«…Они видели ее в последний раз в интернате, несколько лет назад, в качестве псионика-подростка, которая, на пару с их сыном, попадала в вечные проблемы и постоянно получала предупреждения об отчислении от директора. <…> Они не выказывали к ней явного дружелюбия или расположения, чаще дежурно здоровались и кисло улыбались, вероятно, в душе считая, что отчасти – это из-за неё их сын и оказывался в этих, не идущих репутации на пользу, ситуациях. Отчасти, были бы правы. Но, можно отдать им должное, они и не обвиняли ее, прекрасно зная непростой характер сына. Один хрен, хорошей предысторией для знакомства с родителями парня сложившуюся ситуацию все равно не назовёшь.» (с) Их ненормальный выходной (или Всего лишь его родители)
*Все там же на хате у Йонаса некоторое время позже* За столом царило то самое неловкое молчание, дробящееся лишь неприятными стуками вилок о тарелки. Чета Бэр-старших, спустя почти пятнадцати минут ожидания под дверью, наконец, оказалась внутри блока. Сидели за столом, с, надо сказать, очень красивой сине-голубой скатертью. Несмотря на то, что им невольно пришлось услышать нечаянные переругивания молодежи и звуки сказочно быстрого топота от перебегов из угла в угол по комнатам, они, переглядываясь между собой, терпеливо продолжали делать вид, что все в порядке. Разговор ожидаемо не клеился. Лу жевала кусок чего-то такого, что должно было бы привести ее в гастрономический восторг, будь ситуация другой. Но сегодня еда казалась безвкусной. Не выдерживая давящего камнем напряжения на ее плечи, она ощутимо пнула Йонаса под столом, глазами стреляя в сторону его семьи. Мол, «ну, скажи хоть что-нибудь уже, крэп». Он, закатив глаза, посмотрел на отца с матерью. Тяжело вздохнув, лениво поинтересовался: – Как добрались? – Ой, Йонас, – отец промокнул рот несинтетической салфеткой. – Да как можно куда-то нормально собираться с твоей матерью? Пока мы миллион раз не вернулись в дом, обязательно что-то каждый раз забывая, выехать к вам не получилось, – он хмыкнул и хитро прищурился, этим самым, как Лу показалось, очень напоминая Йонаса. – Хотя, я смотрю, мы не опоздали. Все равно можно было не торопиться, верно, ребята? – Милый! – с укором перебила его мадемуазель Бэр. – Не слушайте этого невоспитанного, – глотнув еще вина и отставив бокал, она продолжила. – Добрались быстро! Давно мы не были в этом районе, тут почти ничего не изменилось. Ой, да, и спасибо, что пригласили! Порыв тут же ответить, что никто никого не приглашал, вообще-то, Лу стойко проглотила вместе с вставшим поперёк горла в этот момент куском мяса. Она, насколько умела, изо всех сил мило улыбнулась: – Да что вы, мадемуазель Бэр, мы всегда рады вас видеть. Тем более, столько времени уже прошло с нашей с вами последней встречи. – И правда, – женщина дежурно улыбнулась. – С самого выпускного не виделись. Ты так повзрослела. Схуднула, как будто, – спустя небольшую паузу она с показательно легкой иронией в голосе произнесла. – Где твои щёки и тот милый синий цвет волос? Лу, прекрасно читая между «строк» совсем не тонкий намек на тот самый неприятный конфликт с мадемуазель Патитц по поводу окрашивания в день открытых дверей интерната, сжала под столом кулаки. Йонас, тут же среагировав на ситуацию, успокаивающе положил ладонь на ее руку под скатертью и поспешил разрядить обстановку: – Не, мам. Синюю краску мы с Лу переросли. Предпочитаем теперь ходить в париках. Вон тот, например, – он ткнул пальцем на ядовито-зелёное синтетическое недоразумение, давно