что чуть ли не оглушает Чонгука низостью своего баритона. — Не наказанием, хён. А помощником. Ну или ты моим, — смеётся тот так непринуждённо, что мурашками по оголённым напрягшимся предплечьям, на которых хаотичными руслами рек вздулись вены. — Не собираюсь я быть твоим помощником, — ворчливо отвечает Тэхён, поворачивая на парня голову так, чтобы не надумывал себе там ничего. А потом понимает, что сидит сейчас в машине Чонгука, едет с ним к его деду и трясётся над его жизнью так, как если бы они были неразлучными напарниками, которые друг за друга горой. Что это, блять, такое за чувство, которое хочется вовсю распробовать с жадностью, чтобы в итоге выплюнуть с брезгливым «фу»? — Я вызвался работать с тобой, потому что восхищаюсь тобою, хён, и тем, чем вы с «Шестёркой» занимаетесь, — с честностью отвечает Чонгук через недолгую молчаливую паузу. — Небось, хочешь такие же способности, как у нас? — едко ухмыляется Тэхён, вновь отворачивая голову, чтобы не видеть согласного кивка. Но не получает его в ответ. — Не хочу. Никогда не хотел. Я хотел быть просто хорошим человеком. Отплатить тебе за жизнь. Спасти как можно больше чужих, чтобы ты… — Чонгук в который раз запинается, понимая, что может опять ляпнуть лишнего. Но в этот раз позволяет себе это, потому что у него требуют искренности. Ему хочет дать её в удовлетворяющем количестве. — Я хотел, чтобы ты гордился мною. — Я? — с колкостью в тоне вырывается из Тэхёна, которому приходится повернуть голову к Чонгуку, чтобы убедиться в том, что с ним серьёзны. — Потому что спас тебе жизнь и даже не помню об этом? — Даже если не помнишь, ведь ты… — Чонгук, если у меня есть способности, которые я тупо обязан использовать во благо, это не делает меня героем. Это всё вы, обычные людишки, надоумили себе, назвали нас таким громким словом, обязали нас быть хорошими и вечно вас спасать. Никто из нас не выбирал этой участи, и поверь, не выбрал бы, — выпаливает Тэхён на эмоциях, которые так и твердят ему сделать так, чтобы Чонгук перестал видеть в нём кумира, на которого можно было бы равняться. Тэхён недостоин уважения такого человека, как Чонгук. — Я мог бы оказаться таким же злодеем, как тот взрывающийся выблядок… — Но не стал же, — перебивает его Чонгук, которому неприятны услышанные слова, сказанные с такой горечью и нехотением, будто Тэхёна вынуждали произнести их, лишь бы им перестали восхищаться. Чонгук не перестанет. Не после того, как узнал от коллег, что Тэхён за три дня не отходил от его палаты не больше, чем на час. Не когда едет сейчас с ним в душном салоне норовящей развалиться прямо посреди дороги колымаге в дом чужого дедушки. — Ты слишком оптимистичен для полицейского, — с тягостью вздыхает Тэхён, укоризненно качая головой. — А ты слишком скромный для супергероя, — отвечают ему и получают в ответ лёгкий смешок. Это Тэхён-то скромный? Интересно, чем смотрит на него Чонгук? Может, его способность в его слепоте, и он как тот чёртов слепошара-супергерой из Египта, что с помощью утончённого слуха обладает эхолокацией и быстрыми рефлексами? Остаток дороги они больше не касаются этой темы, потому что не хотят больше спорить, оба прекрасно понимая, что каждый останется при своём. Тэхён будет считать себя плохим человеком, которому не нужно поднимать самооценку, ведь он хренов реалист и ему в принципе окей быть недобряком, а Чонгук будет открыто восхищаться им, пытаясь убедить взрослого мужика в том, что он, чёрт возьми, достоин любви. Желательно той, которая кишит в Чонгуке, что то и дело сдерживает себя от желания признаться в чувствах. Не хочет прослыть озабоченным фанатом. Как и Тэхён не хочет причинить ему физическую или моральную боль, ведь рано или поздно так и будет. Так было всегда.:: :: ::
Машина доезжает до нужной локации, слегка содрогаясь, не из-за своей потрёпанности, а из-за громкого смеха Тэхёна, который ржёт над очередным рассказом Чонгука о своих факапах во время службы. — И как тебя сделали старшим инспектором, блять? — сквозь смех спрашивает Тэхён, выходя из салона, и замечает то, что припарковались они у частного домика, который выглядит лишь на уровень лучше, чем эта колымага. — Наверное, хотели проверить, получится ли у меня дожить до суперинтенданта, — игриво хихикает Чонгук, прекрасно зная, что инспектором стал он благодаря своей усердной работе и стараниям во время службы. Цель получить когда-нибудь одобрения от своего кумира всегда горела перед глазами ослепляющей звездой, ведущей его по нужной дороге без остановок на перерыв. — Может, у тебя реально есть суперспособность? Если это бессмертие, то ты определённо должен вступить в нашу команду, — отвечает Тэхён, по-доброму улыбаясь, и ощущает странное тепло внутри даже от лёгкой мысли о том, что Чонгук мог бы стать его коллегой на постоянной основе. — Ты хочешь, чтобы я вступил в вашу команду, хён? — с неприкрытым предвосхищением в голосе бормочет Чонгук, когда они доходят до калитки, и застывает с собирающейся её открыть рукой в воздухе. — Нет, я… я просто очень люблю цифру семь. — Оправдание из Тэхёна выходит таким же дерьмовым, как и сам факт того, что он хочет продолжить работу с этим парнишкой. Желание дерьмовое, потому что Чонгук, даже если бессмертен, всё ещё не неуязвим, а значит, это тебе и ожоги, и шрамы от ножевых ранений, и следы от пуль, и трёхдневная кома. Тэхён не может позволить всему этому повториться. — Я бы тоже очень хотел с тобой работать, хён, — в противоречие услышанному отвечает Чонгук, широко улыбаясь. Так широко, что лицо могло бы треснуть от того, как уголки губ пытаются рассечь собою щёки. Так широко, что сложно открыть уже калитку и отвлечься на, наверное, беспокоящегося за внука деда. Так широко, что невозможно не улыбнуться в ответ. Что Тэхён и делает. И не просто стоит, лыбясь, как долбоёб полоумный, а ещё какого-то хрена приближает лицо к этой самой до одурения красивой улыбке, которую нужно распробовать на вкус. Он просто обязан это сделать, дабы понять для себя одну важную вещь. — Кто там толпится? Шпана мелкая, урою вас, если это опять вы! — старческий крик перебивает безмолвные переглядывания, которые прерываются тихим разочарованным оханьем Тэхёна и тем, как Чонгук быстро открывает калитку. — Деда, это я, крольчонок, — отзывается Чонгук, торопливо заходя во двор, и оборачивается на Тэхёна. — Даже не спрашивай, — добавляет на случай, но уже поздно, потому что Тэхён гогочет во всё горло. — Я и не собирался. Крольчонок, — произносит Тэхён, не сумев сдержать своей реакции, потому что это до умилительного смешно. — Чонгук-и, ты где был, паршивец? — Из двери дома выходит пожилой мужчина, держась за трость, с помощью которой прихрамывает на крыльцо, чтобы встретить единственного внука. — В боль… — начинает было Тэхён, но получает неболезненный удар в бок локтем от Чонгука, который смущённо улыбается. — Заработался, деда. Отчёты составлял, — коротко отвечает Чонгук и, повернув голову к Тэхёну, еле заметно качает головой. Сам Тэхён мало что пока понимает, недоумевающе хмурясь, поэтому отмалчивается и вежливо кланяется старику в приветствии. — Знакомься, это мой… — Мужик твой? Как вы, молодёжь голубая, называете друг друга, а? Компаньоны? — говорит тот и осуждающе цокает языком, чем показывает то, что не одобряет, но смирился с ориентацией единственного живого члена семьи. На продолжение рода можно не надеяться, ну и чёрт с этим родом хреновым. — Деда, нет, — шипит Чонгук, заливаясь стыдливым румянцем, и поглядывает исподтишка на Тэхёна, когда они заходят внутрь. — Коллега мой. Тэхён-хён, — прикрикивает запоздало, когда старик уже направился на кухню, чтобы включить чайник для чая. — И правильнее говорить, партнёры, — зачем-то добавляет, ощущая то, как щёки горят так болезненно, что могли бы вполне отвалиться, расплавившись. — Не обращай на него внимания, хён, он немного не в себе, — шёпотом объясняет Чонгук, стыдливо смотря на Тэхёна, который вовсю гогочет, прикрывая ладонью рот, чтобы не сотрясти своими эмоциями затхлый домишко. — Ты был прав, крольчонок. Мужик что надо, — отвечает он в издевательском тоне, снимая кроссовки, и без должного приглашения направляется на кухню. Вдруг там воду вскипятить надо. Ну больше потому что хочется ещё пообщаться со стариком на очень интересную тему «Чон Чонгук». — А с рукой что? — спрашивает дед, когда Чонгук, явно жалея о том, что позволил Тэхёну сопроводить себя, заходит вслед за ним на кухню. — Обжёг у плиты, когда готовил токпокки, — внаглую врёт Чонгук и получает от Тэхёна удивлённый взгляд, потому что в машине они не обсуждали того, что будут делиться с его дедом лживыми фактами. Не то, чтобы Тэхён такой прям блюститель морали, однако предупреждать же нужно. — Ясно. Садитесь, — причмокивая губами, отвечает старик и, когда гости усаживаются за маленький стол, что вынужденно касаются коленями друг друга, стоит перед ними. Внимательно ещё изучает Тэхёна, сощурив без того узкие глаза так, что зрачков не видно из-под ресниц. — Где я тебя видел, Тэхён? — внезапно спрашивает так, что Чонгук чуть давится чаем. — Горячо, — неубедительно объясняется он и неосознанно хватается свободной рукой за бедро Тэхёна. Впивается короткими ногтями в покрытую джинсами ляжку так крепко, что вполне мог бы причинить тому боль. Вызывает Чонгук у Тэхёна пока настороженность и необъяснимое возбуждение. Хотя, вполне объяснимое, потому что ещё чуть-чуть, и тот коснётся его паха, а это вполне опасно для человека, у которого секса не было целую неделю. Да, для Тэхёна это много. Для Тэхёна, у которого, как говорит Намджун, стоит на Чонгука, что с волнением во взгляде смотрит на него так, что можно прочитать в округлых глазах молитвенное: «Не говори ничего». — Нет, мы незнакомы, дедушка Чон. Но Чонгук о вас очень много рассказывал. — Тэхён надевает маску невозмутимости, ощущая себя шпионом, и считает, что вполне мог бы стать актёром, даже каскадёр не потребовался бы. Потому что старик садится напротив и беззубо улыбается, прихлюпывая своим чаем с довольством. — Расскажите мне о детстве Чонгука, — просит он следом, так как хочется и вправду побольше узнать об этом парнишке. — Хён, за что? — тихо сипит Чонгук, смотря на старшего, как на предателя, который только что ударил в его спину ножом. Даже расслабляет хватку пальцев, чтобы отодвинуться от Тэхёна как можно дальше, но ему не позволяют этого сделать. Кладут поверх его ладони свою, тяжёлую, требующую задержаться чуть подольше на месте, и не дают сделать лишнего движения. Не потому что Тэхён сжимает так, что лишал бы каких-либо шансов сдвинуться. Совсем нет. Тэхён как никогда нежен и аккуратен, ничуть не хотел бы неосознанно причинить боль, оттого и держит ладонь Чонгука с робостью в прикосновениях, чуть поглаживая грубоватой подушечкой большого пальца. Чонгука же просто парализует от подобной близости, скрытой от глаз деда, принимающегося за свой любимый рассказ о внуке, и любви к кумиру, смешивающейся со, скорее всего, смертельной дозой адреналина, ограничивающего речь. Вынуждают просто сидеть и слушать о том, что он и сам знал. А дедушку слушают с таким вниманием, неясно наигранным ли или по-настоящему искренним интересом, что сложно убрать взгляда от любопытно хлопающего глазами Тэхёна, который нередко задаёт вопросы по типу того, каким Чонгук был в школьные годы и какими видами спорта он любил тогда заниматься. — Чонгук всегда был непоседливым ребёнком. После смерти родителей в три года мы с его покойной бабушкой старались его баловать. И перебаловали, — усмехается дедушка, смотря на притупившего взгляд в пустую чашку Чонгука, ведь тому до сжатых пальцев вокруг ладони Тэхёна стыдно перед членами семьи. — Я слышал, его бабушка погибла при взрыве, — задумчиво произносит Тэхён, не ощущая должной боли на своей ладони, хоть и Чонгук сжимает её во всю мощь своих внушительных сил. — Ты рассказал ему об этом случае? Насколько вы близки? — приятно удивляется старик и встаёт на ноги. — Тогда я обязан показать тебе, Тэхён-и, его детские фотографии. Если вы не компаньоны или как там их, то должно быть очень близкие друзья. Мужчина встаёт на ноги, опираясь на трость, и медленно ковыляет вон из кухни. Стоит ему исчезнуть за дверью в спальню, как Чонгук обращает на Тэхёна сердитый взгляд, который моментально смягчается, когда глаза смотрят на чертовски красивое притухло улыбающееся лицо. — Хён, ты что делаешь? — спрашивает он с мольбой в голосе. — Даю ему то, что любят делать старшие — болтать о своих отпрысках, — пожимает плечами Тэхён, привыкший к тому, что его собственные предки могут без умолку рассказывать гостям о том, что их сын супергерой. Именно поэтому Тэхён никогда не приводит гостей в дом родителей. Не то чтобы он хотел как-то наказать Чонгука, но тот явно совершил ошибку, приведя его сюда. Так кажется Чонгуку. А Тэхён очень даже рад познакомиться с дедом Чоном. Но ещё сильнее ему приятно поближе узнать Чонгука, который никак не отталкивает от себя новыми фактами из своей жизни. Лишь затягивает и затягивает, безмолвно обещая утопить в чувствах к себе. — Тебе не… не нужно слушать всё это. Я… я не был хорошим ребёнком. Я был очень-очень плохим до… — До встречи со мной? — слабо усмехается Тэхён, выпуская из хватки пальцев вспотевшую ладонь. — Не слишком ли много чести для человека, который спасал тебя в наркотическом угаре? — Ты помнишь, под чем был в тот день? — завороженным голосом спрашивает Чонгук. — Не помню. Вот именно что, нихера не помню. Но очень хочу вспомнить, и… Тэхён не успевает договорить, да и сам не знает, чем бы хотел дополнить свою речь, потому что на кухню прихрамывает дедушка, держа в костлявой руке толстенный фотоальбом. — Всегда ждал кого-то, кому смог бы показать эти фотографии, — радостно сияет дёснами старик, садясь напротив молодых, и шумно бросает на стол пыльный альбом. Тэхён многозначительно смотрит на Чонгука, определённо желая сказать: «Я же говорил», а Чонгук кривит уголки губ в смущённой улыбке, ощущая себя при знакомстве своего партнёра с единственным членом семьи. Партнёр всего лишь по работе, да и то временной, да и то вынужденной. Однако приятно до дрожи в коленях, что то и