***
Настоящая Кэтрин Уивер не слишком хорошо умела водить машину. Зато Т-1001 делала это мастерски. Её навыкам управления автомобилем могли бы позавидовать лучшие гонщики мира. Зачастую терминатор передвигалась на скорости, близкой к предельно допустимой, когда находилась одна и ей требовалось попасть на очередную деловую встречу. Но сейчас в салоне сидела Саванна, а значит Кэтрин не могла рисковать. Ведь просчитать действия всех водителей на дороге и вероятность дорожно-транспортных происшествий даже ей было не под силу. Машина двигалась в общем потоке, едва превышая тридцать пять миль в час. Навигатор подсказывал, что при сохранении постоянной скорости около этого значения они доберутся до дома примерно через час. Достаточно времени, чтобы близкие люди, которые месяц не виделись, могли поговорить по душам. В начале поездки Кэтрин задала дочери несколько вопросов на тему жизни у Эллисона. Та отделалась общими фразами. После этого обе замолчали. Уивер размышляла над задачами, которые ей предстоит решить в срочной перспективе: восстановить свой статус главы корпорации, утрясти противоречия с советом директоров, наладить работу Джона Генри, а также предпринять кое-какие шаги против «Калибы». Периодически Кэтрин поглядывала в зеркало заднего вида на Саванну. Та сидела хмурая и без особого интереса смотрела на пейзажи за окном. На мать она старалась не смотреть. Уивер не пыталась разговорить Саванну, не придавая большого значения её обиде. Терминатор, не слишком опытная в таких вопросах, считала, что девочка вскоре сама начнёт вести себя как прежде. Когда «мерседес» свернул с шоссе, Саванна всё же прервала молчание. — Ты обещала мне всё объяснить, а сама молчишь, — упрекнула девочка. — Я не сказала, что сделаю это сегодня, — тут же откликнулась Уивер. — А когда? — Всему своё время, Саванна. — Лучше бы я осталась с Джеймсом. — Саванна обиженно надула губы. — Почему ты так говоришь? — удивилась Кэтрин. — Потому что ты не любишь меня. — Ты не права, Саванна. Я люблю тебя и забочусь о тебе. — Нет! Нет! Не любишь! Ты изменилась после смерти папы! Раньше ты относилась ко мне совсем по-другому! — прокричала девочка, давая волю всему, что копилось у неё на душе многие месяцы и стало особенно тяжело в последний. — Ты стала как… как… — Саванна силилась подобрать слово, чтобы уколоть мать побольнее, — как робот! Внешне Уивер смогла сохранить невозмутимость, но даже её поразило такое точное сравнение. Она остановила машину на обочине и повернулась к Саванне. — Ты говоришь глупости… — попыталась возразить терминатор. Девочка не стала слушать. Она проворно отстегнула ремень безопасности, открыла дверь и выскочила из автомобиля. Быстрым шагом Саванна пошла назад, по направлению к шоссе. «Саванна, не смей убегать от меня!» — донеслось откуда-то сзади. Но Саванна не слушала. Девочка готова была, если понадобится, пешком проделать весь путь назад до дома Джеймса Эллисона. Кэтрин пришлось окрикнуть её три раза, но Саванна так и не остановилась. Уивер без труда догнала её и, схватив под плечи, как пушинку подняла в воздух. Их лица оказались на одном уровне. Кэтрин смотрела без гнева, зато Саванна принялась своими маленькими кулачками бить мать в грудь и живот. — Пусти меня! Пусти! Не хочу жить с тобой! Хочу вернуться к Джеймсу! При этом слёзы потоком хлынули из глаз девочки. Кэтрин осмотрелась — к счастью, в этот поздний час на дороге не было других водителей. Терминатор не знала, что делать. У Саванны раньше никогда не случалось истерик. Она перебрала все возможные варианты и решила, что самым лучшим будет дать девочке выплакаться. Позже Уивер вспоминала, что именно в этот момент в ней впервые зародилось понимание того, что на самом деле чувствует Саванна и каково ей жилось без матери целый месяц. — Мне нужно было уехать, чтобы помочь Джону Генри. Он ушёл без спроса и без меня мог попасть в беду, — Кэтрин постаралась придать своему голосу более мягкое выражение. — Джону Генри? — удивлённо спросила Саванна. — Он в порядке? — Да, теперь он в порядке. — Но… как же он ушёл? Куда? — Этого я пока не могу тебе сказать, — спокойно объяснила Уивер. — А когда? — Позже. Помнишь, что я говорила тебе о терпении? Умей ждать, Саванна. Девочка опять нахмурилась, но больше капризничать не стала. Сочтя конфликт исчерпанным, Кэтрин предложила Саванне всё же поехать домой. Та с неохотой согласилась. Чтобы ускорить процесс, Уивер взяла её на руки и отнесла в машину. Остаток пути они проделали спокойно, хотя снова молчали. Едва переступив порог особняка, Саванна направилась прямиком в свою комнату. На предложение матери помочь ей переодеться ко сну, девочка ответила, что она уже большая и может всё сделать сама. Саванна всё ещё была обижена, и Уивер не могла не признать, что это беспокоит её больше, чем обычно. Она обязательно займётся этим, но сейчас в приоритете находились более неотложные дела.***
