***
Всё чаще стал замечать мелкого на поле боя. Он следовал за его товарищами по пятам, скрываясь в тени. Торфинн – так звали сына Торса – принимал попытки его убить, но всё было тщетно. У них были разные уровни. В какой-то степени это забавляло мужчину и, как результат, ему ничего не стоило переманить мстительного пацана в свои ряды. Нечего просто так околачиваться рядом. На какое-то время попытки его убить прекратились. Они присоединились к войскам Англии, помогая им в наступлении против одного из принцев. Деление трона всегда было энергозатратным и бесполезным делом, как считал сам Аскеладд. Что стоило просто уступить? Обычная жажда наживы и власти – эти два фактора не позволяли беспрекословно отдать трон другому. Деньги, власть и женщины – составляющие, правящие миром всегда и везде, даже в мире животных (кроме денег, естественно). Чем больше у человека влияния, тем больше шансов на успех, тем больше возможностей на достойную жизнь, когда тебе ничего больше не надо. Поход они организовали в одну из снежных ночей, когда снег нещадно ударяет в лицо, замораживая его; когда кажется, что мороз доходит до самого мозга, атрофируя его. Отряд шёл по колено в сугробе, лошадь мужчины утопала, периодически оступаясь и почти падая. Торфинн шёл рядом и злорадствовал над ним. «Так и надо этому придурку» – думал он, сильнее запахивая воротник меховой куртки. Их факела почти потухли из-за сильного ветра и таявшего от жара огня снега. Становилось всё темнее. Каждый надеялся на то, что великий Тор пощадит их и не пошлёт никаких диких животных в роли преграды. Но они держали мечи ближе к обмороженным рукам, чтобы успеть вытащить оружие из ножен. Вдалеке показались смутные очертания домов. Лидер поторопил всех. Мужчины спустились с горы быстро, организованно. А дальше началась заваруха: послышались крики, мольбы о помощи, снег начал окрашиваться в алый, тая под тёплой жидкостью. Ветер уносил запах металла в сторону леса, привлекая собой голодных хищников. Торфинн не стал вступать в бой – зачем, если его задача – следить за Аскеладдом, который вальяжно наблюдал за всем происходящим? — Можете забрать женщин, завтра нам опять в путь, — скомандовал он, спешиваясь. Нестройный хор голосов пролетел над землёй, впрочем, сразу тонув в звуке метели. Мужчины разобрали себе по дому и женщине, которых завтра же убьют, если не сегодня, после всех плотских утех. Торфинн с Аскеладдом оказались в одном доме. Юноша сразу же сел на пол, после того, как оттряхнулся от снега. Он старался отогреть руки с помощью ещё горящей печи, прислонив ладони к горячей поверхности затвердевшей глины. Он слышал, как мужчина сзади скидывает с себя обмундирование, а после садится за стол, громко отодвинув стул. — И долго ты ещё будешь следовать за мной? — спросил Аскеладд, подперев подбородок кулаком. Весь его расслабленный вид, казалось, насмехался над Торфинном. Неужели этот человек вообще не чувствует от него никакой опасности, раз позволяет себе расслабленно сидеть? Юношу это раздражало. Он всегда был импульсивен. Торфинн быстро подорвался с места, чтобы в мгновение ока оказаться возле своего врага. Лезвие кинжала утыкалось тому в горло, образуя маленькую царапину. Вторая рука не успела схватить чужие волосы для фиксации головы – её перехватили. — Очередная не удавшаяся попытка меня убить, — самодовольно усмехнулся мужчина, ловко вырывая из чужой ладони кинжал. Юноша вновь ощутил вот эту разницу между ними. Словно небо и земля – так сильно они отличались, хотя ему казалось, что он уже нагнал мужчину и может дать достойный отпор. — Ты убил моего отца, — процедил он, зло смотря на Аскеладда. — Ты столько раз говорил мне эти слова, что я выучил их, — мужчина закатил глаза, поигрывая кинжалом. — Кстати, напомни, кто был твоим отцом, а? А то я что-то забыл. Как его там? То... Том? Торин? Нет, там что-то другое было. Томс? — гадал он. — Моего отца звали Торс, — зло процедил парень. — Точно. То-о-орс. Йомский тролль. Да, был такой, слушай, а как он выглядел, я что-то забыл, — Аскеладд, постучал указательным пальцем себе по