Никак

Йегер был далеко не самым образцовым студентом. В его арсенале имелись пропуски каждой третьей пары, грубые «дебаты», как аккуратно выразились в деканате, и граничащее отчисление. Но зачеты им закрывались вовремя, что до сих пор удивляло преподавателей. Кто-то препятствовал, но Эрен к каждому находил подход. Итог — полная зачетка. Йегер пропускал почти все предметы, но чаще всего неожиданным способом появлялся на истории. Возможно тому причина его тяга к этой области науки, но сам он склонялся к симпатичной мордашке преподавателя этой дисциплины. Мордашка принадлежала Райнеру Брауну, молодому аспиранту. В поиске себя Райнер не успел вовремя проскочить и в потоке жизни оказался на магистратуре, а там — на аспирантуре. Хоть он и был на первом курсе, его уже допускали, как практиканта, к занятиям со студентами. Может понимание и лояльность к студентам и вызывали почти полную посещаемость на его парах. По крайней мере он себя этим оправдывал. И старался не корить за свою мягкость. Некие знаки внимания Браун стал получать от Йегера сразу же. Косые взгляды, оскалы. Сначала Райнера корежило от этого студента. Проблемный. Браун был убежден, что Эрен над ним насмехается. Но когда тот прижал его в курилке, в голове прояснилось. И от этого еще сильнее косило от него, как от огня. Преподавательский этикет — и этим все сказано. Браун старался не отклонятся от замысловатых правил, игнорировал, отдалялся. Но как известно в этом учреждении — Йегер хочет — Йегер получает. И одним прекрасным утром Райнер просыпается в узкой комнатушке общежития. Лучше не знать, скольких усилий ему стоило незамеченным выскочить из него. Браун долго ломал голову — как Эрену удалось его туда протащить. — На сегодня все, отпускаю вас, — Браун дергает запястьем, поправляя узкий ремешок часов. Еще одним послаблением от него было то, что он отпускал с пар за пятнадцать минут до конца — сам понимает, как бывает заполнен гардероб. Райнер в ответ прощается со студентами и начинает суетливо запихивать бумаги в дипломат. Лишь бы успеть, до того, как опустеет аудитория. Попутно он вслушивается — вот выходит последний студент. Одна бумажка никак не лезет, мнется. Так же мнется сейчас его мозг. Потому что он знает точно — еще один остался в кабинете. Позади, невидимым касанием горит лопатка — это Йегер, оперевшись бедрами о стол, задумчиво водит пальцем по его спине. Браун морщится — обжигает чертовски больно — и стоически, безмолвно, шагает назад, ударяясь каблуком туфель о плинтуса. Ловит насмешливый взгляд. «Да, Эрен, так просто. Без прощания.» Райнер узнает этот вопрос в глазах Йегера и отвечает, слегка покачивая головой. Эрен прикрывает глаза, но Браун успевает заметить закатившиеся белки — виднеется будто даже перепонка, как у кошек, и Райнер мысленно улыбается. Йегер вдруг крепко хватает запястье Брауна и тянет к выходу. Райнер рывками пытается освободиться, но юноша крепче, чем выглядит. — Отпускаю, но ты сегодня мой. И как будто это предложение задумывается как вопрос, но Браун совершенно точно не слышит в нем вопросительных тонов, и лишь поправляет рукав, испепеляя Эрена взглядом. И Райнер, в общем-то, догадывается, чем закончится этот вечер — тем, что ему придется вставать на два часа раньше, чтобы успеть подготовиться к лекциям. Потому что каждый вечер четверга заканчивается одинаково — в тесной общажной комнатушке, в которой стены слышат, но, заглотив наживку, молчат. И оба понимают, что назад им — некуда, а дальше — никак.