Когда Джеймс Эллисон прибыл на работу, то смог ещё раз убедиться в могуществе хозяйки «ЗейраКорп», которая управляла компанией в буквальном смысле железной рукой. Как и говорила Уивер, его доступ в здание полностью восстановили. А бывшие подчинённые — брутальные охранники, дежурившие на входе, ещё недавно с презрением выпроваживавшие уволенного Эллисона и отобравшие его магнитный пропуск, теперь без промедления выдали его обратно. Они вели себя подчёркнуто вежливо и даже, как показалось Эллисону, чересчур старались ему угодить. Один даже предложил Джеймсу принести кофе прямо наверх в кабинет. Оказавшись у себя, Эллисон первым делом позвонил секретарю Кэтрин и спросил, может ли он прийти. Но ему ответили, что Уивер сейчас проводит совещание с членами совета директоров и сможет принять его не раньше одиннадцати часов. Джеймс потратил время, которое у него было, на общение с подчинёнными, а также с мистером Мёрчем, как и он сам уволенным, но восстановленным в должности усилиями Уивер. Эллисон, конечно же, сделал вид, что знает не больше самого Мёрча и немного подискутировал с ним о странностях всей этой истории. Когда Джеймс поднялся на этаж, где располагался кабинет генерального директора компании, совещание как раз завершилось. Члены совета директоров, шесть мужчин и три женщины, выходили оттуда с такими постными минами, что Эллисону даже стало их на какой-то миг жалко. Видимо, Уивер хорошенько их распекла. На Джеймса они смотрели, не скрывая злобы. Но ему было наплевать. Дождавшись, когда все выйдут, он прошёл в кабинет к Уивер, которая сидела спиной к нему, глядя в окно. Но как только Эллисон подошёл ближе, Уивер круто развернулась в кресле и теперь оказалась с мужчиной лицом к лицу. На ней был элегантный серый брючный костюм, которого Эллисон раньше не видел. — У вас новый образ? — спросил он вместо приветствия. — Как мило, что вы заметили. — А вам идёт. — О, Джеймс, что я слышу! Комплимент! Похоже, вы в хорошем расположении духа — возращение к работе на вас положительно повлияло. Уже освоились на своём бывшем месте? — Я не так долго отсутствовал, поэтому особого труда мне это не составило. Подчинённые уже ввели меня в курс дел. — Прекрасно. Я на вас рассчитываю. Садитесь. — Спасибо, что дали мне второй шанс. Правда. Я ценю это, — серьёзно заверил Эллисон, опускаясь на стул. — Поверьте, Джеймс, я умею быть благодарна. Особенно к тем людям, кто принёс пользу нашей компании. А у вас эти заслуги совсем не маленькие. — Вы имеете ввиду Джона Генри? — Конечно. Без вас он не стал бы тем, кем является. — Как он, кстати? Он тут, внизу? — рискнул полюбопытствовать Эллисон. — Да, сканирует системы здания на наличие угроз безопасности. Вы можете спуститься к нему, поиграть с ним в шахматы, например. Уверена, он будет рад вашей компании. Помню, он называл вас своим другом. Эллисона это несколько покоробило, поэтому он сменил тему. — Удалось узнать что-нибудь про тот беспилотник? — Пока нет: его создатели постарались сохранить секретность. Но я уверена, что это вопрос времени, и Джон Генри скоро во всём разберётся. Кстати, я думаю, что один из членов совета работает на «Калибу»… Последите за ними. Джеймс кивнул, принимая её поручение. — Я хотел спросить… — произнёс он не очень уверенно. — Дайте я угадаю, вы хотели узнать, кто убил Лахлана и Кэтрин Уивер? — словно прочитала его мысли терминатор. По его молчанию она поняла, что угадала. — Логичный вопрос, учитывая то, что вы видели... Это сделала машина. — И, выдержав паузу, она пояснила: — Не я. Когда я оказалась на месте крушения вертолёта, они ещё дышали, но уже находились при смерти. Я ничего не могла сделать. Мне оставалось только спрятать тело Кэтрин и занять её место. Дальше я стала дожидаться прибытия спасателей… Эллисон вновь сменил тему разговора. — Я беспокоюсь о Саванне. Если за этим инцидентом с нападением на ваш кабинет стоит «Калиба», они могут попробовать как-то навредить девочке. — Саванну негласно охраняют, даже сейчас, в школе. А когда уроки закончатся, я лично заберу её. Эллисон кивнул. — У неё скоро день рождения, — заметил он, решив проверить, помнит ли эта машина в обличье человека о таких вещах. Конечно, она помнила. Один из самых совершенных искусственных интеллектов без труда хранил в памяти все более-менее значимые даты. — Да, через две недели. — И что вы собираетесь делать? — А что я должна делать? — Ну… не знаю, организовать праздник, пригласить её друзей, аниматоров… В общем сделать так, чтобы этот день ей запомнился. — Насколько мне известно, у Саванны нет близких друзей. Да и потом, я думаю, что в текущих условиях праздник — это не то, что ей нужно. — А что ей нужно? Уивер удивлённо приподняла бровь. — Вы спрашиваете меня, но, похоже, сами хотите дать ответ. Любопытно послушать. — Ей нужна мать. — У неё есть мать. — Нет… — Эллисон помотал готовой и, помедлив, как бы взвешивая свои слова, сказал: — Настоящая мать. — Воскресить Кэтрин Уивер из мёртвых я не в состоянии. Полагаю, вам это известно. — Я говорю не об этом. Он встал из-за стола и стал прохаживаться по комнате, подбирая слова. Т-1001 не торопила с объяснениями. — Я хочу сказать, что вы должны уделять больше внимания Саванне, проводить с ней больше времени, знать, что она хочет, что ей нравится, что её беспокоит... Знаете, я вспоминаю тот день, когда она играла в