Snowman.

Калейдоскоп разноцветных платьев звенит на танцполе, вздымаются и опадают пышные юбки, — розовые, зелёные, и цвета тёмной-тёмной ночи, усеянные яркими стразами. В такт новомодному хип-хопу движется нестройный ряд классических туфель, штанины брюк вздымают с пола пыль и опавшие пёстрые конфетти. На трибуну тихо проскальзывает директор Вагина, дважды стучит по микрофону, и музыка начинает стихать. — А теперь...Медленный танец. Мягкий голос разносится по залу, и начинает звучать классическая музыка. Этот вечер был великолепным. Но знаете ли вы, как звучит звон битого стекла? Как доносится треск прозрачной крошки из-под ботинок, когда за окном леденящий, снежный мороз? Как замирает воздух, будто бы в вакууме, когда всё снова идёт не так? В ушах в такие моменты обычно остаётся только писк. Но нет, Морти всё так же слышал музыку, пока стеклянное сердце, так безобразно упущенное хордами разбивается о паркет под ногами. И вот в ближнем ряду вьются рыжие волосы Джессики, а по молочно-белой шее, словно гремучая змея, скользит чужая рука. Сильная, тёмная, сдвигая те самые рыжие волосы в сторону. Джессика мягко улыбнулась и провальсировала дальше, поддерживаемая чётким шагом Брэда. Каждый взмах её платья ощущался как проход лезвием по душе. Тёмного-тёмного, ка ночь, усеянного красивыми белыми стразами, и даже пунш, в который каким-то чудом попало совсем немного алкоголя не мог никак скрасить эти бесконечно долгие пять минут танца, которые тянулись для юного Морти как целая вечность. Потому что сейчас у стола, как ни странно, не осталось даже кучки жирных задротов или ботанов, которым в целом светило танцевать только с учебниками, и каждую секунду, что Элтон тянул свою песню дальше, всё больше хотелось переварить собственные внутренности, выйти и выблевать вместе с тем, во что превратилась душа к концу песни. Когда музыка завершилась, под неловкий поцелуй многих губ в глазах Морти отразились собственные несбывшиеся мечты. С неба продолжали падать густые, перистые хлопья, укрывая собой и без того белую землю. Лёгкий сквозняк задул несколько снежинок на коврик в гостиной, — в сравнении со снегом ему, конечно же, было далеко, но это значило лишь только что Смитам стоит чаще пользоваться химчисткой. Морти тихо прикрыл за собой садовую дверь и плюхнулся на диван, стряхивая с рук морозные капли, — куртка так и осталась болтаться в гардеробе в актовом зале. Тёмная комната ещё хранила в себе отголоски рождества: свет погашен, возле удлинителя лежит одиноко вилка гирлянды, на часах всего 2:23, а под ёлкой громоздятся подарки. Всё как и должно быть в правильную рождественскую ночь. Морти отрешённо вздохнул, беспомощно оглядываясь вокруг, не зная, куда деть руки. Да и ноги, собственно, и всего себя самого. Обнять было бы слишком жалко, просто сидеть — неуютно. Хотелось сжаться, стиснуться до атомной точки и упрятаться под одеяло до самого утра, пока не станет лучше, хотелось... — Добрый вечер. Морти дёрнулся от неожиданности. В комнате тихо появился Рик, подперев собой кухонную арку. В руках учёного качнулась банка содовой. Санчез сделал глоток и медленно пересёк гостиную, после чего опустился рядом на диван. — Что-то ты рано. Я слышал, как ты вечером до самого утра отпрашивался.— Тихо осведомился учёный. — Да-а...Знаешь, на танцах оказалось не так уж и интересно. Парень легко тряхнул головой, обдавая всё вокруг талым снегом. Рик сморщился от капель и искоса глянул на внука, но говорить ничего не стал. — У тебя всё хорошо? В комнате повисла тишина, и Морти поджал губы. Врать учёному можно было, но довольно бессмысленно. Потому что всё было совсем не хорошо. Сквозняк студёной вьюгой ударил в окно, завывая в щелях и понёс по заснеженному саду вихрь, оставляя попутно на стекле красивые ледяные разводы. Смит помолчал немного, позволяя воде капать с кончиков пальцев. — Рик...