купленное в день визита в «Реактор» и почему-то сейчас висевшее на подставке у тумбы. – Мой любимый. Бэр-старший поперхнулся в смешке, безуспешно пряча улыбку в бокале и со знающим дело одобрением поглядывая на сына. Выпад Йонаса он оценил. Поддерживая незатейливую беседу, отец псионика уточнил: – Надеюсь, ты не ходишь в нем на работу? Иначе тогда у меня вопрос, как ты трудишься в сосудистом, не доводя пациентов до инфаркта от смеха-истерики при твоём виде. Не удержавшись, Лу не преминула воспользоваться моментом и поддержала издевку над Йонасом: – О, месье Бэр, чтобы доводить до инфаркта, вашему сыну не обязателен парик. Он и так прекрасно справляется благодаря своему блестящему таланту болтать, что вздумается. Удивительная способность. Достаточно просто открывать рот и вуаля – готово! Йонас осуждающе посмотрел на них двоих, молча глазами ища поддержку у матери. Та, немного расслабившись и весело наблюдая за сценой, пожала плечами: – Детка, о твоём возмутительном неумении держать язык за зубами знает даже сам Единый. Здесь я с Лу полностью согласна. Лу, внутренне вдруг ощутив, вроде как, располагающий настрой со стороны родителей, тут же прыснула в кулак с подобранного женщиной обращения. «Детка» и «Йонас» у неё в голове вязались только в каком-то антиутопическом смысле. От внимания Йонаса ее реакция, конечно, не ускользнула. – Прекра-асно. Молодцы, как вы быстро спелись. Поглумились над ближним, – хилер поднял палец вверх. – Надеюсь, вам стало легче. Его искреннее и оттого еще более комичное ворчание заставило всех весело переглянуться. И напряжение, сквозившее до этого за столом и делающее всем нервы, практически вслух звонко разбилось об общий громкий смех. Продолжая тему про работу, мадемуазель Бэр поинтересовалась: – Что же, Лу, а ты где работаешь? Девушка, мгновенно прикидывая, насколько стоит быть честной, расплывчато ответила: – В Корпусе Содействия, – оба родителя тут же вскинули в удивлении брови. Она, подметив их реакцию, поспешила успокоить: – Ничего такого, о чем вы наверняка успели подумать. Так, по мелочи. То тут… То там. – Ого, Лу. Никогда бы не подумал, – ободряюще улыбнулся отец Йонаса. – Молодчина. У нее в голове тут же всплыл тот самый день, когда она сидела у Йонаса за этим же столом. И когда она с ним первым, несмотря на его слишком однозначное отношение ко всему церковному, поделилась новостью о повышении. «…Йонас закурил: – А у тебя как? – Перевели на новую должность. Нужна была псионичка-телекинетик, не страшная и не дура, из КС, с хоть каким-то боевым опытом. Йонас глубоко затянулся, задерживая дым, коротко спросил: – Где ты сейчас? – В личном сопровождении Приора. Дополнительная охрана. Усиление основной. Хилер покачал головой: – Поздравляю. Молодчина. Лу прищурилась, потянулась сама за сигаретой. – Это сарказм? Он поднес ей зажигалку… – Нет. Какой сарказм, Лу? Ты реально молоток. Лихо как поднялась. Девушка, не ожидавшая такого ответа, проговорила: – Знаешь, Йонас, я другие от тебя слова готовилась услышать. Усмехнувшись, Йонас протянул: – Лу, даешь…Ну че я тебя воспитывать буду? Большая уже, сама решаешь как жить. И у тебя получается. Мое отношение к церковникам ты знаешь… Крэп, но надо быть кретином, чтобы тобой не гордиться. И не признать, что ты молодец. – Йонас? – М-м?.. – Спасибо.». Из подернутого приятной дымкой воспоминания ее вырвал беспокойный голос матери Йонаса: – Но, дорогая, разве не стоит подобрать более подходящую для девушки профессию? Я вот слышала недавно, что у