На прошлый Новый год...

      Прогорклый дым, заполнивший квартиру, окутал ведьму второй шалью. Тлеющие в глянцевых блюдцах травы и благоухающие свечи стояли повсюду. Некоторые даже занимали место на столе, как будто могли создать своим дурманом иллюзию присутствия настоящих гостей. Сара сидела сгорбившись в три погибели, подперев рукой щёку и смотря в окно. Аккурат в канун Нового года повалил снег — настоящая сказка началась на улице. Среди сугробов сновали счастливые дети и не менее счастливые взрослые.        А в квартире на всём лежал слой пыли, и никто давно не смеялся.       — Не расстраивайся, — пропел дух с антикварного серванта. — Всё наладится. Не выдержал твой человек, ну ушёл. Подумаешь, сто лет искали любовь…       — Ещё сто лет искать будем, да не найдём, — развело призрачными лапами другое привидение.       — Может, у меня просто шизофрения? — Ведьма мрачно посмотрела на ораву духов, сбившихся на диване.       — Ну не начинай, а? Сама знаешь, что твой человек из-за нас и сбежал, — бросил один из них, на что Сара скривила губы и подняла в сторону «друзей» кружку.       В чём-то нечистые были правы, и хоть обижайся на правду, хоть нет, истиной она от этого быть не перестанет. Первый ухажёр за столько лет был славным смертным, но со слабым сердцем и воображением. Не перенёс он соседство магических сущностей. А ведь был шанс!..       — М-да, ну и скуку ты развела. В загробном повеселее будет. Эй, там, включите музыку!       — Есть, сэр, — прошелестели страницы книг, прозвенели нераспакованные бокалы в коробках, и вот, из маленькой колонки на подоконнике полилась музыка.       Last Christmas,       На прошлое Рождество       I gave you my heart       Я отдал тебе свое сердце,       But the very next day, you gave it away       Но ты его вернула на следующий день.       This year, to save me from tears       В этом году, чтобы спасти себя от слёз,       I'll give it to someone special       Я отдам его кому-то особенному.       — Вы мне смерти желаете? — Сара закрыла лицо ладонью, сквозь пальцы меча убийственные взгляды, сулящие если не мгновенную погибель, то какое-нибудь проклятье. Но все обитатели квартиры уже были прокляты, убиты или призваны из другого мира. А в некоторых случаях — всё разом. Осознав бессмысленность своих действий, ведьма только вздохнула и сунула в рот вилку салата.       Новогодняя хандра пахнет елью и мандаринами. Она приходит незаметно, но вдруг становится частью праздника, как бой курантов в двенадцать ночи. Сначала кажется: что такого? Подумаешь, уныние пробирает до костей похуже мороза. Вот снег выпадет — и всю эту дрянь как рукой снимет! Гирлянды повесят — воссияет весёлыми мигающими огоньками не только каждое окно, но и древняя колдовская душа! Снег выпал, гирлянды развешаны. И ничего. Наоборот: всё вокруг — полное насмехательство над одиночеством, гротеск на «счастливую» жизнь.       А из колонки настойчиво играет музыка. Песня с простым мотивом, особым праздничным настроением и с подоплёкой, не дающей ведьме покоя. Против воли, она начала вслушиваться в повторяющиеся слова куплет за куплетом. После первого раза смутное чувство, точно нечто важное проходит мимо неё, усилилось. Ведьме не потребовалось вставать со стула, чтобы колонка зашипела, закашлялась и перемотала песню в самое начало.       «Last Christmas… Last Christmas…»       Спустя пять, шесть, семь перемоток колонка почти дымилась от направленных на неё магических сил.       — Сарочка, получается? — с искреннем участием, какого не услышать от живых, вопрошали духи.       — Поняла!        Стул упал спинкой назад. Сара вскочила так резво, что подпрыгнули огненно-рыжие кудри. Даже крашенные в распутный фиолетовый цвет — для ведьмы возрастом больше двухсот лет — пряди на висках как будто стали ярче. Указом ведьминской воли колонка, поднимающийся чад от которой уже перебил благовония, воспроизвела нужный момент песни:       I gave you my heart       Я отдал тебе своё сердце,       This year, to save me from tears       В этом году, чтобы спасти себя от слёз,       I'll give it to someone special       Я отдам его кому-то особенному.       