подбородку, будто это могло помочь мыслительному процессу. — Сволочь! Торфинн рванул с места, вновь вплотную оказываясь возле мужчины. Второй кинжал у него тут же выбили, оставляя безоружным, первый так же полетел в самый дальний угол комнаты. Аскеладд повалил парня на стол, фиксируя его руки за спиной, а торсом прижимая к деревянной поверхности. Юноша пытался вырваться, но у него не получалось. — Когда ты уже поймёшь, что вестись на такую простую провокацию – верх идиотизма? — Выдохнул он. — Впрочем, кое-чем ты мне сейчас поможешь, раз женщин всех разобрали. Мужчина одним движением спустил чужие штаны. Послышалась ругань вперемешку с пожеланиями сдохнуть. Они обо понимали, что сейчас будет. Может так ему получится проучить этого мальчишку, чтобы тот больше не лез туда, куда не просят? Аскеладд чуть спустил свои штаны, ногами фиксируя чужие ноги, чтобы Торфинн не брыкался, словно лошадь. Немного подготовки и член мужчины уже стоял. Впрочем, ему всегда было плевать кого ебать: женщина, мужчина – разницы нет, ведь дырка одна и та же. Головка тронула тугой анус. — Чёрт.. — выдохнул, — эй, сын Торса, советую тебе расслабиться. — Да пошёл ты..! — договорить ему не дали. Уже в следующее мгновение член с одного толчка оказался внутри юношеского тела. Послышался крик. Аскеладд сжал челюсти. Как же туго. Он усмехнулся, закрывая чужой рот ладонью. — Да успокойся ты. От этого ещё никто не помер, — он самодовольно оттянул правую булку, смотря на то, как член находится в розовом нутре. — Расслабься говорю, сейчас член оторвёшь. Но юноша не слышал. Всё, что сейчас было в его сознание – горящая внизу боль, всё больше разрастающаяся ненависть к мужчине, а так же злость к самому себе, к своей беспомощности. Толчки начались неожиданно. Просто в какой-то момент Торфинн почувствовал меньшее давление, которое сразу же сменилось на новую порцию боли. Глотка начала болеть из-за крика, а из глаз брызнули слёзы. Из-за усталости, которая из-за чего-то разлилась по телу, его клонило в сон, отбрасывая остальные чувства на задний план. — Перестань... Прошу тебя, — начал молить юноша. — Ты сам допрыгался, будто этого и ждал. Терпи, скоро тебе будет пиздецки приятно, — мужчина усмехнулся, чувствуя что внутри становится просторнее. Он начал то сбавлять, то вновь наращивать темп. Юношу унизили, растоптали, опозорили окончательно. Кажется, что ничего хуже не может произойти, но именно в этот момент входная дверь, к которой Торфинн был повёрнут лицом, распахнулась. На пороге стоял Бьёрн. Преданный пёс Аскеладда замер на месте, не зная как реагировать. Слёзы застилали обзор, но сын Торса отчётливо видел большую фигуру в дверном проёме. Очередной толчок внутрь оказался не таким, как были до этого. Глаза юноши широко распахнулись, смотря прямо на вошедшего, а с губ слетел громкий стон. Тело начало мелко подрагивать из-за напряжения, начавшегося удовольствия и холода с улицы. — Бьёрн, заходи, пока всё тепло на улицу не выпустил, — Аскеладд посмотрел на своего преданного напарника, чувствуя, как Торфинн сжал его сильнее, стоило головке коснуться простаты. — Не хочешь присоединиться, раз пришёл? Мелкий уже начал получать удовольствие, — на лице мужчины появилась ироничная ухмылка. Подчинённый вошёл в дом, закрывая дверь на засов, чтобы их никто не побеспокоил. Мужчина прошёл вглубь дома. Он смотрит прямо в мутные глаза юнца, как его рот раскрывается в очередном стоне, звучащем удивительно женственно. И этот малец хотел убить Аскеладда? Он не верил своим глазам, думается, что зрение подводит воина. Но он никогда не жаловался на это. Они с командиром ни раз делили женщин, предпочитая их брать вместе, чтобы оба смогли сразу насладиться процессом, а после идти дальше рубить головы направо и налево. В горле образовался тугой ком. Через силу он сглотнул, тут же развязывая штаны. Колом стоящий член тут же показался, чтобы сразу же оказаться во рту юнца. Бьёрн держал чужую челюсть, чтобы поганец не смел сомкнуть зубы. Глаза Торфинна распахнулись шире, хотя казалось, куда ещё сильнее. Во рту был противный солёный вкус, будто