нас на районе требуются псионики-телекинетики на швейную фабрику. Для запуска махового вращения машинок, кажется. Им и форму двухкомплектную выдают! – она вдруг сложила тонкие руки на груди и почти пропела. – Милую такую-ю. Видела у дочки подружки: косыночка, фартучек. Смотрится до изумительного изящно и элегантно! Йонас еле удержался от желания заржать в голос, в красках представляя картину, где Лу в до смешного полярном ее характеру стиле а-ля «Cow-Girls» и с каменным выражением лица вставляет в ушки иголок разноцветные нитки телекинезом. В голове у хилера получалось это у нее «до изумительного изящно и элегантно». Мысли невольно понесли его дальше, и следом он представил Лу уже в белоснежном фартуке с незатейливыми рюшами, которые, пружиня где-то на уровне бедер, красиво огибали ее стройную фигуру… Фантазия очаровательно быстро дорисовала детали. Усмешка мигом слетела с губ Йонаса, когда он почувствовал, как определенная часть его тела радостно откликнулась на идеи хозяина, по достоинству их оценив. Он закинул ногу на ногу и сделал большой глоток вина в отчаянной попытке победить собственный организм. Отпускало. Почти. Бэр-старший посмотрел на растерянную Лу, в глазах которой большими буквами читалось «Х-Е-Л-П». Перевел взгляд на, мягко говоря, странно притихшего сына. Вздохнул. Затем накрыл широкой мозолистой ладонью пальцы супруги, украдкой их погладив, и мягко осадил: – Дорогая. Конечно, работа опасная. Но это ее выбор. А она уже взрослая и зрелая девушка и в праве сама решать, чем ей заниматься, – он глянул на Лу и подмигнул ей. – Ты, главное, о здоровье заботься своём, не слишком рискуй жизнью. Карьера того не стоит. И помни, что у тебя теперь есть домашний хилер-ворчун. И мы в ответе за тех, кого приручили. Йонас искренне цокнул на последние слова, но поддержал отца кивком. Лу облегчённо выдохнула, выдавив нервный смешок. Она с благодарностью посмотрела на заступившегося мужчину. – Ну, что ты, милый, – женщина возразила словам мужа. – Я не собиралась ее отговаривать. Просто переживаю за этих детей. Ведь совсем зеленые еще. Йонас, ты, кстати, курить так и не бросил? – тут же обведя взглядом комнату в поисках следов «табачного преступления» и обманчиво ничего не найдя, она обратилась к девушке. – Лу, он все так же продолжает дымить эту гадость? Йонас выгнул бровь и нагло ухмыльнулся: – Мама, не беспокойся. Лу сама как паров…, – та самая Лу от души наступила пяткой ему на ногу, не переставая невинно хлопать ресницами. – К-хм…Клянусь, курю меньше. Мадемуазель Рид, вон, не разрешает, отбирает сигареты, ещё и лупит до кучи. Заботится как умеет. Он опасливо покосился в ее сторону. Осторожно добавил: – Отрабатывает свои инквизиторские приёмчики. На ком ещё, если не на мне? – с намеренно тяжелым и полным смирения вздохом продолжил. – Терпеть побои от силовиков – мое прямое, чтоб ее, служение Церкви. Лу осуждающе посмотрела на него исподлобья. Взгляд не обещал ничего хорошего. Совсем. Родители, наблюдая за ними со стороны, легко рассмеялись. Покачали головой в такт своим мыслям, которые неизменно часто появляются у взрослого поколения в сторону младших.Какие же они ещё совсем юные. До конца не обремененные и недобитые вечно несправедливой жизнью в этом ненормальном мире. Какие же они счастливые. Какие же они любящие.