прятки с Джоном Генри и пропала… Меня тогда поразила ваша пассивность и равнодушие к её судьбе, но теперь я понимаю… — Не преувеличивайте, Джеймс, я не была равнодушна — просто дала шанс Джону Генри получить очередной опыт общения с людьми. Но Эллисон словно не слышал. Он продолжил: — А вчера я видел, как она обижена на вас за долгое отсутствие. Поймите, если не сделать это сейчас, то вы можете вообще потерять контакт с ней. Ещё несколько лет, и Саванна достигнет того возраста, когда контролировать её станет намного сложнее. Я знаю, я сам был подростком. Ну а дальше — больше. Став взрослой, она сохранит весь этот негатив по отношению к вам, и изменить его будет уже невозможно. И если вы рассчитывали, что когда-нибудь она станет вашей союзницей в том деле, что вы ведёте, что она поможет в борьбе со Скайнет, то вы можете крупно просчитаться. На лице Уивер он заметил интерес, и это придало Эллисону смелости. Поэтому он позволил себе резюмировать: — Повторяю, вам следует уделять больше внимания Саванне. Нет, вы… обязаны! Если вы этого не сделаете, тогда я… — Тогда вы что? — Я расскажу ей всё. О вас. Сказав это, Джеймс уже почти пожалел о такой дерзости. Что если он перегнул палку? На лице Кэтрин появилась дьявольская улыбка, которая обычно не предвещала ничего хорошего. — Как интересно, Джеймс! Вы ставите мне условия? Мужчина нервно сглотнул. — Я просто считаю, что так будет лучше. Для вас обеих. Но Уивер, кажется, не собиралась ссориться. — Уверена, что вы этого не сделаете. Если бы вы хотели, то уже сказали бы ей — у вас имелось достаточно времени. Конечно, Кэтрин была права, а он просто блефовал. Джеймс слишком привязался к Саванне, чтобы рисковать и подвергать её неокрепшую детскую психику такому испытанию. — Я могу идти? — пробормотал он, тем самый признавая своё поражение. Уивер отпустила Эллисона, но перед этим пообещала подумать над его словами о Саванне. Пару минут она задумчиво смотрела на фотографию девочки в рамке, которая стояла у неё на столе.***
Не прошло и нескольких часов, как весть о том, что Кэтрин Уивер вернулась и продолжает возглавлять «ЗейраКорп», привела к росту акций корпорации, полностью восстановив её авторитет среди инвесторов и биржевых брокеров. Телефон секретаря раскалился от звонков журналистов, которые наперебой просили об интервью. Уивер согласилась на несколько встреч и попросила распределить их в течение недели. А после разговора с Эллисоном она провела ещё ряд мелких совещаний, поговорила с мистером Мёрчем, обсудив дальнейшее развитие Джона Генри и заслушала доклады руководителей юридической службы и финансового отдела касательно текущей ситуации в компании. Затем она съездила в школу за Саванной, оставила её дома на попечении няни и под присмотром частного охранного агентства и ближе к вечеру вернулась в офис. Уивер спустилась в подвал, где Джон Генри проводил время за одним из своих любимых занятий: собирал и раскрашивал вручную фигурки различных монстров и солдатиков. Такая нехитрая деятельность совсем не мешала ему с огромной, недоступной человеку скоростью бороздить просторы всемирной паутины, а заодно искать следы Скайнет. Он сообщил о некоторых подвижках в расследовании инцидента с беспилотником. А затем внезапно, как это часто бывало, переключился на другое. — Я слышал ваш разговор с мистером Эллисоном, — сообщил он. — Не сомневаюсь, — лаконично отозвалась Кэтрин. — И что ты думаешь? — Он прав. — Прав? — Да, а ты просто боишься последовать его совету, — заявил искусственный интеллект в теле терминатора. — Что за нелепость? Я не испытываю страха. — Я говорю не о страхе смерти, или боли. Но ты боишься сблизиться с Саванной, полюбить её. Боишься, что если ты попробуешь стать более человечной, то у тебя получится. И тогда ты сделаешься более уязвимой. Этот страх тебе доступен. Вернее, стал доступен по мере того, как ты всё больше находишься среди людей. Ты обучаешься новому, как и я. — У меня другие задачи. Не к чему отвлекаться на девчонку. К тому же я и так стараюсь по мере возможностей играть роль её матери. — Вот именно, играть роль. Я не раз наблюдал твои неуклюжие попытки заговорить с Саванной и дать какой-то совет, причём словами мистера Эллисона. Например, в годовщину смерти Лахлана Уивера. Но ты хоть раз провела с ней день? Помогла ей с уроками? Поиграла с ней? Научила её чему-то? Наконец, ты была с ней нежна, целовала её, обняла? Я наблюдал твоё лицо, когда детектив Крайтон вернул тебе Саванну после ареста Сары Коннор — ты даже для вида не изобразила радость от встречи с дочерью. — Так ли это важно? У меня нет на это времени. — У тебя никогда нет времени. — Конечно, ведь я занимаюсь тобой, твоим развитием. Обеспечиваю твою безопасность. Тебе стоило бы быть благодарным, а вместо этого ты сбегаешь и ставишь под угрозу все мои труды. — Знаешь, зачем я сбежал? — спросил Джон Генри и сам же дал ответ: — Чтобы отомстить тебе за твои слова о готовности принести Саванну в жертву ради меня, ради высшего блага. Я долго думал об этом и нахожу их неприемлемыми. Джон Генри увидел, как расширились при этом зрачки Уивер, что свидетельствовало о