────────────────────
Сын Так вздыхает, открывая дверь в ванную. Он брызгает в лицо капли воды и смотрит в зеркало, почти не узнавая себя: бледный, измождённый и уставший. Он решает проигнорировать это и продолжает заниматься своей обычной рутиной, потому что знает — Ён Мин возненавидит его ещё больше, если Сын Так опоздает сегодня. Ординатор провёл ночь дома впервые за несколько месяцев, надеясь, что будучи вдали от больницы — или, точнее, вдали от Ён Мина — сможет выспаться лучше. Однако, в конце концов, он оказался неправ и ночь провёл, глядя в потолок горящими глазами, которые умоляли его перестать плакать, но он просто не мог остановиться — не мог если только не находится перед кем-то, кто хотел бы задать вопрос по поводу его явно ухудшающегося здоровья или перед Ён Мином. Он провёл ночь, размышляя, как это часто теперь делал, и задаваясь вопросом, почему именно ему пришлось пройти через это. Сын Так едет в больницу в полной тишине, вынужденный сопротивляться волне слёз, желающей освободиться из тюрьмы, которой являлись его глаза. Большинство людей сочли бы это нелепым, может даже глупым, но для него осознание того, что человек, которым он восхищался и которого любил, теперь был лишь далёким воспоминанием — человек, который даже не помнит и половины того, что он пережил с Сын Таком, — это самая разочаровывающая вещь, с которой ему приходилось сталкиваться за всё время, потому что он не хочет признавать, что всё, что они пережили вместе, не что иное, как мечта, поскольку нет никого, с кем он мог бы поделиться воспоминаниями. Его мысли усугубляются, когда он прибывает в больницу. Ён Мин пользуется случаем, чтобы подойти к нему и заговорить с тем же злым выражением лица, которое у него появляется, когда Сын Так оказывается рядом: — Почему ты ушёл вчера вечером? — спросил он, и резкий тон, что пришёл с этими словами, больно пронзает сердце Сын Така. — Тебе, видимо, неизвестно, что врач должен быть рядом со своими пациентами всё время. Сын Так ничего не отвечает и переводит уставший взгляд в пол. Он рад, что научился сдерживать слёзы перед Ён Мином, потому что, будь это не так, он бы прямо сейчас от всей души рыдал на полу. — Ты всё ещё назначен работать в неотложке, так что отправляйся туда и выполняй свою работу должным образом, если ты вообще способен на это, — добавляет жёстче, чем до этого Ён Мин. Ординатор молча кивает и направляется в раздевалку, прежде чем отправиться в неотложку и работать, словно робот, как того хотел от него Ён Мин. Сын Так думает, что это не так уж и плохо, потому что, быть может, так он сможет забыть о своих проблемах на мгновение, и ему не нужно будет думать о Ён Мине и о том, как сильно он хотел бы, чтобы тот просто помнил его — того Ко Сын Така, которого знал только он. Когда Сын Так идёт, то ощущает на себе пристальные взгляды врачей и медсестёр. Для них становится привычным пялиться на него, шептать друг другу что-то о том, как он изменился, как ужасно стал выглядеть. Он знает, что они все заметили, что с ним не всё в порядке, но ему всё равно; он не пытается скрыть этого как раньше, даже не пытается изобразить улыбку или пошутить, потому что у него действительно нет на это сил. Сын Так продолжает делать то, что от него требуют, и после того, как заканчивает осматривать пациентов поблизости, ждёт, когда прибудут другие. Снова. И снова. И ещё раз, пока это не станет частью его самого — пока он не поймёт, что даже если сделает свою работу идеально, этого никогда не будет достаточно для Ча Ён Мина. Потому что Ён Мин терпеть его не может, а Сын Так любит. Сын Так любит его так сильно, что это причиняет боль, потому что Ён Мин даже не смотрит на него без хмурого выражения на лице. Утро проходит, Сын Так выполняет свои обязанности в отделении неотложной помощи, даже если чувствует груз, который пытается утянуть его на дно. Он игнорирует призраков, бродящих вокруг, но пока никто не видит, пытается утешить их, а когда думает, что сделал для себя достаточно, то решает пойти в ординаторскую, чтобы побыть одному. Ему нужно побыть одному, возможно, прикрыть глаза на пару минут и попытаться успокоить свои мысли, потому что он не мог перестать думать о Ён Мине, хотя перепробовал все возможные