Наверное, это и есть любовь...

      Кто бы подумал, что взрослый парень, воспитанный улицей и имеющий свои принципы, влюбится в беззаботного парнишку. Парнишку музыканта, светловолосого, с прекрасными голубыми глазами, мурлыкающим как котик.       Он почти не изменился, даже когда пришился. Точнее, изменился, но с близкими оставался тем же Андрейкой — маленьким и хорошим.       Валера делал всё, чтобы добиться своего мальчика. Делал всё, чтобы он и с ним был таким нежным, не боялся ничего, мог насладиться присутствием и только смеяться.       Они как те самые подростки, которые шарахаются по подъездам и заброшкам, лишь бы их никто не увидел. Они часто сидели дома, когда не было взрослых…       Обстановка старого и привычного подъезда была уже выучена наизусть.       Они снова и снова будут сидеть здесь, вдыхая табачный дым в лёгкие и выпуская его потом тонкой струйкой, деля одну сигарету на двоих. Они будут рассказывать, как прошёл их день и обсуждать планы на будущее.       А когда мама Андрея будет на работе, а сестра в садике, они придут к нему домой и будут валяться на кровати, оставляя поцелуи на всех доступных местах тел друг друга. Потом Турбо отроет свою старую гитару и будет учить играть Андрея. У того не будет получаться, но он будет стараться ради Валеры.       Старший приходит и будет приходить на все его выступления с пианино. Сам то научиться не может. Прям как Васильев на гитаре.       Сейчас они сидят у Андрея в гостях. Смеются, попивая чай и предвещая, какой будет следующая драка с Киноплёнкой, которой не понравилось, что те отмудохали Разъезд и Хади Такташ.       Нет, они не боялись: было волнительно, но не сильно.       — Даа, я всё ещё помню, как Марат орал: «Вова! Вов!» — смеётся младший, парадируя друга.       — Да-да! Получили они тогда от нас. И Киноплёнка получит! — уверенно говорит Туркин.       — Конечно, а как по-другому, — Андрей убирает со стола и хватает старшего за руку, уводя в комнату.       Тот не задавал лишних вопросов, а просто следовал за ним.       — Что ты хочешь? — всё-таки спросил Валера, когда его усадили на диван.       — Вообще — тебя, но сейчас хочу, чтобы ты сыграл мне на гитаре, — лучезарно улыбнулся блондин, вручая в руки парня старую гитару и присаживаясь напротив.       — Оххх, ради тебя сделаю и то, и то, — ухмыльнулся Валера, проводя пальцами по грифу и подставляя аккорды уже до автоматизма заученной песни, которую младший ассоциирует с ними.       Рядом с ним Турбо был всё ещё ребёнком, который хотел быть счастливым, которому купили маленького котенка, о котором нужно заботиться.       В тишине квартиры раздался тихий и наполненный нежностью голос старшего вперемешку с тихой игрой на гитаре.       — Наверно, это и есть любовь, когда бессонница в тишине… Всё переломится вдруг во мне… Сейчас, и так внезапно. Больно не будет, с неба — вода. Мы счастливые люди под дождём без зонта. Нас не отпустит, я с тобой навсегда. Навсегда-а-а-а… — пропел старший, смотря на реакцию Андрея.       Тот сжался в комок, утопая в его голосе и следя за его движениями, за его глазами. Хотелось остаться в этом моменте навсегда…       — Валер… Ты прекрасен, — тихо прошептал младший, заглядывая ему в глаза.       — Ты тоже, принцесса, — ласково промурлыкал Турбо, убирая гитару в сторону. Пододвинувшись к своему парню, он приобнял его за талию и уложил к себе на плечо.       Может, было бы и лучше, если бы этот момент длился вечно… Так всем было бы легче. Так было бы проще…       С того момента прошло два дня. Они всё-таки сразились с Киноплёнкой и, как и говорили, одержали победу, но не без последствий. Андрей попал в больницу… Валера навещал его каждый день, благо, там работает Наташа — девушка Вовы Адидаса.       Турбо, как обычно, пришёл к Андрею в восемнадцатую палату. Тот его радостно встретил. Пока ходить не мог, но знал, что скоро начнёт.       — Привет, Андрейка, соскучился? — шагая ближе к младшему, спросил Туркин.       — Очень… Тут так скучно, особенно, когда тебя нет рядом, — протянул Андрей, смотря на своего парня влюблённым и радостным взглядом.       — Я рад, что скрасил твой день своим присутствием, — Турбо присел рядом на стул возле койки. — Там о тебе все беспокоятся, Зима все перемячики со стресса сжирает, — хихикает старший.       — Хах, тогда давай, когда меня выпишут, мы приготовим вместе перемячиков и накормим Зиму? — так же смеясь спрашивает Васильев.       — Конечно, давай! — с радостью соглашается парень.       Они остались сидеть в тишине. Она не нагнетала, а наоборот успокаивала. Они смотрели друг на друга. Было так хорошо…       Тишину прервал тихий голос старшего, который начал напевать знакомую песню.       — Наверно, это и есть любовь…       — Когда бессонница в тишине… — тут же подхватывает Андрей, вспоминая эту прекрасную мелодию. Он растягивает ноты ещё немного хриплым от сна голосом.       — Всё переломится вдруг во мне.       — Сейчас, и так внезапно.       — Больно не будет, с неба — вода.       — Мы счастливые люди под дождём без зонта.       — Нас не отпустит, я с тобой навсегда…       — Навсегда… — заканчивает Андрей, улыбаясь старшему.       — Я завтра к тебе ещё приду, — встаёт с места Валера и целует парня в губы. — Увидимся, малыш, — ещё раз поцеловав парня, Турбо покидает палату.       На следующий день, как и обещал, он приходит в больницу. Пройдя по уже знакомому коридору, выводящему к восемнадцатой палате, и проходя в неё, он не обнаружил парня и его вещей на месте. Быстрым шагом он дошёл до стойки регистрации.       В голове мелькали разные мысли, но Турбо предпочёл оставить только одну, что парень решил сделать ему сюрприз, и его уже выписали.       — Здравствуйте, а где парень из восемнадцатой палаты? — привлекая к себе внимание, спрашивает Валера у женщины в белом халате за стойкой.       Она начинает перебирать бумаги, но вскоре резко останавливается.       — Из восемнадцатой… Наташ, выйди поговори с ним, — просит её женщина и отворачивается.       Турбо совсем не понимает что случилось.       Наташа подходит, отводит его в сторону и приобнимает за плечи.       — Валер, мне очень жаль, но его не стало сегодня ночью… — всхлипывая, произносит девушка не в силах сдерживаться.       Турбо застыл. Как это не стало? Это шутка? Нет, нет… Не может быть, чтобы его мальчика, его мальчика больше не было!       — Нет! Ты врёшь! Не может быть! — орал Турбо. Из его глаз по щекам начали скатываться горячие слёзы, падая на пол больницы.       Девушка ничего не ответила, только обняла сильнее.       — Андрюш… Нет…              Как быстро проходят дни. Вроде только несколько дней назад он сидел с этой же гитарой в руках у Андрея дома, а вот он уже сидит с ней на его же могиле.       Слезы капали градом из красных глаз. Он никогда в жизни столько не плакал. Хотелось лечь тут же рядом. Не хотелось жить без его мальчика, без его лучика света, без его любви…       Он привычно держит старую гитару, перебирая выученные аккорды и напевая вполголоса знакомую до боли песню… Их… Их песню.       — Наверно, это и есть любовь…       Когда бессонница в тишине,       Всё переломится вдруг во мне,       Сейчас, и так внезапно…       Больно не будет, с неба — вода       Мы счастливые люди под дождём без зонта       Нас не отпустит, я с тобой навсегда       Навсегда…       Окна откроем, выше взлетай       Дальше нас двое, мы шагнём через край.       Только с тобою, с тобой — так и знай!       Навсегда…       Наверно, это и есть мечта,       Когда слова твои наизусть.       Бесчеловечная красота с ума свела меня, словно…       И мне глаза твои — высота.       И я лечу в них, и не боюсь.       И вдруг закончится тишина.       Вдыхай, вдыхай меня снова…       Валера склонился над могилой, роняя на неё кристально чистые слёзы. Турбо достал что-то из пакета стоящего рядом и аккуратно положил в тарелку рядом с плитой.       Он принёс ему на могилку перемячики, которые приготовил сам. Он накормит ими Зиму, как и обещал. Вот только есть он их будет не в компании самого Андрея, а на его поминках…       Споёт мне песню новую…       И позовёт с собою…       Ты постучишься в дверь мою…       И я тебе открою…