справедливый обмен

кардиомонитор похож на безмерную тропу. вплоть до пикселя, и кажется, на молекулярном уровне ровную. пошутить бы про «идеал современных дорог», на которых ни один автомобиль пошатнётся. только вот мерную чашу терпения, наполненную по самый предел, она трясёт что ни есть неистово. изуку больше не сидит на стуле. нет, формально, он там находится - только вот головой он не касаясь многочисленных датчиков размеренно дышит на больничном меховом одеяле. запах фенола пропитывает всё. неприятно отдаёт от пластиковых полок, капельниц, от всё того же теплого одеяла. в больнице тихо, за исключением, разве что, дыхательных аппаратов и всевозможного медицинского оборудования. но эти звуки стали вполне себе естественными. когда датчик пикает, он не поднимает голову. зачем напрасно повышать риск задеть единственные источники поддержания жизни, как это было пять месяцев назад? когда медбрат стучит, оповещая об окончании приёма, изуку все понимает. как и медбрат, что, вероятно, больше никогда не скажет ему "перестать лежать на пациенте". это больше не пугает. не тогда, когда этот парень почти полгода назад выпустился, и через пару недель и обновлении рейтингов предстанет на публике как герой номер один. у каждого есть свои ошибки, это нормально. это свойственно каждому. поэтому нет проблем в том, чтоб использовать эти ошибки как горький, но надежный опыт, стремительно маршируя дальше. но что медик никогда не поймет, так это то, почему он так неохотно отпускает руку своего лучшего друга. почему не отрывается от ошибки хотя он не может сказать наверняка. датчик вновь пиликает, не обращая на себя никакого внимания. *** каждый раз просыпаясь в запахе медикаментов, шото держал его руку в своей. сонный, спящий, голодный, весь в ушибах - отказавшийся от медецинской помощи. абсолютно всегда, после победы над все за одного и томурой. изуку знает - в 16, истощенный нагрузкой и ответственностью он был опустошен в эмоциях. напускная улыбка может и проходила - она являлась весьма искренней - но взгляд его друзей, кажется, обладал какими либо сверх-силами. он не скроет, что был рад поддержке одноклассников, когда это все таки взлетело: это никогда не будет проигнорированым. он так же часто находился с матерью, он получал тепло. но никогда не был по настоящему согрет после этих ледяных утроб. и шото, что никогда не был особо хорош в эмоциях, выражал их с изуку как никогда ранее. возможно, по этой причине, он и смог заметить неполноту картины-пазла мидории изуку. и тогда он, на мнение мидории, пошел самым нечестным путём из всех, что мог предоставить. позволил произносить его имя, брал за искалеченную руку замечая малейший намек на волнение, улыбался до неимоверности нежно, когда он нуждался в уверенности в чьих-то глазах. и это чертовски хорошо на нём работало. так же хорошо, как и знание о том, что шото хоть и делает это через их дружбу, через попытки залатать все трещины его сознания, вкладывает в каждое незначительное действие дюжину любви, что выходит за рамки понятия нормальности. он даёт. даёт много: время, внимание, слова. старательно приготовленные завтраки, честно поднесенная микстура или градусник. единственное, что шото тодороки может у него взять, так это шарф чтобы добежать до ближайшей аптеки за рецептом. можно с уверенностью сказать: его «обмен» выглядит как его собственное сердце на чужое принятие того самого сердца. они никогда даже не пытались говорить об этом - ни о чувствах, ни о том, что это длится чертовых два года. никто не называет это чем то большим, чем хорошая дружба. и никто, кажется, не против. – шото, – моргает изуку, сидя на больничной койке. и, на третий год обучения выдаёт долгожданную для его близких и класса «А» в целом вещь. – я не хочу погибать. в тот день он проснулся от недельной комы. и эти слова были первым, что шото услышал. и, возможно, ожидал. тишина сейчас - лучшее, что могло случиться, только вот лишь ветер шумно стучит по окнам. к счастью, это им не мешает. изуку просто расставил все по полочкам, и, кажется, приняв очевидное. еще пару минут они перебрасывают слова взглядами, а после тодороки осторожно улыбается. он знает, что висит у мидории на языке, поэтому не думает, отвечая на фантомно висящий в воздухе вопрос. – изуку, это нормально.. для героя. до этого момента он не спрашивал у мидории разрешение на произношение своего имени. но тот, кажется, не против хоть какого либо эквивалента веса и цены в их обмене. и вздыхает, переворачивая тыльную сторону запястья на ладонь. – спасибо. между ними нет неловкости, а вот недосказанного слишком много. он считает шото, с которым сейчас переплетает пальцы, чудесным другом. замечательным. изумительным, чёрт возьми. но он не знает, сможет ли дать ему то же самое в ответ. точнее, он никогда особо не задумывался - словно это был единственный запрет, при принятии чужого сердца. души. даже тогда, когда очередной раз посла этих слов шото, прикрыв ему спину на задании в клайде, оказывается 258 день лежащим в коме. изуку никогда не думал, что придаст внимания и какого-либо шанса чувствам граничащим с романтикой после оплошности с тогой химико. но он глубоко погружается в них, когда с неприятно колющими глазами перебирает разноцветные пряди друг от друга; когда вновь и вновь берётся за чужую руку, в надежде получить то самое застряющее в горле тепло; когда вместо очередного прощания осторожно касается губами чужой макушки. ладно, изуку пропускает мысль о том, что их взаимоотношения подходят на дружеские меньше, чем хотелось бы понимать. а медбрат ничего такого не пропускает, и прямо «диагностирует» изуку глупую, но крепкую влюбленность. ну. оспаривать его слова никто не будет. как и удивляться. удивляет лишь очередной писк датчика и слегка взлетевший график на кардиомоторе.