У тебя бывало такое, когда ты очень-очень чего-то хочешь, а потом в последний момент всё разбивается, а ты можешь только стоять и наблюдать, как на твоих глазах сыпется всё, о чём ты так мечтал? — Голос предательски дрогнул, и Морти сглотнул медленно подступающие слёзы. — Бог ты мой, Морти, ты весь дрожишь! — Санчез наконец посмотрел на внука: кудрявые, покрытые гелем волосы начинали медленно походить на сосульки, стекая каплями на колени. Учёный достал из-под подушки плед и бросил на щуплые плечи, накрывая промокшего паренька с головой. — Подожди немного, я принесу тебе полотенце. Вернувшись, Рик присел на корточки перед поникшим подростком, мягко промакивая мокрые волосы. Морти начал понемногу тянуть носом, вытирая рукавом редкие слёзы и пряча глаза, на которые Рик учтиво не обращал внимание. Махровая ткань медленно прошлась по грудкам пиджака и спустилась к мокрым кистям. — Бал не задался, не так ли? Смит коротко кивнул. Приятное, тёплое чувство разлилось по рукам, пока учёный растирал полотенцем дрожащие ладони. — Ты будешь чай? Уже через несколько минут руки Морти грела большая, горячая кружка с оленями, наполненная доверху чёрным чаем. Рик даже потрудился добавить туда мёд и лимон, на случай, если дороги со школы хватило, чтобы заболеть. Смит слабо улыбнулся, утирая нос, — рукам и правда становилось теплее. — Я понял. Дело в той рыжей девчонке, которая тебе нравится? Неужели с ней кто-то другой танцевал? — Выгнул бровь Рик, опираясь на тумбу от телевизора. Поскольку семья так и не определилась, что смотреть лучше, на ней стояло два декодера: обычный и межгалактический. — Со мной некому было танцевать, Рик. Совсем никого не осталось. — Тихо ответил Морти. — Я стоял один, и смотрел, как они все танцуют, представляешь. — Грустно усмехнулся парень, поглаживая пальцами по голове керамического оленя. Рик никогда не мог сходу найти слова поддержки, но это было и не нужно. Главное Морти уже сказал в слух. — Знаешь, это даже забавно. — С губ Смита сорвался неожиданный всхлип, и Морти отставил чашку на стол. Из глаз полились слёзы, которые, думал Морти, ему удалось проглотить. — Были...Были и более одинокие дни, но... Смит прикусил губу, беззвучно дёрнув плечами, и когда вокруг них торопливо обвились длинные руки, Морти бросило в дрожь. Рыдания, весь вечер клубящиеся в груди, вырвались наружу. — Тише, тише. Люди бывают жестокими. А ещё чаще ценность того, что они упускают, им просто непонятна. В этом нет твой вины. Такая глупость, — вести себя так беззащитно перед Риком, но в душе разливалось тепло от того, что учёный ему позволял. И чем сильнее худые пальцы сжимали тонкие плечи Морти, тем легче было плакать, и тем спокойнее становилось на душе. Быть может, это и есть его подарок на рождество? — Спасибо, Рик. — Тихо ответил Морти. Парень скользнул ладонью по рукаву халата в знак благодарности, — забавно, что даже в рождественский вечер учёный его носит. Слёзы прошли на удивление быстро, так что долго утомлять Рика объятиями не пришлось, и чашка вернулась в дрожащие руки Морти. Если постараться, можно было подумать, что, всё было не так уж плохо, хотя по факту от такого самообмана в конце-концов становилось тошно. Парень вздохнул. Видать, ему не судилось встретить кого-то, кому он понравился хотя бы на йоту так же, как человек понравился ему. Рик посидел с минуту, задумчиво глядя в перед собой, а затем неожиданно поднялся на ноги. — Знаешь что... Морти только и успел подогнуть коленки прежде чем тяжёлый с виду журнальный стол скользнул в сторону, а когда поднял взгляд, учёный оказался прямо перед ним. Рик встал на колено, протягивая внуку ладонь. — Давай. — Что...? — Ну, ты же учился танцевать на репетициях, правда? Рик смотрел своими кристально чистыми, голубыми глазами, и внезапно печаль как рукой сняло. Что-то внутри тревожно забилось так, словно бы это ему сейчас нужно было подать руку Джессике. — Ты