People Eater

Маленькая, холодная, трепетно дрожащая рука лежала на колене Клауса Ягера, трогательно и нежно разрезающего горячую плоть и холодную кожу на ладошке молодой девушки Анны. Хрупкое, обнажённое тело с любовью жмётся к сильным ногам. Мир перед глазами плывёт от слёз. Горячая кровь грела руку, а боль дрожью бежала по телу, пробирая до костей. Проведя напоследок аккуратно лезвием по всей длине руки, штандартенфюрер полюбовался своей работой: изуродованные ранами ладони обильно поливались солёными слезами, вызывая лёгкое пощипывание, такая же ситуация была и со ступнями переводчицы, а под ребром красовалась только-только начавшая заживать рана. При это девушка не выглядела печальной, а даже на против, довольной. - Jetzt bist du wie Christus in weiblicher Form. (теперь вы подобны Христу в женском обличии) - Danke. (благодарю) Ягер притянул за запястье Ярцеву и посадил к себе на колени. Нежно взяв ладонь Анны за тыльную сторонуи поднеся её к своим губам он стал лизать рану. Нежный, сладкий вкус плоти сочетался с металлическим привкусом крови. Клаус заботливо слизывал даже самую маленькую капельку крови и "дразнил" языком "заусенцы" мышц. Девушка же сжав зубы лишь изредка охала. Слёзы всё ещё обрамляли аккуратное личико. Вдруг Ягер схватил Анну за волосы и потянул её голову назад, прошептав: - Eines Tages werde ich mich meinen Fantasien beugen und dich essen. Anna, verstehst du das? (Однажды я прогнусь под своими фантазиями и съем вас. Анна, вы это понимаете?) - J-Ja (д-да) --- У Ивушкина сердце кровью обливалось когда он видел яркие свежие шрамы на бледной коже девушки, а когда она в очередной раз попадала в лазарет молодой танкист думал что с минуты на минуту стеснительная переводчица покинет этот мир. И тем больше его удивляло то, с каким огнём, нет-нет, настоящим пламенем в глазах она по вечерам шла в кабинет фрица-Николауса. Коля бал парень не тупой и мог сложить дважды два. Но он просто отказывался верить в то, что такое хрупкое существо по своей воле шло к этому тирану, который явно не чаи с ней гоняет. Однажды он таки зашёл в лазарет, проведать подругу. Надо отметить, что за годы, проведённые в концлагерях, он привык к жестокому отношению с заключённым и различным, нелицеприятным зрелищам. Но будет глупо отрицать, что состояние переводчицы нашло отклик в его сердце. --- Очередной отчёт о работе над танком. Очередной пустой разговор. Очередной тупой фрицерский язык, который и так последние пару лет слышен со всех сторон. Так думал Ивушкин, направляясь в кабинет Штандартенфюрера. Да и начиналось всё именно так. Но чем дальше заходил разговор, тем больше Ягера уносило не туда. - Nikolai, ist dir aufgefallen, dass wir heute einen anderen Übersetzer haben? (Николай, вы заметили, что у нас сегодня другой переводчик?) Этот вопрос насторожил танкиста. Он вопросительно приподнял бровь. -Ich habe sie getötet. (Я убил её) Вот уже и переводчик смотрит на немца глазами по пять копеек. - Oh, wie sie sich mit einem Messer im Hals an mich klammerte und an Blut erstickte. (Ох, как она вцепилась в меня с ножом горле и захлёбывалась кровью) Эта и дальнейшие реплики фрица не были переведены, но он этого не замечал, продолжая свой моналог: -Und wie schön wurde sie in meinen Armen schlaff! Ich möchte sie besitzen. Ich möchte Abende und Nächte in Annas Gesellschaft verbringen. Ich möchte in ihre leeren Augen schauen und glauben, dass sie lebt. (И как красиво она обмякла у меня на руках! Я хочу владеть ею. Я хочу проводить вечера и ночи в компании Анны. Я хочу смотреть в ее пустые глаза и верить, что она жива.) Эти речи убивали Ивушкина с каждым новым словом, вылетевшим из поганого рта Николауса. Ему становилось тошно от одного факта существования такого противного нечто (человеком его назвать у танкиста язык не поворачивается). - Sie ließen mich nicht