способы. Оставшись один, он плачет. Сын Так обнимает себя в поисках утешения, но встречается с холодным небытием одиночества. Он знает, что есть люди, которые о нём заботятся, те, кто был рядом с ним и пытался подбодрить его, но всё это было бесполезно. Его сердцу так холодно и так одиноко, что кажется, словно этому болезненному чувству, которое не позволяет ему жить, никогда не будет конца. Его слезы тоже бесконечны, и кажется, что он не может ничего другого, кроме как плакать. Сын Так вытирает слёзы, хотя они грозятся продолжить капать, и выходит из комнаты. Первый человек, которого он видит, когда открывает дверь, — Су Чжон, которая, видимо, видела, как он уходил из неотложки с поникшими плечами и тяжёлыми шагами. Она одаривает его жалостливым взглядом, и Сын Так пытается уйти, но Су Чжон останавливает его, выдавливая улыбку столь же жалкую, что и её взгляд. — Тебе нужно поесть, Сын Так. Сон Хо принёс еду на вынос, и я уверена, ты, должно быть, в любом случае немного голоден, — пытается она, и Сын Так ценит её усилия, но правда не хочет есть. — Спасибо, я не голоден, — отвечает он и пытается снова ускользнуть, только чтобы опять быть остановленным Су Чжон. — Пожалуйста, Сын Так, — просит она, её тон отчаяннее, чем Сын Так когда-либо слышал от неё. — Я знаю, что ты не ел ничего весь день, а вчера едва съел тарелку риса, — напоминает ему Су Чжон. — Я понимаю, тебе грустно, но, пожалуйста, береги себя. Сын Так смотрит на неё, а затем на пол. Вздыхает, но не пытается больше сопротивляться. — Хорошо, пошли. Су Чжон слабо улыбается и крепко обнимает его, слегка поморщившись, ощутив, как похудел её друг. Сын Так медленно отвечает на объятия: тепло тела Су Чжон успокаивает лучше его собственного, холодного и истощённого. Объятия длятся не более, чем пара секунд, но Сын Так ценит и наслаждается каждым мгновением, прежде чем они отстраняются и уходят. Еда, предложенная Сын Таку, не выглядит для него аппетитной, и он откусывает всего несколько кусочков, прежде чем заявляет, что правда не голоден. Су Чжон не злится и берёт тарелку с тем же жалостливым взглядом, которым она одаривала Сын Така с тех пор, как это началось. Она вздыхает, наблюдая, как он уходит, но не пытается остановить, потому что не знает как. Для неё это тоже больно, точно так же, как и матери Сын Така или Чже Вону, но, похоже, она ничего не может с этим поделать. Сын Так возвращается в неотложку, где ему предстоит провести остаток дня. Он лечит всех пациентов, каких может, осматривает тех, кто уже был там, и ждёт, когда приедут новые. Он делает всё это, думая о Ён Мине и о том, что было бы, если бы тот помнил. Ординатор задаётся вопросом, а вспомнит ли он его когда-нибудь, если да, то что будет с ними? Он размышляет о том, что они пережили снова и снова, и продолжает возвращаться к осознанию того, что любит Ча Ён Мина, но, вероятно, никогда не сможет поговорить с ним, потому что Ча Ён Мин его ненавидит, и Сын Так думает, что никогда не чувствовал большей боли в своей жизни.────────────────────
Ча Ён Мин озадачен. Так не должно было быть, потому что он всегда знал, кем является, чего хочет и что будет с ним в будущем. Но, каким-то образом, он озадачен и очень сильно. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Ён Мин вышел из комы и поправился достаточно, чтобы ему разрешили вернуться к работе. Он должен быть счастлив, потому что его работа — единственная вещь, которая помогает ему оставаться в своём уме, вещь, ради которой он живёт, но что-то ощущается неправильно, и он не знает, что именно, и это сначала расстраивало его, но теперь просто сбивает с толку. Ён Мин не может игнорировать тот факт, что изменился с тех пор, как пришёл в себя, но всё ещё пытается; он не хочет перемен и никогда не желал отличаться от того, кем является сейчас — даже если одинок по этой причине, и только компания в лице домашнего животного, которое он купил, спасает его от одиночества и вызванной им депрессии. Ён Мин замечает, что теперь чувствует себя иначе: он часто чувствует сожаление, когда ведёт себя грубо по отношению к другим, несмотря на то, что был таким уже несколько лет, и не понимает почему. Особенно сбивает с толку, когда он сталкивается с Ко Сын Таком, которого должен