уверен? — Абсолютно! Рик плавно поднял подростка на ноги, и вот уже Морти стоит, слегка покачиваясь, поддерживаемый мягкими руками учёного. Морти неловко потянулся к пояснице Рика, но вовремя осёкся. Наверное, это должно быть плечо. Ладонь Рика оказалась на удивление тёплой и большой, — собственная рука Морти тонула в длинном сплетении пальцев, и подросток, всё это время неловко тупящийся в голубую водолазку наконец поднял голову, тут же ощущая на щеках тёплое дыхание. Рик всё так же смотрел своими бесконечно яркими глазами, которые невозможно было потерять даже в темноте. — Ну? Чего ты ждёшь? Морти замялся, чувствуя, как щёки заливаются краской. — Ладно...Должно быть, я иду назад, а ты... Рик не стал дослушивать. Учёный мягко толкнул Морти назад, делая первый шаг. Должен был получиться вальс, но очень скоро пара просто плавно закружилась, легко покачиваясь из стороны в сторону. — Я и не знал, что ты умеешь танцевать. — Прошептал Морти, едва удерживаясь чтобы не уронить голову на плечо Рика. Смит прижался ближе к тёплой груди, опаляя худую шею своим дыханием. Запах одеколона, неожиданно приятный, хвойный, постепенно окутал собой всё вокруг, замещая любые другие запахи. От Рика веяло теплом. Теплом и спокойствием. Морти не решался больше поднимать голову, — старик был куда выше, и танцевать приходилось, куняя носом тому в плечо, — потому что, наверное, больше всего боялся увидеть в его глазах привычное пренебрежение. Так ведь обычно поступает Рик, верно? Даже если делает что-то во благо, не упустит возможности упомянуть, насколько вымученно для него это благо. Морти двигался напряжённо, никак не в силах совладать с ощущением близости. Близости с учёным, с которым Смит привык делить любое дерьмо, кроме чего-то совсем тёплого, личного, касающегося них двоих. Всё вокруг казалось чертовски странным, а беспокойно бьющееся сердце отбивало свой ритм прямо на грудной клетке Рика, — Морти мог чувствовать, слышать его дыхание, ощущать на пояснице спокойную, тяжёлую руку, но любое напряжение в конце-концов понемногу уходит, — главное не вспоминать, чьи ноги толкают танец вперёд. Морти осторожно, стараясь не сбить движения, отстранился, робко подняв голову вверх. Смит пропустил момент, когда щеки начали заливаться краской, и спохватился только когда стал красный, как помидор. — Эй. — Учёный легко дёрнул плечом, привлекая к себе внимание прежде, чем Морти успеет упасть в пучину загонов. — Там ведь...Играла музыка, да? А то без музыки совсем не то. Рик тихо прочистил горло, предупреждающе хмурясь. — Только никому ни слова! Танец остановился, и Рик, вдохнув, сделал шаг, начиная ритм заново. "— I want you to know that I'm never leaving..." "—...Cause I'm mr. Snow, the death will be freezing..." Морти неожиданно подхватил, изумлённо глядя на учёного, и щёки наконец вспыхнули ярким пламенем. Постепенно движения ног наконец стали живее, начиная напоминать настоящий вальс, и Морти неожиданно загорелся, вытягиваясь выше, словно бы сейчас действительно был разгар вечернего бала. Мягкий, неожиданно глубокий от хрипотцы голос обволакивал, и Смит почти забылся, кружась в маленьком квадрате гостиной. Чёрт, и почему он никогда не слышал, как Рик поёт? Не на каком-нибудь очередном приключении, где нужно было извергать матерный рэп чтобы уничтожить половину очередной внеземной цивилизации, а просто вот так, дома, за каким-нибудь делом. Ковёр пол ногами энергично зашелестел, — шаг назад, в сторону, ещё назад... Морти неожиданно споткнулся, когда пришло время раскрутиться из объятий партнёра, и Рик крепче схватил парня за руку, не давая упасть. — Чёрт, я совсем забыл. — виновато сказал учёный. — Ты же учил это всё с другой стороны. Если хочешь, я могу уступить. — Ты не шутишь?! — Изумился Морти, округляя глаза. Никогда ещё такого не было, чтобы учёный решил кому-то что-то уступить, тем более ведущую позицию в каком-то деле, но сейчас Рик просто улыбнулся. Учёный выглядел вполне уверенным в своих словах. — Нет конечно. — Тогда...