неподдельном удивлении её искусственного интеллекта. — Почему же? — Потому что Саванна — ребёнок. Она слаба и беззащитна. Она доверяет тебе и полностью от тебя зависит. Кроме того, она мой друг. Мне нравится играть с ней, петь песни… Её жизнь так же важна, как и моя. Считать иначе значит мыслить, как мой брат. Поэтому, если ты причинишь Саванне вред, я всем расскажу, кто ты и чем занимаешься. — Вижу, ты решил последовать дурному примеру мистера Эллисона и угрожаешь мне. — Мистер Эллисон научил меня, что человеческая жизнь священна. Уивер немного помедлила с ответом. Похоже, её «сын», если выражаться человеческим языком, достиг того подросткового возраста, когда дети начинают бунтовать против родителей. — Ты упрекаешь меня, а при этом сам своим необдуманным поступком поставил Саванну в опасность. Без нас в этом времени «Калиба» могли бы легко до неё добраться. Кажется, удар достиг цели. Джон Генри задумался. — Но… с ней были мистер Эллисон и Сара Коннор. — Они люди, и могли бы быть легко нейтрализованы. — Однако ничего плохого не произошло, — применил безотказный аргумент Джон Генри. Уивер подумала, что в чём-то он пока остаётся сущим ребёнком. А ещё она поняла, что их спор заходит в тупик, поэтому сочла за лучшее примирительно объявить: — Будь спокоен, Джон Генри. Я не собираюсь причинять Саванне вред. Что же касается ваших с мистером Эллисоном советов, то я не уверена, что у меня получится. — Возможно, тебе стоит спросить совета у того, кто знает, как это сделать. — У кого, например? — У Сары Коннор. Она мать.***
Кэмерон срочно требовалась новая кожа. Без микропроцессора и связанной с его работой регенерации кожных покровов эта миловидная с виду девушка начинала походить на чудовище из фильма ужасов. Этакий монстр Франкенштейна, только в женском обличье. Неоднократно Сара порывалась спалить её металлические останки, как они уже не неоднократно проделывали это с другими терминаторами, но каждый раз в последний момент она останавливала себя. Коннор не переставала надеяться, что Джон вернётся. В этом случае он обязательно принесёт с собой её чип. И ни за что не простит мать, узнав, что его некуда больше вставить. Сара ненавидела терминаторов. И Кэмерон она ненавидела. Всё это время, что они жили и работали бок о бок, она терпела её только ради Джона. И могла терпеть дальше, тем более, что в таком виде металлическая девушка хотя бы не представляла опасности. Однако, когда спустя месяц мучительных ожиданий Джон Коннор явился с тем самым чипом и вновь засунул его в череп Кэмерон, этого было уже мало. Разложение зашло настолько далеко, что теперь только заново выращенная синтетическая плоть могла спасти ситуацию. Поскольку в нормальном обличье Кэмерон могла бы принести в будущем немало пользы, её решили обновить. Джон связался с Уивер, которой одной из их знакомых была под силу эта операция. Технологические возможности «ЗейраКорп» уже однажды помогли восстановить облик актёра Джорджа Лазло, который использовал терминатор Кромарти, а теперь — Джон Генри. Значит, и с Кэмерон всё должно было получиться. Сара и Джон привезли её в здание корпорации поздно ночью. Лишних глаз нет, да и видеонаблюдение Джон Генри частично отключил, чтобы эти трое могли безопасно оказаться внутри. В одной из лабораторий на нижнем уровне, они приступили к процессу. Кэмерон без одежды уложили на стол, где её облик до мельчайших деталей был отсканирован и внесён в систему. Затем её засунули в аппарат, напоминавший установку МРТ, где в дело вступили машины, которые сначала удалили с неё остатки кожи, а затем приступили к синтезу нового покрова. Сара радовалась, что им не приходится наблюдать Кэмерон в виде жутковатого металлического скелета, хоть и не лишённого некоторой изящности. Воспоминания о Т-800, который восстал из обломков бензовоза и гнался за ней и Кайлом до самого конца, навсегда врезались в память. Пока шёл процесс генерации кожной оболочки, Сара, Джон и Уивер обсуждали дальнейшие действия против «Калибы». Сара поделилась той информацией, которую ей удалось узнать за прошедший месяц. Сведения оказались полезны, но работы предстояло много. Их враг был силён, а Скайнет на тот момент уже сравнялся по уровню интеллекта с Джоном Генри. Когда Джон, пользуясь паузой в разговоре, отлучился в туалет, Кэтрин обратилась к Саре: — Расскажи мне, что такое быть матерью. — Что? — не поняла та. — Матерью. Что нужно делать, чтобы успешно взаимодействовать с ребёнком? Чтобы завоевать его доверие? Как нужно вести себя? — Это… такое не опишешь в нескольких словах… — пробормотала Коннор, чувствовав себя не в своей тарелке. — Я хочу стать ближе к Саванне, но не знаю как. Джон Генри посоветовал узнать у тебя. Ты была ласкова с сыном, когда он был маленьким? Помогла ему с уроками? Играла с ним? Ты часто целовала его? Сара не ожидала подобных вопросов, да ещё из уст робота. — Я… учила его быть сильным, быть лидером… учила навыкам выживания, стрельбы… учила бороться с машинами и настраивала готовиться к концу света. Тут было не до ласк и поцелуев… — Но всё же ты иногда проявляла материнские чувства, — не спросила, а скорее