дело толкаются в колени Тэхёну, который внимает рассказу деда о том, как Чонгука в четыре года наряжали в костюм кролика на утреннике в детском садике. — Дедуль, подождите-ка, — Тэхён останавливает старика от торопливого переворачивания страницы, когда замечает фотографию, на которой изображена пара мужчины и женщины с маленьким Чонгуком у неё в руках. — А кто это? — спрашивает он и не просто так. Голова мужчины много раз перечёркнута ручкой, что увидеть его лица невозможно. — Это мой… мой отец. — Видно, что Чонгук удивлён не меньше гостя. Оно и ясно. В последний раз семейный альбом он рассматривал лет в восемь, потому что больно смотреть на родителей и видеть в них мёртвых людей, лица которых даже не помнит. — Деда, а почему..? Что с его лицом? — Это сделала твоя бабушка, не обращай внимания, — тараторит старик и явно чего-то недоговаривает. Уж Тэхёну ли не знать, он навидался всякого. Да и Чонгуку, старшему инспектору полиции, видно, что от него хотят утаить какой-то немаловажный факт. — Почему его лицо перечёркнуто так, словно его в этой семье ненавидели? — всё же спрашивает он. Настойчиво, требовательно, с чёткой целью докопаться до правды. То, что её сейчас хотят скрыть, видит даже Тэхён. — Неважно, крольчонок. Давайте посмотрим твои фотографии, где ты прыщавый. — Старику нужно отдать должное — тему поменять он пытается усердно, однако ему не позволяет этого сила Тэхёна, который держит страницу с фотографией чонгуковых родителей, приложив ладонь так, что у дедушки не остаётся другого выбора. — Дедуля Чон, вы что-то скрываете, да? — в лоб спрашивает Тэхён, и Чонгук мог бы ударить себя по лицу от такой прямолинейности, потому что так дела не ведут. Однако успешность у вопроса завидная, ведь старик сдаётся и еле внятно бормочет в своей беззубости. — Твои родители не умерли, Чонгук-и, — признаётся он, вводя их обоих в сильный шок. Но Чонгук шокирован сильнее, потому что, блять, двадцать лет жил с мыслью, что его родители погибли в автокатастрофе. — Что?.. — шепчет он, не слыша собственного голоса. — Твоя мать бросила тебя и твоего отца, когда ты только родился. А отца мы… мы выгнали из дома, едва тебе исполнилось три, — еле внятно бормочет дедушка, и для Чонгука это становится переломным моментом. — Что, блять? — громко вскрикивает он сквозь незадерживающиеся слёзы, вскакивая на ноги. И, тряся нижней губой, смотрит на озадаченно поднявшего на него голову Тэхёна. Не особо хочется находиться в эпицентре чужой семейной драмы, однако Тэхён не торопится убегать. Оставлять Чонгука в подобном состоянии равносильно для него мерзкому толканию с обрыва, на котором тот сейчас стоит и с недоверием в дрожащих глазах смотрит на деда. — Как… это… как это возможно, дедуль? — что-то себе там бормочет под нос уже вовсю ревущий Чонгук, который за вчера успел уже на год вперёд пореветь. Спасибо Тэхёну. А точнее, откровениям, выданным ему, потому что так захотели и посчитали нужным. Кто ж знал, что его визит к единственному родственнику означал продолжение парада слёз. Тэхён же слегка удивляется тому, что ему так запросто сдались с первой попытки вывести на чистую воду. Но нет времени гордиться своими сомнительными достижениями, тут вообще-то симпатичный ему парень слёзы льёт, да и не без причины. — Чонгук, иди ко мне, — зовёт его к себе Тэхён, вставая рядом, и притягивает руками за плечи, чтобы обнять. Без стеснения перед дедом, без мыслей о том, что не ему утешать узнавшего страшную тайну о своей семье парнишку, без переживаний насчёт того, почему ему так больно за чужого человека. Просто надо утешить. Сиюминутная миссия, которую жизненно необходимо выполнить, иначе не миновать опасности. И Чонгук льнёт без промедления. Позволяет обнять себя крепко, цепко, разрешает защитить от горечи прошлого и укрыть от хлёстких ударов настоящего. Его бросила мать, у него есть отец. — Мы с бабушкой не хотели тебе рассказывать, потому что твой отец был… является… он нехороший человек, — старик старательно выбирает слова перед их озвучкой, но ни одно из них не облегчит Чонгуку полученной боли. — Тэхён, ты же… — он внезапно меняет тему, в меру своих возможностей быстро вставая из-за стола, — ты же из этих, да? — спрашивает требовательно, с нескрываемым омерзением на лице, и своим тоном голоса вынуждает Чонгука отцепиться от поддерживающего прочного плеча, чтобы поднять голову на дедушку. — Гей? Ну да, — беспечно разводит руками Тэхён, стараясь не думать о том, что спалил свою ориентацию тем, как нежно поглаживал Чонгука по лопаткам. Может, у деда вообще гей-радар встроен, поэтому и догадался. Раз внук сам не скрывается перед ним. — Супереблан! — орёт старик, поднимая руку с тростью. С угрозой так, явно норовя долбануть ею по макушке. — Я ж тебя в новостях видел. — Супергерой, деда, — устало исправляет его Чонгук, вытирая слёзы, потому что тут дело посерьёзнее живых родителей будет. Тут дело в том, что дед его терпеть не может супергероев. — А, это, — равнодушно отвечает Тэхён, потому что ему не в первой сталкиваться с подобным узнаванием. Оно не всегда бывает положительным, ну с кем не бывает. В их команде Чимина вообще ненавидят больше всего. У него же больше всего фанатов, кстати. — Тебе лучше уйти, хён, — холодным тоном произносит Чонгук, но по взгляду выдаёт свои истинные эмоции. Просит послушаться без пререканий и оставить его наедине с дедушкой, с которым ему предстоит серьёзный разговор по душам. Тэхёну не место в нём, однако он отчаянно не хочет оставлять Чонгука одного. Без своей защиты и поддержки. Да что ж это за недуг такой, Тэхён не понимает совсем. Не понимает, поэтому и коротко кивает в согласии. Ему нужно уйти, ему нужно самому поразмыслить о том, что с ним происходит. Апгрейд способностей, как у Намджуна, где сердце волнительно трепыхается ради какого-то там полицейского?:: :: ::
Тэхён выполняет просьбу Чонгука с завидной беззаботностью на лице, ни единой мышцей лица не показывает того, как ему не хотелось покидать дом старика Чона. Уже в такси понимает, что должен был поспорить и сделать, как он обычно делает — по-своему. Удивительно. Когда он научился идти на компромиссы и стоит ли поговорить на эту тему с Намджуном? Остаток вечера и следующий он проводит в раздумьях. За непочатой бутылкой виски и не снюханным порошком аддерола, потому что не хочется даже уходить в отрыв и забываться. Не хочется забывать привлекательное личико и мощное тело одного инспектора, что закрался в душу так бесстыдно и с лёгкостью, как если бы Тэхён не обладал непоколебимым телом. Чувство, что в сердце вонзили стрелу, раны затянулись, но наконечник извлечь забыли. Вот оно и болит, и болит. Зудит так блядски, что Тэхёну хочется разодрать ногтями кожу и самолично вытащить эту хуйню из себя. — Ты смотришь на бутылку, чтобы сесть на неё, или решишься всё-таки из неё испить? — вежливо интересуется у него Чимин через трубку телефона, когда, простояв минут десять у двери в надежде, что ему откроют, понял, что ему не откроют, даже если долбить в неё ещё добрых десять минут. — Да, и ты мне помешал ментально настроиться, блять, — совсем не в шутливой манере отвечает ему Тэхён, со смиренным вздохом вставая на ноги, чтобы открыть другу дверь. Ему срочно нужно отвлечься. И использует он ради этого Чимина. Тот, конечно, не торопится пускать себя в обиход, пусть и понимает, что в нём нуждаются. Тут и мысли читать не нужно, упаси небеса, если бы он ещё и мысли научился читать. Уж лучше водой управлять и не уметь её контролировать, как Юнги, ведь быть на месте Намджуна, любого спроси, никто никогда не согласился бы перенять его способности. — Зачем припёрся? — гостеприимно спрашивает Тэхён, когда открывает дверь, и вручает Чимину бутылку, чтобы делал с ней, что хочет. Пусть садится на неё, ему похуй. Пить и закидываться наркотиками совсем не хочется. Хочется поехать к одному частному домику и хотя бы из окна проследить за тем, в безопасности ли один глуповатый инспектор. — В участке сказали, что Чонгук взял отгул на пару дней, у дедушки своего гостить будет и лечиться, — оповещает Чимин, откупоривая бутылку, и, ленясь взять бокалы, отпивает из горлышка. — С чего ты взял, что мне это, блять, интересно? — сердито бурчит Тэхён, плюхаясь на диван в том же положении, в котором его застали врасплох телефонным звонком. — У тебя же стоит на Чонгука, — говорит Чимин так, словно озвучил общеизвестный факт. — А у тебя стоит на Юнги. Но почему-то трахаешься ты со всеми, кроме него. — Они не то, чтобы обмениваются малоинтересными измышлениями из жизни друг друга, но Тэхён не привык оставаться в долгу. Да и бессмысленно отрицать то, что у Тэхёна реально стоит на Чонгука. И кажется, стояк пытается достать орган повыше члена. — Это другое. — Это другое, — передразнивает его Тэхён совсем не как взрослый мужик и плевать он хотел на возраст. Он не разрешит бросаться в себя его слабостями. Никогда не позволял, ведь никогда их не было. До того момента, когда понял, что Чон Чонгук отчаянно пытается занять эту должность в его теле. — Ну хватит хандрить. Не нравишься ты мне таким, — лопочет Чимин, прыгая с бутылкой в руке Тэхёну на крепкую спину, чем не вызывает в нём ни капли дискомфорта. — И каким я должен быть, чтобы вам всем нравиться? — безразлично спрашивает Тэхён в диванную подушку и горько усмехается в неё же, понимая, что Чонгуку он нравится любым. Даже таким, какой он есть. Осталось узнать, в качестве кого именно он ему нравится. Как кумир или как мужчина. — Может, позвонить нашим, чтобы пришли развеселили тебя? — красиво игнорирует услышанный вопль о помощи Чимин и достаёт из кармана телефон. — Хосок-хён превратится в танцующую красножопую обезьяну, а Сокджин-хён организует тебе нескончаемую сигарету, как ты любишь. Намджун-хёна можем не звать. — А потом Юнги-хён затопит мне кухню, когда будет наливать себе воду для питья. Нетушки, спасибки, обойдусь-ка я. Мне и в одиночестве неплохо, — фыркает Тэхён, кладя щёку не подушку, чтобы уловить краем глаз бесстыдную улыбку друга. — Что-то случилось, да? — уже не в таком игривом тоне спрашивает Чимин, не на шутку настораживаясь. Раньше Тэхён не беспокоился о том, что Юнги плохо управляет водой. Раньше Тэхён просил старшего устраивать для него водные шоу, так как любил хаос, к которому они приводили. — Его дедушка ненавидит меня, — честно признаётся Тэхён и вновь утыкается лицом в подушку, потому что стыдно. Перед Чимином за то, что не такой уж он, оказывается, неуязвимый. Расстроился из-за того, что Чонгук попросил его уйти, не защитив перед дедом. Что, блять? Тэхён хотел защиты? Глупости какие. Почему они посещают его тупую голову? Надо спросить у Намджуна. — И ты расстроился, потому что…? — Чимин всё пытается вывести его на откровения, и у него, на самом деле, это хорошо получается. Он же буквально видит вещи насквозь. Видит каждую клетку чужого тела, как бьётся сердце друга, стоит теме вновь коснуться того самого инспектора, от палаты которого Тэхёна не получалось отлепить. Стадия депрессии, ну привет. — Потому что не твоё собачье дело. Слезь с меня, говнюк! Ан нет, стадия торга. — Ну хорошо. Только ты сильно не обижайся, если узнаешь, что я дал Чонгуку твой домашний адрес, — покорно вставая на ноги, произносит Чимин и умудряется прямо в движении отпивать из бутылки. — Что… что ты сделал?.. — тихо переспрашивает Тэхён, надеясь на слуховые галлюцинации. — Дал ему твой адрес, — чуть громче повторяет Чимин, полагая, что его просто от горя не расслышали. — Он сам попросил? — пряча взгляд в сторону, интересуется Тэхён, но так, как если бы ему совсем не был интересен этот момент. — Вообще-то нет, — без лукавства отвечает друг, беззаботно пожимая плечами, и даже не чувствует того, как ранит этим ответом Тэхёна. Мог же, блять, соврать. — Просто кинул ему твой адрес на случай, если ощутит себя в опасности. — Интересно, почему твоя пустая голова решила, что рядом со мной он не будет в ещё большей опасности? У меня же дохуя врагов, тупица! — тон голоса Тэхёна меняется с поразительной скоростью, что Чимин не успевает даже уловить его истинных эмоций. — Потому что такого, как Чонгук, сможет защитить только такой, как ты, ебанат ты недоношенный! — кричит на него раздражённо Чимин, потому что заебал его такой Тэхён. — Не благодари, блять! — И не собирался, блять! — орёт ему в спину Тэхён, когда Чимин направляется ко входной двери. — А бутылку я заберу, блять! — в такой же громкости произносит тот ему. — Ну и забирай, блять! — ворчит напоследок Тэхён и слышит, как громко захлопывается входная дверь. Гондон, а не друг. Потому что Тэхён зол вообще-то. Кто дал Чимину право давать его адрес фанату? Ведь им Чонгук и является. Пусть и приближённым. Тем самым, с которым хочется большего, которого хочется уберечь от всех и вся, защитить и укрыть собою от любых невзгод. Будь то взрыв в подвале или травмирующая душу семейная тайна. И что, прикажете, Тэхёну остаётся делать? Ждать, когда Чонгук припрётся к нему со своим ублюдским «хё-ё-ён»? Возьмёт ещё за ладонь и будет трясти ею, чтобы потянуть его на какое-нибудь блядское задание по типу помочь старушке перейти дорогу. Смешно. Так смешно, что Тэхён не может опустить улыбку, которая неосознанно появляется при внезапной мысли об этом парнишке. До чего же нелепый полицейский, этот Чон Чонгук. До чего же Тэхён хочет ему позвонить и узнать, всё ли у него в порядке. Он не делает этого. Ибо нехуй. Потому что с Чонгуком у них лишь деловые отношения. Он наказание Тэхёна, а не его слабость. И никто в здравом уме не будет добровольно просить, чтобы его наказали. Ну разве что какие-нибудь садомазо-извращенцы. Тэхён таковым не является. Ему так казалось. До того момента, когда в дверь через час не постучались. Так тихо, что Тэхёну вполне могло бы послышаться. Однако он не рискует и всё же открывает. Не прогадывает, ведь стоит там его наказание. Его слабость без суперспособностей. Чонгук с опущенной вниз головой и повисшим в воздухе кулаком. — Хён, — тихо и осипло бормочут, не поднимая головы, и Тэхён уже не контролирует себя. Он трезв как стёклышко, однако если у него спросят, что произошло, будет отрицать до последнего свою