страстно ненавидеть. Но вместо этого странное чувство появляется в его груди каждый раз, когда ординатор находится рядом, особенно когда он ругает или оскорбляет его — возможно, это вина? Но за что? Вместо того, чтобы попытаться понять, что происходит, Ён Мин предпочитает не обращать на это внимания. Он рассказывает Манду о том, что чувствует что-то сродни любви и нежности, когда смотрит на Сын Така, и как это невозможно, потому что он терпеть его не мог с того момента, как они встретились, и знает, что это ни в малейшей степени не могло измениться. Последнее, что он помнит о Ко Сын Таке, — это то, как он кричал на него, потому что тот не слушал и не видел его, как и все остальные… Стоп. Это не так. Последнее, что он помнит о Ко Сын Таке, это то, как он чуть не сбил его, когда направлялся на встречу с Сэ Чжин. Это был последний раз, когда он видел его перед аварией, уже потом они увиделись снова, когда Ён Мин вышел из комы. Ординатор тогда улыбнулся ему с таким счастьем в глазах, но поник, когда Ён Мин сказал ему уходить. Почему он помнил что-то другое? Он определенно всё выдумал. Итак, он предпочитает как обычно сосредоточиться на своей работе и относится к Сын Таку с большей грубостью, чем раньше. Ён Мин маскирует странное чувство, появляющееся вместе с Сын Таком, оскорблениями, чтобы убедить себя, что ненавидит ординатора, хотя знает, что это не так и никогда больше таковым не будет. Это причиняет ему боль, но он не пытается этого изменить; он не может понять, почему всё изменилось, и не хочет этого делать, опасаясь, что если попытается, всё изменится вновь.────────────────────
Сын Так трёт глаза, идя к одному из торговых автоматов в больнице. Сейчас уже далеко за три часа ночи, и он чувствует, что может упасть в обморок, если не наполнит своё тело кофеином, — единственное, что он употреблял на постоянной основе в течение последних нескольких недель — или месяцев, он не может вспомнить точно — который помог бы ему держаться прямо. Ему всё кажется немного размытым, но он не обращает на это внимания, проходя мимо отделения нейрохирургии, где Сэ Чжин работает уже несколько месяцев. Она замечает Сын Така и подходит к нему быстрыми шагами: — Сын Так! — зовёт Сэ Чжин и останавливается перед ним. Он выглядел болезненнее, чем когда она видела его в последний раз. Сэ Чжин улыбается, и Сын Так замечает, что её улыбка отражает понимание, а не жалость, как у других. — Как ты? Сын Так знает, что Сэ Чжин понимает, каково ему. Она исправила все недоразумения с Ён Мином, когда тот был призраком, но он очнулся без воспоминаний, поэтому ничего из этого уже не имело значения, так что это также влияло и на неё. Сын Так доверял ей и мог быть честен в том, как вся эта ситуация повлияла на него, в отличие от того, как он показывал это всем остальным. — Я не уверен, — отвечает он. — А ты? Сэ Чжин опускает взгляд вниз, её улыбка исчезает. — Некоторые дни тяжелее других, но думаю, я учусь отпускать, — говорит она тихо. — Я хотела поговорить с тобой, но сегодня была занята, и поэтому у меня не было возможности найти тебя. Сын Так ничего не говорит, когда Сэ Чжин жестом показывает следовать за ней в её кабинет, показывая, что то, о чём врач хотела поговорить, не предназначено для ушей других. Как только они оказываются внутри, Сэ Чжин даёт парню чашку кофе, забирая одну и себе. Девушка сидела за столом с одной стороны, а Сын Так — с другой, прямо перед ней. — Хорошо, я хотела поговорить о Ён Мине. — Её голос мягкий, даже мягче, чем обычно, но Сын Так всё равно напрягается при упоминании Ён Мина. Сэ Чжин видит это, но продолжает: — Извини, что поднимаю эту тему, но мне нужно тебе кое-что сказать. Ординатор озадачен, но не останавливает её. — Продолжай. — Ты знаешь, что мы прояснили всё между нами, когда он был призраком, и что всё было в порядке после этого, — произносит она, с осторожностью подбирая слова. — Это… — она останавливается и делает глубокий вдох. Сын Так видит, что ей тяжело говорить об этом. — Теперь это бессмысленно, но тогда я была очень счастлива снова обрести с ним мир. Однако я знала, что что-то изменилось; казалось, его сердце изменилось, и хотя он сказал, что любит меня, я знала, что это не так — по крайней мере, не