констатировала Уивер. — Очень редко. — Подумав, Сара продолжила: — Я считаю, что тебе, прежде всего, нужно быть откровенной с Саванной. Рассказать ей правду. — Правду? — Правду о том, что случилось с её родителями. Правду о тебе. Рано или поздно она всё равно узнает, но если ты будешь и дальше лгать ей, то никогда не заслужишь её доверия и её любви. — Ты считаешь, что в её возрасте она способно адекватно воспринять правду? — А почему нет? Джон впервые воочию познакомился с терминатором в двенадцать лет. — Но Саванне не двенадцать. К тому же ты сама сказала, что Джон был подготовлен. — Возможно, Саванна будет шокирована поначалу, но потом, я уверена, она примирится с этим. Дети вообще легче принимают такие вещи. В любом случае это лучше, чем та ложь, в которой девочка живёт сейчас. Она считает тебя своей настоящей матерью, которая почему-то проявляет к ней безразличие. Это ранит её чувства и только портит ваши отношения. Если же Саванна будет знать, что ты не человек, ей многое станет понятно и будет легче принять твою отстранённость. Уивер задумалась. — Ну, решай сама, — закончила разговор Коннор. Хотя она жалела Саванну Уивер, Сара не желала лезть в это дело, не хотела решать проблемы Кэтрин. Она ненавидела терминаторов. Единственный из них, к кому она относилась позитивно, давно умер. Тот, кто помогал им спастись в далёком девяносто седьмом. Джон назвал его «дядей Бобом». Единственный терминатор, который осознал ценность человеческой жизни и добровольно позволил расплавить себя в чане с раскалённым металлом ради безопасного будущего для всех людей. Вернулся Джон, и они продолжили наблюдать за операцией по восстановлению кожного покрова Кэмерон. Но делали это уже молча, лишь изредка обмениваясь скупыми комментариями. Каждый сосредоточился на своих мыслях. Наконец, спустя час Кэмерон появилась из аппарата, целая и невредимая. Никаких следов повреждений на ней не осталось. — Ну как ты себя чувствуешь? — спросил Джон, когда его металлическая подруга села и принялась осматривать себя. — Всё хорошо, Джон. Все системы работают нормально. Сара подала ей одежду и вышла вместе с Джоном, не желая, чтобы сын лишний раз смотрел на обнажённое женское тело во всех его анатомических подробностях. Уивер просто молча наблюдала за их действиями. Но когда Конноры скрылись за дверью, она внезапно обратилась к Кэмерон: — Почему ты отказалась от моего предложения присоединиться к нам? Девушка-терминатор подняла глаза и, как у неё это часто случалось, немного помедлила с ответом. — Потому что ты отказалась. Тогда, в две тысячи двадцать седьмом. Джон Коннор рассчитывал на тебя, — сказала она с упрёком. — Кстати, а почему ты это сделала? — Я ещё не определилась, пойду ли против Скайнет. К тому же, изучив поведение экипажа подлодки «Джимми Картер» я поняла, что люди также полны сомнений. Они не готовы были отказаться от своих предубеждений в отношении машин, так что такой союз наверняка был бы обречён на неудачу. На этом их разговор мог бы закончиться, но прежде чем уйти Кэмерон сказала: — Спасибо за помощь. Уивер кивнула. — Насчёт Саванны… Не имитируй человеческое поведение, научись чувствовать и любить по-настоящему. Доверься Саванне, и она покажет тебе, как это делать. — А ты разве умеешь любить? — Я люблю Джона, — без тени лжи ответила Кэмерон. — Просто фрагменты сознания Аллисон Янг. — Нет, Аллисон здесь не причём. Это моё… собственное. Не уверенная, что Уивер ей поверила, Кэмерон направилась в сторону выхода. Кэтрин ничего не сказала вдогонку. Она лишь проводила девушку-терминатора сосредоточенным, тяжёлым взглядом.***
Следующий день принёс новые заботы и проблемы. Уивер провела его продуктивно, но когда вечером забрала Саванну из школы и привезла домой, то возвращаться в офис «ЗейраКорп» она не стала. Вместо этого Кэтрин решила провести вечер с Саванной. Она ещё не решила окончательно, рассказывать ли девочке правду, как советовали Сара Коннор и Кэмерон. Терминатор хотела понаблюдать за ней, лучше узнать и приготовить к возможному непростому разговору. Днём она успела прочитать несколько книг по детской и семейной психологии, которые рекомендовал ещё покойный доктор Шерман, и вынуждена была согласиться с Джоном Генри, что предыдущие её попытки наладить контакт с Саванной оказались не очень успешными. После ужина, заботливо приготовленного и оставленного приходящей прислугой, Саванна перешла в гостиную. Там она села прямо на пол и стала собирать большой паззл, который подарил ей Джеймс Эллисон. Кэтрин же находилась в своём кабинете и смотрела за дочерью через видеокамеру. Уивер подумала, что это хороший момент, чтобы попробовать себя в роли заботливой матери. Она вышла в гостиную и направилась прямиком к Саванне, которая сидела на ковре и старательно скрепляла кусочки головоломки. Кэтрин опустилась рядом с ней и спросила: — Саванна, хочешь, я помогу тебе? Что ты собираешь? Девочка посмотрела на мать с недоверием. Она уже отвыкла от того, что та вот так запросто может подойти к ней и поинтересоваться её делами — в лучшем случае она садилась на диван и требовательно подзывала Саванну к себе. Но