он глотнул морской воды. Рвотные позывы тут же дали о себе знать. Хорошо хоть, что желудок уже второй день был пуст. — Видишь, какой он послушный стал, — ухмыльнулся Аскеладд, делая очередной сильный толчок в разработанное нутро. — Смелее, Бьёрн, или боишься, что твоё достоинство откусят? Самодовольное выражение лица командира раззадорило подчинённого, побуждая к началу фрикций. А Торфинн просто молился о том, чтобы это всё закончилось как можно скорее. Но «скорее» не случилось. Аскеладд резко вышел из юноши, из-за чего ноги второго подкосились, благо его успели подхватить. Бьёрн быстро снял верхнюю одежду мальца, бросая её на пол. Жилистое тело было сплошь покрыто рубцами. Спина, грудь, живот, руки и ноги – казалось, что не было живого места. — Пойдём-ка на кровать, — произнёс командир, обхватив Торфинна рукой за талию. Вертикальное положение быстро сменилось горизонтальным. Юноша не успевал соображать, он просто молился Тору и Одину. Но что толку? Боги никогда не откликались на простой человеческий зов. На всё была лишь воля случая, удача – не более. Очнувшись лежащим на широкой груди, Торфинн посмотрел в столь ненавистного лицо мужчины. Внутри боролись смешанные чувства: не хотелось прекращать, как глупо бы это не звучало, хотелось лечь спать, но больше всего – помыться, смыть с себя эту какофонию отвратительных запахов. Большие ладони развели ноги в сторону, открывая доступ к анусу. Другие, более шершавые пальцы, заставили поднять корпус в вертикальное положение. По инерции парень приподнялся, чем сразу же воспользовались. Вновь с одного толчка в него зашли до основания, задевая простату. От неожиданности и слишком ярких ощущений член юноши дёрнулся, извергая на чужую грудь сперму, одновременно с протяжным стоном. Торфинн закинул голову назад, пытаясь побороть подступившие вновь слёзы, но наткнулся взглядом на Бёрна, который был прямо за его спиной. — Он действительно получает кайф, — прокомментировал мужчина, беря парня за шею, чуть сжав её. Иррационально Торфинн схватился ладонями за чужую руку, чтобы создалась видимость того, что он контролирует силу сжатия. Ярко-карие глаза смотрели в тёмные омуты, а после вновь распахнулись от очередного толчка. Из горла вырвался жалобный стон, а из глаз потекли слёзы. Ему это не нравится. Не должно, так почему? Почему ему приятно? Аскеладд сжал талию мальца, оставляя заметные следы от пальцев. Он глянул на подчинённого, который перевёл взгляд на него. Губы мужчин растянулись в улыбке, когда очередное движение сопроводилось громким стоном. Бьёрн отпустил юнца, роняя того на грудь командира. Торфинн тяжело дышал, пытался перевести дыхание. Ему всё таки перекрыли доступ к кислороду на какое-то время. Парень начал откашливаться. — Не всё так критично, — послышалось сзади. — Я не сильно сжимал. Командир вновь усмехнулся, наблюдая за тем, как Бьёрн подстраивается. Да-а-а, им ещё ни разу не доводилось делить представителя своего пола, но новый опыт – новые ощущения. Подчинённый взял тонкие кисти Торфинна, отводя их назад, фиксируя их за спиной пацана. Юноша начал биться, когда почувствовал бóльшее напряжение сзади. Ему стало по-настоящему страшно. Бредовые мысли, наподобие истекания крови и беременности, затопили разум. Они его порвут. Будет неимоверно больно. Мужчина сзади чуть оттянул край тугого колечка, помещая туда палец. Ещё было туго, но они это быстро исправят. Бьёрн с силой прижал чужие кисти к пояснице, не давая и шанса освободиться, чтобы затем ввести в манящее нутро головку. — Перестаньте! Мне больно! — Закричал юнец, начав сильнее вырываться. — Хватит! Из светлых глаз вновь потекли слёзы, а тело начало вздрагивать от всхлипов. Ужас управлял сознанием. Чувство беспомощности давило, а ощущение стальных ладоней, сдерживающих на месте, повергали в шок. Почему он такой слабый? Почему не имеет ни малейшего шанса вырваться? Если бы он был сильней, он мог бы сбежать, прекратить всё это. В следующий миг рот распахнулся в беззвучном крике. Внутри что-то оборвалось, образуя пустоту. Ощущение чего-то влажного, спускающегося по бедру вниз