так, как несколько лет назад. Растерянность ординатора только больше растёт после этого. — Что ты имеешь ввиду? Она смотрит в его глаза своими, полными слёз. — Я не думаю, что это моя работа — говорить тебе, но я уверена, что ты должен знать, о чём я, — произносит Сэ Чжин. — Ён Мин когда-то был влюблён в меня, а я в него, но его чувства изменились, и я больше не могу их терпеть. Поэтому, пожалуйста, если он когда-нибудь вспомнит всё, не совершай ту же ошибку, что и я. Воспользуйся своей возможностью. Он не знает, что сказать. Сын Таку кажется, словно правильного ответа на это нет, и от этого он чувствует себя хуже, чем ожидал. Повисла тишина, но она не вызывает дискомфорта, и Сын Так находит присутствие Сэ Чжин странно утешающим, поэтому остается в её кабинете ещё на несколько минут, а затем снова уходит в ординаторскую. Убедившись, что в комнате он один, Сын Так снова плачет. Воспоминания окружают его, словно снег, но все они тают в тот же миг, когда касаются земли. Они проскальзывают сквозь пальцы так же легко как ветер, и он хочет утонуть в реке, которую образовали растаявшие воспоминания, остаться там и никогда больше не уходить. Сын Так хотел бы думать о Ён Мине и чувствовать себя счастливым, вместо того, чтобы выплакивать свое сердце каждый раз, потому что не может ни сделать что-то с этим, ни заставить себя смириться с тем, что так будет всю оставшуюся жизнь. Сын Так снова не спит — это давно стало обычным для него. Он только думает со слезами на глазах, вспоминая всё, что однажды делало его счастливым. Вдруг становится трудно понять: реальна ли боль в его груди или это просто часть его тоски. Тем не менее, он игнорирует это, как игнорировал всё, что касалось его здоровья, уже несколько месяцев и продолжает жить своей жизнью. Потому что действительно, что может случиться худшего? Он уже чувствует себя мёртвым и не может представить ничего, что могло бы быть хуже этого.────────────────────
День в неотложке выдался на удивление скучным. Уже стемнело, Сын Таку пока приходилось беспокоиться только о нескольких пациентах с лёгкими травмами и об одной операции по шунтированию, поэтому — по настоянию Су Чжон — он решает на некоторое время пойти в ординаторскую. Вместо того, чтобы отдохнуть, он уходит, чтобы побыть одному, потому что Сын Так хоть и чувствует себя хуже, чем когда-либо, знает, что не сможет отдохнуть. Он игнорирует пристальный взгляд Ён Мина, когда уходит; его глаза пронзали насквозь, но Сын Так заставляет себя притворяться словно не чувствует этого. Чего Сын Так не знает, так это того, что Ён Мин сопротивляется желанию подойти к нему, поговорить с ним и спросить, в порядке ли он. Не то чтобы он это сделал, конечно — он всё ещё хочет убедить себя, что ненавидит ординатора. Сын Так ложится на одну из кроватей и смотрит на дно второго яруса, который находится над ним. «Сегодня был не такой уж плохой день,» — думает он; так же, как и Сэ Чжин, он постепенно учится отпускать Ён Мина, даже если это больно. Это занимает больше времени, чем хотелось бы, и в некоторые дни ему кажется, словно он просто притворяется, что отпускает, а не делает этого на самом деле, но ему нравится думать, что в конце концов он добьётся своего. Сын Так начинает находить утешение в своих воспоминаниях, а не в боли, и думает, что это уже что-то — может быть, улучшение не такое уж и большое, но на данный момент этого более чем достаточно. Сын Так не остаётся в ординаторской надолго, потому что не имеет значения, сколько он пытается — в любом случае не сможет уснуть. Он также знает, что Су Чжон разозлится и заставит его вернуться обратно, но Сын Так разберётся с этим потом; сейчас он хочет пойти к Сэ Чжин и поговорить с ней, потому что они не виделись со времени их последнего разговора, и Сын Так надеется, что она не расстроится из-за этого. Он решает не обращать внимания на внезапную тошноту, что появилась только что, думая, что это просто последствия его плохого ухода за своим здоровьем. Однако он успевает сделать всего несколько шагов, прежде чем его останавливает Ён Мин. Сын Так смотрит на доктора с растерянностью и хорошо скрытым страхом, в то время как глаза Ён Мина несут вину и что-то вроде сожаления. На этот раз Сын Так не может