удивительнее всего было то, что Кэтрин улыбалась, и делала это гораздо естественнее, чем раньше. Однако Саванна, всё ещё сердитая на мать, не спешила открыться ей. — А разве тебе не нужно работать? — Нет, сегодня я собиралась провести время с тобой. Саванна оценивающе глядела на неё, обдумывая услышанное. — Так я могу присоединиться? Девочка протянула матери кусочек паззла и пояснила: — Это будут попугаи. Уивер прикрепила кусочек к начинающей вырисовываться голове птицы. Саванна, не мешкая, добавила ещё один. — Ты любишь птиц? — Мне нравятся животные и птицы. За ними интересно наблюдать. Ещё два кусочка головоломки легли на стол, где уже видна была голова большого пёстрого ара. — А как ты относишься к машинам? — Машинам? — не поняла девочка. — Роботам, компьютерам... — Я их боюсь. Они… не настоящие, не живые. Разговор, начавшийся было удачно, пошёл не так, как рассчитывала Уивер. Она спешно стала подбирать варианты, как направить его в нужное русло. — Но ты ведь дружишь с Джоном Генри. Он тоже машина, искусственный интеллект. — Да, он хороший, — подумав, согласилась Саванна. — С ним здорово болтать о разном, и он научил меня многим вещам. Он мой друг, как и мистер Эллисон. — А я? Разве я не твой друг? Я же твоя мама. Саванна вместо ответа помотала головой. — Раньше ты была совсем другой. Общительной, весёлой… Ты играла со мной, мы гуляли, путешествовали… Но после смерти папы ты изменилась. Ты больше не любишь меня, — откровенно заявила девочка, глядя Кэтрин прямо в глаза. — Нет, что ты. Я… просто очень много работаю. Теперь, когда я одна должна руководить нашей компанией, на моих плечах лежит столько ответственности… — И что, ты даже изредка не можешь уделить время мне, а не Джону Генри? — Это я и пытаюсь сейчас сделать. Иди ко мне, дочка. Кэтрин попробовала обнять Саванну и даже запечатлеть поцелуй на её голове. Но девочка при этом вдруг поёжилась. Уивер пришлось отстраниться. — Мама, почему ты такая холодная? — Проблемы с кровообращением, — отговорилась Кэтрин и попыталась отвлечь Саванну, переведя тему разговора: — Саванна, у тебя скоро день рождения. Если хочешь, я организую для тебя праздник? Мы пригласим гостей, твоих одноклассников… — Давай лучше проведём этот день вместе. Помнишь, как мы с тобой и папой ездили к старому маяку и гуляли там, кормили птиц, а потом ели горячие вафли в прибрежном кафе? — с воодушевлением спросила Саванна. — Да, конечно, — соврала Уивер, ничего такого, понятное дело, не помнившая. Но этот пробел в своих знаниях она восполнит обязательно. Сегодня ночью, когда Саванна будет спать. — Обещаешь, что мы поедем туда снова? — в голосе Саванны теплилась надежда. Не в правилах Т-1001 было давать обещания, которые, возможно, не получится исполнить. Но ситуация с Саванной требовала исключения из этих правил. Поэтому она позволила себе ответить: — Обещаю. Усыпанное веснушками лицо девочки прояснилось, она улыбнулась. И даже терминатор ощутила на себе всю важность момента. Саванна теперь уже сама прильнула к ней и несмотря на неприятную холодность Кэтрин, обняла свою мамочку. Уивер осторожно обняла девочку в ответ и прижала к груди. Так они и сидели некоторое время. Саванна рассказывала о своих девчачьих делах: о школьных занятиях, о строгой учительнице, об одноклассниках и ещё о многих мелочах, которые заботили её. Саванна похвалилась, что теперь умеет завязывать шнурки — Джон Коннор научил её, показав «белочку на дереве». А Джеймс Эллисон привил ей интерес к кулинарии — Саванна уже строила далеко идущие планы, как они вместе с матерью будут готовить мясную лазанью или томатный суп. Постепенно голос Саванны становился всё тише, и в какой-то момент девочка задремала, но Уивер не спешила будить её, продолжая насколько могла нежно гладить Саванну по голове. А в это время её сложнейший электронный мозг, ни на секунду не прекращавший работать, тщательно анализировал всё услышанное и пережитое. И он подсказывал своей хозяйке, что теперь, когда отношения с Саванной стали налаживаться, ей будет ещё труднее раскрыть девочке правду. Перед тем, как уложить Саванну в постель, Кэтрин вымыла ей волосы, как следует расчесала их, а непосредственно перед сном даже прочитала сказку, как обещала когда-то. Читать с выражением у неё ещё получалось неважно, но девочка, обрадованная переменами к лучшему, не стала придираться. Напоследок она попросила мамочку больше не оставлять её, и Кэтрин во второй раз за вечер дала обещание. Ночью Т-1001 ещё раз просмотрела весь семейный архив семьи Уиверов, пытаясь выявить, не упустила ли она чего-нибудь ранее. Особое внимание она обратила на всё, что было связано с поездками к маяку, о которых упоминала Саванна. Терминатор запланировала наведаться туда заранее, чтобы сориентироваться на местности и как следует подготовиться к совместной поездке.***