неопьянённость. Притягивает Чонгука к себе, обнимает всё так же крепко с надёжными обещаниями защитить, от чего угодно, от кого угодно. — Ну почему ты такой? — шепчет ему в затылок Тэхён, утыкаясь в него носом, и держится из последних сил, чтобы не усилить напор своих объятий. Чтобы случайно не сломать то, что хочется уберечь. Как дорогой мамин фарфор, который он разломал ещё в четыре года, когда просто взял посуду в маленькую ладошку. Страх тех лет сломать что-то дорогое, что-то, что нужно хранить на самой высокой полке шкафа и доставать лишь когда кто-то достойный навещает дом, преследует его до сих пор. — Размазня и мямля? — искренне интересуется Чонгук, отлепляясь от объятий, чтобы посмотреть в чужие глаза своими влажными. — Умилительный малыш, — шепчет Тэхён перед тем, как дотронуться губами до дрожащих губ. Касается так осторожно, пугливо, что Чонгук не сразу осознаёт того, что хотят сделать. Стереть с его губ солоноватую влагу или поцеловать? Он едва помнит то, как доехал до присланного ему с незнакомого номера адреса с коротким сообщением: «Он ждёт тебя». Не было сомнений кто и кого ждёт. Не было колебаний, когда Чонгук, наспех попрощавшись с дедушкой посреди их непрекращающейся ссоры, выбежал из дома и сел в свою машину. Не было опасений того, что его выгонят. Лишь блеклые догадки о том, что на него могут держать обиду. Боль от услышанной новости терзала внутренности, вырываясь на волю предательскими слезами, что окатили лицо ещё в кабинке лифта. Как он признается Тэхёну в том, что ему рассказал дедушка, Чонгук не знает. Да и не собирается пока думать об этом. Позволяет себе сделать очередную наглость и самому напористо поцеловать недвигающиеся губы. Задаёт нужный ритм, бессловесно объясняет, как сделать так, чтобы не причинить боль. Показывает, что с Тэхёном ему и не больно совсем. Напирает на квадратные губы с жадностью, кладя ладони на напрягшуюся шею, чтобы притянуть ещё ближе. Так близко, что касается торсом чужого. Толкается пахом в пах, ловя ртом не свои выдохи. Прикрыв глаза, целует Тэхёна с присущей себе смелостью, хоть ему и боятся ответить. Тэхён боится. Боится, блять. Боится сорваться с крючка и сломать. — Чонгук, переста… — Пытается он усиленно, но не получается. Потому что Чонгук не перестаёт. Он, чёрт возьми, опускает одну ладонь ему между ног, накрывает ею член, который всё ещё стоит на Чонгука, и потирает его, намекая на то, что стоит не только у Тэхёна. Тэхён что делает, сам не знает. Просит Чонгука перестать, пока тот вылизывает его ротовую полость, ворвавшись в неё языком так же стремительно, как в сердце? Супергерой с неимоверной физической силой не может остановить какого-то парнишку, смешно. Пресса и сокомандники знатно поглумились бы над Тэхёном. Над его нововыявленной слабостью в лице Чон Чонгука. — Я хочу… Хочу тебя, хён, — заполошно бормочет Чонгук, чуть отстраняясь ради вот этих слов, и вновь примыкает припухшими губами к лицу Тэхёна, что хмурится и хочет как-либо возразить. Получается всё так же безуспешно, потому что желание выдаётся всё тем же пресловутым стояком, ведь у Тэхёна не перестаёт стоять на Чонгука. — Нет, прекрати, — пришёптывает Тэхён и в этот раз сам же накрывает губы Чонгука робким кусачим поцелуем, так невесомо и прытко, что тот почти его не чувствует. — Ты сейчас расстроен. Я не воспользуюсь тобой, — качает следом головой, по-доброму улыбаясь, чтобы показать, что сам он хочет, безумно хочет, может даже больше, чем Чонгук. Но влажные ресницы говорят о том, что нужно уметь идти против своих желаний во благо чужого состояния. — Почему же? Почему ты не можешь притвориться и сделать вид, что со мной всё хорошо? — Чонгук непонятно для Тэхёна хмурится и, кажется, даже раздражается от того, что его не захотели в ответ. Пусть и каждый сантиметр тела горит огнём возбуждения, что Тэхён вполне мог бы взорваться от невыносимого желания, он держится. Впервые не ради себя. — Как это все эти годы делали твои бабушка с дедушкой? — едко усмехается уголком губ Тэхён и обхватывает пальцами татуированное запястье, чтобы убрать от своего паха мешающую здраво мыслить ладонь. — Да что ты знаешь? — колко фыркает Чонгук, делая шаг назад, но ему не позволяют. Тэхён не даёт ему отстраниться далеко, продолжая держать за кисть так, чтобы не сломать. — Я, может, и тупой, но с тобой хочу быть тупым и честным. И я не буду врать тебе, сказав, что не хотел бы сейчас притвориться чёрствым ублюдком и трахнуть тебя на весу прямо у этой стены, не потрудившись даже прикрыть входную дверь, — говорит Тэхён в размеренном тоне, замечая, как двигается кадык Чонгука от учащённого поглощения слюны. — Но с тобой… с тобой я хочу быть человеком. В первую и в последнюю очередь. Не супергероем, которому в постель прыгают фанаты. Ты бы… ты бы хотел не быть моим фанатом? — Ты возненавидишь меня, — бубнит под нос Чонгук, уже не пытаясь как-либо сопротивляться цепкой хватке на запястье. Лишь свободной всё ещё перевязанной рукой закрывает за собой дверь, чтобы сказанного никто больше не услышал. — Это невозмо… — Тот взрывающийся голый мужчина — мой отец.:: :: ::
Тэхён немного жалеет о том, что позволил Чимину забрать бутылку с единственным крепким алкоголем у себя дома. Поэтому приходится угостить Чонгука банкой пива. Первую из многочисленных тот осушает залпом. — Обычно я сначала пьянею, потом лезу целоваться, — грустно усмехается Чонгук, открывая уже четвёртую банку, и не поднимает на Тэхёна стыдливых глаз, когда тот садится рядом на диване, подгибая одну ногу под себя. — Формально, я первым полез целоваться, так что… — Тэхён запинается на полуслове, ощущая неясную неловкость между ними. Напиваться и вновь отдаваться возбуждению совсем не хочется. Не после услышанного. — Расскажи мне о том выбля… кхм… об отце. — Знаешь, все эти годы, что я жил с дедом, я так тобою восхищался. До сих пор восхищаюсь, хён, — добавляет Чонгук, коротко взглянув на старшего, и вновь возвращает глаза к открытой банке, которую не торопится пригубить. — И всё это время дедушка негативно относился к супергероям. Я думал, это из-за того, что он просто старой закалки мужик, не понимает ни нетрадиционную ориентацию, с которой я открылся ему в двадцать лет, ни того, что люди могут стрелять лазером из глаз и превращаться в медведей. И когда дедуля смирился с тем, что мне нравятся… мужчины, — на этом слове Чонгук вновь бросает недолгий взгляд на Тэхёна, пытаясь намекнуть на большее: ему нравится конкретно этот мужчина, — я подумал, что и с супергероями у него будет так же. Что он познакомится с тобою, поймёт, какой ты великолепный человек. А на деле оказалось, что ненавидел он супергероев, потому что его сын был таким. Потому что из-за этой его способности меня сначала бросила мать, не сумев смириться с тем, что я тоже могу оказаться опасным для её жизни. А затем ушёл и сам отец, так как бабушка боялась за мою жизнь. — То есть… в ту ночь десять лет назад… — Да, он приходил к своей матери, чтобы убить её за то, что та не позволила ему видеться со мной. Получается… Это я убил её. Бабушку, — уже во всю ревёт Чонгук, часто шмыгая носом, чтобы втянуть в себя противные сопли. — Не говори глупостей, Чонгук, — хмурится Тэхён, используя паузу молчания, в которую Чонгук отпивает из своей банки пиво. — Ты не в ответе за чужие злодеяния. Никогда не был и не должен быть. Твой отец сделал свой выбор, и, если этот выбля… кхм… мерзавец не может управлять своими способностями, это ещё не значит, что ты должен винить себя в этом. — Хён… — бормочет сквозь слёзы Чонгук и чуть приближается на диване, чтобы укутаться в тёплые объятия старшего. Тот и не лишает его их, обнимая за плечо, и мягко улыбается тому, как этот крольчонок тянется к такому страшному и неуязвимому ему с лазерным зрением и способностями раскрошить чужие кости одним щелчком пальцев. — И знаешь, что, Чонгук? Я хоть этого и не помню совсем, но я очень рад, что спас тебя в ту ночь. Я хочу… я хочу продолжить спасать тебя всегда. А Чонгук вновь это делает. Засыпает в объятиях Тэхёна, зарёванный, уставший физически и морально. И в этот раз Тэхён не покидает его, а поднимает на руки и укладывает в свою постель. Ложится рядом, кротко целуя во вспотевший лоб, обнимает со спины, улыбаясь в волосатый затылок так по-идиотски, потому что абсурд какой-то. Влюблённый в обычного человека Ви.:: :: ::
К утру вчерашняя усталость рассеивается, но не неловкость между ними. Чонгук, проснувшись раньше, пытается незаметно выйти из квартиры, ведь ощущает себя до ничтожного недостойным того, чтобы лежать рядом с таким супергероем, которому пришлось с ним нянчиться. Тэхён же, так по-мерзкому быстро привыкнув к теплоте в груди, просыпается от резкого холода, когда чонгукова спина перестаёт её греть. Тэхён слышит, как Чонгук уходит. Как на цыпочках выходит из спальни, как тихо хлопает входной дверью. Наверное даже, слышит то, как Чонгук вздыхает за ней. Однако Тэхён его не останавливает. Не вскакивает на ноги, не бежит за парнем, чтобы попросить остаться. Потому что боится того, что его будут бояться. Страх в полюбившихся глазах станет для Тэхёна невыносимым. Он приезжает в организацию без должного приглашения. Никто не тревожит ни его, ни его менеджера, Тэхён самолично решает поработать. Поработать, блять. Оборжаться. Вон, даже Намджун охуевает, когда видит в своём кабинете обычно спящего до полудня коллегу. — Что случилось? — первым делом спрашивает Намджун, пытаясь вспомнить, звал ли Тэхёна на аудиенцию. Вникает неосознанно в его мысли и понимает, что нет, не звал. Пришли добровольно, за советом или хуй его знает за чем. Наверное, способности дают сбой, ведь никогда в данной вселенной Ким Тэхён не просил бы у Ким Намджуна совета. — Хён, посоветуй, как быть, — нет, просят же. Даже так: требуют истошно, что Намджун не сразу отзывается и не торопится покрутить пальцем у виска. — Думаю, ты и сам всё прочитал у меня в башке. — Нет, твою мать. У тебя такой понос мыслей, что я не хочу туда лезть, — отрицательно качает головой Намджун, садясь на место и приглашает младшего сесть напротив. — Я составлял план по поимке того суперзлодея. Поэтому если это не что-то важное, то лучше проваливай. — Это связано с тем выблядком, вообще-то, — удручённо отвечает Тэхён, послушно садясь на кресло перед офисным столом. — Твоя секретарша принесёт нам кофе? — У меня нет секретарши, Тэхён. А ты сейчас тянешь время, — мрачно цедит Намджун и получает в ответ согласный кивок. Тэхён и вправду тянет время и хотел бы реально, чтобы Намджун сам обо всём догадался, не вынуждая его озвучивать того, что придётся сделать. — Я должен убить отца Чонгука, — выпаливает вот так вот сразу, без прелюдий, и будь у Намджуна реально секретарша, он бы попросил её добавить в заказанный кофе ирландского виски. — У Чонгука же нет отца. Ты чего, блять? — То есть факт того, что я должен кого-то убить, тебя не беспокоит? — с горечью в ухмылке спрашивает Тэхён и прав в своём вопросе. Они никогда не убивают. Могут ранить, задержать и сдать полиции. Остальное их не касается. Посадят преступника или казнят — их шестёрка об этом не задумывается. Организация строго следит за тем, чтобы ни один из супергероев не смел использовать свои суперспособности во вред людской жизни. Но это было до того, как появился суперзлодей. До того как Намджун научился влезать своими мыслями в чужие головы. До того, когда Тэхён влюбился в Чонгука так, что не знает иного способа его защитить. — Убивать мертвецов — это настолько в твоём стиле, что я… — Отец Чонгука не мёртв, хён. Он тот самый голый взрывающийся мужик, — торопливо объясняет Тэхён, чтобы они могли наконец перейти к той части беседы, в которой Намджун отговаривает его от этой гнусной идеи. Убивать родителя парня, который ему нравится, аморально. То, что в Тэхёне откуда-то возродились понятия морали, тоже удивительно, но с этим впредь надо жить. Даже если Чонгук так и не дал знать, чего бы хотел: воссоединиться с родителем или избавиться от него. — Блять, ну ёбнуться можно! — Эти слова принадлежат не Намджуну, который так-то лишился дара речи от услышанного, а Хосоку, что беспардонно открыл дверь в кабинет лидера, потому что ему, видите ли, стучаться больно. Осталось включить секундомер до того момента, когда эта новость разнесётся по всем тридцати этажам здания. — А у Чонгука есть способности? Это наследственное? — спрашивает врывающийся за Хосоком в кабинет Сокджин, также, ну кто бы удивлялся, ставший наглым слушателем чужой беседы. — Ага, жаль, что ум твоего отца тебе не передался, идиот, — бурчит вслед за ним Чимин, который каким-то образом тоже теснится на пороге. — Способности не передаются от родителей, мы же это давно выяснили, — присоединяется к бессмысленному обсуждению ненасущной темы Юнги, который умудряется протиснуться через туши сокомандников так, что первым вваливается в кабинет всё ещё с ахуем в глазах хлопающего ресницами Намджуна. — Мы выяснили, кто звонил, чтобы предупредить о бомбе, — говорит он, подходя к столу с листком бумаги, который Тэхён, вставая на ноги, вырывает из его пальцев, чуть не разорвав. Как бумагу, так и сами пальцы. — Это же таксофон в районе, где живёт дед Чонгука. Какого хрена? — задумчиво бормочет Тэхён, насупив густые брови, и поднимает глаза на молчаливо выжидающих подробности коллег. — Он знал, что этот выблядок хочет взорвать мэрию? — Так, не толпитесь там, дверь мне сломаете, блять, — первое, что выдаёт Намджун, постепенно приходя в своё обычное состояние и успев обдумать последующий план, не без участия мыслей своих сокомандников, которые хоть и идиоты, но могут несформировавшимися идеями помочь ему прийти к единому решению. — Тэхён, идёшь к Чонгуку, тебе всё равно отрабатывать своё наказание, заодно и защитишь его на случай, если суперзлодей захочет его навестить. Юнги-хён и Хосок, проверите камеры в ближайших к полицейскому участку областях на случай, если он появится поблизости. Вы же помните его лицо? — И его голый член, — гогочет Хосок, который быстро глотает слюну, когда Намджун рявкает ему в череп, чтобы был, блять, серьёзным. — Слушаюсь, лида. — А вы двое со мной. Надо обсудить с директором Баном, что нам делать с этим мужиком, если найдём его, — приказным тоном добавляет Намджун, обращаясь к Чимину и Сокджину, которые непонимающе переглядываются между собой. — А мы чем будем полезны на вашем брейнсторминге? — спрашивает Сокджин, понимая, что от него в роли составителя планов никакого толка. — Ничем. Главное, что дел не натворите без моего надзора.:: :: ::