Наверное, впервые за вечер так открыто им улыбаясь, женщина внезапно спросила: – Ребята, а свадьба когда? Мы же сможем, разумеется, собраться всей семьей, Йонас? – она требовательным взглядом впилась в сына. – Вы же не собираетесь просто расписаться, надеюсь? Обязательно надо будет отметить и пригласить тетушку Катрин! Мы лет сто с ней не виделись! Старший Бэр, переводя хмельно-озорной от принятой дозы алкоголя взгляд с жены на детей, озорно им подмигнул. Решил не спасать положение и понаблюдать за их потугами найти правильный ответ (если он вообще был возможным) на неудобный вопрос. Секундная тишина висельным «дружелюбием» повисла, некрасиво смущая. Псионики одновременно посмотрели друг на друга, сглотнув. Ответ нашёлся у Йонаса, который решил, что раз тонуть, то всем вместе. Маленькая ложь, но во благо же? По-братски. Тем более, именно она поставила их в то положение, в котором они сегодня оказались. Пусть тоже и отвечает. Договорившись сам с собой, без малейшего укола совести, хилер произнес: – Ма, там Ирма с Томой на очереди, вроде как. Тома сам недавно нам с Лу проболтался, – он повернулся к девушке, как бы в подтверждении слов. Она от волнения чересчур сильно кивнула, глуповато и оттого очень комично моргнув. – Хочет делать ей предложение. Женщина, округлив глаза, от радости чуть не подпрыгнула: – Пра-авда-а-а?! Какая новость! А Ирма меня недавно убеждала, что пока в их планах ничего такого нет. Вот, девчонка! Вечно крутит хвостом. Себе на уме! Вся в тебя, Бэр! – она в эмоциях шлепнула по предплечью сидящего сбоку мужа. Мужчина, в чью сторону прилетело, по его мнению, незаслуженное обвинение, покачал головой. Сразу раскусив попытку сына соскочить с вопроса, решил всё-таки помочь «несчастной» паре напротив: – Лу, видел мотоцикл на входе. Смотрю, на литий-ионной батарее. Двести километров хода в нем будет. Твой, поди. Гоняешь? – Кому что, а ему все про одно, - недовольно заворчала женщина, закатив глаза. Но, вопреки всему, быстро успокоилась и неожиданно легко уступила новому витку беседы. – Ага, мой! – Лу активизировалась в ответ на поднятую (и горячо ею любимую) тему. – Недавно поставила ему еще охренит… – она осеклась, понимая, что на эмоциях чуть не ляпнула неуместное слово. – К-хм…Очень крутые колеса с автономными системами подкачки. Прикиньте? Урвала почти за бесценок за такую конфетку, – чуть подавшись вперед к столу, девушка с горящими глазами горячо затараторила. – А ещё я видела, вышли новые… Беседа плавно продолжалась, лениво-приятно перетекая теплыми разговорами. Сидевшие за столом люди со стороны выглядели как одна большая семья, собравшаяся после рутинного рабочего дня за вкусным ужином. Передавая друг другу тарелки с салатами, они болтали, шутили и смеялись, прямо как в тех тривиально-известных семейных комедиях доштормового времени. Месье Бэр-старший пару раз рассказал любимые анекдоты, которые, по традиции, со смаком вещали аудитории только папы, считая их невозможно смешными. Развивая тему про байк, предложил Лу заехать к нему в гараж на диагностику, как выдастся случай. Оказалось, по молодости сам не брезговал покататься. Тогда и научился перебирать байки и ставить их на ход. Мама Йонаса много расспрашивала Лу о современных веяниях моды в Центре. И даже, между делом, осмелилась выдать пару забавных, тех самых стыдливых историй про детство сына, какие всегда смущали детей, но очень веселили их мам. Йонас хмурился. Лу ржала как конь, наслаждаясь положением и ничуть этого не скрывая. – Лу, скатерть очень красивая! Особенно понравился цвет. Нигде не видела таких оттенков сине-голубого. Где покупала? – любезно спросила женщина, стоя уже на выходе в коридоре. Йонас ухмыльнулся, припоминая сказанные