на постеленную мешковину, заставило скатиться последнюю слезу. — Чёрт, я его порвал, — в голосе можно было уловить выражение раскаяния и усмешки. — Торфинн, тебе же не больно, правда? Твоему отцу было больнее, поэтому ты должен быть сильным, верно? — Насмешливый голос Аскеладда. Юнец опустил запрокинутую наверх голову, смотря прямо в голубые глаза напротив. Красное от слёз лицо, опущенные уголки губ и странно-безразличные провалы глаз – то, что увидел мужчина. Ему показалось, что сын Торса стал простой куклой в их руках, которая не имеет даже права на что-то. — Да, — послышался сиплый ответ. Он усмехнулся, делая толчок, Бьёрн быстро подхватил темп. Торфинн упал на чужую грудь, начав изредка постанывать. Видя, что парень не сопротивляется, мужчина отпустил его руки, которые тут же оказались по бокам Аскеладда, сжимая со всей силой мешковину. Юноша зажмурился, вновь надеясь на то, что это скоро закончится...***
Он лежал калачиком на жёсткой кровати. Из зада вытекала чужая сперма, а внутри всё болело и зудило. В голове было пусто. Из-за пролитых слёз веки будто налились свинцом. Горло болело. Тело казалось не подъёмным – даже рука не хотела шевелиться. Юноша закрыл глаза в надежде провалиться в сон, но неожиданно подступившая тошнота не дала этого сделать. Торфинн перевернулся на другой бок так быстро, как только смог, и, свесившись с кровати, начал блевать. Печёночный сок для переваривая пищи начал выходить наружу. Он схватился за свой живот, давя что есть силы, стараясь выблевать как можно больше. — Да-а-а, не хило мы тебя, — прокомментировал Аскеладд. Юноша поднял глаза на мужчину, стоящего в дверях. В руках у него были миска и стакан, которые скоро перекочевали на стол. — Сейчас сделаю тебе бочку с водой помыться, а пока ешь. Мне не нужен хилый и слабый воин, — произнёс он. — Да иди ты, — с отвращением послал юноша. — Ты только что там был, — мужчина выразительно закатил глаза, а после скрылся в смежной двери. Торфинн проводил его взглядом. Он кое-как поднялся, чувствуя каждый миллиметр тела. Ноги подкашивались из-за слабости, а руки тряслись, грозя расплескать подобие чая на пол. Немного затянувшая рана возле ануса вновь треснула, даря весь спектор эмоций от попадания туда солёной спермы. Юноша зашипел сквозь зубы, не решаясь сесть за стол.Два месяца спустя. Побережье Англии
Торфинн молил всех Богов о том, чтобы это всё скорее закончилось. Почти каждую остановку он ходил между Бьёрном и Аскеладдом, будто шлюха из таверны. Периодически они оба брали его. Снова и снова, снова и снова, до тех пор, пока разум юноши не решался отойти на задний план от перегрузки организма. Сражения днём, нещадная ебля ночью сильно действовали на юный организм, итощали, делали слабее. Именно поэтому последнюю неделю эти двое не трогали его – предстоял долгий бой на берегах Англии за мост, который отделяет два королевства, если Торфинну не изменяет память. Хотя ему всегда было на это плевать. Он знает, что соратники смотрят на него, как на шлюху. Он видит, как они дрочат, когда выходит из шатра Аскеладда. Он чувствует на себе голодные взгляды пиратов, когда они идут по пересечённой местности. И... Он чувствует исходящий от себя запах похоти, смешанный с пóтом и кровью. Даже на поле боя этот кисло-сладкий запах идёт за ним по пятам. Но он никогда не признается себе, что все последующие разы для него прошли всё приятнее, и приятнее, с каждым разом всё острее и острее. — Торфинн, добудь мне голову Торкелля, — скомандовал Аскеллад, как только их корабль подплыл к мосту на достаточное расстояние. Юноша послал мужчину, чтобы после под гогот и улюлюканье толпы спрыгнуть с корабля в воду с кинжалом в зубах. Сверху начали падать в воду брёвна, камни. Сквозь толщу воды слышались крики и звон металла об металл. В голове пронеслась мысль бросить всё, сбежать. Но... Тогда он не сможет убить Аскеладда. Его месть не осуществится... Голову Торкелля он не добыл, но принёс несколько пальцев и кусок уха, который выплюнул прямо под ноги Аскеладду со словами о том, что следующее ухо будет его.Год спустя. Англия.