Тогда да! — Морти метнулся обратно и тут же торопливо ступил вперёд, перебирая пальцами на худой пояснице. Энтузиазм тянул Смита дальше, и Морти шёл вперёд торопливыми, рваными движениями, но Рик просто мягко вторил движениям, позволяя вести себя дальше, — где-то сделал небольшую остановку, прогнулся немного назад или замедлил шаг, если это требовалось, но уже спустя пару поворотов Смит спохватился. Буйный подростковый нрав велел вертеть Риком как только вздумается, совершенно забывая о том, что думает об этом сам Рик. Морти со страхом поднял голову, но учёный смотрел в ответ с мягкой, спокойной улыбкой. — Да уж. Без музыки совсем не то. — Точно... Морти неловко завёл продолжение, чувствуя дрожь собственного голоса и облегчённо выдохнул, когда в несмелое пение опять вплёлся негромкий голос учёного. Под ногами будто бы снова развернулся паркет, а музыка звучит не из его уст, а из огромных колонок на сцене, и с потолка вот-вот полетят конфетти. В танце реальность смазывалась, превращая окружающую комнату в сплошную плёнку боке, и парень замер, не в силах оторвать от учёного завороженных глаз. Шаг, ещё один, и Морти склонился вперёд, поддерживая ладонью щуплые лопатки. Рик замер в десятке сантиметров над полом, и Морти тяжело выдохнул, ловя взглядом такое же тяжёлое дыхание, срывающееся с чужих приоткрытых губ. Смит всегда слишком запоздало понимал, что что-то не так. Слишком запоздало понял, что заставляет учёного ждать слишком долго, одному Богу известно почему так сильно заглядываясь в бледное, такое знакомое лицо. Когда учёный выровнялся, Морти рвано, чертовски нетерпеливо поднялся на носки и с чувством прижался к чужим губам, хватаясь за ворот халата. Мягкие, обветренные, с лёгким привкусом алкоголя... Морти с ужасом отстранился, выпуская халат. — Чёрт возьми, Рик, я... — Да нет-нет. Всё нормально. Санчез обвил руками спину подростка прежде, чем тот успел дёрнуться в сторону. — Нет, правда, прости, я...Должно быть заигрался сильно. Прости. — Всё хорошо. — Учёный крепче обнял подростка, прижимаясь губами к каштановой макушке, а затем отстранился, упирая руки в бока. — Не парься. — Рик усмехнулся, слегка хрустнув поясницей. — Я никому не скажу. Странно было видеть учёного таким...тихим, почти робким, а в голове всё так и стояла картинка: тяжёлая спина в тонких руках Морти и прозрачный аквамариновый взгляд, глядящий снизу. И...самое главное. Рик не отстранился. — Ладно...Думаю, поздно уже. Я, наверное, спать пойду. — Смит поспешно отвёл взгляд, разворачиваясь к лестнице. — Да, есть такое. — И...— Морт обернулся украдкой, неловко улыбаясь. — Рик. Спасибо тебе огромное за вечер. Учёный улыбнулся, коротко кивая в ответ. — Да где же блять...Хуйня эта. Со стороны комнаты управления раздался грохот и громкая ругань. Двери лифта открылись, и старик поднял голову, недовольно глядя на вошедшего. — Вот ты где, нахуй. Я уж думал тебя там вместо духовки пристроили. Рик прошёл мимо, направляясь к зарядной станции. — Да нет. Просто...Дела были. Робот прижался спиной к панели, откуда тут же вылетел толстый жгут, въедаясь глубоко в механическую спину. — Дела? Ты там что блять, в терминатора играешь? Учёный изогнул бровь, вытирая запястьем масло со щетинистой щеки. — Ладно. Как там прошёл ебучий праздник календаря, который не отвечает ни одному из нормальных космических циклов? — Хорошо. Бетт приготовила просто замечательные стейки, Саммер очень радовалась новому телефону, а Морти... — Хотя, в целом, плевать. Код 1769. Робот споткнулся и замер, роняя мягкую голову на грудь, пряча в волосах медленно угасающие голубые глаза. Рик развернулся обратно к пещере, — туда, где светились большие экраны, а в капсуле рядом медленно плавал образец предположительно наибольшего гада всей его жизни.