Тэхён молча выполняет приказ, потому что для него это и не приказ вовсе, а его собственное желание. Защитить Чонгука, даже если тот так по-ублюдски сбежал утром из его квартиры. А это у них даже секса не было. Просто тёплые обнимашки и полусонные бормотания о том, что защитят. Кто кого — не стали выяснять. Заходит в полицейский участок Тэхён с лёгким волнением и застывает прямо на пороге в отдел Чонгука. Он помнит о вчерашних словах Чимина о том, что Чонгук так-то взял отгул, и его как такого не должно быть в участке. Тэхён также хорошо изучил этого парнишку, и скорее всего, его отгул закончился ровно в тот момент, когда начался. Чонгук стоит у своего стола рядом с коллегой, задумчиво хмурится, рассматривает какие-то документы. До возбуждающего деловитый такой, невозмутимый. Старший инспектор Чон, мать его, который крольчонок. Который может реветь так, что скребёт в душе от его слёз. Понурая угрюмость никак не портит прекрасное личико, от которого машинально появляется улыбка на лице Тэхёна. А когда Чонгук прикусывает передними зубками колпачок ручки в пальцах, становится не на шутку плохо. Хах, супергерою Ви — плохо. Запишите кто-нибудь этот анекдот, он же его забудет. Забудет про всё на свете, когда перед глазами, которые, на секундочку, одним взглядом могут уничтожить всё это здание, кишащее служителями закона, стоит вот такой вот инспектор. Озадаченный делом, которое читает и обсуждает с коллегой. Ещё, засранец, усаживает одну ягодицу на стол, что хочется подойти и смять её пальцами так нежно и аккуратно, чтобы случайно не разорвать в мясо. Только блядские облегающие потёртые джинсовые брюки и нижнее бельё. Ради того, чтобы просто уткнуться лицом между двух упругих булок, что так и тянет сожрать с животной жадностью. — Хён? — громко зовёт Тэхёна объект его внезапных каннибалистических мыслей, вырывая его из них и вынуждая торопливо подойти к этому ебучему столу, на котором Чонгука так и хочется разложить голым и отыметь. — Ты что тут делаешь? — Чтобы задать тебе тот же вопрос, — отвечает Тэхён и, остановившись у стола, окидывает коллегу инспектора изучающим взглядом, мол, пёс, ты долго будешь стоять и слушать чужую беседу или тебя научить молча съёбываться? Слушаются беспрекословно, блеск. — Я… я не могу не работать. Всё думаю об… отце, — бормочет чуть ли не в самого себя Чонгук, но Тэхён прекрасно его слышит. Видит, чувствует, переживает. — Думал, побуду с дедом, а он… не могу смотреть на него. Всё думаю, и думаю, и дума… — Пойдёшь со мной, — приказной бас прерывает чужую речь, и Чонгук моментально затыкается. Просто дайте ему слушать, и слушать, и слушать. Он обещает больше не думать. — Куда? — всё же спрашивает он, потому что его бесстыдно взяли под локоть и тянут теперь в сторону выхода. Чонгук даже не успел предупредить шефа о том, что его легальным способом похищают. Как будто Чонгук смог бы отказать Тэхёну, поведи он тупо бровью с безмолвной командой «к ноге». — В тренировочный центр, — всё так же лаконично отвечает Тэхён и сразу понимает, что не надо с Чонгуком так строго. Да и не хочется. С ним только ласково, любовно, с деликатной благосклонностью. Чонгук говорил, что Тэхён лучший? Он ошибся, не во вселенной, где существует Чон Чонгук. — Но можешь называть это свиданием, — добавляет смущённо, пытаясь вспомнить, ходил ли он когда-нибудь на свидания. Ну те, которые свидания, а не ужин ради потенциального перепиха. — Свидание? — шёпотом, но визгливо переспрашивает Чонгук, продолжая идти за Тэхёном, который тянет его к дедушкиной колымаге. — Не хочешь? — не то, чтобы Тэхён не уверен в себе и в том, что ему не откажут, однако останавливается на долю секунды, чтобы всмотреться в крупно раскрытые тёмно-шоколадные глаза, зрачки в которых так и просятся заполнить собою радужку. — Хочу, ещё как хочу, хён, — тараторит Чонгук, теперь сам сжимая стальную ладонь Тэхёна так сильно, что вполне мог бы посоревноваться с ним в армрестлинге. — Но… но… я… ты же… мы… этот… ну как сказать… понимаешь… эээ… знаешь, я же… — Блять, у тебя начался приступ Паркинсона? — с неприкрытым страхом в голосе спрашивает Тэхён и, с трудом освободив руку из плена цепких пальцев, обнимает обеими ладонями заалевшие щёки. — Поедем в больницу тогда, ты ещё не излечился. — Нет же, — по-светлому смеётся Чонгук, понимая, что жар его щёк может обжечь несокрушимые ладони Тэхёна, однако не торопится убирать их с лица. Наоборот, накрывает их своими. Ещё глаза прикрывает, вплотную льнёт лицом к мозолистой коже. Осталось ещё промурлыкать аки кот, так сильно ему нравится это прикосновение. Так давно он мечтал об этом, что аж стыдно. Но Чонгук всё же позволяет себе побыть в этот момент смелым и озвучить заветные: — Я влюблён в тебя с пятнадцати лет. Что если у меня остановится сердце от любви к тебе, хён? — хрипло шепчет он, не поднимая дрожащих от волнения век. Плевать на факт того, что стоят они так-то перед входом в участок в такой интимной позе. Не с кем попало, а с самим Ви. Плевать так сильно, что не может открыть глаза. Хочется закрыть их нахуй так крепко, чтобы застыть статуей в таком положении навсегда. Ну хотя бы пока не забудется весь кошмар, о котором он узнал. Ведь с Тэхёном всё реально забывается. Работа не помогает так, как это сделал этот мужчина за какие-то ничтожные десять минут своего присутствия рядом. Можно ли уволиться из полиции и сделать Тэхёна своей работой? — Я обычно никому не позволяю этого сделать, но ради тебя… Ради тебя, Чонгук, я готов дать этому случиться, — вполголоса произносит Тэхён, поглаживая большим пальцем безбожно гладкую кожу лица, и специально задерживается на небольшом блеклом шраме на скуле. — Открой глаза, малыш, — приглушённо, но так далеко в мозг, что глаза без промедления распахиваются. — Ты бы хотел меня отмудохать?:: :: ::
Приглашение на свидание, если его всё ещё можно назвать таковым, изначально показалось Чонгуку стрёмным. И дело было не в том, что привели его в закрытый и огромный спортивный зал с немыслимо обширным ассортиментом инвентаря. Этому Чонгук, наоборот, безмерно рад, ведь никогда и не думал, что сможет попасть именно в эту часть здания организации, в которой работает его кумир. Но вопрос остаётся открытым, ведь всю дорогу от участка Тэхён загадочно улыбался, разговаривая лишь о том, что у них в здании организации охуенно готовят и после тренировки они могут пойти в столовку. Если Чонгук захочет, Тэхён прикажет всем работниками съебаться оттуда на время и дать им побыть наедине. Ну типа как на настоящем свидании. — Хён, я… я не могу тебя отмудохать, — робко мямлит Чонгук, переминаясь с одной на ноги на другую посреди зала после того, как переоделся в раздевалке в выданную ему Тэхёном спортивную форму. Тэхён, который одолжил ему одежду, пока менял свою в соседней комнате, не догадывался о том, что пожалеет об этом. Ведь на Чонгуке его форма сидит так, что вот-вот отойдут швы. Если нет, то он сам разорвёт на нём этот блядский спандекс, потому что терпения нет уже видеть эту накачанную груду мышц под кроличьей моськой вместо головы. — Конечно, не сможешь. Но я позволю тебе выплеснуть на мне свою злость, — довольно кивает Тэхён, считая, что придумал идеальное времяпровождение: дать себя избить. Даже оружие подготовил, если Чонгуку захочется стрельнуть ему в лоб. Пуля всё равно через пять секунд вывалится из черепа, и Тэхён вернётся к жизни, как это обычно бывает. Последнему человеку, который решил так проверить его способности к оживанию, он, кстати, сломал руку. Обе руки. И ноги впридачу, потому что это неприятно. Лоб потом час чешется. — Нет, это я знаю, — пугливо отвечает Чонгук, но всё равно умудряется скривить уголки губ в умилённой улыбке, стараясь слишком открыто не дышать так жадно, потому что перед смертью не надышишься. А мысль о том, что Тэхён позволяет избить себя ради того, чтобы Чонгуку стало легче, обязана его сегодня убить. — Просто… я не смогу поднять на тебя руку. Ты же… Я же… Я не могу, хён, — отрицательно качая головой, лопочет он и опускает вниз виноватый взгляд, кусая нижнюю губу. Он же час назад признался Тэхёну в чувствах, кто в здравом уме будет избивать человека, на которого десять лет пускает слюни? Но попытку утешить он, конечно, заценил. Вон сердце как бешено бьётся в груди, прям обещает раздробить рёбра и уйти восвояси, потому что с таким Тэхёном рядом с собой сложно функционировать в теле обычного человека. — А что, если я надену на голову пакет? — выдаёт очередную не совсем гениальную идею Тэхён, который не теряет надежды на то, что Чонгук одумается и вмажет уже ему как мужик. Не то, чтобы у Тэхёна появился новый мазохистический фетиш. Хотя хуй его знает, может и появился. Ведь Чонгук, этот Чон Чонгук, что изначально планировался быть его наказанием, стал для него каплей воды в пустыне. Стокгольмский синдром или как его там. Наверное, Сокджин всё же не идиот, и суперспособности — это наследственное. И способностью Чонгука можно смело считать то, как стремительно и безоговорочно он влюбляет в себя просто являясь самим собой. Странно, что лишь Тэхён попался на эту уловку. Надо будет попросить учёных организации осмотреть этого парня, что-то в нём не чисто. Да чисто в нём всё, аргументирует внутренний голос, да так громко, что вполне мог бы составить конкуренцию ментальному голосу Намджуна. Как можно обвинять такого прелестного человека в том, что он не может контролировать? Тэхён мерзок в своих мыслях и грязен в своих поступках. Потому что делает к Чонгуку шаг, притягивает за шею его лицо к своему и бесстыдно целует. Так бесстыдно, что причмокивания его губ отдаются эхом по полупустому залу. Так хищно, что Чонгук обмякает в сильных объятиях. Так норовито, что не оставляет никакого другого выбора, как прикрыть глаза и, еле успевая, отвечать. Так пылко, что болят губы. Но Чонгук не отдаляется. Не позволяет прервать поцелуй, углубляя его, как если бы это было возможно. Сжимает пальцами тонкую ткань тэхёновой майки по бокам, тянется телом к телу, стонет в губы протяжно и требовательно. — Я сейчас умру, хён, — едва звучно бормочет Чонгук распухшими губами и чуть скулит, когда их больновато царапают короткими клыками. — Не позволю, — шепчет в ответ Тэхён, часто дыша ртом, и на каждом выдохе одаривает лицо Чонгука короткими чмоками. — Никому не позволю причинить тебе вред, Чонгук, — спешно добавляет, не убавляя количества лёгких поцелуев по всей площади горящего от смущения и чувств лица. — Даже себе. Я так… боюсь, — открыто произносит следом, прижимаясь лбом к вспотевшему от волнения лбу. — Боюсь быть тем, что навредит тебе, Чонгук. — Нет, хён! — обеспокоенно тараторит Чонгук, мотая головой, а точнее пытаясь это сделать, потому что Тэхён держит его лицо ладонями каменно. — Ты никогда… никогда не навредишь мне. Ты делаешь… сделал меня лучше. О Будда, не верю, что могу стоять так близко к тебе, хён, и говорить об этом, — кокетливо-стеснительно хихикает Чонгук, выявляя бледные сети морщинок вокруг глаз. Сверкает зубами так ярко, что у мужчины напротив заканчивается кислород в груди. — А ещё ты можешь сделать это, — игриво произносит Тэхён, терпеливо улыбаясь, и приближается губами к покрытой капельками пота шее. Слизывает их так непринуждённо и бесцеремонно, чем покрывает спину Чонгука холодными мурашками и вынуждает застыть неподвижно на месте. — И это, — говорит по мере того, как опускается губами к активно двигающемуся кадыку. — А ещё это, — шепчет, проводя влажную дорожку к приоткрытой под V-образным вырезом яремной ямке. Нагловато обволакивает большими сильными ладонями выделяющуюся талию, нетерпеливо опуская пальцы к облачённым в эластичные спортивные шорты округлым ягодицам. — Хён, пожалуйста, — молит Чонгук, неосознанно откидывая голову назад, и лучше бы он этого не делал. Ведь оголив шею, позволяет Тэхёну примкнуть губами к обезоруженной коже и, оставляя болючие засосы, целовать её. Так, что приходится до боли в подушечках пальцев сдерживаться на острых плечах. — Вчера ты не так говорил, когда вломился ко мне домой, — хитро сощурившись, отвечает Тэхён, поднимая взгляд. Смотрит сначала в стыдливо прячущиеся в сторону круглые глаза, затем на размытые губы и вновь на глаза, чтобы понять, что сходит с ума от одной только мысли о том, что его кто-то любил десять лет, не зная, о нём ничего. — Ты не злишься на меня за то, что я пришёл вчера? — внезапно спрашивает Чонгук, делая короткий полушаг назад. — Злюсь. Ты же в опасности, не стоит так необдуманно ходить по незнакомым адресам, да ещё к супергероям, — с неприкрытой строгостью произносит Тэхён, хмурясь, но не убирая ладоней с разгорячённых щёк. — Рядом с тобой я не ощущаю этой опасности, хён, — жуя верхнюю губу, говорит Чонгук и пристыженно улыбается, всё гуляя взглядом по полу, как чёртова фанаточка, которой себя сейчас ощущает. Потому что поцеловался с кумиром, потому что признался ему в любви, потому что чувствует, что может получить на неё взаимность. — Ты вынуждаешь меня беспокоиться о себе. Что ты наделал, Чонгук? — с недостаточной сердитостью в голосе смеётся Тэхён и обнимает парня со старательной осторожностью, хоть и хочет сжать его в руках так сильно, чтобы вогнать глубоко внутрь, запереть в сердце и никогда не выпускать. — Ну так что, ты меня отмудохаешь?:: :: ::