Песня оборвалась. Колонка, наконец, отмучалась и, кажется, перегорела. Зато зелёные радужки глаз Сары заискрились огнём надежды. Судьба послала подсказку, которую нельзя игнорировать! Как женщина сама не догадалась воззвать к высшим или, правильнее сказать, низшим силам, дабы желанное исполнилось? Больше никаких вечеров в пустом доме и разговоров раз в месяц с блудным фамильяром.       — Ты гений, душа наша! Но зачем тебе Гримуар?.. — Усилившееся воздействие потусторонних аур выдало передвижение духов, и уже через секунду колдунья была окружена излишне любопытными сущностями.       — Именно что душа! — воскликнула, будто это было само собой разумеющимся. — Я продам душу Дьяволу. Правда, в прошлый раз он отказался даже в залог брать… А, будь что будет. Договорюсь с чёртом рогатым!       Как только Гримуар упал на заставленный тарелками стол, лампы и гирлянды мигнули. Во всём районе как минимум. Налёт на чёрной кожаной обложке был значительный, но не то чтобы это сильно волновало Сару. Она поспешно стряхнула грязь с фолианта и с благоговением хотела было открыть его, однако тот не поддался. Очередное мысленное «как?» заставило ведьму почувствовать себя полной дурой: как она могла забыть, что выставила пароль на ценном артефакте? Ну да ладно, раз плюнуть. Хоть об заклад биться, что пароль — это дата рождения!

***

      Всевозможные числа уже перебраны. Нервы на пределе, а нужную комбинацию так и не удалось подобрать. Испробовано всё, начиная от дня рождения и заканчивая датами своих «смертей». Мандарины, укатившиеся по углам, и те как-то размякли от разочарования. А время идёт, уже скоро праздник. Всем известно: как Новый год встретишь, так его и проведёшь. На что же надеяться следующие триста шестьдесят пять дней, если самый главный из них Сара встретит в одиночестве? Так совсем не пойдёт, она будет стараться исправить ситуацию изо всех сил. Кто-то не уделяет внимания суевериям, но кому как не потомственной колдунье знать, что именно первые минуты наступающего года играют главную роль в определении судьбы человека.       — Ведьма я или нет? И без подсказок рунный круг начерчу. Стандартная пентаграмма, тоже мне, — начались размышления вслух. Гримуар отправился обратно на полку, а атам был вынут из комода.       Как бы не было жалко дорогого паркета, вырезать на дереве тайные символы — занятие увлекательное. Ошибёшься, и не только панельная многоэтажка сгорит в адском пламени, но и твою душу расщепит на части, а потом полностью уничтожит. Напевая под нос, Сара всё же смогла закончить рунный круг и теперь придирчиво рассматривала свою работу. Оставшись довольной, она завершила остальные приготовления, а сама встала в очерченную поодаль защищённую область. Дело за малым — прочитать заклинание и случайно не сбиться на Шекспира или Пушкина. Навязчивые стихи так и перемешиваются друг с другом, особенно хорошо ложась меж строк заклинания как на зло.       Слава демонам, заклинание прочитано без единой запинки. «Зелье для храбрости» сработало. Едкий зелёный дым, точь-в-точь как в дешёвых ужастиках, повалил из середины пентаграммы. Ведьма закатила глаза. Театральность Дьявола оставляла желать лучшего, что уж говорить о скромности. Вот только из плотной завесы дыма показался не рогатый владыка ада, а… дракон?       — Ты совсем из ума выжил?       — Ты… Не… Поймёшь… — закашливался огромный дракон, чей нервно дёргающейся хвост грозил снести всю мебель вокруг.       — М-да, — ведьма упёрла руки в бока, — а говорил, что без одного рога человек.       — Без двух рогов. Здравствуй, тьма моя. — Крылатый ящер встряхнулся и вытянул шею, чтобы посмотреть ведьме прямо в глаза. Смущения последней было не миновать, но Дьявол того и добивался.       — Зачем из всех обликов ты выбрал это? — Сара оттолкнула чешуйчатую морду, мимолётом отмечая гладкость переливающейся чешую на ощупь.       — Просмотры, лайки, конкурс…       — Опять напился, что ли?       — Нужно привлечение аудитории, драббл с драконом… Год, говорю, по китайскому календарю — дракона.       — В котле перегрелся, — резюмировала Сара. К её облегчению, дракон посреди комнаты, равнозначный слону в посудной лавке, превратился в харизматичного человека лет двадцати пяти. Дьявола ничего не выдавало. На голове никаких рогов, только тёмные взъерошенные волосы.       — Моей компании ты, как вижу, не слишком рада. Зачем тогда позвала?       — Салат нарезать.       — Опять за своё…       — И селёдке шубу сделать, конечно же.       — Может ещё и тарталетки начинить?       — Ты сам предложил!       — Довольно. — Он внимательно осматривал её, как будто за время их разлуки могло случиться что-то ужасное. Однако «ужасным» был сам факт их разлуки. Если бы кто-нибудь спросил, почему они в один день перестали поддерживать связь, ни ведьма, ни Дьявол не ответили бы. Они также не признались бы, что скучали друг по другу, но считали томления безответными. Хуже неразделённой любви может быть только неразделённая тоска. — Боже, Сара, что за синяки под глазами?       — Дьявол вспоминает Богов, дожили, — шуткой попыталась увильнуть от ответа женщина. Предложенный гостю бокал тоже не спас от настойчивого взгляда. Ведьма покачала головой, показывая, что не хочет развивать диалог в этом русле. Пролёгшие под глазами тёмные круги напоминали об оплакивании недавней потери человека. Которого, ко всему прочему, она ошибочно считала другом. Незачем бередить незажившее сердце.       Особенно, когда рядом тот, кто тебя понимает.       Кто тебя принимает.       Любил и любит.       — Забери мою душу, — заговорила Сара сквозь наваждение, вопреки несогласному внутренниму голосу — её собственному. — У меня есть желание. Я требую сделку.       Настала очередь Дьявола разобраться с мыслями и удержать отчаянное: «Никогда!» Может, потому что он знал, что она попросит?       — Нет. Я не могу. Не у тебя. Ты…       — Должна мучиться? — Горло пересохло, выступили неожиданные слёзы. — Я больше не могу, нет, хватит. Надоело. Я не хочу быть одна, слышишь? Я предлагаю тебе сделку, и ты не можешь отказаться. Исполняй. — Всхлип. — Пожалуйста…       — Ты права, не могу, — вздохнул мужчина и подошёл ближе. — Но твою душу я заберу только в другом ритуале.       — В прошлый раз не согласился, в этот не согласился. — Слёзы полились сильнее. — Почему? Я не хочу быть одна, это так много?       В момент, когда напряжение достигло предела, его вдребезги разбил бой курантов, раздавшийся из включившегося телевизора. Ду́хи и сущности поспешили отлететь подальше, как будто они вовсе не при чём. В абсолютной тишине Сара и Дьявол насчитали ровно двенадцать ударов. Мир не перевернулся, небеса не обрушились на землю. Экран старого телевизора погас. «Новый год наступил. По ощущениям — на меня», — пронеслось в голове ведьмы, пока она утирала тыльной стороной ладони растёкшуюся тушь.       Вдалеке за окном одинокий громкий хлопок возвестил о начале традиционных салютов. Над спрятанным под плащом злодейки-ночи городом выстрелил первый фейерверк. Секунда. Ещё один салют, но уже в другой стороне, ближе к частному сектору. Ещё один. И ещё. Вдруг небосвод всполыхнул, чествуя наступивший новый год и надежды, которые он вселил в людские сердца. От зрелища невольно захватило дух. Сотни разноцветных всполохов разрывали воздух. Но важно было совсем другое: чувство общности.       — Как говорят смертные, как новый год встретишь, так его и проведёшь. Или с кем. — Мужчина приблизился к зачарованной видом из окна ведьме. Она хмыкнула. Улыбнулась. Жизнь подарила ей ещё один год, и, по воле вселенной, может подарить столько же, сколько уже было на счету колдуньи. Впереди должно быть что-то новое. Что-то хорошее, даже лучше. Нужно просто найти это.       Сара нашла мужскую руку и переплела их пальцы.       Нужно просто жить.