Защитник справедливости

— Чёрт возьми, Мари, — Канна коснулась ладонью лба, — могла хоть чуть-чуть сдержаться? И сделать толком ничего не дала. Мари капризно поджала губы: — Но эти людишки были просто омерзительны. — Да, были! — Матти окинула взглядом поверженных T-Production. — И мне так показалось, Мари-тян! — Ладно, — заулыбалась Канна. — Раз мы управились так быстро, веселье наступит даже раньше. — Веселье? — подскочила Матильда. — Какое ещё веселье? — Ты что, не слушала пророчество Опачо? Кто участвует в следующем матче, а? Матти хлопнула себя по лбу: — Ах, это! — Скучно, — пробормотала Марион. — Да, Мари. Тоска-а. Слишком всё очевидно. И на что иксы только рассчитывают? Втроём против мастера Хао… — Пф. Никак вам не угодишь. Неужели вы не хотите увидеть, как мастер разделается с этими «праведниками»? Столько боли мы натерпелись из-за подобных им двуличных ублюдков, рядящихся борцами за справедливость. В коридоре между ареной и трибунами Ханагуми пересеклись с командой X–III. Матильда прыснула и тихо, но так, чтобы слышали все, обратилась к Канне: — Они даже не представляют, что их ждёт. С усмешкой Канна подхватила: — Надеюсь, они помолились, чтобы Он подарил им лёгкую кончину. Ведь от тех, кто встаёт на Его пути, не остаётся и пепла. Она издевалась над всеми троими, но смотрела только на капитана-здоровяка. Однако он прошёл мимо, решительный, спокойный, высоко держа могучую голову, стриженную по-офицерски. Огромная рука его была сжата в кулак. Такое неприступное равнодушие задело Канну сильнее, чем могло задеть любое грубое слово. Она не заметила, как заговорила с капитаном напрямую — неотвратимое желание привлечь его взгляд охватило её всю: — Совершенно бездарно потратишь свою жизнь. Хотя, может, твоя «святая» мученица будет счастлива. Расстаться с жизнью из прихоти десятилетней соплячки… незавидная судьба. Паяц в маске засмеялся: — Чего эта грубиянка прицепилась к тебе, Венстар? — Марко прав, — вздохнула блондиночка. — Прихвостни Хао абсолютно безнадёжны. — Сейчас не задумывайтесь об этом, — подал голос капитан. Все трое вышли на арену. — Хочу пить, — пожаловалась Марион. Матильда взяла её под руку: — Пойдём, Мари. Угощу тебя газировкой. А Канна смотрела в широкую спину ступающего по арене ангела и не могла совладать с непонятным отчаянием. — Да как этот плебей смеет не уважать леди Бисмарк! — Помолчи, Ашкрофт. — Она отвернулась и побрела вслед за подругами. Словно молнией её поразило мыслью: — Вот идиот. Сам ведь знает, что умрёт сегодня.