Зелёный флакон

Много раз они спрашивали, что она помнит. С каждой минутой эти вопросы вызывали всё большее раздражение, отвечать становилось всё труднее, потому что у неё же должны быть ответы, да? Только их не было. — Как вас зовут? Она прижала карандаш к щеке. Как там её имя… Лиза? Лорна? Нет. — Лора. — Ваше полное имя, Лора. Она нехотя оторвала взгляд от наброска. — Лора Вандерм… нет. Меня зовут… Лора… Ван… вы уверены, что не Вандермеер? — Не Вандермеер, Лора. — Я помню только это имя. — Хм. Мы вернёмся к этому. А теперь ваша фамилия. Попробуйте ещё раз. Лора вздохнула. Она была уверена, что её фамилия хотя бы походит на Вандермеер, но это не особо сужало поиски. Её взгляд упал на страницу. В памяти щёлкнуло, когда она увидела деревья, обрамляющие набросок. Ван… дер… — Вандербум. Доктор улыбнулся. — Вы отлично справляетесь, мисс Вандербум. Она кивнула. Когда доктор ушёл, она попыталась вернуться к наброску. Вот только… не к чему было возвращаться. Он был закончен. На рисунке она опознала место, где выбралась из воды не далее как пару дней назад. Тёмные деревья окружали спокойные воды озера, и кому угодно это показалось бы умиротворяющим зрелищем, но по спине Лоры пробежали мурашки. Они нашли её здесь, выползающей из озера, сжимающей что-то в руках. И они нашли что-то ещё. Медсёстры не сказали ей, что именно это было, но сам господь бог не остановил бы семейство Вандербум простым утаиванием. Её тревожило не только это. Она понимала, что от неё что-то скрывают, но не была уверена почему. Разве пациентам с амнезией обычно не рассказывают, что с ними произошло? Ей до смерти хотелось узнать. Последнее, что её беспокоило, раздражало больше всего. Мужчина. По большому счёту, он не казался странным. Ровно наоборот. Он выглядел старше неё, в тёмной шевелюре и неопрятной бороде виднелись седые пряди. Она никогда не всматривалась в его глаза, потому что он никогда не задерживался, но она почти не сомневалась, что они тёмные и блёкло-карие. Он всегда был одет совершенно обычно, пусть и немного старомодно. Так что же с ним было не так? Ну, можно начать с того, что он объявлялся в зеркалах. И никто другой не мог его видеть. Почти буднично появлялся на страницах, как разумное, но нечеловеческое существо, прокладывающее путь по её эскизам. Всё это стало для Лоры поводом разобраться. Они заперли её комнату на ночь, но Лора с детства любила стратегии и пронесла эту любовь через годы, так что закрытая дверь не могла стать препятствием. Закрытое окно могло, но медсёстры её изрядно недооценили. В конце концов, это был лишь второй этаж. Ладно, медсёстры недооценили её, но, возможно, она себя переоценила. В конце концов, она всего два дня назад выбралась из озера. Изо всех сил цепляясь за трещины между кирпичей, она мысленно упрекала себя за то, что не подумала об этом раньше. — Давай, — прошептала она себе, дотянувшись пальцами до отлива. — Давай, Лора… — Да! — воскликнула она, наконец найдя точку повыше, чтобы оттолкнуться ногой. Окно как всегда оставили открытым, чтобы проветрить кабинет, но в нём не было ни души. Не было вообще почти ничего, кроме вещей, как быстро поняла Лора. Шкаф и ящики были забиты предметами, вероятно, принадлежащими другим пациентам, судя по разнообразию. Один из них особенно выделялся для неё. Лора медленно протянула руку, чтобы расправить рваный рукав коричневого пиджака. В нём не было ничего особенного. Немного старомодный, возможно, но этот пиджак с лёгкостью мог принадлежать любому хорошо одевающемуся мужчине. Странно было лишь то, что он выглядел испорченным. Как если бы его неправильно постирали. Как если бы он насквозь пропитался ледяной водой и был брошен сохнуть скомканным. Как если бы его достали из озера. Лора потянула лацканы, пытаясь их разгладить. Как настолько обычная вещь могла казаться ей столь странно знакомой? Расправляя один из карманов, она услышала шорох бумаги внутри. Найденное ей письмо каким-то образом уцелело. В отличие от пиджака, письмо не выглядело так, словно побывало в озере. Дорогая Лора, гласило оно. Мы не знакомы. Ну, по крайней мере, ты не знаешь меня. Мне хотелось бы думать, что я узнал тебя хоть немного за годы, в течение которых расследовал твою загадочную смерть. Я знаю, что ты на мгновение остановилась на предыдущем предложении. Я знаю, что ты, вероятно, не помнишь ничего. Если ты ещё читаешь и ещё не совсем пришла в себя после того, о чём я говорю, я добавляю: для меня очень важно, чтобы ты узнала, что произошло в тот день, когда тебя нашли на Ржавом озере. Если коротко… Я поменялся с тобой местами. И не поступил бы иначе. Мой выбор был ограничен, но у меня он был. Лора, ты наверняка вообще меня не помнишь. Я молюсь, чтобы помнила. На протяжении долгих лет ты была незаметной, но важной частью моей жизни, частью, которую я порой проклинал, но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что лелеял. Потому что она давала мне цель. С учётом твоей истории, думаю, ты понимаешь, каково это — чувствовать себя настолько не на своём месте, как будто тебе лучше просто… уйти. Я знаю, это непросто, но я хотел бы, если возможно, сделать для тебя то, что ты сделала для меня. Пусть это будет уроком: у тебя есть цель. И эта цель — не быть принесённой в жертву грёбаному озеру. Я изучал твои документы, твой дом. Твои рецепты. Я знаю, ты любишь головоломки. Рисовать, может быть? Были эти наброски твоими? Так или иначе, ты оставила в моей долгой и странной жизни след, который я никогда не смогу забыть. У тебя не было выбора. Это нечестно. Так я его тебе даю. Свои выборы я уже сделал, Лора. Слишком много выборов. Теперь я даю один и тебе тоже: ты можешь вернуться к озеру, позволить себе быть стёртой. Или ты можешь воспользоваться данной тебе жизнью и что-то сделать. Я чувствую себя старым, Лора. Я много чего сделал. Ты могла предложить этому миру больше, чем успела дать. Не знаю, почему пишу такое длинное письмо женщине, которую никогда на самом деле не встречал. Но мне нравится думать, что если бы мы жили в одно время, то могли бы подружиться. Хотя лучше сказать — если бы мы могли встретиться, ведь ты всего на пять лет младше меня. Знаю, я затянул это письмо. Просто хочу убедиться, что тебе известно всё по-настоящему важное. У тебя всё ещё вся жизнь впереди, Лора Вандербум. Если я могу просить тебя об одолжении — проживи её. Если позволишь мне называть себя так, я подпишусь: Твой друг, Дейл Вандермеер. В уголке её глаза незаметно выступила слеза. Лора Вандербум вспомнила.