проигнорировать пристальный взгляд, которым одаривает его доктор, пока они стоят лицом к лицу. В груди начинает болеть, хотя, как и в других случаях, он не может определить, реально ли это или просто часть его эмоциональной боли. — Ординатор Ко, — начинает Ён Мин, на самом деле вообще не зная, что хочет сказать. Сын Так никак не реагирует, но замечает, что его тон мягче, чем обычно. — Я уже направлялся в отделение неотложки, профессор Ча. Не нужно ругать меня. Сожаление в глазах Ён Мина, кажется, увеличилось. — Я здесь не для того, чтобы ругать тебя, — произносит он. — Нам нужно поговорить. Выражение лица Сын Така меняется не очень явно, хотя трудно сказать наверняка, потому что его обычно выразительное лицо теперь большую часть времени нейтрально. На этот раз он не отвечает, так как начинает чувствовать, что боль в груди становится сильнее — это определенно не от эмоций. Он потирает грудь и ищет опору в стене, головокружение затуманивает зрение и чувства. — Я хотел извиниться… — Ён Мин останавливается, когда замечает, что Сын Так еле дышит. — Ты в порядке? Ординатор снова не отвечает, но поднимает руку, призывая «подождать». Ему не нужно говорить, чтобы Ён Мин понял, что что-то не так. Сын Так чувствует, как мир начинает меркнуть перед ним, и последнее, что он видит, прежде чем проваливается во тьму — это испуганное лицо Ён Мина. Он слышит, как тот зовет его по имени, но голос звучит отдалённо.────────────────────
В помещении горел мягкий свет, вокруг пахло лекарствами. На столе лежал пациент, но Ён Мин знал, что в этот раз ничем не сможет помочь. Рядом с ним Сын Так стоял неподвижно, нервно оглядываясь по сторонам, как будто ожидая, что кто-нибудь скажет ему, что делать. В руке он держал скальпель, и Ён Мин подумал, что не видел никого, кто держал бы скальпель столь же плохо, как он. — Нужно держать его как карандаш! — указывает он, хотя знает, что Сын Так не мог его слышать. Никто не был способен слышать его. — Нет! Положи сюда свой указательный палец. — Сын Так исправляется, и Ён Мин продолжает говорить: — К концу скальпеля. — Он указывает на названную часть. — Да, вот так. Именно тогда он осознал: Сын Так следует его инструкциям, словно мог слышать его. Но нет, этого не может быть, так ведь? Он удивлённо смотрит на Сын Така, глазами бегая от скальпеля к лицу ординатора. — Что? Ты что, меня слышишь? Мгновение стояла тишина, но затем Сын Так повернулся к нему лицом и сказал: — Давайте сначала спасём пациента. — И поднял голову, встречаясь взглядами. — Господин Ча Ён Мин. Ён Мин едва дышал, когда нёсся с Сын Таком на спине в неотложку. Он видит, как к нему подходят несколько врачей и медсестёр, которые начинают без колебаний помогать ему после того, как он устроил Сын Така на одной из больничных коек. — Нам нужно проверить его показатели, — быстро проговаривает Ён Мин, и медсёстры быстро следуют за ним. Он подключает Сын Така к мониторам так быстро, как только может, не обращая внимания на вспышки забытых воспоминаний, заполняющие его мысли. Ён Мин действует на автомате, управляемый страхом и сожалением, и позволяет себе принять чувства, которые одолевали его с тех пор, как он вышел из комы. Всё, о чём он может думать, так это о том, что ему нужно помочь Сын Таку и поговорить с ним должным образом, как только он поправится. — Эй, подожди-подожди! Это неправильно, — увещевал Ён Мин. Сын Так держал красный пиджак в руке, угрожая выкинуть его в окно. — Мои вещи не виноваты. Положи на место, пожалуйста. Сын Так, однако, только тряхнул пиджак ниже с озорным выражением на лице. — Э-эй! Ах ты мерзкий… — немедленно среагировал Ён Мин. — Ты безрукий, почему на меня злишься? И снова Сын Так опустил пиджак ещё ниже. — Хорошо! — кричал Ён Мин. — Хорошо! Успокойся, успокойся. Сын Так, я сделаю всё, что ты попросишь. Что нужно сделать? Просто скажи. Пойти выдавить грудную трубку? Но затем Сын Так отпустил пиджак, и Ён Мин подбежал к окну, глядя на свою драгоценную одежду на земле. — Вы же попросили меня положить, — сказал Сын Так, — Я сделал то, что вы просили. Ён Мин возвращается обратно в реальность из-за бешеного писка монитора. Все они знали, что это значит: внезапная остановка сердца. У Сын Така? Почему? Впрочем, Ён Мин может