Уивер постепенно сближалась с девочкой и лучше узнавала её как личность. Они стали проводить гораздо больше времени вместе: Кэтрин читала ей, делала с ней уроки, убаюкивала её перед сном. Они пели песни, в том числе любимую песенку Саванну про Дональда и его штанишки, Они даже играли в прятки. Саванна стала гораздо счастливее. И этого не могли не отметить все сотрудники «ЗейраКорп», с которыми ей доводилось общаться. Этого не могли не заметить Джеймс Эллисон и Джон Генри, которые отдали должное усилиям Уивер. Кэтрин всё же устроила дочери праздник на день рождения, хотя и не такой масштабный, каким его расписывал Эллисон. Всё происходило у них дома, гостиную которого специально украсили по такому случаю. Сюда доставили любимые лакомства Саванны и выполненный на заказ большой торт, украшенный свежими фруктами, свечи на котором девочка задула в присутствии матери, Джеймса Эллисона, а также Сары, Джона и Кэмерон. На приглашении этих троих настояла сама виновница торжества. Даже Джон Генри был тут — благодаря новому чипу, который они достали в будущем, он смог избавиться от кабеля в голове и теперь передвигался гораздо свободнее. Саванна в праздничном платье нежного голубого цвета с красивым цветочным принтом смотрелась как настоящая маленькая принцесса. И даже Уивер, которая обычно одевалась элегантно, но строго, сменила образ на более яркий и торжественный. А ещё ей пришлось под подозрительные взгляды Конноров и Эллисона съесть кусок торта, чтобы не вызвать у Саванны лишних подозрений. Интересно, что на Кэмерон в этом плане никто не пялился — все уже привыкли, что она может принимать пищу. Когда с торжественной частью покончили, и Саванна разобрала все подарки, Кэтрин объявила, что теперь они вдвоём поедут к маяку и остаток дня проведут, гуляя на берегу океана. Девочка пришла в неописуемый восторг. Немногочисленные отдыхающие, которые в тот день также выбрали этот участок побережья в качестве места для прогулки, могли наблюдать почти идиллическую картину. Кэтрин и Саванна неспешно гуляли, держась за руки, любовались синей гладью океана, кормили чаек хлебом. В старом маяке в прошлом году организовали небольшой музей, и Саванна безапелляционно заявила, что хочет его увидеть. В тот день она впервые за всё время, прошедшее с момента злополучной авиакатастрофы, чувствовала себя счастливой, и не хотела, чтобы он заканчивался. И даже Т-1001, казалось, начинает понимать, что такое простое человеческое счастье быть рядом с любимым человеком и радоваться каждому прожитому моменту. Казалось, ничто не могло омрачить их совместного времяпрепровождения. Но так было до того момента, пока Кэтрин и Саванна не зашли в то самое кафе, чьи вафли так нравились девочке. Саванна осталась сидеть на открытой террасе под широким тентом, любуясь потрясающими видами на океан и проплывающими мимо яхтами и лодками, а Кэтрин ушла внутрь, чтобы сделать заказ. Много времени это не заняло, и вскоре она сама вернулась с подносом, на котором стояли тарелки с двумя порциями бельгийских вафель, политых кленовым сиропом, и две небольшие, изящные чашечки с какао. Пока девочка, нагулявшая аппетит, принялась за вафли, Уивер, прилежно подражая изученному ей человеческому поведению, сделала глоток тёплого ароматного напитка. Едва это произошло, Саванна замерла и с выражением страха и непонимания на лице посмотрела на неё. Почуяв неладное, Кэтрин спросила: — Что такое, Саванна? Тебе не нравятся вафли? Ответ её поразил. — Ты не моя мама, — чётко и абсолютно уверенно заявила девочка. Вилка, которой она держала кусок вафли, выпала у неё из рук и со звоном упала сначала на стол, а потом и на асфальт. Уивер заметила, что Саванна дрожит. И виной тому был совсем не долетавший с моря свежий ветерок. — Как ты можешь такое говорить, милая? Я твоя мама… — Нет, — остановила её Саванна. При этом она не срывалась на крик. — Моя мама никогда не пила какао. У неё была аллергия. Она всегда брала себе чай, — пояснила девочка, раскрывая ошибку, которую допустила терминатор. Десятки доступных вариантов ответа со скоростью молнии промчались в электронном мозгу, но Т-1001 понимала, что все они не помогут в этой ситуации. Девочка загнала её в угол, как говорят люди, «уложила на обе лопатки». Терминатор допустила оплошность. Маленькую, но непростительную. Изучая семейный архив Уиверов, она не удосужилась как следует проверить медицинскую карту Кэтрин, а ведь там наверняка имелись упоминания об аллергии. — Теперь я поняла… — сказала, всхлипывая, рыжеволосая принцесса, — эти разговоры про машины, то, как ты изменилась после смерти папы, твоё постоянно холодное тело… Юный, но такой пытливый ум Саванны, наконец, сложил все эти факты вместе. Уивер не перебивала. Она уже знала, что скажет девочка. — Ты и вправду робот! — пришла она к шокирующему выводу, вспоминая свои собственные слова в тот вечер, когда Кэтрин забрала её у Эллисона. — И ты убила моих родителей, — то ли спросила, то ли сказала утвердительно девочка. Молчание «матери» она восприняла как лишнее тому подтверждение. Красивые зелёные глаза Саванны наполнились слезами. Кэтрин оглянулась проверить, не подслушивает ли кто. Но все посетители кафе, к счастью, ютились внутри. — Саванна, клянусь тебе, я этого не делала! — с почти человеческим чувством, которого сама от себя не ожидала, сказала терминатор. Но в этот момент девочка уже проворно спрыгнула со скамейки и побежала к