Избиение объекта своих воздыханий не должно было приносить такого облегчения, но Чонгук постарался на славу. Сначала робел, когда замахивался кулаком, что неосознанно промахивался, стоило костяшкам дотянуться до любимого лица. И Тэхён не смог уверить его в том, что ему нихрена не больно, бей, как какую-нибудь бесстыдную тварь. Чонгук знал, что врёт он всё. Больно ему, конечно, ведь мужчина не лишён чувств. Как физических, так и душевных. Поэтому после попыток Чонгука избить Тэхёна, на котором не оставалось ран, но на кожу липла свежая кровь, их недоспарринг завершился в горизонтальном положении. Тэхён лежал на мате, Чонгук на Тэхёне. Такой способ отвлечься был ему больше по нраву, да и не особо умеющему придумывать свидания Тэхёну тоже. Чонгук целуется ненасытно, своими поцелуями не боится причинить боль, от того и Тэхёну нравится то, как с каждой минутой развязывается этот парень, ёрзающий у него на торсе так, что не было сомнений в том, что скромный Чонгук вновь спрятался в домик, позволяя отвязному инспектору Чону взять над этим мощным телом вверх. — Ты же не хочешь заняться сексом на первом свидании? — насмешливо интересуется Тэхён, едва умудряясь выпутать свои губы из настойчивого плена чужих. — На спортивном мате, на котором я уложил… — Не хочу знать о твоих бывших! — громко возмущается Чонгук, закрывая ладонями уши, и падает лицом в шею смеющегося Тэхёна. — Своих тренеров и коллег во время тренировок, хотел я сказать, — говорит он сквозь смех, не подозревая о том, что ему достался такой ревнивый крольчонок. — Секса на этом мате у меня не было. И на других тоже, — зачем-то добавляет он. — Но если хочешь?.. — Хочу, — шепчет куда-то за его мочку уха Чонгук и прячет в неё же свою смущённую обещающую расщепить лицо улыбку. — Но не сейчас. Сейчас я хочу есть и продолжение свидания. Хочу с тобой всё, хён. Путешествий, просмотров кино, банальных прогулок по парку и простых обнимашек в постели, как сегодня ночью. — А как же поднять тебя одной рукой или продырявить лазером какой-нибудь объект на расстоянии? — спрашивает Тэхён, привыкший так развлекать своих бывших партнёров, с которыми доводилось проводить одинокие, но редкие ночи, потому что ни ему, ни тем, кто грел ему холодную постель, не было интересно продолжать общение. — Зачем мне это? Я хочу тебя, как человека, хён, а не как своего кумира-супергероя, — этими своими словами Чонгук убивает в Тэхёне последние капли страха. Вынуждает с неприсущей ему покорностью смириться с тем, что в Чонгука он глубоко и надолго. Потому что озвучивают ему именно то, что Тэхён, как оказалось, всегда хотел услышать. — Ну всё, вставай. Пойдём жрать шикарнейший суп поварихи нашей столовки, иначе я сожру тебя. И это угроза, Чонгук, чтоб ты знал, — насупив брови, произносит Тэхён и ради убедительности, хватко сжимает пальцами обеих рук его ставшие такими родными ягодицы.:: :: ::
Тэхён хорошо понимает, что слегка перевыполнил данное ему задание. Но явно не недовыполнил, потому что миссия защитить Чонгука успешно претворяется в жизнь. Пока за целый день попыток на него напасть, к счастью, нет, но Тэхёну, если быть честным, так и хочется растереть лицо того выблядка в порошок, ведь мысли о том, что он то и дело ждёт момента, чтобы напасть на сына и отомстить, так и терзает внутренности от волнения. Тэхёну уже не так смешно от того, что беспокойно за какого-то там инспектора. Ведь Чонгук — не какой-то там. Чонгук тихо спит у него в кровати, так как Тэхён умудрился утомить его за день. Увы, не сексом, а тем самым свиданием, которое таковым всё так же сложно было назвать. Обед в столовке организации, потом совместное распитие заказанного кофе в кабинете Намджуна, бестактно лезущего в мысли Тэхёна за его подколы о том, что у него нет секретарши. Лидер умудрился даже ворваться в голову Чонгука и передать тому через своё ебучее ментальное радио новость о том, что у Тэхёна на того стоит. Пф, тоже мне новость. Тэхён этого и не скрывает больше. Особенно тем, как зажимал Чонгука в стенах организации или в кабинке лифта, когда проводил ему экскурсию по всем тридцати этажам. Познакомил даже с отделом клининга. Ну теми самыми бедолагами, что подчищают за супергероями всю ту херню, которую они творят. В дороге они сумели ещё выловить Хосока в обличие кота. Так считал Тэхён, когда целых пятнадцать минут обсуждал с ним проблему межсемейных краж у них в стране, пока Хосок в своей форме человека не вышел из кабинки лифта и озадаченно не уставился на младшего коллегу. Чонгук заливисто ржал ровно столько же, сколько Тэхён ни о чём болтал с настоящим котом, случайно пробравшимся в офисное здание. Следующим они встретили Сокджина, и Чонгук в очередной раз доказал Тэхёну, какая же он замечательная личность. Потому что этот парнишка предложил Джину использовать свои обычно бесполезные способности во благо голодающим. Кормить бездомных и малоимущих в ночлежных домах, в неограниченном количестве поставляя их едой. — Хён, — зовёт Тэхёна тихий заспанный голос, вырывая его из омута мыслей и приятных воспоминаний о сегодняшнем дне. — Ты чего не спишь? — спрашивает он Чонгука, хорошо понимая причину, по которой тот ещё не отдался во власть сну. По той же причине не может заснуть и он. Эту причину Чонгук боязливо сейчас озвучивает: — А что вы сделаете, когда поймаете моего отца? На этот вопрос даже Намджун не смог сегодня дать ответа. А он самый умный человек из всех людей, что Тэхён знает. Не только потому что бесстыдно лезет в чужие головы. — Не хочу тебе врать… — начинает Тэхён, и Чонгук, не изменяя себе, перебивает его, поворачиваясь лицом. — Не надо врать, прошу, — произносит он, всматриваясь в задумчивое лицо в свете ярко освещающего спальню месяца. — Но думаю, нам, скорее всего, придётся его ликвидировать, — виновато шепчет Тэхён, и лишь после озвучки этих слов понимает, что решение это не из простых. Не когда знаешь, что это родня человека, стремительно становящегося ему самому родным. Даже после всех представлений о том, как он ебашит этого выблядка, отрывает ему голову и скармливает её Хосоку в образе аллигатора. — Что?! — Чонгук, конечно, ожидал такого ответа, но всё равно не может сдержать своего сильного удивления. Ему только что сказали о том, что его отца, которого он всю жизнь считал погибшим, хотят убить. — Мы не можем изолировать его, закрыв в тюрьме, Чонгук, — оправдывается Тэхён, привставая на один локоть, чтобы вглядеться в неспокойное лицо напротив. — Я… я не хочу, чтобы ты становился убийцей, хён, — бормочет Чонгук, и настаёт очередь Тэхёна удивляться. Ведь он не ожидал того, что именно это является причиной такой реакции от парня. — Когда-нибудь это должно случиться, — печально усмехается Тэхён, про себя обдумывая то, почему с его способностями и характером он ещё никого так и не прихлопнул. Специально или случайно. — Не должно, — с глубоким отрицанием качает Чонгук головой, не позволяя старшему вновь утонуть в самоунижении. — Ты не такой. Уж я-то знаю. Ты спасаешь людей, а не убиваешь их. — Я их калечу, Чонгук, — вздыхает Тэхён и свободной рукой поглаживает его мягкую щёку. Ну что за наивный ребёнок. — Но не больше же, — смиренно признаёт Чонгук, понимая, что глупо отрицать эту незначительную часть характера его кумира. — Не убиваешь же. И ты калечишь плохих людей, не надо считать себя таким же за это. — У тебя неправильные понятия плохого и хорошего, малыш, — устало усмехается Тэхён, не желая сейчас спорить на эту тему, поэтому затыкает собирающегося ему возразить Чонгука поцелуем. Углубляет его дальше, понимая, что с каждым их поцелуем всё сложнее и сложнее отлипнуть от этого парня, ведь он такой вкусный и податливый. Ещё щебечет своё «хё-ё-ён» сквозь поцелуй, как будто не знает, как Тэхён на него реагирует. На всего Чонгука в целом. Затем глухо вскрикивает, когда Тэхён как животное толкает его на спину и нависает сверху, с особой алчностью целуя и покусывая губы, что за сегодня были измучены уже достаточно. Он понимает, что, скорее всего, причиняет Чонгуку боль своей напористостью, и осознание этого вынуждает его отпрянуть от с трудом двигающихся в такт его скорости губ. — Если тебе будет боль… — Продолжай, хён, — зачарованно шепчет Чонгук, выгибаясь в спине так, чтобы столкнуться твердеющим членом с оголившейся из-под задранной вверх пижамной футболки полоской кожи на лобке. — Пожалуйста, — добавляет в мольбе, не открывая век и мыча от того, как прожорливые губы ласкают его без того утомлённую за сегодня засосами шею. — Я могу сломать тебя, Чонгук, — удручённо говорит Тэхён, гуляя игривым пальцами вдоль податливого тела, что так и тянется к его торсу, чтобы показать, как его хотят. — Я не обижусь. — Ну почему ты такой? — усмехается Тэхён в ответ, понимая, что нет смысла далее препираться и отказываться от собственного желания. Не потому что стоит на Чонгука так опасно, что вредно для здоровья, вообще-то, а потому что знает, что сможет не сломать. Постарается, не получит удовольствия, но доставит его ему так, чтобы не вызвать дискомфорта. — Какой такой? — озорно хихикает Чонгук и, как если бы Тэхён мог держать себя в уме, тянет вверх низ одолженной им футболки. Оголяет накачанный пресс, что Тэхён застывает на месте, уперевшись ладонями в мягкую постель, и задорно смеётся, мучительно медленно стягивая с себя ебучую футболку, которую Тэхён впредь не даст Чонгуку надевать в его доме. — Лакомый, — запоздало отвечает Тэхён, когда футболка оказывается брошенной на пол, и примыкает губами к твёрдому соску, задевая его зубами максимально осторожно, чтобы нечаянно не откусить. Однако Чонгук ощущает ноющую и одновременно приятную боль, и случайно вскрикивает, изгибаясь на кровати так, что Тэхён перестаёт мучить сосок, желая продолжить пробовать открытое перед ним лакомство. — Аппетитный, — добавляет по мере того, как опускается ниже к выпуклым мышцам пресса, вылизывая округлые кубики. — Деликатес, блять, — шепчет, выдыхая тёплый воздух на влажные участки кожи. — Хён, — подвывает отчаянно Чонгук, кладя обе ладони на лохматистые густые волосы и сжимая их у корней. Так сильно тянет на себя, что вполне мог бы оторвать вместе со скальпом, но Тэхёну нравится такая грубость, и он уже не мешкает перед тем, чтобы разорвать на Чонгуке резинку пижамных брюк. Одним лёгким движением разделяет пополам тонкую ткань, предъявляя перед своим взором нижнее бельё и вырывая из Чонгука тонкое оханье. Слегка ухмыляется тому, что на нём лимитированные, выпущенные организацией с их фирменной тёмно-синей эмблемой X в честь годовщины деятельности «Шестёрки Икс», боксеры. — Не смейся, — обиженно бурчит Чонгук, вспоминая, в каком бельё сегодня вышел из дома, но Тэхён не может держать в себе умилительный смешок. — Я собрался порвать на тебе трусы, Чонгук, а теперь жалко даже как-то, — озадаченно произносит он, проводя соблазнительную дорожку пальцем вдоль длины твёрдого члена. — Не надо, хён. Пожалуйста, — умоляет Чонгук, привставая на локтях, чтобы всмотреться в хитрый хищный оскал мужчины, что соблазнительно облизывается, смотря на то, как влажнеет терракотовая ткань белья от пачкающего его предсемени. Тянется к нему губами, не прерывая зрительного контакта, коротко чмокает через ткань головку и тягуче мычит, шумно вдыхая носом. — Вкуснятинка, — сквозь сжатые зубы шипит Тэхён и нетерпеливо снимает с Чонгука бельё, отсаживаясь в сторону, чтобы одним рывком стянуть мешающую ткань с поджарого тела. Краем глаза он замечает, как там, наверху, сильно смущаются, кусают нижнюю губу, заглатывая родинку под ней, пытаются спрятать оголённое возбуждение, сдвинув ноги вместе. Но быстро усевшийся между его коленями Тэхён как-то мешает этому процессу. — Ты что делаешь? — с коварной ухмылкой интересуется он, не давая Чонгуку сжать друг к другу согнутые колени. Усаживается на своих коленях так, чтобы в открытую полюбоваться представшим перед ним произведением искусства. Любуется тем, как блестит головка от предсемени, что одинокой каплей течёт вдоль члена. Не дожидается едва слышимого ответа и тянется губами к головке, чтобы слизать с неё эту самую каплю, не забывая при этом пошло причмокивать и бормотать о том, какой же этот парень вкусный. — Хён, я… — Чонгук всё пытается что-то вымолвить, но Тэхён занят более важным делом. А именно тем, что встаёт быстро на ноги, чтобы с нервным нетерпением снять с себя домашние штаны вместе с нижним бельём. Показать Чонгуку, что на него тут стоит жёстко, возьми за это ответственность. — Я буду стараться быть максимально нежным. Обещаю, — всё же произносит Тэхён, думая о том, что волнение Чонгука связано именно с его иногда бесконтрольными способностями, что могут сломать, покалечить, причинить незаживающую травму. У Тэхёна такое было просто, тогда он не особо об этом волновался. А сейчас, с этим парнишкой, так и хочется вколоть в себя какой-нибудь транквилизатор в лошадиной дозе, чтобы притупить способности. Хочется впервые побыть обычным уязвимым неспособным даже банку солений открыть человечишкой, лишь бы Чонгуку под ним не было больно. — Я тебе верю, хён, — лишь отвечает Чонгук, следя за тем, как Тэхён достаёт из верхнего ящика прикроватной тумбочки баночку со смазкой и связку презервативов. — Как ты относишься к презервативам с ароматом клубники? — с плутоватой улыбкой на своём неземном лице спрашивает он у пытающегося прикрыться одеялом Чонгука, который положительно кивает, не зная, как признаться мужчине своей мечты в том, что он раньше не пользовался презервативами. Никогда их не покупал, потому что и сексом-то ни с кем, кроме своей ладони и пальцев, трахающих ему анус, не занимался. Можно сказать, у Чонгука с Тэхёном уже был односторонний секс, ведь кончал он всегда с именем Ви на губах. — Будешь сверху, хорошо? Потому что я когда смотрю на тебя такого, так и думаю о том, чтобы разорвать тебя, — произносит Тэхён, медленной походкой приближаясь к ещё глубже вжавшемуся в постель Чонгуку. В размеренном интригующем темпе, упираясь в одеяло коленями и ладонями, придвигается к его лицу. Тянется к дрожащим от блядского волнения губам и слизывает с них капельки крови, до которых Чонгук успел их искусать. — Я никогда не… — начинает было Чонгук, думая о том, что стоит признаться Тэхёну в собственной девственности. — Никогда не был сверху? — перебивает его Тэхён, чуть отодвигаясь, и продолжает взволнованно улыбаться. Садится у изголовья кровати, раздвигая ноги так, чтобы показать Чонгуку, что, блять, уже поздно. Не отвертишься. Да и Чонгук не хочет. Только Тэхёна хочет он, поэтому гулко глотает большой комок слюны, вновь молча кивая, и привстаёт на колени, чтобы для начала