Лу слова незадолго до прихода родителей: – Это она под мои полоски выбирала, – небрежно помотал указательным пальцем около лица. – Ха-ха, Лу. Ну, даёшь, – посмеялся отец Йонаса. – Вы, ребята, молодцы. Приятно на вас смотреть. Так держать. Теперь вы к нам как-нить давайте. Забыв про свой вопрос о скатерти, мадемуазель Бэр активно закивала головой в поддержку идеи мужа: – Да, да! Непременно приезжайте. Я обязательно приготовлю что-нибудь вкусненькое! И Ирму с Томой с собой берите. Тепло распрощавшись, они по очереди обнялись. Йонас пошёл провожать родителей до такси, а Лу вернулась к столу. Немного дрожащими от пережитого за день волнения руками начала перекладывать грязную посуду в стопки. Не прошло и 5 минут, как хлопнула входная дверь, запустив в блок нехитрый порыв сквозняка. Хилер подошёл к Лу сзади, длинными пальцами поправил ей волосы за ухо. Прижал девушку к широкой груди, удобно сцепив руки спереди где-то на уровне ключиц. Мягко спросил: – Ну, как тебе? – Знаешь, не думала, что скажу это, но мне понравилось. Уж точно лучше, чем с моей мамой тогда прошло. – Перестань. Мы уже обсуждали ту поездку. У тебя замечательная мама. Лу, внезапно что-то вспомнив, вдруг прыснула от смеха, шлепнув по его предплечьям: – Нет, ну ты видел, как они посмотрели на этот парик? Как ты только догадался ляпнуть такое, хах. – Ха-ха, да. Ещё никогда не видел у них такого выражения лица. Но отец быстро понял мои мотивы. – Да-а…Слушай, до сих пор не верится, что он на байках гонял. Обалдеть…Крутой, блин! – Ага..., – Йонас расплылся в несвойственной ему широкой улыбке, сам не замечая, как, наконец, расслабляется. Показательно храбрившись весь день, на самом деле, тоже слегка «шизовал» по поводу предстоящего ужина. Но, неожиданно для себя самого, к концу вечера понял, что давно вот так свободно и легко не общался ни с отцом, ни с матерью. Ему подумалось: «Может быть, дело в ней?»… Он посмотрел на Лу. Та снова занялась посудой. После того как дверь за родителями захлопнулась, она бездумно ходила без особого дела. Перебирала с места на место тарелки, глупо улыбаясь. Его губы дернулись в привычном порыве съязвить, как-то подколоть, подметив ее состояние, но внезапно он осекся. Понял, что сейчас не тот случай, когда это будет уместным. Не хотелось рушить эту небывалую для их паскудного мира Нью-Пари уютную атмосферу, вдруг поселившуюся сегодня вечером у них в квартире. Не хотелось даже курить, дабы не отравлять едким дымом сигарет почти осязаемое умиротворение. Сердце и мозги Йонаса, всегда цинично обходя все лирично-сопливое, вдруг зашлись в бессильной нежности к моменту. Его Лу сейчас выглядела такой по-настоящему и невинно счастливой, что от нестерпимого желания поставить этот миг на паузу и навечно застрять прямо так, казалось, задрожали руки. Он обратился к девушке с приятной уху хрипотцой, поселившейся в горле от уязвимости перед ней такой: – Лу. Ты им понравилась. Очень. Я уверен. Она, стараясь сделать вид, что не так уже ей это было все и важно, и это не она несколько часов назад с потеющими от испуга ладонями носилась по блоку, переспросила: – Ты так думаешь? – ее волнение выдал дрогнувший голос. – Правда? – Ну, и вопрос. Я когда-то тебе врал? Правда, конечно. Лу, как будто не столько ему, сколько себе, вдруг призналась: – Они мне тоже очень понравились, Йонас. Черт, да у тебя клевые родители! – она шутливо хлопнула ладонями по его груди. – И почему мы не общались так раньше? Не найдя, что ответить на ее слова, и, вероятно, тоже