Это — новый прекрасный день

      Иду вперёд. От этой ходьбы в сумасшедшем темпе ноги разрывает от боли, которую невозможно описать — её надо один раз почувствовать. Она преследует меня на протяжении нескольких лет и мгновенно, в самый ответственный момент, достигает своего абсолюта. В фазах таких приступов кажется, что кости вот-вот раздробит, и, упав, я останусь лежать на тротуаре, скрутившись в припадке. Но останавливаться нельзя. Поэтому после каждого шага я корчу измученную гримасу, но двигаюсь дальше. Вдох.       Выдох.       Меня тошнит. А от гудков телефона ещё больше раскалывается голова. Если раньше проигрываемая песня вызывала во мне хоть что-то похожее на положительные чувства, то сейчас от неё хочется только биться в конвульсиях. Но сил на то, чтобы сменить рингтон, никогда не хватает, и въедливая мелодия повторяется.       Sun is shinin' in the sky,       There ain't a cloud in sight…       Из-за ливня, разрезающего пространство на части, одежда промокает насквозь и противно липнет к телу.       It's stopped rainin'.       От ветра я сжимаюсь в маленький дрожащий комок. Пытаюсь дышать. Пытаюсь и задыхаюсь воздухом ещё больше. Вода попадает в рот. Я давлюсь ей, откашливаюсь, и всё начинается сначала.       Everybody's in a play,       Помню, что стараюсь сдерживать эмоции, но идея проваливается. И когда кадр переключается, я начинаю реветь навзрыд.       And don't you know,       It's a beautiful new day.       Вы можете представить себе, как это происходит. Сначала на глаза медленно наворачиваются слёзы. Это немного пугает. Казалось, я уже не способен плакать, но всё выходит иначе. Через влажную пелену удаётся разглядеть лишь яркий свет фар. Неприятное ощущение, но надо терпеть. Недолго. Потом становится только хуже. Нескончаемый звонок, больные ноги, удушье. Всё давит на тело тяжёлым грузом, отнимающим кислород, и я заканчиваю бороться слишком рано. У меня просто не выходит. Я ломаюсь. Падаю на колени прямо перед подъёмом на мост. Сложившаяся ситуация вызывает во мне жгучую злость на свою никчемность, и, чтобы как-то выплеснуть её, чтобы наказать себя за слабость, я разъярённо колочу кулаками об асфальт до кровавых ссадин. Сигналящие друг другу на дороге люди отнимают мои права на крики о помощи, и на их фоне голос бесследно теряется. Я захлёбываюсь слезами, которые текут по лицу вперемешку с хлестающим меня дождём. Я больше не могу идти. Тело разбилось на кривые обломки.       Mr. Blue Sky, please tell us why       После шестнадцатой вибрации достаю телефон из кармана.       You had to hide away       For so long…              Не возьму.       Where did we go wrong?       И в подтверждение своих мыслей я яростно ударяю его об асфальт. Смотрю, сильно ли пострадало стекло. И бью его снова, снова и снова. Смеюсь и задыхаюсь. Снова. Кричу. Снова. Бью, пока он окончательно не перестаёт гудеть и отбрасываю в сторону.       Эмоциональный всплеск оставляет за собой опустошение. Тогда и наступает время подняться в последний раз. Чтобы не упасть, я опираюсь об ограду. Так и начинается покорение собственного Эвереста.       Люди, сидящие в комфортных машинах, даже не глядят на меня. Им плевать, и я не осуждаю их. Где-то там у них своя жизнь, и в неё я не вхожу. Я никуда не вхожу. Меня знают все, но все меня забудут. У меня есть имя, но оно ничего не значит. Отгадай, кто я? Шучу. Не надо.       Перед заключительным шагом я пересиливаю себя, чтобы не свалиться вновь. Дышу. Отсюда открывается красивый вид на город. При других обстоятельствах, возможно, вышло бы сделать пару фото на память, как факт того, что я зашёл так далеко. Но спокойствие перед концом не длится долго.       Твой силуэт всегда было сложно спутать с чьим-то другим. И когда я замечаю его, что-то внутри меня вдруг разрушается, а всевозможные слова застревают поперёк горла.       Ты идёшь не спеша. Чёрный зонт спасает от нежелательного попадания под ливень и промокания дорогого костюма от неизвестного мне люксового бренда. Снова одет с иголочки, Мистер Голубое Небо. Моё почтение. Разницу между нами я ощутил ещё в первую встречу, и сейчас это вызывает чувство дежавю. Кажется, мы с тобой никак не поменялись. Ты всё также строишь из себя чёртого Рокфеллера, пока я едва тяну на бездомного щенка. Всё также кривишь самую мерзкую и слащавую улыбку из своего арсенала, которая раньше казалась мне чем-то неземным, и любезно подходишь чуть ближе, чтобы мы вдвоём оказались под зонтиком. Жаль, что это не особо мне поможет.       «Опять за своё» давно является твоей любимой фразой. Ты до боли сжимаешь моё плечо и продолжаешь. Почему не ответил на сообщения и звонки? Не слышал. Мистер Голубое Небо рассказывает, что по моей вине ему пришлось отпроситься с работы. Куда собирался идти? Неважно. На это ты недовольно цокаешь. После десятка вопросов наконец повторяешь свою главную мантру, как и во все предыдущие разы:       «Отвечай мне нормально. Некоторым людям в моём окружении кажется, что ты неадекватен. И при каждом случае приходится тебя выгораживать… Знаешь, я сделал для тебя столько, сколько никогда ни для кого не делал. А в ответ вместо банальной благодарности ты снова меня позоришь, плюя на всё».       Я думаю о том, что хочу исчезнуть. Но ты всё говоришь, говоришь, и твой голос сливается со звуками улиц. Заткнись. Я умоляю тебя заткнуться. Прошу уйти, потому что вообще не понимаю, зачем ты пришёл. И такие просьбы явно тебе не по душе, потому что вслед за ними я получаю звонкую пощёчину.       От неожиданности я резко отскакиваю назад, еле удерживая равновесие, и хвастаюсь за лицо. Мне больно. Мне страшно. Мне холодно. Ты знаешь, что совершил, но не планируешь извиняться. По твоему замыслу сказать это нужно именно мне, но я молчу. У меня ещё есть немного здравого смысла на осознание своей невиновности. Тогда меняешь тактику: прикидываешься, что ничего не произошло.       Утаивая разбушевавшееся раздражение, ты наклоняешься совсем близко. Наверное, я должен смутиться или покраснеть, но ничего не происходит. В животе не порхают бабочки — им уже давно поотрывали крылья. Когда ты мажешь своими губами по моим, я испытываю только отвращение. Выходит что-то противное настолько, что тошнота подступает с новой силой, и организм не противится этому позыву. Я толкаю тебя в грудь, хватаюсь за перила и перевешиваю через них голову. Остатки ужина летят в гадко пахнущую реку, где скопились пластиковые пакеты и бутылки. Мне хочется выблевать не только еду, но и свои органы в надежде, что тогда получится стать абсолютно пустым. Но я не могу. И это очередной повод для скорби.       Теперь ты смотришь на меня с заметным призрением, находясь на грани. Я снова тебя разочаровал и испортил настроение. Поговорим об этом дома. Почти открываешь рот, чтобы озвучить это вслух, но тебя останавливает звучание мобильника. Это подчинённый/родственник/старый друг. Ты быстро поднимаешь трубку и отходишь. А я смотрю тебе в спину. Выжигаю в ней дыры и напоследок надеюсь, что ты сгоришь дотла.       Когда ты наконец оборачиваешься, чтобы невзначай посмотреть на меня, я уже перелажу через ограждение. Ледяные перила обжигают холодом руки. Дома я представлял, как полечу вниз, как закончится бесконечная пытка. Как закончится весь мир и перестанет существовать.       Но все мысли прерывают чужие визги. Одна из глазеющих на это шоу женщин опускает окно автомобиля и начинает орать. На меня, на тебя, на нас. Одумайся. Остановите его! Молодой человек, остановите его. Но ты, молодой человек, не реагируешь и только гневно хмуришь брови. «Играешь в жертву? Ну давай. Давай! Вперёд. Выставь меня злодеем», — в твоих глазах вызов. В моих — ненависть. И я решаюсь. Я размыкаю пальцы. Это моя победа, Мистер Голубое Небо. И в честь неё когда-нибудь ты должен сдохнуть в муках следом за мной.       Женщина вопит о том, что ты мог меня спасти, но никакой ответной реакции не поступает. Собеседник до сих пор что-то затирает тебе, и, притворяясь, что слушаешь, ты на деле находишься в другом месте. Занятые руки не позволяют закурить свои гадкие сигареты, невзирая на огромное желание, и единственное, что остаётся тебе в итоге — вглядываться в волнующуюся речную воду. И этому тоже наступает свой конец. Внезапно начавшийся истерический смех сбивает мужчину на той стороне с толку, и он быстро заканчивает разговор, обещая перезвонить в другой раз. А твой хохот всё продолжается и только нарастает, пока от него до боли не скручивает живот.       И это был бы весьма забавный финал, но жизнь любит тебя очень незаслуженно.       Следующий день наступит. Я снова проснусь в твоей квартире, уставившись в потолок. С кухни будут доноситься грохоты посуды и включённая на колонках «Mr. Blue Sky». Я нигде не найду свой телефон. Всё случившееся покажется мне до ужаса реалистичным сном, пока всё не повторится. Последствиями второго срыва станут горячая ванна и лезвие. Тогда я впервые выкурю твои сигареты и убежусь в том, что они поистине омерзительные. Включу любимую музыку и почувствую мимолётное спокойствие, чего не происходило очень давно. А через время кровавый водопад окрасит ещё тёплую воду в алый. Но несмотря на тишину, исход будет тот же, как и на шумном мосту.       Начнётся замкнутый круг, сраный День Сурка, где ни одна смерть не сможет убить меня полностью. Я буду кричать. И меня снова заткнут гудящие машины.