задержаться в таком положении несколько секунд. Их, конечно, ничтожно мало для того, чтобы полюбоваться мужчиной, что сидит с твёрдым членом, раздвинув ноги в ожидании. Как луна очерчивает идеальное загорелое тело, выявляет каждую напряжённую мышцу, выдаёт сильное желание между ног. Чонгук осознаёт, что со своими боевыми шрамами он должно быть дефектен рядом с этой статуей, выкованной богами, однако Тэхён не разрешает ему даже подумать об этом. — Какой же ты, блять, красивый, Чонгук, — шепчет он ему и зазывающе хлопает ладонями по ляжками, приглашая парня сесть на них. — Иди ко мне, — в таком же тоне просит он, и Чонгуку не нужно повторять ещё раз, чтобы со смущённой улыбкой приблизиться к своей мечте. Не тревожась о том, что вес его мышц может быть дискомфортен Тэхёну, не думая о том, что он сидит голым на голом мужчине, не заботясь ни о чём лишнем, Чонгук целует его в губы, обнимая за горячую шею. Трётся возбуждённым до предела членом о тэхёнов, оглаживает одной ладонью чуть колючую щёку, пока пальцы другой робко прижимаются к его торсу, играя на нём подушечками как на клавишах пианино. Опускает их ниже к густым лобковым волосам и с предвосхищением касается ими основания члена. В армии и в полицейской академии Чонгуку доводилось видеть члены. Ему просто не доводилось их трогать. И он рад впервые сделать это с членом своего кумира. Такого прекрасного, как и сам обладатель пениса. — Ну же, смелее, — подначивает его Тэхён, ощущая ту застенчивость, с которой к нему прикасаются. Вновь льнёт губами к мягким искусанным, чтобы показать, что терпение у Тэхёна не резиновое. Может, у супергероя из ЮАР оно и такое, судя по тому, как эластично он может растягивать свои конечности. Но Тэхён долго не продержится, потому что хочет этого парня как безумный. И Чонгук смелеет. Прижимаясь своим членом к его члену, полностью накрывает ладонью их оба, нерешительно скользя ею вдоль. Прерывает мокрый шумный поцелуй ради того, чтобы протяжно застонать от того, как же это приятно. Трогать не только свой член. Тэхён же время зря не тратит. Тянется к баночке смазки на прикроватной тумбочке, выливает великодушное количество себе на пальцы. Трёт ими друг об друга, чтобы нагреть, и извилистой змеёй заводит руку за спину Чонгука, который даже не замечает того, что хотят сделать. — Расслабься, — тихо приказывает ему Тэхён, когда указательный палец пытается просунуться в заветную дырочку, что сжалась от страха. — Ну же, малыш, — просит уже более нежно, размазывая вязкий лубрикант по сфинктеру. — Я аккуратно, честно, — добавляет на случай, если Чонгука беспокоят его способности. Но это последнее, что его тревожит. Ведь его анус даже и представить себе не мог, что в него когда-нибудь будет толкаться палец самого Ви. — Хорошо, хён, — словно в бреду шепчет Чонгук, усиливая движение ладони от нервов, тем самым вырывает из Тэхёна громковатый стон. — Не торопись ты так, иначе я кончу раньше времени, — беззлобно усмехается Тэхён и свободной ладонью легонько, совсем чуть-чуть, ударяет Чонгука по правой ягодице. Его чуть-чуть, конечно, вырывается из Чонгука гортанным вскриком и оставляет красноватый след пятерни на коже. — Прости, — виновато бормочет Тэхён, торопливо поглаживая ладонью место удара, и получает в ответ страстный укус за губу. — Мне понравилось, хён, продолжай, прошу, — отвечает ему Чонгук и выгибается в спине так, чтобы показать, что он расслаблен, можно входить. И Тэхён входит. Нетипично для себя медленно, нежно. Сначала указательным пальцем, приятно окутываясь мягкой теплотой податливого ануса. Боясь делать резких опасных движений, Тэхён максимально себя контролирует и, когда получает от Чонгука активный кивок и тихое хныканье, позволяющее второму гостю войти, проныривает внутрь средним пальцем, не видящим должных препятствий. — Не больно? — всё же интересуется Тэхён, потому что Чонгук, прикрыв глаза и откинув голову назад, что-то невнятно бормочет себе под нос. Молится, что ли, или вызывает демонов, Тэхён не понимает. Понимает, что нравится, когда тот сам насаживается на его пальцы, двигаясь на них неуверенно, но постепенно усиливая амплитуду несмелых движений. — Не жалей меня, хён, я же не какая-нибудь там размазня, — требовательно шипит сквозь сжатые зубы Чонгук, сильно удивляя Тэхёна резко переменившимся настроением. Даже выпускает их члены и пальцами обеих рук вжимается ему в плечи, надавливая короткими ногтями на кожу. Требует, вынуждает, лишает каких-либо шансов впредь быть нежным. Но Тэхён не поведётся на эту провокацию. Разве что чуть-чуть. Поэтому, коварно щурясь, вытаскивает из Чонгука пальцы с грязным хлюпом из-за обильной смазки, берёт с тумбочки связку презервативов и беспечно отрывает от фольги крайний. — Ты вынуждаешь меня заставить тебя пожалеть о том, что я не пожалел тебя, Чонгук, — усмехается Тэхён, но Чонгук нихера не понимает из его слов. Всё, что он может, это смотреть на то, как на крупный толстый член начинают рассеянно натягивать латекс. Хочется в который раз сглотнуть слюну, однако её, блять, не осталось. Потому что с таким Ким Тэхёном это невозможно держать организм не обезвоженным. Этот мужчина иссушает тело, уничтожает разум, вырывает сердце из груди и навсегда объявляет его своим. — Садись, — коротко и не совсем ясно приказывает Тэхён, что Чонгук несколько секунд по-бараньи моргает, не убирая больших глаз от вида чужого члена перед собой. — Чонгук? — зовут его, и парень поднимает резко глаза, не осознавая того, что завис на целую минуту. — А? — Ты будешь скакать на моём члене или будем довольствоваться петтингом? Если хочешь… — Я буду скакать на твоём члене, хён. Конечно, буду, — суетливо тараторит Чонгук и привстаёт на коленях так, что размазывает головкой своего члена предсемя по напряжённым мышцам торса Тэхёна, который с удовольствием взял бы его сейчас в рот. Однако он не успевает предложить Чонгуку этого, потому что тот, заведя руку за спину и сдерживая основание его члена, начинает на него насаживаться. Делает это нетерпеливо, неаккуратно, что морщит брови от сильного дискомфорта. — Медленно, малыш, медленно, — успокаивающим тоном шепчет Тэхён, без особого напряга держа его в воздухе за бёдра, как если бы Чонгук не был семидесятикилограммовым парнем с грудой тяжёлых мышц. — Хён, — хохочет Чонгук, не ожидая того, что его когда-нибудь будут вот так вот натягивать на член, как какую-нибудь надувную секс-игрушку. Колени почти не касаются постели, лишь ступни, и сам он еле держится за плечи Тэхёна, пока тот по-нежному заботливо насаживает его на свой член. Выстанывает в процессе комплименты по типу «в тебе так хорошо» и «почему ты настолько узкий». Неторопливо двигается в Чонгуке, толкаясь бедром вверх, и не позволяет тому как-либо возразить выбранной скорости, пусть и хочется резче, жёстче, хищнее. Чонгуку не требуется даже коснуться себя. У него и не получается, потому что нужно как-то держаться за Тэхёна, чтобы не упасть, ведь тело полностью обмякает в сильных властных руках. Как и не хочется упасть в глазах мужчины из-за своей неопытности, так как Чонгук уверен, что кончит ещё до того, как успеет до себя дотронуться. — Можно… можно быстрее, хён? — предельно стеснительно спрашивает Чонгук куда-то Тэхёну в шею, когда головка его члена слишком редко ударяется о простату, но с каждым разом выдирая из него оглушительный стон. — Ты уверен? — растерянно спрашивает Тэхён, который, разумеется, хотел бы оттрахать Чонгука в бешеном темпе так, как того требует его член в нём. — Да, блять, — цедит сквозь сжатые зубы Чонгук, царапая ногтями его плечи так сильно, что из появляющихся ранок-полумесяцев каплями вытекает кровь. Тэхёну нравится такая напористость, и он, плутовато улыбаясь, усиливает ритм своих фрикций. Наслаждается грязными звуками шлепков потной задницы об не менее потные яйца. А ещё тем, как эту прекрасную мелодию приукрашивают собою утробные крики Чонгука, шепчущего о том, чтобы Тэхён не смел даже останавливаться. И Тэхён не останавливается, пусть и продолжает контролировать себя, чтобы не толкнуться в раскрепостившегося под ним парнишку под собой до разорванного надвое состояния. — Ещё, хён, да… — молит Чонгук, упираясь сильно коленями в постель так, что матрас раз и навсегда мнётся под напором его тела. Сам активно двигается на члене, извиваясь и изнывая от полученного удовольствия. Негласно требует у Тэхёна кончить уже так, чтобы он смог кончить следом, ведь хочет завершить этот прекрасный процесс одновременно. — Хё-ё-ён, — протягивает, когда понимает, что нихрена не может сдержаться. От чувств, возбуждения, накала эмоций, обжигающего вены электрического заряда. — Ты можешь кончить, малыш, — игриво хмыкнув, произносит Тэхён, конечно же, замечая то, как пыжится и тужится покрасневший Чонгук, чтобы сдержать себя на ещё чуть-чуть. Но тот отказывается его так легко слушаться, поэтому Тэхён бережно опускает его на всю длину своего члена, не прекращая двигать бёдрами. Одной рукой продолжая сжимать жгучую ягодицу, вторую заводит меж их тел. — Нет, хён, — отрицательно качает головой Чонгук, понимая, что сейчас пытаются сделать, но жалко кончает сразу же, как только Тэхён касается ладонью его распирающего от желания спустить члена. Кричит громко во всю глотку так, что мог бы лишить слуха. Содрогается в оргазме крупно, что с чуть отросших волнистых прядей чёлки на лицо Тэхёна капает стёкший к кончикам пот. Сдирает ногтями кусочки кожи с покатых плеч, не оставляя от них нужных ранок, ведь те моментально затягиваются. Тэхён долго не мучает Чонгука своим нахождением в нём и кончает следом в презерватив, упиваясь чужим оргазмом так сильно, что готов откусить ему губы, когда примыкает к ним мокрым поцелуем. Врывается в рот ловким языком, стучится зубами об его передние, пока ладонь всё ещё держит член, а большой палец расторопно размазывает семя по головке. — Самое лучшее наказание, которое мне могли бы назначить, — усмехается Тэхён, чуть отстраняясь от истерзанных губ, трущихся об его собственные. Вглядывается во влажные глаза, замечая, как блестят ресницы от капелек пота. Вытирает большой ладонью вспотевшую кожу лица и оставляет на щеке. Не торопится выходить, и Чонгук его не торопит. Лишь ластится к нему, обнимая обеими руками его за запястье, и притирается к ладони, прикрыв глаза. — Это был мой первый раз, хён, — невовремя признаётся Чонгук и не решается открыть глаза, чтобы не увидеть рассерженность в любимых глазах. — Верхом на мужчине? Ну ничего, мы с тобой ещё перепробуем другие позы, безопасные для тебя, — слабо смеётся Тэхён и вытаскивает обмякший член из парня, придерживая его одной рукой в воздухе так непринуждённо, пока другой рукой снимает с себя презерватив. — Мой первый раз с кем-то, — ошарашивает его Чонгук, и Тэхён застывает на момент, когда завязывает в узелок презерватив. Поворачивает на него настороженный взгляд, без слов говоривший о том, что шутка неудачная. Нарочно не целясь, Тэхён ловко бросает презерватив в мусорную урну и чуть отсаживается в сторону, чтобы всмотреться в виновато опущенные глаза. — Если ты скажешь, что берёг себя для ме… — Не берёг, — перебивает его Чонгук, руша в пух и прах его самовлюблённые мысли. Однако возвращает их обратно следующим предложением: — Просто не хотел никого другого, кроме тебя, хён. Тэхён мог бы ещё долго молча моргать, смотря на то, как Чонгук меняет взгляд от тумбочки к мусорной урне, возвращая её к стене перед собой, и иногда разбавляет молчание тем, как шумно ёрзает в постели и пытается укутаться в одеяло. — Мой малыш, — нарушает наконец Тэхён мерзкую тишину, за которую Чонгук уже оскорбил себя в собственных мыслях за то, что такой неудачник. — Ну почему ты такой? — вновь спрашивает у него, расплываясь в ярчайшей улыбке и притягивает к себе, крепко-крепко обнимая, что реально сложно дышать. Серьёзно, Чонгуку приходится чуть оттолкнуться, чтобы лёгкие не разорвало. То ли убить хотят, то ли растроганы так сильно, что не контролируют свои способности. — Какой такой? — всё так же спрашивает в лукавой манере Чонгук, сам обнимая Тэхёна за торс намертво и прижимаясь щекой к бешено вздымающейся от частого дыхания груди. — Любимый.:: :: ::