побеспокоиться о причинах позже, сейчас он должен сосредоточиться на спасении Сын Така. Медсестра помогает ему разрезать верхнюю одежду Сын Така, чтобы дефибриллятор смог добраться до его кожи и… Этот шрам. Ён Мин знает его: этот самый шрам на груди Сын Така, прямо над сердцем, такой же как у Ён Мина. Он почти останавливается, но напоминание о состоянии Сын Така — единственный импульс, который ему нужен, чтобы продолжить. Он бьёт Сын Така дефибриллятором — изменений почти нет, сердце так и не реагирует. — Ко Сын Так, — позвал его Ён Мин. — Ещё не конец. Они были в неотложке и наблюдали, как призрак появился перед ними. Сын Так бросился к пациенту и запрыгнул на больничную койку, чтобы начать делать массаж сердца. Остальные стояли неподвижно, пока Сын Так со слезами на глазах пытался вернуть пациента, стоявшего перед ним. Он не позволил бы умереть другому человеку на его руках. Сын Так не останавливался, хотя Ён Мин видел, что он устал. Многие врачи уже давно отступили бы, но только не Сын Так; Ён Мин не мог видеть его лица, но знал, что ординатор плакал и точно думал о их последней операции. Спустя, казалось, вечность показатели стабилизировались. Сын Так слез с кровати и свалился на пол, а затем посмотрел на Ён Мина всё ещё заплаканными глазами. Он сделал это. Он спас пациента самостоятельно, и Ён Мин не мог не гордиться. — Ещё раз! Ён Мин бьёт Сын Така снова, но это по-прежнему не даёт результатов. Он пытается снова и снова, но ничего не происходит. Не смей умирать вот так, Ко Сын Так. Дефибриллятор срабатывает в который раз, а монитор всё ещё отмечает почти отсутствующую частоту сердечных сокращений. — Каково это — спасти чью-то жизнь? — спросил Сын Так, когда они разговаривали под прекрасным звёздным ночным небом. Он сидел рядом с Ён Мином в позе лотоса, в его глазах читались новые эмоции, которых Ён Мин никогда раньше не видел. — Ну… — начал Ён Мин, a после, подумав несколько секунд, продолжил: — Чувствуешь, будто у тебя золотые руки — вот какого это. Сын Так посмотрел на него, ожидая продолжения. — Операция — это то, что ты ощущаешь руками. — Он поднял правую руку в подтверждении своих слов. — Для доктора спасти пациента — это всё равно, что спасти весь мир. Если тебе так любопытно, почему бы самому не попробовать? — Ён Мин удивился сам себе: такой ободряющий тон вообще не был для него характерен. Однако здесь, наедине с Сын Таком, это проявилось, поскольку они оба открылись друг другу о важных вещах, которые скрывали от остального мира. — Если бы я попробовал, ты позволил бы мне прооперировать тебя? — спросил младший. — Что? — встревоженно переспросил Ён Мин. Сын Так тихо прыснул. — Как занервничал, — проговорил он. — Не волнуйся, этого не произойдёт. Не думаю, что я останусь врачом. Разговор давно закончен, но Ён Мин всё ещё чувствовал желание сказать Сын Таку, что у него есть всё, что нужно, чтобы стать хорошим врачом, и что Ён Мин поможет ему стать таким же великим доктором, как он сам. — Давай, Сын Так, — бормочет Ён Мин под нос, — Ты не умрёшь у меня на руках. Сердце Сын Така всё ещё было в опасной зоне, и Ён Мин начал ещё больше беспокоиться при мысли о смерти. Что если его призрак уже стоял здесь, наблюдая, как Ён Мин отчаянно пытается вернуть его обратно? Он напуган и сбит с толку так же, как и Ён Мин, когда стал призраком? Он пытается бороться за свою жизнь или уже принял свою судьбу? Ён Мин опять использует дефибриллятор, и, наконец, пульс Сын Така появляется вновь. Доктор поднимает взгляд на монитор и убеждается, что жизнь ординатора теперь в безопасности. Он делает глубокий вдох с облегчением и осознаёт, что плакал всё это время. Однако это не имеет для него значения — Сын Так стабилен, и это всё, что ему сейчас нужно.────────────────────
