Клетка

      — Мораль — это социальный конструкт, знаешь?       Заквиель скалится.       — Это одно из оправданий, которые ты используешь, когда прилетаешь наблюдать за мной?       Джаст сползает неряшливо на пол, пожимает плечами и звук издаёт недовольный, когда элитры за его спиной схлопываются — Заквиелю хочется пошутить едко, но он молчит и позволяет Джасту пару шагов вперёд сделать — пять, шесть, больше; до тех пор, пока меж ними не будет меньше нескольких метров.       Откладывает инструменты в сторону.       — Да, — Джаст губу, Заквиель слышит, прикусывает. — Нет. Не знаю. Я не об этом хотел поговорить.       У Джаста глаза — тьма, наверное, бездны, обсидиан и глубинный сланец изумрудоносный; и когда Заквиель поднимается с колен, ладони отряхивая от редстроун-пыли и каменной крошки, он уже механизм оглядывает восторженно, вытягиваясь и даже на носочки приподнимаясь (а ещё — определённо не пытается делать вид, что его сюда звали).       Заквиель фыркает.       Скрещивает снисходительно руки на груди.       — Погоди, а с каких пор ты вообще решил носить очки?       Джаст хрипло смеётся. Заквиелю на долю секунды кажется, что он пытается перестать дышать.       Пусть так.       Как они познакомились Заквиель, на самом деле, не знает — это абсурдно-странная история о прошлых сезонах, межпространственной пустоте и колких насмешках (но это вселенная-никогда-и-не-будет, и у него нет разрешения помнить), и в тишине собственной мастерской ему думается, что это откровенно нелепо. Так, как вся эта чушь о структуре мира и божествах — словно у вселенной есть, блядь, принципы и право решать, какие знания ему дозволено сохранить — пфф! — и о границах того, о чем Джаст говорит, как о неосуществимом и невозможном.       Джаст тогда — Заквиель знает — не ошибается, и где-то внутри у него информация эта льётся нерушимым иридием как константа безусловных рефлексов.       Они всё забудут через пару месяцев. Тут — вот жалость! — ничего и не поделаешь.       (Заквиель и не планирует перестать пытаться пробовать)       Потому что не Заквиелю о справедливости, конечно судить — ну уж точно не ему, с шестерёнками железа и меди на месте по-настоящему правильных крыльев, постоянно взрывающимися механизмами и несходящими ожогами с пальцев — и абсолютно точно не Джасту, судьба которого, кажется, постоянно балансировать на грани смерти и жизни, но Заквиелю по-детски безудержно хочется помнить.       Чтобы он Джаста окликнуть мог когда-нибудь — завтра в три, через шесть месяцев, год — и Джаст бы высовывался опять из-за угла, снова изображая, что он тут просто мимо проходил и вообще никак не замешан; чтобы у них были воспоминания общие и узор каких-нибудь неловких фотографий на стенах. Хоть что-нибудь — даже пусть мерзкая метаирония шуток про поводок и электроошейник, пусть вязь взаимных издёвок, плевать! — что угодно пусть, все равно — главное, что живое.       Счастье, Заквиель думает, зыбко.       Сколько времени осталось третьему сезону?       Он снова смотрит на Джаста — тот, забавляясь, движет темной рукой редстроун-пыль и сливается в полутьме со стенами из чернита — и, стоит только на себе взгляд заметить, уводит цепочку в сторону.       Что-то трескается.       Заквиель задыхается и думает, что когда-нибудь они убьют друг друга.       Сейчас он позволяет себе схватить Джаста за плечи и утверждает, что если сервер ляжет, теперь он будет совершенно точно ни при чём.