Идея не из самых плохих, как считает Тэхён, когда через неделю отношений предлагает Чонгуку переехать к нему в пентхаус. Видите ли, так проще следить за его безопасностью, как если бы заделался полицейскому в личные телохранители. То, что Чонгук в опасности, сам парень начинает сомневаться, ведь от отца никаких новостей. С дедом он сначала помирился и узнал, что он и был тем самым информатором, который предупредил о бомбе, потому что сын за день до этого появился в доме и предупредил о том, что собирается в мэрию ради политического убежища. Что за убежище и от кого, зачем и для чего — Чонгук не понял, а старик отказался что-либо говорить в больших подробностях. Чуть было опять не посрались, но Тэхён, который, само собой, был в это время рядом, сидел и тихо попивал чай, грызя просроченную сушку, вмешался. Да так, что дед начал оскорблять уже его, как супергероя. Ещё и заднеприводным обозвал, за что, конечно же, получил ответку о том, что принимающим в их с Чонгуком отношениях является его же внук. Слишком много информации для человека со слабым сердцем, поэтому пришлось торопливо уйти и больше не возвращаться ни к этой теме, ни к самому дому деда. По крайней мере, пока Чонгук не будет в должной безопасности. Опять же, по меркам Ким Тэхёна, который не отходит от него ни на секунду. Приходит к нему в участок, делая вид, что отрабатывает своё наказание, на выполнение которого всем уже было похуй. Плетётся за Чонгуком на места преступлений, что никто не смеет как-либо ему перечить. Ведь по приказу мэра ещё пару лет назад, у членов «Шестёрки» есть на это полное право. Просто Тэхён использует его не по назначению. — Хён, я на работе, — слегка раздражённо и прикрыто окрылённо бормочет Чонгук, когда стоят они возле распластавшегося в квартире жертвы трупа. Процесс осматривания улик и обсуждения подозреваемых прерывается тем, что Тэхён обнимает его со спины и внезапным предложением говорит о том, что сегодня же соберёт его вещи и перевезёт в свой пентхаус. Якобы не хочет увидеть когда-нибудь труп Чонгука вот в таком же положении. Глупый. Труп Чонгука, когда его настигнет отец, будет обгоревшим, если, дай Будда, от него не останется только пепел. Но данные подробности не так важны, как факт того, что Тэхён привязался к Чонгуку. Сильно, упорно, железобетонно, под стать своим способностям, что не стесняется ни полицейских, неодобрительно поглядывающих на них, ни того, как часто Намджун лезет ему в голову с упрёками о том, что он не должен был трахать единственного инспектора, что не побоялся с ним работать. — Я тоже на работе, — шутливо произносит в ответ Тэхён и встаёт перед парнем, чтобы поменять выражение лица на более серьёзное. — Моя работа обеспечить твою безопасность. И я не могу делать этого, когда ты ночуешь у себя в доме. — Хён, ты всю неделю ночевал там же, — тихо шипит на него Чонгук, широко раскрывая глаза, чтобы намекнуть на то, что каждая ночь у них совместная. — Ну вот. А могли бы вместе ночевать в шикарном пентхаусе с не менее шикарным видом на город, — не замечая ничего странного в своём предложении, отвечает Тэхён и, приближая губы к моментально вспыхнувшему от смущения уху, добавляет: — Да и в моём доме есть столько мест, где я хотел бы тебя отыметь, малыш. А Бам бы перестал наконец пялиться на то, как я тебя пялю. Я ему отдельную комнату выделю для проживания. Тэхён совсем не помогает Чонгуку сконцентрироваться на работе. Если у него сейчас встанет в обществе трупа, чуть ли не плавающего в луже собственной крови, то это будет очень и очень стрёмно. — Хё-ё-ён, — протяжно зовёт он, сильно толкая Тэхёна ладонью в живот, но тот не сдвигается с места ни на миллиметр, продолжая стойко держаться близко к вовсю покрасневшему уху. — Потом поговорим. Не здесь. Пожалуйста, — молительно просит и не может совладать с собственным лицом, на котором появляется предательская улыбка, что уже выявляет его согласие на предложение Тэхёна. — Мы можем не только пого… — начинает было Тэхён, собираясь предложить Чонгуку быстрый секс в соседней комнате, однако его перебивает звонок чужого смартфона. — Инспектор Чон, слушаю, — меняясь в лице, Чонгук отвечает на него, пусть и не прерывает пристального взгляда от мужчины, вынуждающего его неосознанно кусать нижнюю губу. — Он не представился? Что?! — орёт он в трубку, и игривое настроение полностью улетучивается от слов коллеги, что оповещает его о том, что в участок пришёл странный мужчина и просит аудиенции с ним. — Что случилось? — настораживается Тэхён, насупив брови. — Он сказал, что он мой отец, — озадаченно шепчет Чонгук в ответ, поднимая на Тэхёна стремительно влажнеющие глаза. — Так, Ыну, слушай. Этот человек опасен. Не дайте ему выйти из участка, я буду через десять… — он запинается на полуслове, вспомнив о том, на чём он едет, — через двадцать минут. Только не давайте ему покинуть здание! — кидает напоследок и отключается. Смотрит затем на ошарашенно моргающего Тэхёна, выражение лица которого медленно меняется на сердитое. — Этот выблядок посмел прийти к тебе в участок? — рычит он сквозь сжатые челюсти и собирает пальцы в кулаки от ебучей злости, что вполне могла бы также вызывать взрывы. Вместо этого лишь включает лазер в глазах, готовый вот-вот выпустить два луча и выстрелить в стену перед собой. — Хён-хён, — успокаивающим тоном зовёт его Чонгук пусть и сам готов взорваться то ли от ярости к родителю, то ли от страха, что тот не побоялся прийти по его душу в место, кишащее полицейскими. Может даже, планирует вместе с сыном уничтожить и его коллег. — Надо позвать «Шестёрку» в участок. Но незаметно, чтобы он не сбежал. Ты звони им, поедем пока… — Что? — из Тэхёна вырывается нервный смешок. — Ты не поедешь туда, Чонгук. — Что значит, не поеду? — непонимающе переспрашивает тот, раздражённо хмурясь, когда пальцы уже выискивают ключи от машины. — Я не позволю тебе пойти туда, где тебя ждёт твой убийца, — терпеливо объясняет ему Тэхён. — Чтобы самому стать убийцей? — всё так же не понимает Чонгук и злит Тэхёна сильнее, когда кричит коллегам о том, что он срочно должен поехать в участок. Ещё не слушая старшего, двигается в сторону двери и даже успевает выйти из квартиры. На лестничной клетке, конечно же, его догоняет Тэхён, который утомлённо качает головой и вздыхает перед тем, как в одно движение закинуть Чонгука на своё плечо, с трудом умещающее на себе атлетическое тело. — Ты что делаешь, хён? — взвизгивает парень, когда оказывается упёртым лицом в спину старшего, что сдерживает его одной рукой за заднюю часть коленей и прижимает их к своей груди. — Не позволяю тебе вновь попасть в опасность. Заебал, — произносит Тэхён, пока быстрыми шагами спускается по лестницам со второго этажа. — И что ты собираешься делать? Держать меня целый день на плече, блять? — Чонгуку немножко стыдно перед проходящими мимо знакомыми полицейскими за то, в каком он сейчас положении. Молодой инспектор с двумя звёздами ранга, которого, как худощавого мальчишку, несут на плече, словно непоседливого ребёнка. Но смысла сопротивляться силе Тэхёна нет, он же его фанат уже десять лет. Знает, что если Тэхён держит его на плече, то он будет держать его плече, как бы Чонгук не брыкался на месте. — Нет, запру тебя в багажнике на время. Тебе туда что-нибудь поесть купить, чтобы нескучно было? — на полном серьёзе спрашивает его Тэхён, подходя к чужой машине. — Дай ключи, Чонгук, — приказывает следом, не обращая внимание на то, как Чонгук всё же пытается сопротивляться его жестокому плану. — Хён, прошу тебя, не делай этого, — хнычет Чонгук, больно ударяя тяжёлыми берцами по нижней части живота Тэхёна, который даже не ойкает от этих движений, пока подходит к багажнику. — Ключи, Чонгук, — повторяет он, как никогда категоричный в своём решении. — Иначе я просто сломаю эту машину. Ты же понимаешь, что дед нам обоим головы оторвёт. — Я должен с ним встретиться, хён, — лопочет Чонгук, пока послушно передаёт ему ключи, ведь понимает, что Тэхён не угрожает. Он озвучивает то, что может реально сделать. — Прости меня, малыш, но это для твоего же блага, — виноватым тоном отвечает Тэхён уже более нежно, когда, получив ключи, открывает крышку багажника. — Я не могу рисковать твоей жизнью. Не когда она так мне дорога. — Ненавижу тебя, — злобно цедят ему, когда его бросают в багажник, вполне аккуратно и заботливо, как будто не похищают, а укладывают в постель. — Любишь ты меня, — усмехается Тэхён, кривя уголки губ в грустной улыбке и в последний раз вздохнув, закрывает крышку.:: :: ::
В дороге Тэхён предупреждает по телефону Намджуна о визите отца своего бойфренда в участок, параллельно вслушиваясь в то, как сам бойфренд орёт сзади машины о том, что не простит его, если из-за него станут убийцей. — Мы просто порешаем его и всё, малыш. Нечего беспокоиться, — совсем не успокаивает его Тэхён и даже улыбается назад в пустой салон, пытаясь ментальными путями расслабить парня в багажнике. — Это как выбросить мусор, — громко добавляет, пока криво паркуется у участка, стараясь не делать этого резко, чтобы Чонгуку в багажнике не было больно. Уже выходя из салона, он замечает у входа в участок Юнги и Чимина, что-то обсуждающих между собой так оживлённо, что Тэхёну впервые не похуй. — О чём спорим? — спрашивает он навеселе. Да и чего грустить. Сегодня наконец настанет день, когда он уничтожит покушающегося на жизнь Чонгука выблядка. Пусть и должно быть слегка грустно, ведь тот тогда не переедет к нему в пентхаус, но Тэхён ещё найдёт способы убедить его в том, что это самое лучшее решение в его жизни. — Да так… — начинает было Чимин, который не собирался сейчас что-то обсуждать во время миссии, но подоспевший к ним Намджун устало вздыхает, выдавая его с потрохами. — Да они, блять, переспали по пьяни неделю назад и периодически трахаются. Теперь Юнги хочет отношений, а Чимин боится, что испортит их дружбу, если они не поладят в них, — едва понятно тараторит Намджун, которому бы язык оторвать, по мнению Чимина, потому что, окей, прочитал в мыслях, но нахрена палить-то? — Так вот в чём дело? — задумчиво бормочет Юнги, раскрывая глаза в удивлении и уставляя их на Чимина, который прячет свои, ведь не хотел признаваться в озвученных страхах потерять его. — Ну ясно всё с вами, — уже с неприкрытым безразличием вмешивается Тэхён, открывая стеклянную дверь. Задерживается у неё на долю секунды, чтобы бросить за плечо: — Так мы будем уёбывать этого выблядка, или мне это самостоятельно сделать? — Ради Бога, нет, — закатывает глаза Намджун, опережая его и толкая так, чтобы отошёл от двери и дал ему первым войти. — Я должен сначала узнать его мотивы. Вдруг таких, как он, ещё припряталось. — Может, вам дать отдельную комнату, где ты будешь его препарировать, хён, и устраивать биологические эксперименты? — сарказмирует Тэхён, позволив Намджуну пройти внутрь, и идёт следом, раздражённо оглядываясь на всё ещё спорящих между собой Юнги и Чимина. Нашли, блять, время отношения выяснять. — Я хотел бы поизучать его, — искренне выявляет свои намерения Намджун, пока они в спокойном ритме направляются вдоль коридора в сторону отдела, где обычно сидит Чонгук. — Там нечего изучать, хён. Я оторву ему башку и всё на этом. Можешь изучить его оторванную безжизненную голову, — раздражённо делится Тэхён своими намерениями насчёт того мужчины, и Намджун останавливается на полпути. Во-первых, чтобы дождаться того, что их догонят Юнги и Чимин, еле шевелящие своими короткими ногами в их сторону, потому что, судя по их мыслям, им теперь неловко общаться друг с другом как друзьям. Во-вторых, чтобы вдолбить в тупую голову своего коллеги, что убийство — не вариант. — В лаборатории организации подготовили газ, который может нейтрализовать его способности, — произносит он, чем заставляет троих мужчин с сильным удивлением во взглядах застыть на месте. — Что, блять? — первым спрашивает Чимин, потому что это новость для каждого из них. — Я не хотел вам говорить, потому что это пока не… — Потому что знал, что каждый из нас захочет использовать этот газ на себе, да? Ты сам, в первую очередь, Намджун, — явно разочарованно шепчет Юнги, укоризненно качая головой, потому что недоволен. А ещё, потому что был бы вторым в этой очереди. — Обсудим это потом. Мы сюда не ради поболтушек пришли, — нетерпеливо закрывает тему Тэхён, ведь кулаки чешутся, чтобы поскорее вмазать тому выблядку и, так уж и быть, просто оглушить его, чтобы учёные организации поэкспериментировали над ним. Не дослушивая продолжения беседы, он решительным шагом заходит в нужную комнату, где обычно сидит инспектор Чон и его коллеги, что само собой узнают его и встают на ноги. — А где Чонгук? — спрашивает Ыну, пытаясь выискать коллегу за спиной грозно смотрящего мужчины. — Заболел. Я за него, — коротко информирует его Тэхён, подходя ближе, и далее не церемонится, обмениваясь всякими «как дела, чо делаешь». — Где этот выблядок? — В допросной, — без промедления отвечают ему, потому что с Тэхёном немножко, а чаще очень даже множко, страшно спорить. — Мы не стали заковывать его в наручники, боясь, что он может разозлиться, но наши люди следят за ним через камеру. — Ну я ему задам, — злобно цедит Тэхён, направляясь в сторону допросной комнаты, и Намджун успевает побежать за ним. Ещё орёт ему в башку, мол, успокойся, долбоёб, и дай ему первому зайти. Это не останавливает Тэхёна ни на секунду, даже если больно в мозгу так сильно, что слепнут глаза. Он одним рывком открывает, а точнее, ломает дверь допросной, не думая о том, что Чонгук может разозлиться, когда узнает, что Тэхён тут всё расхерачил. — Ты-то мне и нужен, блять, — с хитринкой в голосе произносит своё приветствие Тэхён, входя в комнату. Мужчина сидит, на удивление не голым, за железным столом, уложив ладони на него так, словно готов к переговорам. Но Тэхён не умеет в переговорах, на это для них всегда есть Намджун, который успевает всё же зайти за младшим и дать ему сильный подзатыльник. — Блять, за что? — рычит Тэхён, ощущая не боль, а унижение, ведь хотел казаться крутым перед человеком, которого собирается порешать. В любой другой ситуации может даже поболтал бы с ним, ведь как-никак отец парня, что так сильно и до бабочек в животе нравится. — Он пришёл с миром, — произносит Намджун, и ему, само собой, не верят. — Ага, а я айдол мальчиковой группы, блять, — иронизирует Тэхён, но что-то внутри, прям очень глубоко в месте, где у обычных людей сердце, заставляет его всё же остановиться перед тем, как вмазать мужику, который продолжает молча сидеть на месте и непонятливо хлопать ресницами. — Господин Чон, здравствуйте, — говорит Намджун, проходя внутрь, а Тэхён охуевает от чужой беспечности и отсутствия страха. — Может, вам чай или кофе ещё принести? — тихо бурчит под нос Тэхён, скрещивая руки на груди, но его шутку не оценивают. Потому что никто и не слышит, блять, ведь Юнги и Чимин опять что-то там обсуждают между собой в коридоре. Как будто не на задание пришли, а на свидание. — И где вообще Хосок-хён или Джин-хён? — с обидой бормочет он ещё тише, думая о том, что первый пошутил бы в ответ, а второй очень громко заржал бы во весь голос. Всё встало бы на свои места, данная вселенная не схлопнулась бы от того, что Ким Тэхён стоит, мать его, и ждёт, когда Намджун поговорит с выблядком, которого надо бы убить, пока он вновь не взорвался. — Не знаю, кто вы, но я пришёл увидеться с сыном, — слышит он голос мужчины, и эти слова вынуждают Тэхёна подойти к столу, за которым Намджун сидит так, как будто находится на заседании ООН. — Что, блять? — рявкает он, сильно ударив ладонями по железному столу, что тот изгибается на двух ножках и искривляется до непригодного состояния. Это вынуждает Намджуна отодвинуться на стуле назад, чтобы его случайно не задело, а мужчина продолжает невозмутимо сидеть на месте и смотреть на Тэхёна. — Чтобы убить его, да? Так вот, ты умрёшь первым! — Тэхён не то чтобы подготавливал угрожающих речей, но то, что его слова звучат клишировано, его немножко расстраивает. Надо было чуть подготовиться, что ли, перед встречей. — Зачем мне убивать собственного сына? — возмущается