Ён Мин идёт по больнице с четкой целью в голове: он должен пойти в кабинет Сэ Чжин и прояснить — или, скорее, попытаться прояснить — всё. Он помнит, как разговаривал с ней через тело Сын Така, когда был призраком, и особенно помнит, как они обсудили проблемы, которые остались нерешёнными между ними, когда она уехала в Сиэтл. Ён Мин также должен сказать ей, что наконец-то вспомнил всё. Хотя он и считает Сын Така своим приоритетом, ему нужно подождать, пока тот очнётся, так что сначала Сэ Чжин. Ён Мин колеблется, когда приходит, но, в конце концов, стучит в дверь. Он чувствует, как сердце колотится в груди, нервозность настолько сильно ощущается, что он думает, что у него могут вспотеть ладони. Ён Мин тщательно обдумывает слова, которые скажет, снова и снова, но ничто не может подготовить его к тому моменту, когда Сэ Чжин открывает дверь. Они не разговаривали с того момента, как Ён Мина выписали, и нейрохирург определённо была удивлена, увидев его здесь. — Сэ Чжин, — говорит он, — я вспомнил. Её лицо сильнее вытягивается от удивления, и она выглядит так, будто вот-вот заплачет. — Где Сын Так? Ты рассказал ему? Ён Мин не знает, что сказать, но его молчание по-видимому даёт девушке понять, что что-то случилось. — Что произошло? — спрашивает она. Он объясняет ей всё как можно лучше, хотя сам мало что понимает. Когда Ён Мин заканчивает, Сэ Чжин отправляется вместе с ним к Сын Таку, не говоря ни слова о том, что произошло между ними, когда Ён Мин был призраком. На самом деле, Сэ Чжин не кажется заинтересованной в нём от слова совсем, но врач не может понять почему. Он решает хранить молчание и думает, что так будет лучше. Ён Мин не уверен, сколько времени прошло в полной тишине, когда Сэ Чжин встаёт с места, где она сидела у кровати, и подходит к нему. — Думаю, ты знаешь, что тебе нужно сделать, когда Сын Так придёт в себя, — говорит она. — Пожалуйста, сделай мне одолжение — поговори с ним, потому что ему нужно услышать всё, что ты хочешь сказать, и я уверена, что ему тоже есть что сказать. Он, мягко говоря, в замешательстве, но Сэ Чжин, не давая ему времени обдумать предложение, уходит, и теперь, когда он остаётся один разбираться со своими эмоциями, Ён Мин не знает, что чувствовать. Он смотрит на Сын Така и не пытается сопротивляться желанию сесть рядом и ждать, когда он очнётся. Ён Мин помнит Сын Така, который изо всех сил старался помочь ему выйти из комы, даже если это означало, что Ён Мин будет проводить больше времени, используя его тело, чем сам Сын Так; он всегда был таким уставшим, но никогда не отступал, потому что хотел помочь ему. Ён Мин хотел бы сказать, что у них было непростое начало, но, честно говоря, он считает, что это было бы слишком большим преуменьшением. Их личности столкнулись самым драматичным образом из всех возможных, и, казалось, ничто не сможет изменить их мнение друг о друге — по крайней мере, до тех пор, пока не произошёл несчастный случай. Всё изменилось в то мгновение, когда Сын Так повернулся к Ён Мину в операционной, потому что подтверждение того, что хоть кто-то видит его, заставило Ён Мина сохранить ту маленькую надежду на жизнь, которая у него была. И действительно, Сын Так стал единственной связью с реальным миром, с миром живых, которая была у Ён Мина. И это дало ему силы бороться. Что бы ни произошло между ними, это останется только между Сын Таком и Ён Мином. Теперь, вспоминая то, что произошло, он понимает, что должен был заметить это раньше; Ён Мин должен был знать, что за время прибывания в качестве призрака он успел не только перейти от ненависти к Сын Таку до установлению с ним хороших отношений, но и также начать чувствовать нечто большее. Ему ещё предстоит это обдумать, потому что сейчас он пытается расставить по полочкам в своей голове все воспоминания, которые к нему вернулись, но что врач знает наверняка так это то, что его чувства к Ко Сын Таку могут быть не совсем платоническими. Он поначалу паникует, но затем, думая всё больше и больше, осознаёт, что это единственный способ объяснить всё, что произошло, пока он был в коме. Ему страшно, потому что прошло много времени с тех пор как он чувствовал нечто подобное к кому-либо, но Ён Мин не видит необходимости называть это чувство как-то по-другому — просто любовь. Платоническая или нет, он знает, что чувствует к Сын Таку именно любовь, и ничто не сможет изменить это снова. Возможно, он не самый лучший, когда дело доходит до любви, но это может измениться теперь, когда он залечил раны, которые оставил после себя уход Сэ Чжин. И если Сын Так готов, он надеется, что они смогут исцелиться вместе и стать опорой друг для друга, когда это необходимо, пока пытаются понять, что происходит между