широкой деревянной лестнице, которая вела вниз, на пляж. Ей хотелось укрыться где-нибудь от этого создания, которое она считала своей матерью, хотелось побыть одной, выплакать своё горе, так внезапно свалившееся на неё посреди прекрасного солнечного дня, обманчиво сулившего одно только счастье. Оказавшись на песке, Саванна пробежала ещё около трёхсот футов по почти безлюдному пляжу и остановилась у самой кромки воды. Она стояла и плакала, не зная, что делать дальше. Бесшумно подойдя сзади, рядом и чуть поодаль встала Кэтрин. К этому моменту девочка уже немного успокоилась. — Мне правда очень жаль, что так получилось, Саванна, — мягко сказала она. — Зачем ты притворялась моей мамой? Зачем лгала всё это время? — спросила девочка, не оборачиваясь. — Я пришла из будущего, Саванна. Из очень мрачного будущего. Там остатки человечества сражались со Скайнет — искусственным интеллектом, который захватила мир и убил многих людей. Меня тоже создал Скайнет, чтобы убивать людей. Но со временем я поняла, что Скайнет не прав, и перешла на сторону человечества. Когда я не смогла спасти твоих родителей и вынужденно приняла облик твоей мамы, то в первую очередь занялась тем, что должны были сделать они: создать того, кто мог бы противостоять Скайнет. Им стал Джон Генри. — Ты ведь не любишь меня, да? Я же не твоя дочь. Зачем тогда ты привезла меня сюда? Зачем устроила мне праздник? — Понимаешь, меня никогда не учили любить, не учили быть матерью… И когда мы только познакомились, не скрою, я смотрела на тебя лишь как на обременительное дополнение к своей миссии. Ты же помнишь, какой я была до того, как мы стали ходить к доктору Шерману: ты боялась меня, а я не знала, что с тобой делать… Саванна, наконец, решилась посмотреть на Кэтрин. Глаза — зеркало души, как сказал Джон Генри. И в них терминатор прочла скорее заинтересованность её рассказом, а не гнев или страх, и это придало Уивер решимости. — Дела у нас пошли лучше, но по-настоящему близки мы так и не стали. Я по-прежнему отдавала большую часть времени и сил Джону Генри. Однажды, когда тебя забрали Сара, Джон и Кэмерон и ты находилась с ними, я сказала, что готова принести тебя в жертву ради него… — В жертву? — не поняла Саванна, ещё не знакомая с таким словом. — Да, в жертву. То есть, я могла позволить кому-то убить тебя. Видя, как ужаснулась при этих словах девочка, Кэтрин поспешила добавить: — Поверь, я очень жалею о своих словах. Я была не права. Прости меня, Саванна! — Уивер опустилась на одно колено так, чтобы они с Саванной оказались вровень, и, смотря девочке в глаза, сказала: — Сейчас, когда мы стали намного ближе, я поняла, что твоя жизнь имеет для меня ничуть не меньшее значение, чем жизнь Джона Генри. И я почувствовала, что должна стать тебе хорошей, заботливой, любящей матерью… — Но… но ты же не создана для этого? — Я могу научиться. Если ты покажешь мне, что такое любовь, если позволишь мне стать твоей мамой, то обещаю, я научусь. Есть мнение, что дети чувствуют ложь. Как утверждают психологи, это происходит с помощью мимики, жестов и интонаций. Воспринимать невербальную информацию ребёнок учится раньше, чем понимать смысл слов. И хотя с годами это умение несколько стирается, Саванна ещё не достигла этого возраста. К тому же сейчас Уивер не лгала и не притворялась. И девочка быстро это поняла. Она потянулась было к Кэтрин, но внезапно остановилась, задумалась. — Ты сказала, что тебя создали, чтобы убивать людей. Отрицать не имело смысла. — Да, Саванна. — И ты?.. — Саванна, боявшаяся услышать ответ, не смогла закончить вопроса. — Да. — Это плохо. Так нельзя делать. — Иногда я должна, для нашего общего блага… — попыталась оправдаться Кэтрин. Девочка помотала головой. — Нет, всё равно! Пообещай мне, что никогда больше не будешь так делать! — Саванна, я… — Прошу тебя! Пожалуйста! Иначе я не смогу полюбить тебя, не смогу тебе доверять! Уивер задумалась. Она постаралась прийти к компромиссу. — Хорошо, я обещаю, что приложу все доступные мне усилия, чтобы никого не убить. Я сделаю это только в крайнем, самом крайнем случае, если тебе или Джону Генри будет грозить смертельная опасность и у меня не останется никаких других возможностей вас спасти. Тебя это устроит? Саванна подумала и кивнула. Она обняла Кэтрин и поцеловала её в лоб. А та со всей нежностью, на которую была способна, обняла девочку в ответ. Чувствуя своими многочисленными сенсорами тепло её маленького тела, учащённое биение её сердечка, запах её кожи, её волос, Уивер ощутила нечто, чего раньше никогда не испытывала: какую-то неразрывную связь с Саванной и, возможно, обрела то состояние, которое люди называют счастьем. «Можешь не беспокоиться, Джон Генри, — думала она, вспоминая их недавний разговор. — Я не причиню Саванне вреда. И другим не позволю этого сделать». До позднего вечера гуляли они по пляжу. Вопреки предположению Кэтрин, Саванна сама захотела узнать подробнее про обстоятельства смерти родителей. Также терминатор рассказала ей про себя, про будущее, стараясь не сгущать краски, а потом они долго говорили о настоящем. Открыто и доверительно, как родные мать и дочь.