bei ihr bleiben. Aber ich habe immer noch drei ihrer Finger. sie sind genauso schön wie sie. Oh, ich erinnere mich, wie sie das Messer mit den Fingern in ihre Kehle bohrte, während ich leise flüsterte. (Они не позволили мне остаться с ней. Но у меня все еще есть три ее пальца. они такие же красивые, как и она. О, я помню, как ее пальцы вонзали нож ей же в горло, пока я тихо шептал.) Говоря это он дрожащими от возбуждения руками достал из ящика три пальца. Часть плоти на них отсутствовала. Постанывая, Ягер с вожделением провел языком по пальцам. Поняв, что штандартенфюрер не обращает на них внимания, Ивушкин и переводчик, сдерживая рвотные позывы, уже хотели уйти но... -Warten! (погодите!) - Клаус крепко схватил обоих за плечо - Glaubst du, ich lasse Sie gehen, nach dem, was ihr beide gehört habt? (Думаете, я отпущу вас после того, что вы двое услышали?) Уровень адреналин в крови Николая вскочил до небес, и в выборе "бей или беги" он выбрал первый вариант. Метким попадание он расквасил нос Немцу, окрасив пространство под ним в красный. - Scheiße (Дерьмо) Достав из кармана нож тот набросился с ним на танкиста. Поняв, что на него забили, как бы переводчик не хотел помочь товарищу, ноги сами несли его как можно дальше от злополучного кабинета. А тем временем, за счёт превосходства в физическом состоянии, ССовец без особых проблем повалил Колю на холодный пол. - Ich brauche dich immer noch, aber es ist besser, dich zu töten. (Ты мне ещё нужен, но лучше тебя убить) - резкая адская боль проходит судорогой по всему телу танкиста. --- Тилике настойчиво стучал в кабинет начальника. Уже было довольно поздно, но мужчина знал, что трудоголик Ягер зачастую в это время даже и не собирается заканчивать с работой. Простояв так ещё пару минут, гауптштурмфюрер уже хотел было уйти, как вдруг обнаружил, что дверь не заперта. - Herr Jäger, die Behörden haben das Dokument übergeben- (Герр Ягер, начальство передало документы-) - Начал было офицер, да так и замер, увидя картину, разворачивающуюся у него на глазах: На полу распластался изуродованные труп, опознать который уже не представлялось возможным, в луже крови. Шея его была обглодана до костей, с которых всё ещё свисали клочья плоти, а лицо было обезображено глубокими ножевыми ранениями. Но больше всего Тилике поразило не этот "Арт объект", а его "автор". Клаус нависал над телом и с жадностью зубами отрывал мясо, всё более и более оголяя белый скелет, пока его руки бродили по торсу неизвестного, "лаская" хладный труп. Наконец заметив присутствует постороннего, штандартенфюрер поднялся, изподлобья смотря на своего адъютанта, которой теперь мог рассмотреть своего начальника "во всей красе": торс и руки были все в крови, медленно капавшей на пол, лицо также вымазано красным. Ягер глубоко дышал сломанным носом. Гауптштурмфюрера начало выворачивать на изнанку, как вдруг Клаус решительно пошёл в его сторону. Он хотел было вылететь пулей из кабинета и нестись куда глаза глядят, но его грубо схватили за воротник и бросили в глубь комнаты. Раздался щелчок дверного замка. -Sei ein guter Junge, Tilike, und vielleicht verschone ich dein Leben. (Будь хорошим мальчиком, Тилике, и, возможно, я сохраню тебе жизнь.) - Штандартенфюрер пративненько улыбнулся окровавленными зубами и вернулся к своему отвратному занятию. Прийдя в себя, мужчина выхватил из за пояса пистолет и прицелился трясущимися руками. Почуяв неладное, каннибал обернулся и в одно мгновение оказал прямо перед своим подчинённым. - Aber ich wollte wirklich dein Leben retten. (а ведь я и вправду хотел оставить тебя в живых) - сказав это, Ягер уже замахнулся, как вдруг раздался выстрел, пара шагов и тишину снова пронзил грохот. Офицер всё ещё сидел на полу, смотря на труп человека, которому некогда был готов доверить свою жизнь. Он не знал, что делать будет дальше.