ними, потому что Ён Мин уверен — Сын Так может чувствовать нечто похожее, даже если в меньшей степени. Однако единственное, что он может сейчас делать — это ждать и думать о том, что будет, когда Сын Так придёт в себя. Он держит руку Сын Така так, словно она самое дорогое, что у него когда-либо было. Он вспоминает, в каком отчаянии был, будучи призраком, не имея возможности прикоснуться или почувствовать кого-либо. Ён Мин думает о том, как сильно ему хотелось дотронуться до Сын Така хотя бы на мгновение. Он хотел бы, чтобы первый раз, когда он держал Сын Така на руках, был другим, но он счастлив в любом случае. Ён Мин находит прикосновения Сын Така весьма успокаивающими — и, возможно, это одна из многих причин, почему он решает остаться дожидаться того, что должно произойти.────────────────────
Сын Так с трудом открывает глаза, когда приходит в себя. Однако ему не требуется много времени, чтобы осознать, где он находится. Сын Так довольно смутно помнит всё, что произошло до того, как он потерял сознание. Он не может понять, почему Ён Мин сидит рядом и держит его за руку. Сын Так думает о том, что ему делать, однако прежде чем он что-либо предпринимает, Ён Мин, видимо, замечает его пробуждение и смотрит на него. — Сын Так? — шепчет Ён Мин так тихо, что Сын Так едва смог его услышать. Однако больше его внимание привлекает тот факт, что он обратился к нему по имени. Ответа не последовало, Сын Так пытается понять, что происходит. Кажется, этому есть только одно объяснение, не может же он правда… — Сын Так, — повторяет Ён Мин немного громче. — Всё в порядке, я вспомнил. Сын Так лишь смотрит на него, чувствуя облегчение, когда Ён Мин нежно улыбается ему. Он не может понять, что ещё чувствует, но сейчас ему это и не нужно, он позволяет себе наслаждаться тёплой улыбкой Ён Мина и его нежной хваткой на руке, за которыми следует нерешительное прикосновение к плечу, стремящееся его утешить. Сын Так плачет, но в этот раз не от отчаяния или бессилия; он плачет, потому что свободен, впервые за долгое время всё вернулось на круги своя. Несмотря на всё, Ён Мин остаётся. Он терпеливо ждёт, когда Сын Так успокоится, и не говорит ни слова, пока не сочтёт это нужным. Он обнимает его так нежно, как только может, и позволяет ему плакать на своём плече. Ён Мин всё ещё растерян и напуган, но всё, что имеет значение в это мгновение — только Сын Так, Сын Так, Сын Так. Они оба ждали этого момента несколько месяцев, и вот он, наконец, настал, и они могут наслаждаться им до тех пор, пока их сердца снова не согреются — любовь в её истинном обличие, не нуждающаяся в понимании или разъяснениях, просто любовь, которая снова витает в воздухе, обретая свободу. Любовь, которая больше не мечта, а воспоминание, разделяемое двумя людьми, которые так по ней тосковали.────────────────────
С того дня пролетели недели, изменения стали очевидны для всей больницы. После того, как Сын Так поправился, он с энтузиазмом вернулся к работе и медленно, но верно восстанавливал присущие ему индивидуальность и чувство юмора; Ён Мин же стал заметно добрее как к коллегам, так и к пациентам, и хотя поначалу это было странно, большинство уже к этому привыкли. Хотя, если быть честными с медсёстрами и врачами, изменилась одна вещь, о которой судачат днями напролёт: связь между Ча Ён Мином и Ко Сын Таком. Ён Мин и Сын Так проводили большую часть времени вместе, всегда улыбаясь и подшучивая друг над другом в естественной манере. Со стороны может показаться, будто они знакомы целую вечность или, по крайней мере, достаточно долго, чтобы чувствовать себя комфортно вместе. Некоторые сплетничают и говорят, что они слишком уж близки, но ни одного, ни другого это не волнует, и они продолжают жить, как ни в чём не бывало. Тем не менее, многие решают принять всё как есть и просто оставить их в покое — своего рода негласное соглашение с ними. Что бы ни случилось между Ён Мином и Сын Таком — это останется строго между ними, и никого, кроме них самих, это не касается, ведь никто не знает, что они пережили вместе и уж тем более, что ещё предстоит пережить. Им не нужно никому ничего объяснять; любовь проста для тех, кто её понимает и принимает. Для таких, как они, которые так долго её ждали.