Рождество для Уайлена

      В далёком детстве, Рождество было для Уайлена Ван Эка, любимого сына и очаровательного ребёнка, долгожданным праздником. Вместе с мамой они наряжали высокую ёлку, а отец поил его тёплым какао. На ночь он слушал сказки, а в само Рождество находил гору подарков под ёлкой. Тогда всё было тепло и уютно. Уайлен был просто счастливым ребёнком, которому повезло по жизни.       Но Уайлену исполнилось восемь, и он возненавидел этот праздник. Тогда случилось первое Рождество, которое он провёл один. Ни одного настоящего подарка в тот год не было под ёлкой, лишь пустые коробки, завёрнутые в яркую бумагу, чтобы гости, ни дай бог, ничего не подумали плохого. На привычном банкете, который он посещал с самого детства, Уайлен впервые понял как это неинтересно. Раньше он общался с другими детьми или сидел, положив голову на колени мамы, пока она говорила с леди высшего света. Сейчас ему приходилось весь вечер молча сидеть рядом с холодным отцом, делая воспитанный и серьёзный вид. При этом ему нельзя было ни малейшим жестом показать другим, как у него болит идеально прямая спина. Синяк двухдневной давности ещё не зажил.       С тех восьми лет он разочаровался в этом празднике. В Рождестве больше не было счастья, не было семейного уюта, тёплого какао и долгожданных подарков. Рождество тесно шло в связке с натянутыми улыбками и трясущимися от усталости руками.       А теперь это было первое Рождество, когда рядом вновь кто-то был. Но Уайлен уже не был тем радостным мальчиком, что с нетерпением ждал праздника, теперь он был разочаровавшимся во многом в своей жизни, главой всего семейного бизнеса и просто сломанным человеком. Как бы вернувшаяся к нему мама и внимательный Джеспер не старались, Уайлен оставался таким же, каким его растили последние годы — разбитым.       — Купчик!       Джеспер налетел на него как маленький ураган. Он тут же сгрёб Уайлена в объятия, оставляя беспорядочные поцелуи на его щеках.       — Джес. Как ты?       — Потрясающе! Мария показывала мне свою новую картину. Там был зал поместья с праздничной елью до самого потолка! Мы же поставим такую? Она была такая красивая у неё, а в жизни получится ещё лучше, потому что делать будем с помощью твоих золотых ручек, правда, Уай?       Слова Джеспера звучали непрекращающимся потоком. Уайлен всегда любил его слушать. Но сейчас ему хотелось закрыть уши и уйти. Казалось, если Уайлен переступит собственный барьер в голове и согласится на шикарное праздничное дерево, то он снова станет тем маленьким мальчиком, что впервые увидел пустые коробки вместо подарков.       — Я не особо хочу праздновать, Джеспер. Давай не надо, у нас и так сейчас много других дел.       Уайлен старался улыбаться, говоря это. Но видно что-то не то отразилось на его лице, потому что Джеспер посерьёзнел. Он говорил своим «успокаивающим» голосом, как умел. Это значило, что он старается приложить все силы, чтобы отразить то, что для него важно происходящее.       — Уайлен, это наш дом, но в первую очередь он твой. Если хочешь, мы не будем ставить ёлку, мы можем никак не праздновать. Ты же знаешь, у нас в Новом Земе и вовсе не отмечают Рождество. Но в Керчии все чуть ли не помешаны на этом празднике. Если не брать в счёт Каза, но ему, кажется, вообще ничего кроме Инеж не нравится. Ты тут вырос, да и Мария говорит, что ты любил Рождество. Так почему ты не хочешь?       — Я…мне сложно. Можно мы потом об этом поговорим?       — Конечно, Уай. Иди сюда, моё солнышко.       Джеспер обнял его, давая время, чтобы успокоить нервы. Объятия Фахи всегда были крепкими, но Уайлен чувствовал, что, если ему станет слишком много, он в любой момент сможет освободиться от них. Это ощущение контроля и безопасности казалось таким непривычным и приятным, что каждый раз заставляло сердце Уайлена биться сильнее.       Дни вновь шли своим чередом. До Рождества оставалась неделя, когда Уайлен стал замечать детали. В доме появились огоньки, свечи и украшения. Это происходило так плавно, что он действительно понял это не сразу.       Странно было то, что ему даже нравилось происходящее. Казалось то, как Джеспер втихую украшает их общий дом, следя за реакциями Уайлена, было действительно очень мило.       — Уайлен, дорогой, — мягкий голос матери встретил его, стоило зайти в дом.       — Д-да, мам? — Ему до сих пор было странно к ней так обращаться, он слишком сильно привык к мысли, что она навсегда покинула его жизнь.       — Я хотела узнать, когда мы будем ставить ёлку? Джеспер говорил, что ты не очень хочешь, но он же ошибся? Ты же всегда так любил наряжать её вместе.       Мария мягко улыбалась. Уайлен не хотел её разочаровывать. Жизнь Марии Хендрикс закончилась в двадцать, когда ей пришлось стать Марией Ван Эк. А потом её время остановилось, оставшись на долгие годы на паузе. Её сыну было восемь, он был обласканным вниманием солнечным малышом. Уайлену Ван Эку было семнадцать, и он не был тем, кого она помнила. Он не захотел разочаровывать Марию, поэтому постарался улыбнуться, когда отвечал.       — Пока времени не было, но можем в выходные. Только ставить будем не такую большую, как раньше. Хорошо?       — Конечно-конечно! Небольшую, только для настроения, — Уайлен не успел придумать, что ответить, как Мария опять заговорила, — хорошо, я тогда пойду, мне надо… — Мария замерла на полуслове, — забыла, что мне нужно было сделать.       Её голос зазвучал печальнее. Инеж оказалась права, когда говорила, что Марии будет тяжело. Проблемы с памятью, ориентированием во времени и пространстве оставались до сих пор, хоть и постепенно её состояние улучшалось. Иногда казалось, что всё становится и вовсе замечательно. А потом на следующий день Мария вновь уверена, что её сыну должно быть восемь. Уайлен делал всё, чтобы помочь маме переживать такие состояния, но казалось и этого было мало.       — Пошли вместе, может так ты вспомнишь, что именно хотела сделать.       Уайлен подхватил Марию под руку и повёл в сторону её комнаты. Большую часть времени она проводила именно там, рисуя. Комната была забита всевозможным хламом, но, наверное, это было последствием стольких лет в стерильной пустоте лечебницы. Уайлен оказался прав, зайдя внутрь Мария вспомнила, что начинала смешивать зелёную краску и та чуть не засохла, пока она уходила.       Жизнь в поместье Ван Эк плавно текла. Уайлен объявил, что первые за долгие годы рождественский приём торгового совета будет проходить не у них. Он говорил о новом опыте и возможностях для других, не упоминая, что он искренне не хочет видеть этих людей на своей территории.       Любой, кто был в поместье Ван Эк во время праздников в прошлые годы, решил бы что хозяева в этот раз решили вовсе не украшать ничего. Не получалось сравнивать те масштабы Яна Ван Эка, которому было важно чужое восхищение и Уайлена, который вовсе не хотел ничего украшать. Хотя, Джеспер потрудился на славу. Праздничное настроение было легко уловить во всём доме. Но всё выглядело естественно и спокойно, а не броско.       Уайлен опёрся на стену, смотря на радостную Марию, которая украшала привезённую сегодня ёлку. Он не хотел ей мешать творить. Сейчас она выглядела так же, как в моменты рисования. Мария подбирала цвета, а сейчас игрушки, склонив голову к плечу, чуть щурясь и напевая незамысловатую мелодию. Нежный поцелуй в щёку прервал Уайлена от наблюдения. Он повернул голову, перед ним стоял улыбающийся Джеспер.       — Уай, — Джеспер протянул ему большую кружку. В ней оказался горячий шоколад. Уайлен сделал глоток и зажмурился от удовольствия. Это был тот самый вкус из детства.       — Спасибо, Джеспер, — Уайлен потянулся к нему и оставил быстрый поцелуй на губах.       — Ты сейчас особенно сладкий, — усмехнулся Джеспер, но тут же его тон стал серьёзнее. — Всё точно в порядке? — Он кивнул на Марию, что украшала ель, — я помню, что ты не хотел ни украшать ничего, ни праздновать. Не хотелось бы, чтобы ты чувствовал себя некомфортно в своём же доме.       Уайлен покачал головой и на его губах осталась немного грустная улыбка. Он не хотел ничего объяснять в подробностях, но всё же Джеспер заслуживал ответа.       — Я никогда не любил Рождество, как и праздники. Даже совсем маленьким. Но я любил и люблю свою семью. В детстве Рождество было временем, когда все были рядом. А потом всё поменялось. Я рад, что теперь моя семья опять со мной.       — Извини, что пытался так навязаться. Уайлен, это действительно чудо, что твоя мама оказалась жива.       — Не только мама. Ты тоже моя семья.       Джеспер не стал отвечать и вместо этого крепко обнял его, мягко касаясь губами шеи Уайлена. Если же Джеспер и почувствовал в этот момент, как в уголках его глаз начали скапливаться слёзы от переизбытка нежности к его солнечному мальчику, то он всё равно ничего не сказал.