Сын Торса стиснул зубы. Бьёрн особенно сильно проходился по простате с каждым толчком, заставляя кончать уже на сухую. Юноша давно понял, что скуление, мольбы, просьбы не помогут – оставалось только терпеть и закатывать глаза на особенно острых моментах. — Завтра мы встретимся с новым королём, — произнёс Аскеладд с кубком вина в руке. Мужчина сидел за столом нагой, попивая терпкий напиток. В последнее время он начал наблюдать, отдавая всё наслаждение Бьёрну. Мужчина не знал, с чем это связано, но чем дольше он смотрел на мальчишку, который ловит наслаждение, тем сильнее ему нравилась картина в целом. Не зря он тогда разложил сорванца на столе, иначе ничего этого сейчас бы не было. — Думаешь, что всё пройдёт нормально? — Спрашивает подчинённый, останавливаясь, чтобы повернуть мелкого лицом к себе. Он тоже вошёл во вкус. Больше мужское тело под ним не казалось противным. Теперь оно было, казалось, сексуальнее любого женского, да и сам Торфинн выдерживал, действительно, дольше любой женщины, даже самой опытной. — Не знаю, но будем надеяться на лучшее, — усмехнулся Аскеладд, поднимаясь с места. Кубок был громко поставлен на стол. Торфинн повернул голову к мужчине, смотря на то, как он подходит. Толком снизу заставляет выгнуться, зажмурить глаза, до боли закусить губу в надежде подавить стон, который всё таки вырывается из его горла. Он неосознанно тянет руки к убийце своего отца. Почему в его объятиях он чувствует себя уютно? Куда делись мысли о мести? Неужели он смирился? Он, сын Торса, позволил себе опустить руки? Кинжал, который лежит рядом, призывно блестит. Торфинн специально не смотрит на лезвие, чтобы не выдать свои мысли. Уже год, или больше, прошло с того момента, как его изнасиловали. Кому это понравится? Конечно же никому. Захочется отомстить, убить, унизить. Сделать всё, что угодно, лишь бы вернуть должок. Но... Почему это так приятно? Кажется, что он – сломленная кукла в руках этих двоих, которая не имеет собственной воли и сделает всё, что ей скажут эти двое. Только Бьёрн и Аскеладд. Мужчина с прекрасными голубыми глазами подходит ближе и наклоняется к Торфинну. Они давно начали целоваться. Даже при всех к его губам прикасался то один, то другой. Только эти двое. Они создавали видимость того, что внутри пустота заполняется, что становится легче и... Приятнее, приятнее... В сотню или тысячи раз... До дрожи в коленях, до оргазмов. Их губы смыкаются. Язык Акеладда по привычке оказывается внутри. Терпкий вкус вина ударяет в голову, опьяняя. Хочется ещё. Почувствовать, увидеть, ощутить их удивление, когда они умрут. Юноша стонет в обветренные губы, когда внутри разливается истома. Остатки его спермы вытекают окончательно. Горячая жидкость приятно оседает на животе... Следующий толчок, и он выгибается, широко распахивая глаза и случайно прикусывая чужую губу. Мужчина усмехается как-то по-доброму. Торфинн проводить ладонями по чужой груди, ощущая биение сердца за рёбрами, опускается ниже... Туда, где лежит наточенный кинжал. Толчки Бьёрна становятся сильнее, это говорит, нет... Буквально кричит о том, что он сейчас кончит. Юноша притягивает чужое лицо к себе, впиваясь в манящие губы. Кинжал оказывается в ладони и... В следующий момент он чувствует, как горячая кровь брызгает на лицо, на волосы, заливая собой всё. Она выходит толчками, прямо как сперма Бьёрна несколько мгновений назад. Это сравнение заставляет улыбнуться. Чужие губы холодеют, перестают отвечать. В голову приходит мысль, почему так происходит. Тело Аскеладда содрогается. Он судорожно пытается закрыть рану, но кровь продолжает течь и течь, заливая собой деревянный пол. То, что сейчас представляет его давний враг – туша, валяющаяся на полу в собственной луже крови. Бьёрн колеблется, не понимает, что происходит. Этой заминки Торфинну хватило, чтобы отправить кинжал прямо в центр лба мужчине. Он неверяще смотрит на мальчишку, по лицу которого текут слёзы. Спустя несколько секунд мужчина падает, а из его раны вытекает кровь. Металлический запах заполняет комнату, он смешивается с запахом похоти, образуя для Торфинна такой знакомый коктейль. Такой родной, успокаивающий... Но... Тогда почему он не чувствует облегчения? Он убил убийцу своего отца, так почему не радуется? Почему он чувствует, как огромная зияющая дыра внутри начинает разрастаться всё сильнее с каждым взглядом на трупы? Резко он свешивается с кровати. Из желудка выходят остатки ужина. Воин, который побывал во многих сражениях, который видел смерть и сам был её посредником, извергает всё съеденное. Разве это не иронично?