мужчина, вставая на ноги, и всматривается в его лицо так пронзительно, что Тэхёну приходится сглотнуть слюну из-за высохшего горла. У него глаза Чонгука. — Затем, зачем вы убили свою мать. Или взорвали мэрию. Не знаю, блять. Откуда мне знать мотивы поступков суперзлодеев? — сердится Тэхён, не находящий нужных слов. — Я… я… я не убивал её, — внезапно для всех присутствующих мужчина, согнувшись пополам, начинает плакать. Падает на колени и горько ревёт, что-то бормоча. Лишь Намджун различает то, что он хочет сказать, потому что в мыслях слова более различимы, чем то, что пытаются озвучить трясущиеся губы. — Он говорит, что не хотел её убивать. Что это был несчастный случай, и пришёл он в тот день к матери, чтобы вернуться домой, — словно переводчик с непонятно-зарёванного говорит Намджун в монотонной интонации, как будто озвучивает скучный индийский фильм. — Что? — ошарашенный голос принадлежит Чонгуку, который стоит на пороге у сломанной двери в допросную, и меняет взгляд от плачущего сидя на коленях отца к не менее удивлённому Тэхёну. Удивляет того больше не услышанные откровения, а другое. — Как ты выбрался? — не скрывая своей сердитости, спрашивает Тэхён, но ответом на его вопрос служит Хосок, который подходит к сломанной двери и, довольно сверкая зубами, наигранно подувает на свою лохматую лапу. — Енот, хён? — А вы знали, что еноты могут открывать замки? — напыщенно хвалится Хосок, хвастаясь тем, что он был тем, кто высвободил Чонгука из багажника машины, и даже не догадывается о том, что Тэхён за это даст ему пизды. — Отец… — шепчет Чонгук, медленно подходя к мужчине, и ощущает странное покалывание в груди от непривычки произношения этого слова. — Я ж ничего интересного не пропустил? — тихо интересуется Сокджин, подбежав к коллегам, да ещё в таком тоне, как будто зашёл в зал во время уже начатого киносеанса. — Тише ты, — шипит на него Чимин, как и остальные, внимательно следящий за тем, как Чонгук опускается на корточки перед мужчиной и смотрит влажными глазами на опущенную голову. Пока не знает, что сказать и вообще можно ли верить в услышанное. Ведь хочется очень. Ведь сложно жить со знанием того, что его отец плохой человек. — Чонгук, отойди от него, — приказным тоном просит Тэхён, опускаясь на одно колено рядом, чтобы в случае чего загородить его своим телом. — Я хочу поговорить с ним, хён, — просит Чонгук, кидая короткий мокрый взгляд на своего мужчину, и возвращает его вновь к ревущему отцу, который не сразу поднимает голову. А когда делает это, вновь что-то мямлит, что все мгновенно оборачиваются к утомлённо закатывающему глаза Намджуну, который в переводчики, блять, не записывался. — Он говорит, что хотел помириться, но так как не умеет контролировать свои способности, в ту ночь разозлился и взорвался, устроив пожар в доме. А потом убежал, и его поймали северокорейские шпионы, чтобы сделать из него оружие. — Еба-а-ать, — синхронный перевод прерывается высоко удивлённым возгласом Сокджина. — И спустя десять лет он смог от них сбежать. Сначала пошёл к отцу домой, чтобы увидеть сына, а потом рассказал ему, что хочет обратиться в мэрию ради того, чтобы выпросить встречу с президентом в Голубом Доме. Ну а тот сдал его, из-за чего здание мэрии окружили полицейские, — торопливо говорит Намджун, который тоже охреневает, но нет времени это как-либо показывать, так как надо вчитаться в чужие мысли, потому что мужик, кажется, даже и говорить перестал, а лишь хаотично вбрасывает ментальные предложения и не мучает себя использованием языка. — И он тогда вновь разозлился и взорвался. Ну а дальше сами знаете, блять, — устало подытоживает он и негодующе скрещивает руки на груди, откидываясь всем телом на спинку стула. — Не верю я ему, — Тэхён озвучивает свой незапоздалый вердикт. Но всем похуй, потому что Сокджин плачет вместе с этим выблядком, эмпатичный он просто. Чимин осуждающе смотрит на друга, цокая языком, пока его за плечо приобнимает Юнги, так заботливо и нежно, что тот и не пререкается с этой внезапной лаской, на которую вывела слезливая история отца Чонгука. Тот же, в свою очередь смотрит на родителя нечитаемым взглядом, лишь молча моргает, глотая слёзы, и хотел бы Тэхён попросить Намджуна использовать уже свои способности по надобности и сказать ему, о чём сейчас думает его бойфренд. — Ой, заткнись, Тэхён, — осуждающе произносит Хосок, покачивая головой. Как будто сам такой прям блюститель морали, блять. Но Тэхёну не стыдно за то, что он не хочет давать Чонгука в обиду. Даже человеку, который его отец и который раскаивается за сделанное. — Сам заткнись, — не по-взрослому бурчит Тэхён в ответ и вновь обращает взгляд к молчаливо жующему нижнюю губу Чонгуку. — Малыш, — зовёт его, вглядываясь обеспокоенно, потому что тревожится сердце сильно за этого парнишку. — Мы сделаем так, как ты решишь. — Я просто хотел твоего прощения, Чонгук, — произносит мужчина, смотря на сына так жалостливо, что бесит. Бесит Тэхёна, который взрыкивает и шипит на него, подготавливая лазерное излучение в глазах. — Из-за тебя погибла бабушка. Ты… ты опасен, — мямлит Чонгук и честно не знает, к какому решению прийти. Даже Намджун не знает, а он, блять, читает мысли и потаённые желания. — Я мог убить тебя, — поддакивает отец, вот совсем не помогая в сложной задаче. — Я бы сам тебя убил, — не в тему вмешивается со своими очередными угрозами Тэхён. — Ты вообще кто? — всё же интересуется мужчина, вскидывая в вопросе бровь, потому что он тут с сыном впервые за двадцать с лишним лет воссоединился, а какие-то там красноглазые ему мешают. — Это мой партнёр, пап, — с грустной улыбкой произносит Чонгук, не давая Тэхёну открыть рот и кинуть очередную фразочку по типу «твой палач, выблядок». — Человек, который спас меня от пожара в ту ночь, и мужчина, которого я люблю. — Малыш, — эти слова трогают Тэхёна, который расслабляет свои кулаки и хочет сильно-сильно обнять этого парнишку, что вот вообще не вовремя разрывает его на чувства. — Спасибо, — внезапно для всех и в особенности самого Тэхёна благодарит его мужчина, смотря уже не так сердито, что ему приходится чуть отодвинуться в сторону и всмотреться в лицо, выражающее сожаление и искреннюю признательность. Нет, ну как теперь убивать человека, который благодарит за то, что спасли его сына? — А-а-а, — протяжно охает в умилении Хосок, растрогавшийся от сцены воссоединения и представления друг другу. — Я всё равно хочу вас убить, — бормочет куда-то в пол Тэхён, неосознанно перейдя на формальное обращение. — Он шутит, пап, — толкает его локтем в бок Чонгук, улыбаясь сквозь слёзы, которые спешно вытирает пальцами, чтобы перестать выглядеть размазнёй перед супергероями. Те в свою очередь ничуть не стесняются исподтишка плакать разыгравшейся сцене, ахать и охать от того, что сын воссоединился с отцом-террористом. — Вы признались в том, что хотите убить сына. Думаете, я оставлю это просто так? — Тэхён всеобщих сантиментов не поддерживает. — Не хочу, а мог бы. Внимательнее слушай, — ворчливо ругает его мужчина, что Тэхёну приходится заткнуться и послушно притупить взгляд. — Я так понял, контролировать себя вы не умеете, а значит, любой триггер может вызвать внезапную подзарядку способностей и устроить взрыв? — спрашивает очевидное Намджун. — Прям как мой пахан. Он тоже, когда напьётся, не может себя контролировать. Однажды даже дрался с собственным отражением, которое не уступало ему дорогу… — очередной никому не интересный факт от Хосока не разряжает обстановку, поэтому его усиленно игнорируют, перебивая. — Надо его изолировать, — предлагает Чимин, и спасибо, прекрасная идея. Но мужчина с ней не согласен. — Нет, не надо! Я пробыл в изоляции десять лет! — орёт он, вставая на ноги, и в полной панике смотрит на поднявшего на него голову сына. — Чонгук, даже не смей его жалеть, — цедит Тэхён, предугадывая то, о чём тот может думать. — Мы не можем его отпустить, инспектор Чон, — прочитав его мысли, отвечает ему Намджун. Тяжело вздыхает, обдумывая то, можно ли говорить про газ, нейтрализующий способности в присутствии коллег, которые могут перебить друг друга ради него. Никому, кроме Хосока, не нравится их способность, как бы нагло и мерзко они её не использовали. — Короче, или идёте добровольно, или я вас за шкирку несу в организацию. И поверьте, я нежен только с этим человеком, — произносит Тэхён зловеще, кидая короткий взгляд на Чонгука. — Я не хочу, чтобы меня изолировали! — вновь кричит мужчина, и одежда на нём, вспыхнув огнём, начинает загораться. Он подзаряжается. — Блять, я опять увижу его член. Ну что за хуйня? — измученно жалуется Хосок, пряча глаза, и думает о том, чтобы превратиться в крота какого-нибудь, чтобы ослепнуть и вновь не пялиться на чужой пенис. — Юнги-хён, эвакуируй людей! — приказывает Намджун, но тот не сдвигается с места. Заебало его их эвакуировать. Да и не успеет он. Потому что мужчина планирует, а может, и не планирует и как обычно на эмоциях случайно собирается взорваться. Тэхён толкает его в стену, разрушая его же телом бетон за спиной, и падает рядом с Чонгуком, первым и последним делом прикрывая его собою. Задача защитить своего партнёра первостепенная, забота о коллегах и рядом не стоит. Потому что каждый из них умеет себя защищать. Намджун достаёт пистолет, Сокджин напрягается, чтобы заполнить магазин пулями, пока Хосок превращается в одноусого звонаря — блядскую птицу с мерзким громчайшим криком, похуже любой сигнализации, что должна бы предупредить людей в участке, что надо валить. Чимин тянет Юнги за рукав рубашки, чтобы сдвинулся с места и выбегал уже из допросной, так как волнуется, блять, за его жизнь. Больше, чем за свою, что не что-то хорошее, ведь это означает, что есть у него чувства к старшему. Но тот не сдвигается с места. Стоит, расставив ноги на расстоянии плеч и сжав кулаки по бокам в боевой позе. — Юнги-хён, мать твою, беги! — орёт на него Тэхён, подняв голову, чтобы убедиться в том, что его коллеги не настолько тупые, чтобы задержаться в ареале потенциального взрыва. Чонгук в его объятиях дрожит и одновременно толкает его в грудь, чтобы высвободиться. Наивно надеется на то, что сможет успокоить отца и спасти участок от разрушения. А ещё, потому что боится, что Тэхён может пострадать. Каким бы неуязвимым он не был, не волноваться за любимого мужчину не получается. — Хён! — высокий голос Чимина никак не выводит Юнги из настроя, и он впервые решается сделать то, на что никогда не хватало смелости. Чонгук был прав, когда однажды спрашивал его о его способностях. И Юнги использует их в этот раз, потому что надоело быть бесполезным. Собирает в кулак свою силу, находит инстинктивно жидкость в водопроводных трубах за стенами. Использует их мощь во все свои возможности, уже не боясь того, что может утонуть. И разламывая бетонные стены, обрушивает большой поток воды на покрасневшего голого мужчину, готового вот-вот взорваться. Юнги топит комнату в неконтролируемом количестве воды, однако не позволяет собственному страху остановить себя. Всё выливает и выливает непрекращающимися порциями воду, разрушая допросную. — Хён, остановись! — громко зовёт его Чимин, весь мокрый и еле стоящий на двух ногах. — Ты же убьёшь их. Последнее слово вынуждает его резко прекратить. Вода, бушующая в воздухе смертельным смерчем, как из ведра резко льётся на пол, шумно падая на него и оседая глубокими лужами. За разхераченными стенами видны соседние кабинеты, и лица полицейских, что в полном ахуе следят за происходящим, выражают полную встревоженность. — Тэхён! — зовёт его Юнги, подбегая к коллеге и надеясь на то, что не утопил ни его, ни инспектора Чон, которых всего лишь хотел спасти. — Мы в порядке, хён, — тяжело дыша, произносит Тэхён и продолжает крепко обнимать Чонгука за тело, который захлёбываясь в проглоченной воде, откашливается. — Чонгук, тебе надо сделать искусственное дыхание, — говорит он вполне находящемуся в сознании парню, который сердито хмурится, но всё равно позволяет его мокрым губам накрыть свои собственные в явном поцелуе, а не попытке привести его в непотерянное сознание. — Где этот выблядок? — спрашивает Тэхён, когда чуть насыщается отвечающими ему поцелуями. Ради того, чтобы убедиться в том, что Чонгуку не угрожает опасность и его можно будет выпустить из своих цепких объятий. — В глубоком обмороке, — произносит Намджун, такой же запыхавшийся, насквозь мокрый и охуевший. — Что это было, хён? — обращается он к Юнги, который помогает Сокджину встать на ноги. — Настоящий я, — виновато бормочет тот и, осматриваясь вокруг, с облегчением выдыхает, когда понимает, что все остались в живых.:: :: ::
У Тэхёна не получается убедить Чонгука пойти в больницу и обследоваться. В этот раз, на плечо он своего бойфренда не закидывает, понимая, что перебарщивает с заботой. Ему она впервой, поэтому иногда, как и со своими способностями, он может не знать, как её контролировать. — Хён, я в порядке, — в который раз повторяет Чонгук, когда Тэхён пытается помочь ему в такой, казалось бы, простой задаче, как надеть на себя сухую спортивную форму, которую ему однажды уже одалживали. — А ещё зол на тебя за багажник, — запоздало добавляет, понимая, что как бы уже показал ему обратное, когда выходя из участка, крепко прижимался к его телу, не прекращая, обнимал всю дорогу до организации и бормотал предательское «я так испугался за тебя, хён». — Я знаю, малыш, — щебечет убаюкивающим тоном Тэхён, аккуратно манипулируя чувствами Чонгука, который, конечно же, не может злиться на этого мужчину. — В наказание я разрешу тебе сделать со мной всё, что захочешь, — произносит, многозначительно двигая бровями. — Нет, хён, я не буду тебя мудохать, — предугадывая то, на что намекают, закатывает глаза Чонгук и всё же не может сдержать улыбки, когда Тэхён ластится к нему, потираясь носом об его лицо. Ну что за извращенец, думается ему улыбчиво, пока он обнимает его крепко и возбуждающим тоном шепчет в ухо: — Мы с тобой всю ночь… будем писать объяснительные отчёты, — лукаво произносит, по-дьявольски хихикая, и Тэхён не смеет как-либо пререкаться данному наказанию, потому что с Чонгуком оно и не кажется таковым.